Глава 17
Ойро

Я спала дольше трёх недель, поэтому в этот раз просыпаюсь быстрее многих, за пару часов до ужина. Рушан всё так же мирно спит рядом. Его сон глубокий и спокойный. Он не просыпается, пока я выскальзываю из кровати, умываюсь и надеваю свежее платье. Мне не хочется его покидать, но я пролежала в кровати так долго, что не могу больше оставаться в горизонтальном положении. Оставляю кахари в моей спальне и выхожу в коридор. Ноги часто подводят, поэтому я иду в столовую невообразимо медленно, опираясь на стену. Вероятно, все в курсе нашего состояния, потому что во дворце сохраняют тишину. По пути я встречаю в два раза меньше слуг и стражи, чем обычно. И те шагают медленнее, переговариваясь полушёпотом. Некоторые предлагают мне помощь, глядя, как я устало задерживаюсь у полуколонн для короткой передышки, но я вежливо отказываюсь.

Я думала, что буду ужинать одна, но прямо у поворота в столовую сталкиваюсь с сонными Даяном и Дареном. Они в простых домашних одеждах. У Дарена на щеке до сих пор отпечатан след от вышивки на подушке.

– Ойро, я же сказал вам отдохнуть? Чем вы, черт возьми, занимались? – Даян оглядывает меня с ног до головы. Я неловко приглаживаю ладонью растрёпанные волосы.

– Думаю, вопрос, чем они занимались, – лишний, – бубнит Дарен, а брат предлагает мне руку, на которую я могу опереться.

– Ой, заткнись, кахари! – беззлобно бросаю другу.

– А то что? Ты меня сейчас и догнать не сможешь, – фыркает он.

– Тогда спи с открытыми глазами, а то, кто знает, что может случиться с твоей причёской ночью.

– Тронешь мои волосы, я твою косу отрежу!

– Захлопните рты, дети! А то заставлю их с мылом помыть! – Даян пытается сделать грозный тон, но его губы изгибаются в улыбке.

Мы все улыбаемся, расслабляясь. Нам легче вести себя как обычно, препираться и делать вид, что всё хорошо. Осталось вернуть Айлу, и тогда даже притворяться не придётся, но сейчас, глядя на осунувшееся лицо брата, я не решусь напомнить о сестре.

Мы ужинаем втроём, потому что наши Назари ещё спят, наконец избавляясь хотя бы от половины того давления и напряжения, что скопилось за последнее время. Я прошу Даяна рассказать историю Шейна и Теялы, полагая, что мой Назари мог сильно урезать рассказ, чтобы не терять время. Но история из уст Даяна звучит почти идентично. Для Дарена же услышанное оказывается шоком. Он теперь один из немногих, кому известно, что на самом деле произошло между Первыми.

– Тебе придётся принести мне клятву, Дарен. Ты знаешь слишком много тайн, поэтому выбора у нас нет, – говорит моему другу Даян.

– Я всё равно не планирую покидать Илос. Это мой второй дом, и отец в восторге от вашей кузницы. Так что клятва не проблема, – расслабленно пожимает плечами кахари. – К тому же если бы я мог выбрать семью и короля, которому хотел бы служить и ради которого мог бы умереть, то это – Калануа.

Мы с братом недоумённо переглядываемся, не ожидав внезапной преданности.

– Компания у вас, конечно, странная. В каждом неимоверно сильный Дар, вы талантливы и умны. Добры сердцем, преданны и беспощадны, – мы с Даяном хоть и пытаемся контролировать лица, но медленно расплываемся в гордых улыбках, пока Дарен перечисляет наши достоинства, перемешивая еду в своей тарелке. – Хотя ведёте себя временами благородно и достойно, как истинная королевская семья, но временами как мстительные подростки.

Друг замечает, как вянут наши улыбки, потому что он словно специально продолжает:

– Иногда дикие и жестокие, любите все ломать и крушить вокруг, стоит кому-то обидеть тех, кто вам дорог. А уж сколько трупов вы за собой оставили, я, наверное, и сосчитать не смогу.

– Это он нас хвалит или оскорбляет? – спрашивает у меня брат, наклоняясь поближе.

– Он наверняка ведёт к тому, что сам такой и ему тут самое место, – бормочу я в ответ.

– Кстати, именно к этому я и веду, – улыбается Дарен, а мне хочется кинуть в него куском картошки, запечённой в приправах и сыре, чтобы стереть наглую ухмылку.

Какое-то время мы наслаждаемся вкусом блюд и просто едим, пока Дарен вновь не привлекает наше внимание очередным вопросом:

– Если я останусь, вы сделаете меня Назари?

– Ты хочешь стать Назари? – брат задумчиво отрывает кусок хлеба с маслом и чесноком, пристально следя за собеседником.

– Возможно, – менее уверенно отвечает кахари.

Даян снисходительно улыбается его ответу и возвращается к еде.

– Не желай того, чего не знаешь. Назари нельзя стать, можно лишь родиться. И их всегда трое. Однако и родиться с этим Зовом недостаточно. На протяжении всей своей жизни они доказывали и отстаивали право носить звание Назари. Уроки, соревнования, бои, которые, кстати, могли их легко убить. Это сейчас мы часто пользуемся тренировочным оружием. Но в юношестве они почти всегда держали сталь в руках. Им пришлось научиться как защищаться, так и контролировать свою силу, вовремя останавливаться. Чаще всего во время тренировочных боёв они вставали против друг друга. Ошибись они хоть раз, и одного из них бы не стало. А если ты умер… то ты умер, – бесхитростно подводит итог Даян. – Как думаешь, Дарен, что чувствует человек, который по неосторожности убил того, кто с детства был ему как брат или сестра?

