Глава 5

На службу она ездила на старом «Рено». Страшненьком, но надежном. Его еще французы собирали, а поддерживал в надлежащей форме отец-автомеханик. Варвара и сама в машинах разбиралась, могла их починить, но на это у нее времени не было. А папа всегда его находил для ласточек, своих и дочки. После работы шел в гараж и ковырялся то в одной, то в другой, то в третьей. Четвертую не трогал – ею был спортивный «Мустанг» дочери, и его обслуживанием занимался фирменный центр.

Эта тачка была давней мечтой Вари. Несбыточной, как ей виделось. Откуда взяться миллионам, если ее родители небогаты, а она мент. «Рено» ей отец подарил на двадцатилетие, и девушка думала, что в лучшем случае лет через десять поменяет его на «Ниссан» или «Фольксваген». Если дела пойдут очень хорошо, на чуть подержанную «бэху».

Но в двадцать четыре года она стала счастливой обладательницей «Мустанга». Его ей подарил жених. Мог себе это позволить.

Они вместе учились в институте. Он – на экономиста, Варя – на юриста. Она не прогуливала лекций, читала дополнительную литературу, посещала семинары… Вкалывала! Он же мало уделял внимания занятиям. Мог проспать пары, забыть о курсовой. И все равно умудрялся успевать. Его всегда допускали к экзаменам, и принимали их даже те, кто заваливал чуть ли не всю группу. За это сокурсники дали ему кличку Лафа. Хотя не только удача помогала парню. Он был невероятно умен, все схватывал на лету, мог быстро читать, умножать трехзначные числа в уме, как и решать экономические задачи. Когда Варя не знала его хорошо, думала, он платит преподам. Но у Лафы не было на это денег. Он приехал из села, поступил на бюджет, поселился в общаге и стал влачить жизнь бедного студента.

Познакомились ребята на вечеринке. Лафа сразу проявил к Варе симпатию, но она на нее не ответила. Наслышана была о феноменальном студенте, и имела о нем свое представление. Как потом оказалось, неверное. Отношения между ними завязались спустя полгода и все благодаря «Рено». Лафа куда-то опаздывал, Варя согласилась его подвезти, машина заглохла в лесу, и они просидела в ней четыре часа. Девушка тогда выяснила, что Лафа за город ехал не развлекаться, а работать – рыть траншею под канализационные трубы, а он узнал о ее хрустальной мечте иметь «Мустанг».

Получив дипломы бакалавров, молодые люди устроились на работу. Варя в полицию (учиться она продолжала, но уже заочно), а Лафа в букмекерскую контору помощником бухгалтера. Оба получали гроши, но были счастливы. Жили у Вари. Родители выделили им комнату и полку в холодильнике – решили, что дети сами должны вести хозяйство. Правда, все равно подкармливали их супом да домашними пельмешками, чтоб те желудки не испортили бутербродами да роллами из «Якитории».

Так прошел год. Варя уже строила планы на будущее: как они поженятся, снимут свое жилье, обставят его. Заглядывая дальше, видела первого ребенка, квартиру, взятую в ипотеку, новую машину, выплату кредита, второго ребенка. В воображении Вари ее семья была дружной, но небогатой. Традиционной, если можно так сказать. Но Лафа мечтал о другом: красивой, насыщенной жизни преуспевающего, но не погрязшего в работе и быту человека. В ней было место и Варе, и их будущим детям, но он не видел их в декорациях квартиры эконом-класса, взятой в кредит на двадцать лет. Лафа не хотел, чтобы его жена работала в ментовке, ездила на «Рено», а пусть бы и на «Фольксвагене», водила ребятишек в обычную школу и лечила их в районной поликлинике. Поэтому первостепенной задачей для него было выбиться в люди.

Естественно, у Лафы получилось. Счастливчик с блестящим умом не долго прозябал в помощниках бухгалтера. Чудом устроился в крупную инвестиционную компанию на должность офис-менеджера, но быстро поднялся до заместителя начальника отдела. Параллельно он вкладывал свои деньги в ценные бумаги, играл на бирже. В двадцать четыре сорвал большой куш, провернув рискованную операцию. Варя предполагала, что жених (они так и не заключили брак, хоть помолвка и была) купит квартиру. На окраине, маленькую, зато свою. Или вложит деньги в строительство. Но нет, Лафа подарил ей автомобиль мечты.

Жест красивый, что не говори, но… такой глупый! У них ни кола, ни двора… ни гаража, ни выкупленного парковочного места. «Мустанг» из другой жизни, той, о которой пока только мечтал Лафа.

– Надо наслаждаться моментом, – говорил он. – Кайфовать, исполнять мечты.

– И жить на чужой площади?

– Почему нет? За границей многие так делают.