Даян выдерживает тяжелую паузу. Давая нам переварить и прочувствовать вероятность подобного исхода. А я вспоминаю историю Теялы и Шейна. Было ли его убийство намеренным, а если случайность, то как Шейн пережил содеянное?

– За всю историю Илоса Назари умирали по разным причинам, не достигнув совершеннолетия, – спокойно продолжает брат, напоминая, что наши друзья прошли длинный путь, чтобы оказаться там, где они сейчас.

Даян не пытается пристыдить Дарена. Просто напрямую говорит неприятную правду, приглашая поразмышлять о ней. Взгляд кахари становится неподвижным, я вместе с ним переосмысливаю положение нашей свиты, которое только на первый взгляд кажется очень почётным.

– Но… – привлекает к себе внимание брат, видя расстройство на лице Дарена, – это не значит, что ты не можешь стать одним из наших солдат, возможно, дослужиться до капитана. Хотя зачем тебе это, ведь ты уже везде с нами ходишь?

– К тому же в кузнице тебе цены нет, – поддерживаю я, и Дарен согласно кивает: – Даян?

– Что, Ойро?

– После ужина проводишь меня к Демьяну?

Собеседники прекращают есть и поднимают глаза на меня.

– Ты приняла решение?

– О его лечении? Нет, ещё нет. Но думаю, мне нужно с ним поговорить. Может, сможем выбить какую-то новую информацию.

– А нельзя просто перенестись во дворец и забрать Айлу? – вмешивается Дарен.

– Нет. Она связана с Клетусом. Поэтому кто знает, что он может ей внушить. Может приказать ей убить нас ночью или перерезать себе горло… – челюсть Даяна напрягается, – просто так, чтобы мы посмотрели. Также нам повезло, что мы не попробовали это сделать раньше. Алисия рассказала, что каиданцы, наученные нашим прошлым посещением, наставили ловушек по замку. Конечно же, исарийцы постарались. Поэтому у нас остаётся немного вариантов. Лучший на данный момент – это обмен. Айлу на Демьяна. Но что-то Клетус не стремится забирать сына домой.

На этих словах мы заканчиваем ужин, Дарен уходит потренироваться, а Даян идёт со мной к Демьяну. Брат настолько рад моему пробуждению, что намеренно больше не подаёт руки, а заставляет меня идти саму и укреплять мышцы. Тем временем он не забывает подшучивать над моей новообретённой медлительностью, и сейчас ему даже оборачиваться не нужно, чтобы уклоняться от моих рук каждый раз, когда я пытаюсь схватить его за одежду. Не скажу, что я очень благодарна брату за это временное унижение, но к первому этажу мой шаг становится увереннее. Даян ведёт меня к одной из комнат с четырьмя охранниками у дверей.

При виде меня Демьян тут же поднимается с небольшого дивана. Я держусь от него на приличном расстоянии. Принц это замечает и не приближается. Особенно после того, как рядом со мной встаёт мрачный, как туча, Даян.

– Вижу, ты здорова, – приветствует меня Демьян.

– Вижу, ты ещё жив, – мой голос холодный, я бы не расстроилась, если бы он и вправду умер.

Демьян выглядит лучше, чем я ожидала. Раны и переломы зажили, вероятно, не без помощи Бенеши. Лицо чистое, если не считать синяков под глазами, выдающих беспокойство. Его щетина превратилась в недлинную бороду, а лицо немного осунулось. Из-за отсутствия тренировок он похудел. Раньше его волосы были короче и всегда аккуратно зачёсаны. Сейчас, по привычке, он рукой убирает пряди назад, но волосы отросли и созданная причёска быстро распадается. Поэтому Демьян бессознательно часто повторяет это движение.

– Как разорвать контроль твоего отца над моей сестрой? – в лоб задаю я интересующий вопрос.

– Вот так сразу с порога? – кисло улыбается он, присаживаясь обратно.

– Давай не будем затягивать. Чем быстрее мы решим этот вопрос, тем быстрее вышвырнем тебя из нашего дома. – Даян кладёт руку мне на плечо.

– Хорошо, – сдаётся Демьян. – Никак. По крайней мере, контроль такой силы, как у короля. Он сам должен снять метку.

– Если его ударить, то Айла почувствует боль. А если его вырубить, сестра тоже отключится? – уточняю я.

– Вероятно. Хотя, когда один спит, то другой может бодрствовать. Так что есть вариант, что это не повлияет на твою сестру.

Пальцы Даяна слегка сжимаются на моём плече, он обдумывает новую информацию.

– Ты был у Теневого залива, пока солдаты твоего отца избивали меня?

Демьян Квинтилий – крепкий молодой мужчина, минимум на голову выше меня, но он напрягается всем телом от одного короткого вопроса. Не знаю, говорил ли Даян с ним об этом и насколько Демьян в действительности виновен. Но я не забыла слова Айлы о присутствии старшего принца Каидана при нападении на меня и маму. Я не видела его, но могла просто не узнать.

Я задаю вопрос прямо, надеясь, что в принце есть мнимое благородство, которым Квинтилии любят щеголять, и Демьян ответит мне правду. Даян молчит, стоя чуть позади.

– Был, но не рядом, – через силу выдавливает он, и откровенный стыд в его взгляде удерживает меня на месте. – Хоть мне к тому моменту уже исполнилось девятнадцать, я был отправлен туда отцом как рядовой солдат. Подчинялся приказам старшего генерала и мало знал о нашем задании. Только позже я выяснил, что отец отправил меня со взводом именно для того, чтобы Сарир отдала свой Дар мне. Он должен был быть передан прямому потомку одного из Первых. Мне приказали ждать в нескольких минутах ходьбы вместе с другими солдатами. Ожидание затянулось, и тогда я услышал едва различимые крики, – он на мгновение сбивается, его кадык дёргается вверх, Демьян сглатывает и продолжает. – Женские крики… я нарушил приказ и побежал к тому месту. Я видел, как ты упала с обрыва в Теневой залив, но сам был так далеко, что… ничего не смог сделать.

Рука Даяна слегка подрагивает на моём плече, но он контролирует свой гнев.

– Отец умело взрастил во мне ненависть к Калануа, пичкал историями, что ваша мать виновата в смерти моей. И всё же одно дело просто вас ненавидеть, а другое – смотреть, как по вине моих же солдат двенадцатилетний ребёнок падает с огромной высоты.

Глядя в пол, Демьян выдавливает признания, как гной, пытаясь наконец очистить рану, что отравляет его сознание. Глядя на его лицо, я догадываюсь, что он никогда никому не признавался, свидетелем какой картины стал. Всё тело цепенеет, и я скорее отгоняю непрошеные сцены из воспоминаний.

– Я приказывал солдатам спуститься и отыскать тебя, но они не подчинялись. Отец понимал, что я могу повести себя так, поэтому отдал чёткие приказы нашему генералу. Всё закончилось тем, что один из моих собственных солдат ударил меня по голове. Так они забрали меня с территории Илоса.

– Незнание не освобождает тебя от ответственности, – мой голос скрипучий, почти чужой, но и сил на ярость у меня нет. Я чувствую себя дымящимся костром, на который опрокинули ведро воды.

– Поверь, Ойро, я знаю, – кивает Демьян.

– Значит, тебе отец давно промывал мозги о вине нашей матери в гибели вашей, а что насчёт Эола?

– Ему рассказали, что наша мама умерла от болезни. И только недавно отец вывалил на него свою «правду». В тот день Эол настаивал на необходимости мира с Илосом и вами.

– Как давно ты знаешь о своей болезни? – задаю я новый вопрос.

Теперь каиданец не испуган, а изумлён, я не вижу смысла скрывать, что нам всё известно. Мне нужно больше информации, чтобы принять решение, хотя пока нет ни одного аргумента, чтобы я согласилась вылечить его болезнь. Раньше я бы сделала это ради Эола, если бы он попросил. Однако Эол предал моё доверие.

– Примерно год.

– Твой отец и брат знают?

– Нет.

– Почему?

– Если бы отец узнал, то сразу пустил бы меня в расход, в таком случае я бесполезный. Тогда весь удар, требовательность и раздражительность отца пали бы на брата. Если он узнает, что я болен и всё равно умру, то даже вашей малейшей надежде обменять меня на Айлу – конец. А Эол… не хотел делать ему больно. Ему и так досталось из-за Дара.

Я поджимаю губы, слушая о его любви и желании защитить брата, но давлю любое сочувствие. Я тоже люблю своих близких, но Квинтилии забрали Айлу, а Даяна намеревались убить.

– Что не так с Даром Эола?

– Я не стану говорить, сама спроси у него.

– Ты вообще хочешь вернуться домой?

Хранящий молчание Даян смотрит на меня с недоумением во взгляде, так же как и Демьян. Я задаю абсолютно бесполезный для нас вопрос, но почему-то мне интересно. Старший принц Каидана какое-то время размышляет над ответом, и я верю ему, когда он говорит «да».

– Ты любишь свою страну и хочешь быть королём? – вновь спрашиваю я.

– Это так важно?

– Нет, просто интересно, считаешь ли ты себя достойным и сможешь ли быть хорошим правителем.

Я рада, что он отвечает без спешки, думает над моими словами, взвешивая решение. Хотя с другой стороны эта черта раздражает, делая Демьяна более разумным и человечным, чем я хотела его видеть.

– Нет.

Это всё, что он мне даёт, словно хочет, чтобы я сама догадалась, к чему относится это «нет»: к его нежеланию становится королём или к тому, что он не считает себя достойным. Какое-то время мы сверлим друг друга взглядами, пока я не поворачиваюсь к брату.

– Пойдём, Даян. Здесь я закончила.

Я стараюсь выйти твёрдым шагом, скрывая слабость, и у меня получается. Тяжело приваливаюсь к стене, только когда брат закрывает за нами дверь.

– Одни проблемы от этих чёртовых каиданских принцев, – ворчу я, а Даян тихо посмеивается, замечая, что я переняла фразу от него.

– Лучше и не скажешь, сестрёнка.

– Ты же этого не сделаешь, – не веря своим ушам, бормочу я.

– Ещё как сделаю, – отвечает Рушан, которого в своей голове я уже нарекла «тираном под номером два» после Роя.

– Всего один круг принцесса, даже не четыре, – кахари насмешливо склоняет голову набок и складывает руки на груди.

Вчера мы весь день отдыхали, а сегодня прямо на рассвете я вернулась к занятиям с Рушаном. Чуть позже состоится встреча с Советом, где нам предстоит решить, как вернуть сестру. И, скорее всего, уже сегодня мы решим начать войну. Брат предупредил, что действовать нужно быстро и у меня в лучшем случае две недели, чтобы вернуть приличную форму и вновь нормально держать меч.

– Его величество выразился ясно и чётко, пока ты остаёшься нежной барышней, сдуваемой лёгким порывом ветра, то с нами не пойдёшь, – к Рушану вернулись его лучшие друзья – ирония и сарказм. – И, будь моя воля, я бы не брал тебя с нами. Но ты принцесса, и приходится выполнять твои прихоти.

И этими губами пятнадцать минут назад он ласкал мою шею, прижимая к стене в спальне. Нашёптывал приятные слова, желая растянуть сладкие утренние мгновения вместе. Но Рушан в спальне и Рушан на тренировочном поле – это два разных человека.