– Но мы в России. Тут все хотят иметь свой угол.

– Вот пусть этим углом и довольствуются. А мы с тобой будем жить в хоромах. И купим их обязательно, потому что я планирую стать очень богатым.

Лафа зарабатывал все больше, но и тратил соответственно. Рестораны, что он посещал, стали дороже, как и магазины, спа-центры, салоны, будь то парикмахерские или автомобильные. Варю он всегда звал с собой, готов был оплачивать ее красоту, досуг, но она служила в полиции, ей не нужны были брендовые шмотки, украшения, ламинированные волосы и ресницы, а машина мечты уже имелась, жаль гонять на ней редко получалось. Походам в ресторан или на прием Варвара предпочитала посиделки на кухне. Любила бывать у родителей, друзей детства, коллег. С последними пила недорогую водку, уплетала макароны с сосисками, и чувствовала себя значительно лучше, чем в авторском ресторане с бокалом Пино-гриджо. Лафа много путешествовал. При любом удобном случае улетал за границу. Мог на пару дней сорваться в Прагу попить пива или в Марсель поесть буйабес. Варя не могла составить жениху компанию, она была невыездной. Вместе они отдыхали только в Сочи или Светлогорске. Лафе это не нравилось, он уговаривал Варвару уволиться из органов. Он не понимал, что ее там держит. Ни денег, ни уважения, ни времени свободного, из бонусов только ранняя пенсия. Но пока доживешь до нее, все нервные клетки истратишь. Варя пыталась объяснить, что для нее кайф – это работа. Именно эта, тяжелая, плохо оплачиваемая, а не какая-то другая. Да и не всегда она будет такой. Получив высокое звание, засядет в кабинете, прибавку к жалованию получит. Квартиру тоже, возможно, дадут. А то они все по съемным, пусть уже и шикарным.

Шло время. Им обоим исполнилось по двадцать семь. К этому возрасту Варя в своих мечтах была уже мамой. А Лафа говорил, что рано детей заводить, нужно еще пожить для себя.

– А для кого ребенок? Не для нас разве? – недоумевала Варя.

– Это такая ответственность. Я пока не готов брать ее на себя. Давай покайфуем еще.

Но проблема была в том, что кайфовали они от разного. Лафа упивался финансовой свободой, использовал каждую открывшуюся возможность сделать жизнь ярче. Он посещал все парки, аттракционы, пробовал новые блюда, экспериментировал со стилем. Его поездки стали более экзотическими. Пиво в Чехии и рыбный суп во Франции уже не манили. Хотелось кататься на гигантских черепахах, есть рыбу фугу, бывать в гостях у диких племен. Варвара же стремилась к спокойной размеренной жизни. Но готова была к компромиссу. Веди Лафа себя иначе, она ушла бы из органов. Устроилась бы на спокойную работу юридического консультанта или вместе с отцом открыла автомастерскую. Стала бы преданной женой, хорошей матерью, хранительницей очага. А пар выпускала бы, гоняя на «Мустанге» по автодрому. Но Лафе нужна была женщина, которая разделит все его увлечения…

И он такую нашел. Познакомился с тревел-блогером, экстремалкой и просто красавицей. Но от Вари не ушел. Все еще любил, пусть и по-своему, уважал и был признателен. Она, москвичка, привела в дом нищего провинциала, ни разу его не попрекнула этим, более того, не оборзела, когда он разбогател. Варя, естественно, узнала о любовнице. Трудно оставаться в неведении, если та пишет и звонит вечерами, выкладывает совместные фотографии, намеренно оставляет в его машине «улики».

Борись за него, твердили все. Где ты еще такого найдешь?

– А мне нужен другой, – отвечала она. – Такой же, как я. Обычный.

Даже мама крутила пальцем у виска, когда это слышала. В стране дефицит нормальных мужиков, а дочка отказывается от потрясающего.

Естественно, Варя не сразу приняла решение расстаться. Долго думала над ним. Она была в отношениях треть жизни, сможет ли без них? Другого мужчину она найдет не скоро, если это вообще произойдет. Мама очень в этом сомневалась, потому что Варе уже под тридцать, а с этой собачьей работой даже знакомиться некогда. Точку в размышлениях поставил поступок Лафы. Он сообщил невесте, что намеревается уехать на Бали на два месяца и отметить там и Новый год, и рождество, и день рождения.

– А еще день святого Валентина? – спросила Варя. Она понимала, что летит он не один, а со своей блогершей.

– Ты же знаешь, я не считаю его праздником. Но если ты отправишься со мной, отметим.

– Знаешь же, что не смогу. Даже если уволюсь, подписка о невыезде сохранится еще какое-то время.