– Ночью ты не жаловалась на наши тренировки, так что твои ноги выдержат подъем и спуск по лестнице.

Почти два разных человека.

– Эй, вы двое! Вообще-то я здесь и всё слышу! – возмущается Анис, который тоже решил размяться с утра.

Рушан со скучающим выражением лица поворачивается к другу в тот момент, когда мои щёки начинают предательски краснеть.

– Если собираетесь продолжать в таком же духе, то лучше сразу возвращайтесь в кровать! – добивает Анис.

Я молча разворачиваюсь и бреду во дворец. Бег – это пока что-то запредельное, но мой Назари прав, теперь мне намного легче ходить, колени больше не подгибаются и опора мне не нужна, хотя ноги иногда кажутся двумя деревянными палками, ломающимися в коленях при каждом шаге. После одного круга, занявшего почти то же время, которое я обычно тратила на четыре, возвращаюсь на тренировочное поле. Рушан, не жалея, гоняет меня по всем возможным упражнениям, заставляет сделать всё хотя бы по несколько раз. Руки восстанавливаются чуть лучше, чем ноги, удержать тяжёлый меч или натянуть лук у меня практически не получается, а вот потренироваться со своими укороченными мечами я могу.

Партнёром для спарринга становится Анис. Тот отбивает мои атаки с такой непринуждённостью, что едва ли сходит с места и умудряется поддерживать разговор с Рушаном о подготовке солдат, лишь изредка поглядывая в мою сторону. То, что они обращаются со мной, как с ребёнком, придаёт мне сил и злости, я успеваю достать Аниса один раз, оставив ему небольшой, но синяк на плече.

К концу занятия всё тело трясётся, а пот, несмотря на прохладу, заливает глаза. Рушан, довольный моими успехами, разрешает пойти на завтрак. Он держится на расстоянии, не подавая руки, только краем глаза следит, чтобы я не упала. Я сама не прошу поддержки, полная решимости не дать брату ни единого шанса оставить меня в Паргаде, когда они отправятся забирать Айлу. На завтраке я поглощаю еду с таким аппетитом, что Даян и Анис, несколько раз засмотревшись, сами забывают донести вилку с едой до рта.

В полдень к Залу Собраний я прихожу чистая, в чёрном шифоновом платье с чёрной вышивкой на полупрозрачных вставках. На плечах и груди оно украшено золотыми цепочками, а рукава такие длинные, что могут коснуться пола, если я опущу руки. Я выбирала это платье с особой придирчивостью, зная, что Айла на моём месте никогда не позволила бы себе явиться на Совет в штанах и рубашке. Она всем своим видом показала бы, что Калануа хоть и ранены, но не сломлены. И я делаю это вместо неё, не забывая надеть диадему.

Все уже собрались внутри, и двое солдат распахивают передо мной двери Зала Собраний. Прерывая свой рассказ на середине, брат на мгновение замирает, оглядывая меня. Я почти уверена, что, будь платье светлых оттенков, он бы вначале спутал меня с сестрой. Возможно, так оно и произошло, но вот он слегка встряхивает головой, едва заметно улыбается и возвращается к карте, разложенной на столе, продолжая разговор. Рушан беззвучно появляется из-за спины и предлагает согнутую в локте руку, чтобы проводить меня до моего привычного места между Даяном и Серошем.

– Какова гарантия, что Клетус не нападёт на Илос в ваше отсутствие? Это может быть хитрый манёвр! Выжидает, пока все наследники покинут Паргаду и уйдут достаточно далеко в сторону Каидана, чтобы не встретить сопротивления, – спрашивает советник Маид, один из остальных членов Совета, чьи имена я наконец запомнила.

– Он не сможет, – отвечает Серош, и брат кивает, соглашаясь.

– Серош прав, теперь Исар и Теяла на нашей стороне. Алисия поклялась, что армию они не пропустят. А натравить на Паргаду легион на таком расстоянии невозможно. Для контроля над испорченными тенями нужно присутствие самой Айлы поблизости. У её силы тоже есть радиус действия, к тому же вызвать легион они могут лишь при помощи крови, а это опять же означает, что Айла тогда должна прийти в Паргаду.

Рушан помогает мне сесть, мимолётно сжимая пальцы на моей талии, а потом отходит на своё место рядом с Анисом, позади Даяна.

– Как мы можем быть уверены, что она ещё в Каидане?

– У нас есть несколько разведчиков, которых так и не раскрыли. Они подтвердили, что Айла в Цере, – отвечает Самия, сцепив пальцы в замок на блестящей поверхности мраморного стола.

– По словам Демьяна, Метку контроля короля можно снять только добровольно. Однако мы все понимаем, что Клетус делать этого не намерен. Поэтому у нас остаётся другой вариант – усыпить его. Есть вероятность, что Айла может спокойно жить, если Клетус находится без сознания, – Даян выпрямляется, обводя Совет взглядом.

– У нас есть подобный отвар. Мы можем очень долго держать мерзавца в состоянии сна, – подтверждает Бенеша. – А пока он спит, придумать что-нибудь.

– Если Клетус ещё не знает о том, что мы освободили Исар, то совсем скоро узнает. Не уверен, выставит ли он своих солдат против нас, но полагаю, основной силой будет вызванный легион, а значит, мы можем взять лишь тех, в ком есть Дар Илоса, и тех, кому мы можем раздать мечи с обсидианом. Иначе наши собственные люди не смогут обороняться и станут добычей для демонов. Сколько мечей успели изготовить? – спрашивает брат.

– Всего три сотни.

Ответ Рушана заставляет всех повернуться к нему.

– Да это будет не война, это бойня! – порывисто озвучивает Шакир, и, судя по вытягивающимся лицам, с этим утверждением согласны все.

– Сколько мы отдали теялийцам?

– Ещё сотню.

– В итоге у нас четыре сотни людей способных хотя бы сдерживать тварей, – брат устало трёт глаза.

В зале наступает мрачная тишина. Жертвы. Это то, чего мы стремимся избежать всеми силами. Но хуже, если и этого будет недостаточно, мы проиграем, и все жертвы будут напрасны.

– Рой, – подаю голос я.

Теперь все оборачиваются ко мне. В глазах брата первоначальное недоумение сменяется пониманием. Он начинает думать о том же, о чём и я.

– Пусть разведчики расскажут ему столько, сколько мы можем позволить ему знать. Вряд ли он в одиночку способен вытащить Айлу из дворца, но если он будет на поле боя… а он, скорее всего, будет, то сможет как-нибудь помочь. В таком случае для нас главное отвлечь Клетуса от Айлы, – объясняю я для остальных.

Брат внимательно смотрит мне в глаза, но его взгляд направлен куда-то сквозь. Он думает.

– Хоть это и неприятно, но самый лучший и быстрый вариант – приблизиться к Клетусу и ударить по голове, чтобы он отключился, – предлагаю я.

– Айла связана…

– Да, будет больно, но не смертельно, Даян, – с нажимом говорю я. Мне самой противна мысль о том, чтобы причинить вред Айле, но и сестра бы меня поддержала. Краткосрочная боль лучше, чем жить, выполняя прихоти Клетуса. – К тому же я буду рядом и смогу вылечить её. Если ты не можешь ударить, то дай мне́ подойти к нему.

– Исключено!

Этот резкий протест мы слышим не от брата или Рушана, голос подаёт Анис.

– Одна ошибка, и у него будет в руках не только контроль Айлы, но и твои способности вызывать тени.

– Он не может поставить две метки одновременно, – возражаю я.

– Сталь у горла может работать так же хорошо, как и Метка контроля, – поддерживает сына Серош. – А даже если не сталь, то пытки.

– Я согласен, Ойро. Не смей соваться к Клетусу, – Даян закрывает этот вопрос тоном, который не терпит возражений. – Однако твои идеи мне нравятся. Самия, разберись с разведчиками. Пусть поговорят с Роем, дайте ему информацию лишь в общих чертах, не рассказывай много важного.

Самия кивает.

– У нас есть ещё какие-то идеи? – спрашивает Даян.

Он на мгновение оборачивается назад, смотрит на Рушана, но тот не высказывает идей или протестов, поэтому брат продолжает.

– Тогда заканчиваем. Анис, Рушан, подготовьте солдат. Чтобы сократить путь, я перенесу вас на границу с Теялой через неделю с основной группой. Там вы встретитесь с теялийцами и Шиуном и все вместе пойдёте к Каидану. Если всё будет по плану, то путешествие до Церы займёт неделю или чуть больше, – брат указывает пальцем на несколько мест на карте на территории Каидана. Равнины, где будет удобно вести боевые действия. – Я и Самия присоединимся к вам как раз к тому моменту.

Даян отправляет Рушана на неделю раньше, а обо мне даже не упоминает. Я сжимаю кулак, сдерживая себя. Здесь не место для сцен, но я не позволю брату отправиться в Каидан без меня.

– Бенеша, приготовь настойки, чтобы мы могли напоить Квинтилия.

– А что насчёт Демьяна? – целительница смотрит на меня, но я игнорирую её взгляд. Похоже, она хочет, чтобы я спасла принца, однако я сама ещё не приняла решение.

– Демьяна я возьму с собой. Через две недели. Вначале снова попытаемся обменять его на Айлу. Все согласны с таким планом?

По лицам видно, что члены Совета не в восторге. Никто из нас не рад настолько шаткому плану, но другого у нас нет. Мы должны действовать, пока можем занять более выигрышную позицию, поэтому один за другим они нерешительно, но соглашаются.

После окончания главных обсуждений я покидаю Зал Собраний вслед за большинством советников.

– Ты хорошо держалась, когда Даян ничего не сказал о тебе, – хвалит Рушан, следуя за мной.

Рушану нужно заняться подготовкой, но он всё равно подстраивается под мой намеренно замедленный шаг. Мы оба пытаемся побыть вместе, хотя бы на протяжении этого длинного коридора и лестницы на первый этаж. Потом нам придётся разойтись.

– Это не значит, что я не вытрясу из него душу за это уже через пару часов, – бормочу я скорее себе под нос, но Рушан слышит, и у него вырывается смешок.

– Я уйду с Анисом раньше, но ты должна будешь продолжать тренироваться. Тебе поможет Даян.

– Спасибо, что напомнил. Теперь я также знаю, когда смогу беспрепятственно поколотить его за сказанные слова.

– Не зря тени называют тебя «жестокой принцессой», – это не вопрос, а просто слова на выдохе, но на его губах ленивая улыбка.

– Не хочу, чтобы ты уходил, – недовольно роняю я.

– Когда? Через неделю?

– Сейчас, через неделю… никогда.

Кахари улыбается теплее, берёт меня за руку, но ничего не отвечает, потому что наши желания ничего не изменят. Мы доходим до первого этажа и останавливаемся прямо перед распахнутыми дверьми на выход. Несмотря на присутствие стражи вдоль стен, Рушан всё равно берёт мои руки в свои и при всех приникает губами то к одной ладони, то к другой.

– Мы вновь увидимся вечером.

Рушан уходит, но почти весь путь от меня до дверей на выход он постоянно и, что не типично для него, весело улыбается, оборачиваясь, словно всё время хочет смотреть только на меня. А я скрываю свою глупую улыбку, прикрывая её кулаком.