– Я тебе предлагал сделать это три года назад. Но ты упрямишься. В итоге я живу не так, как мечтал. Дышу, но будто в противогазе.

– Я как старый чемодан без ручки, да? Нести тяжело, а бросить жалко?

– Ты моя женщина, с которой всю труднее быть рядом.

– Бросай меня, Леша, – она называла его по имени только в самые серьезные моменты. Обычно Лафой. – Дыши полной грудью.

– Нет. Я вернусь, и мы вместе придумаем, как жить дальше.

– Я знаю о твоей девушке. Как и о том, что вы летите вместе, – она не блефовала. Проверила список вылетающих в Индонезию пассажиров. – Давай не будем откладывать на потом?

Лафа согласился. Оправдываться не стал. Наверное, почувствовал облегчение. Не он бросил, значит, не подлец. Всем можно сказать, расстались по обоюдному желанию.

Он собрал вещи и ушел. Утром прислал сообщение. В нем следующее: «Квартира оплачена до лета. Живи в ней. И умоляю, не возвращай подарки!» Но Варя и не собиралась. Телефоном, планшетом, макбуком она пользуется. Дорогие побрякушки ей ни к чему, все равно не носит, но можно продать. А «Мустанг» она бы не отдала, даже если бы Лафа потребовал. И плевать на то, что его содержание пробьет брешь в ее бюджете.

Первый месяц без Лафы дался легко. Бодрила мысль «я все сделала правильно», а годовой отчет не давал отвлекаться на душевные терзания. Поплыла Варя в Новый год. И ладно бы дежурила в ночь, так нет. Получила выходной, и, отмечая у родителей, расплакалась. Впервые за долгое время она встречала любимый праздник без Лафы, да еще в квартире, в которой они жили по-настоящему счастливо.

Мама твердила, надо мириться.

– Падай в ноги, – говорила она. – Проси вернуться! Соглашайся на любые условия.

– У него другая.

– Раз отпустила к ней, отбивай.

– Похоже, он с ней счастлив, – и она показывала фотографии из профиля блогерши. На них та обнималась с Лафой на пляже. Оба были загорелые, полуголые и в шапочках Санты.

Бывший, надо отдать ему должное, всю семью Утесовых поздравил с Новым годом в смс. Отправил каждому. Не забыл про рождество и прочие праздники. Варвара и мама ему отвечали, отец нет. Ему Лафа не нравился. Он считал его помойным котом, чудом попавшим к хорошей хозяйке и обнаглевшим настолько, что рыбьи потроха для него уже не еда, подавай кролика в сметане.

Лафа вернулся в самом начале марта. Варя узнала об этом из того же инстаграма. Зарекалась не заходить на страницу блогерши, но бесы путали. Восьмого прислал дежурное сообщение. Она ответила таким же дежурным «спасибо».

Позвонил Лафа в мае. Предложил встретиться. Варя согласилась.

Пересеклись в кафе у дома.

– Отлично выглядишь, – сказал он.

– Ты тоже, – ответила она.

Замолчали. Обоим было неловко. Но Лафе особенно, все же он чувствовал вину перед Варей. А выглядел он на самом деле отлично: похудел, загорел, отпустил волосы. Стал похож на австралийского серфера.

Они решили вопрос с квартирой, Варя изъявила желание съехать. Квартира была слишком большой для нее и находилась далеко от работы. Жаль было только парковочное место в подземном гараже. Теперь придется искать новое, да еще и платить за него.

В конце мая она переехала к родителям. Ключи от съемной квартиры отдала Лафе. В этот раз он приехал не один, а со своей пассией. Как поняла Варя, та на этом настояла. Хотела убедиться в том, что бывшая сваливает? Быть может. Эта девушка мало волновала Варю. Но ее порадовало, что в жизни она не так прекрасна, как на фото профиля.

С тех пор прошло два года. У Вари появилась наконец своя квартира. Купить ее помогли родители и МВД, дав беспроцентную ссуду. Но и Лафе за это можно было спасибо сказать, пока она жила с ним, свою зарплату почти не тратила, переводила в валюту и копила.

Замуж Варя так и не вышла. Но в отношения вступила. Избранником ее стал коллега-следователь. Она думала, что это здорово, когда людей объединяет общее дело, оказалось, не так. Они тянули свои рабочие проблемы в дом, обсуждали их за ужином, а поскольку имели общих друзей, то отвлечься не получалось вовсе.

– Мы с тобой кореша, которые еще и спят вместе, – озвучила свои мысли Варя за ужином, посвященным месячному «юбилею» совместной жизни. Она не то чтобы насовсем переехала к избраннику, но личные вещи перевезла и купила в дом новое белье и полотенца.

– Разве это плохо?

– Нет. Но и не хорошо.