Вся следующая неделя пролетает слишком быстро. Ко мне возвращаются кошмары, хотя я высыпаюсь благодаря Рушану, каждый день ночующему в моей комнате. Стоит мне задёргаться во сне, как он успокаивает и крепко прижимает к себе. Ночь – единственное время, которое мы проводим вместе. Каждое утро часа по два или три мы тренируемся, а затем до вечера он занят подготовкой солдат.

Анис, Самия, Даян и Дарен тоже заняты делами, отчего я чувствую себя ещё более бесполезной, так как моё главное задание «перестать ронять оружие и снова научиться бегать». Поэтому я тренируюсь до полного изнеможения, быстро возвращая себе форму. Бег по лестнице уже не кажется невыполнимой задачей, но пока максимум два круга, а потом даже под страхом смерти я не выдержу очередного пролёта. Владение клинками и рукопашный бой получаются намного лучше. Остальное время стараюсь либо помогать семье, либо рыщу в библиотеке и по дворцу в поисках дневников Илоса, надеясь отыскать в них больше ответов. Даже когда мы разберёмся с Клетусом, легион по-прежнему останется проблемой и мне неизвестно, сможет ли Шиун воспользоваться огнём вновь.

На протяжении этой недели я встречаюсь с семьёй Юн лишь однажды. Рушан переносит меня в Астару, чтобы я могла навестить могилу Юна и хоть и запоздало, но проститься с ним. Хёрин благодарит меня за спасение сына, Суа порывисто обнимает, задерживая в объятиях дольше, чем принято у теялийцев.

Шиун вначале предстаёт передо мной самим собой, выдавливая несколько холодных и прозрачных шуток, но я хватаю его за голубую накидку прямо на груди и стискиваю в желании врезать. Его глаза удивлённо распахиваются, я нехотя разжимаю пальцы и отпускаю одежду, так ничего и не сделав. Я прекрасно помню ощущение первоначального восторга, когда увидела, что огонь Теялы способен помочь избавиться от легиона. И помню, насколько отвратительной стала та радость при осознании, что цена – жизнь Шиуна. Я злюсь на себя за это чувство не меньше, чем на глупость Шиуна, который с самого начала знал о последствиях.

– Впредь не причиняй сестре такую боль, – говорю я принцу. – Никогда не иди на риск без запасного плана, имей за плечами хоть что-то… кого-то, кто тебя поддержит. А ты просто действовал, прекрасно осознавая, что тебя ждёт в конце. Но хуже, что ты даже не пытался избежать этого конца.

Рушан сильно сжимает моё плечо, слушая, что я говорю. Шиун молчит, натянутая улыбка сходит с его лица, обнажая потрясение и какую-то ранимость.

– У тебя есть семья, Шиун, – добавляю я после неловкой паузы.

Затем теялиец так же молча сопровождает меня за территорию дворца к невысокому зеленому холму, похожему на специально сделанную насыпь. Я оглядываюсь, рассматривая множество таких же курганов, старых, покрытых коротко стриженной зелёной травой. Могилы потомков Шейна. Перед каждым установлен мраморный камень с вырезанными именами.

Отчасти я завидую. У Суа и Шиуна есть место, к которому они могут прийти в тяжелые времена, в Илосе же умерших сжигают на костре, развеивая прах и позволяя ему смешаться с песком по всей пустыне. По старой вере таким способом освобождается душа и человек может переродиться, а если он пока не желает переходить в новую жизнь, то остаётся ощущение, что наши любимые всегда с нами. Каждый предыдущий потомок, наследник или Назари, каждый погибший илосиец всегда рядом среди песка, куда бы мы ни пошли. Но, узнав о смерти отца, я бы хотела иметь возможность подойти к его могиле хоть раз, чтобы рассказать, как я зла на него за столь быстрый уход и как скучаю по нему. Хотя и у теялийцев эти могилы – фикция, – я знаю, что тело Юна тоже сожгли, но здесь зарыт его пепел в мраморной урне.

За день до ухода наших солдат в Церу Бенеша успевает поймать меня после ужина в тени коридора. Я уверена, что она специально ждала, пока я буду одна.

– Тебе нужно принять решение сейчас, – настаивает целительница, затаскивая меня в ближайшую комнату.

– Что случилось?

– Состояние Демьяна становится слишком заметным. Мы не можем показать его Клетусу таким. Ты должна дать ему кровь хотя бы раз. А также тебе нужно задуматься, что будет после.

– О чём ты говоришь, Бенеша?

– Уверена, его величество Даян подумал об этом хоть немного, но и ты должна, как Калануа. Что будет после этой бойни, Ойро? Что будет с Каиданом? Мы его уничтожим? Сровняем с землей и перебьём всех возможных носителей Дара Света и всех мирных жителей?

– Нет! Конечно нет! – Её слова пугают меня тем, что я и вправду об этом не задумывалась, слишком занятая мыслями о сестре.

– Тогда кто станет королём? С кем мы сможем наладить мир? Демьян – старший сын и по праву корона перейдёт к нему. А если ты его не вылечишь и он умрёт, на трон сядет Эол. Насколько счастлив он будет, зная, что мы во второй раз им не помогли? Его любимая мать умерла. Что будет после смерти его любимого брата? – женщина запахивает свой богато расшитый халат, сверля меня взглядом. – Он останется один. Проявит ли Эол понимание или пойдёт на нас новой войной, превращаясь во второго Клетуса?

Она говорит быстро и тихо. Бенеша не давит на жалость, она просто заваливает меня фактами, от которых я не могу отмахнуться. Мне нужно решить этот вопрос, отставив свои эмоции и заглянув в будущее. Ради всего Континента. Раньше я не думала о том, что наш конфликт с каиданцами продолжится после того, как мы разберёмся с Клетусом. Мы даже мстить за родителей не собирались, лишь желали, чтобы Квинтилии оставили нас в покое.

– Но если ты вылечишь Демьяна, Ойро, – Бенеша чувствует моё смятение, хватается за возможность не только посадить семя идеи о мире, но и взрастить его как можно скорее. – Возможно, Континент наконец познает истинный мир. Квинтилии всегда будут в долгу у Калануа. Ни Демьян, ни Эол никогда не пойдут против нас, помня о долге. И возможно, память об этом будет передаваться из поколения в поколение. Я попыталась поговорить об этом с Даяном, но сейчас он слишком зол. Страх, который он испытал за тебя и сестру, никуда не делся, поэтому не знаю, насколько трезво он может принять это решение.

Целительница замолкает, ожидая, что я скажу.

– Хорошо. Я дам ему кровь. Пока один раз, – сдаюсь я. – Насколько ему хватит?

– Зависит от его болезни, нужно понаблюдать. Но у Виолы болезнь возвращалась примерно раз в два года.

– Бенеша, давай оставим это в секрете. Не хочу портить настроение Рушану и Анису перед уходом. У тебя есть что-то…

Я замолкаю, когда целительница моментально достаёт небольшую флягу. Судя по звуку, там есть немного воды, а в другой руке она уже держит нож.

– Удивительно, что в последнее время большинство приближающихся ко мне держат в руках лезвие, – кисло улыбаюсь, забирая нож, секунды мешкаю перед тем, как надрезать ладонь и выдавить кровь в предложенную ёмкость. Я сжимаю кулак, пока Бенеша не просит меня остановиться. Она взяла больше, чем обычно, но недостаточно, чтобы у меня появилось головокружение.

– Ему каждый раз нужно будет так много?

– Скорее всего. И спасибо, Ойро. Ты поступаешь правильно.

– Надеюсь, Бенеша. Надеюсь, – неуверенно бормочу я.

В день отбытия Аниса и Рушана с солдатами, перед рассветом, мы с Самией на конях приезжаем к пустынной равнине недалеко от нашего дворца. Тут выстроились четыре сотни наших солдат, три из которых даже не владеют Даром Тьмы, но орудуют обсидиановыми мечами. На деле у нас больше солдат с Даром, но остальных Даян оставляет для ночных и дневных патрулей по пустыне из-за неспокойного легиона.

Присутствующим солдатам предстоит пересечь Континент, чтобы подойти к Каидану. Я горжусь их выучкой, наблюдая за стройными рядами молодых бойцов в чёрной броне. У каждого на плечи накинута тёплая мантия с капюшоном, а нижнюю половину лица скрывают чёрные маски. Там, куда они идут, холодно, поэтому мы постарались продумать более тёплый вариант одежды. Эти молодые парни и мужчины лучшие из лучших. Только им можно доверить такую битву. Каждый из воинов на коне, и я представить себе не могу, как Даян собирается их всех переносить. А именно это он и собирается сделать, отправляя их всех на границу с Теялой.

Мы с Самией немного опоздали, Даян уже закончил свою воодушевляющую речь, и я рада, что мне не придётся слушать о предстоящем сражении. Брат в простой чёрной броне, ничем не отличающейся от той, что надета на обычных солдатах, сидит на своём жеребце, отливающем холодным золотом. Ветер развевает его волосы, ставшие заметно длиннее, чем при нашей первой встрече в Цере. Большая часть прядей перекинута на левую сторону, а справа от виска вдоль головы заплетены несколько тугих кос, украшенных золотыми нитями и бусинами. Традиционная мужская причёска в Илосе. Говорят, сам Илос полюбил и перенял этот обычай у местного народа. Даян редко делает подобную причёску, но титул короля возлагает на него обязанность сохранения большинства наших обычаев. Губы брата растянуты в опасной улыбке, пока он оглядывает своих подчинённых. Расслабленность, с которой он держится, придаёт уверенности, что всё закончится быстро и нет никаких сомнений в нашей будущей победе.

Я перевожу взгляд на Аниса и Рушана, сидящих на чёрных жеребцах. Ветер дёргает волосы Рушана из стороны в сторону, а его глаза кажутся тёмными, бездонными в эти предрассветные часы. Он не улыбается, просто смотрит на меня, ожидая нашу разлуку. И у меня щемит сердце.

Самия уже присоединилась к ним, а я еду медленно, будто этим могу отложить наше расставание. Анис пришпоривает коня, приближается ко мне и, как молодой напыщенный ловелас, гарцует вокруг, поднимая песок.

– Что ты творишь? – начинаю смеяться я, а Назари стягивает маску, продолжая своё нелепое ухаживание. – Ты пытаешься приударить за мной или за Арканом? Учти, Анис, что он конь, а не кобыла.

– Как жаль, а то моему Угольку он, похоже, приглянулся, – притворно вздыхает друг, немного выпячивая нижнюю губу. Затем выражение лица Аниса вновь меняется на более серьёзное. – Не печалься, любовь моя, мы встретимся через неделю.

– Ты всё ещё намереваешься украсть моё сердце?

– Зависит от того, насколько у меня получается.

– О, дорогой Анис, моё сердце и так твоё с тех пор, как ты в первый раз встал передо мной на колени.

Глаза Назари увеличиваются, он комично открывает и закрывает рот, не находя подходящего ответа. Я радуюсь, что Рушан достаточно далеко и не слышит бред, который мы несём.

– Когда принёс свою клятву Назари, тупица!

Анис резко выдыхает, сдувая в сторону падающую на глаза прядь.

– Ты меня так не пугай, Ойро, а то я уже не знал, что и думать о себе и своём поведении, – на лицо возвращается озорная улыбка, и мы пускаем коней галопом, присоединяясь к друзьям.

Я подвожу Аркана к коню Рушана. Назари ничего не говорит, лишь протягивает руку и сплетает наши пальцы. У меня, как и у него, нет слов. Мы не прощаемся. Анис прав, мы встретимся через неделю. Но в момент, когда кахари отпускает мою руку, готовый отправиться в путь, я останавливаю его, протягивая единственное, что могу отдать в такой ситуации. Я протягиваю ему своё Кольцо Пустыни.

Рушан удивлённо, почти с испугом, переглядывается с Даяном. Анис и Самия также шокированы моим решением. Отдать кому-то Кольцо Пустыни – это как отдать себя и своё сердце. Подобное Калануа делают при заключении брака, официально и торжественно. Даяну тоже предстоит отдать своё кольцо Самии, но такое делают на свадьбе, у них же была лишь помолвка.

Однако я отдаю его Рушану, не советуясь ни с кем. Не предупреждаю о своём решении, лишая родных попыток меня отговорить. Я хочу, чтобы Рушан понял, что моё обещание никогда его не оставлять было искренним. И что я готова приложить все усилия, чтобы сдержать его.

– Ойро, ты же помнишь, что это не просто кольцо? И если его… кому-то подарить, то это значит… – пытается подбирать подходящие слова Даян, похоже решив, что память не до конца ко мне вернулась.

– Знаю, – едва заметно улыбаюсь я, и вновь поворачиваюсь к Рушану. – Опять я сижу с протянутой рукой, пока ты отказываешься принять то, что я тебе предлагаю. Это не принуждение, я даю его на время. Когда всё закончится… ты можешь вернуть его мне, как ни в чём не бывало. А можешь оставить себе навсегда. Но… ты не посмеешь не вернуться домой и оставить мой вопрос без ответа.

Все напряжённо смотрят на Рушана, ожидая его действий. Моя рука вздрагивает, устав быть на весу, и только тогда Рушан забирает кольцо. Он аккуратно растягивает серебро, увеличивая размер, и надевает на палец левой руки, как принято у нас и теялийцев. Невольно я расплываюсь в самой, как мне кажется, счастливой улыбке. Уверена, что выгляжу по-настоящему глупо, потому что маска сосредоточенности Рушана даёт мелкую трещину, уголки губ дёргаются вверх.

– Не возьми ты его, я бы тебе врезал, – с напускной строгостью говорит Даян. – Похоже, моей сестрёнке пришлось выжать всё светлое из своего сердца ради этих нескольких романтичных предложений.

Анис хохочет над моим недовольным лицом и красными щеками. А Даян спускается с коня, отдавая Самии поводья.

– Ойро, мне бы пригодилась твоя помощь.

Я следом спрыгиваю на песок и, также отдав поводья Самии, иду за братом. Девушка уводит наших лошадей подальше. Рушан и Анис встают перед линиями солдат, громко приказывая им не двигаться. Брат замирает в нескольких шагах перед Назари.

– Как ты собираешься их переносить? Попросишь всех мужчин взяться за руки? Здесь же чёртова куча людей, – бормочу я, наклоняясь к брату.

Даян и бровью не ведёт на моё ироничное замечание, лишь скалится в улыбке.

– В действительности за руки браться необязательно. Так просто легче, – пожимает он плечами, а я смотрю на него, недоумевая, что верила в незыблемость данного условия.

– Почему тогда только до границы Теялы? Ты не можешь их переместить к Каидану?

– Мне льстят твои мысли о моих способностях, сестрёнка, – насмешливо отвечает Даян. – Но, даже будучи королём, я не способен перенести такое количество людей верхом на лошадях через весь Континент. А с людьми Шиуна их станет ещё больше. Мне самому нужно подготовиться к встрече с Клетусом. Юна нет, Алисия же против Каидана не выстоит. Равных соперников Квинтилию, кроме меня, теперь не существует, а значит, я должен прийти к нему полным сил.

Я киваю в такт его словам, а Даян продолжает криво улыбаться, с пониманием относясь к моим пробелам в знании тактики и политики.

– Людей и вправду много, поэтому я позвал тебя. Дай-ка мне настоящих теней, сестра. Теней, мрачнее самой ночи.

Меня забавляет его просьба. Мои руки чернеют, и я даю то, что он просит, стягиваю всё, что могу ухватить в эти предрассветные часы. Песок вокруг нас покрывается стелющейся темнотой, такой чёрной, что поглощает весь свет, а небо по сравнению с ней выглядит обманчиво светлым. И непонятно, вправду ли небо у нас над головой или это мы стоим на черноте самого космоса. Даян вздрагивает от силы теней вокруг, с наслаждением втягивает носом воздух. Брат принимает более устойчивую стойку, сжимает кулаки. И его руки чернеют. Впервые за всё время так же, как и у меня. Однако это не проявление его Дара, скорее эффект от того, что я собрала для него тьму, что теперь питает брата.

В отличие от меня, руки Даяна чернеют медленно, нехотя, словно чернила поднимаются по бумаге, которую держат на весу, пытаясь сохранить хоть часть белизны. Воздух гудит от низкой вибрации так, что уши болят. Крупицы песка вокруг начинают дрожать, поднимаются в воздух примерно до колен и зависают. Тени обхватывают каждого солдата, и те исчезают, линия за линией. Растворяются, забирая с собой собранный мной сумрак, а гул нарастает лавиной, заставляя кожу покрыться мурашками. Последним исчезает Даян, оставляя после себя оглушающую тишину, а песок вновь осыпается вниз.