– А меня это устраивает. Мы друг друга понимаем. И в сексе у нас гармония. Жениться надо на друзьях. Хочешь, сделаем это?

Варя покачала головой:

– Замуж я выйду только по любви.

– Не знал, что ты такая романтичная.

– Я тоже. Но сейчас все для себя поняла. – Она махнула залпом шампанское, коим они отмечали «юбилей», и пошла собирать вещи. Он не стал останавливать. Знал, это бесполезно.

Разрыв любовных отношений никак не повлиял на служебные и приятельские. Однако они остались не только корешами, но и сексуальными партнерами. Пусть редко, но занимались сексом, как оба говорили, для здоровья.

…Варя подъехала к комплексу «Москва-сити». Родители, как многие москвичи в возрасте, его не любили. Сыплющий метафорами отец называл отрыжкой Дубая. А Варе нравилась эклектика, по ее мнению, современные высотки отлично вписались в ставшую привычной застройку. Москва тем и хороша, что многогранна.

Офис Антона Васильевича Рыжова располагался в башне «Империя». На пятидесятом этаже. Варю встретил внизу, у ресепшена, офис-менеджер, который представился Дмитрием. Симпатичный, молодой, модный, именно такими парнями сейчас многие заменяют карикатурных секретарш с рвущими декольте грудями. К ним, как правило, не ревнуют жены, но и переспать с ними можно. Двадцать первый век на дворе, границы сексуальных предпочтений размыты.

Дмитрий сопроводил товарища капитана до кабинета босса. Поинтересовался, хочет ли она чего: чаю, кофе, воды?

– Кофе. Черный, с ложкой сахара.

Он кивнул и открыл перед посетительницей дверь.

Кабинет Антона оказался именно таким, каким представлялся Варваре: огромным, светлым, сверхтехнологичным. Из панорамного окна открывался потрясающий вид на город.

Сам Рыжов выглядел под стать кабинету. Холеный, красивый, модный, Варя пыталась по пути сюда найти его фото в интернете, но тщетно. Антон не имел официальных страниц ни на одном сайте, включая профессиональные, не посещал светские мероприятия, не давал интервью бизнес-изданиям. Глава фирмы «Ники-трейд» не светился, не хвалился, никому ничего не доказывал. В политику также не лез, в отличие от многих коллег-бизнесменов. Жил себе преспокойненько в центре Москвы в квартире-дворце, а из офиса на пятидесятом этаже (как с высокой колокольни) поплевывал на всех.

– Здравствуйте, – поприветствовал Варю Рыжов. Он встал из-за стола, как положено делать, когда в помещение входит дама. – Что-нибудь выпьете?

– Дмитрий сейчас принесет мне кофе.

– Отлично. Присаживайтесь.

– Антон Васильевич…

– Давайте без отчества, прошу. Меня все, в том числе подчиненные и прислуга, по имени называют.

– Как пожелаете. Антон, мне уже рассказали о том, за что вы уволили Кулика.

– Технически я его не…

– Знаю, знаю. Речь не об этом: почему вы не сделали этого раньше?

– Он справлялся со своими обязанностями.

– Да, но вам не нравилось то, что Глеб готовил. Жанне – да, но вы развелись. Так зачем держать повара, который готовит не то, что вы любите? Еще и платить ему бешеные деньги.

– Я долго привыкаю к новым людям. В своем доме особенно. Поэтому держал нерадивую прислугу до тех пор, пока ее не уволила моя домоправительница Мария.

– Вы не были Глебу чем-то обязаны?

– Я? – поразился он. – Чем я могу…

– Он говорил, за вами должок.

– Кому?

– Владимиру, физиотерапевту.

Тот догнал Варвару на выходе. Отвел в сторонку и, чтобы никто не услышал, сообщил об этом. Вспомнил и решил донести информацию до следствия. Мало ли, вдруг пригодится.

Антон, нахмурив брови, погрузился в раздумья. С такой мимикой он выглядел старше. Оказалось, у Рыжова глубокие морщины между бровей. Косметологи называют их троллейбусными, и заполняют ботексом.

– Вспомнил! – Антон хлопнул себя по лбу. – Я обещал замолвить за него словечко, но не сделал этого. Хотя для Глеба это было важно.

– Поподробнее можно?

– Многие годы я сотрудничаю с пакистанскими бизнесменами. Начинал с торговли, теперь перешел на инвестиции. Строим и тут, и там. Кстати, название фирма получила не в честь богини или какой-то любимой мной женщины. Слово «Дело» на урду звучит примерно, как Ника.

Он вынужден был прерваться, потому что зашел офис-менеджер с подносом. На нем кофе и сок. Судя по цвету манговый. В стакане кубик льда и трубочка.

Варвара приняла свой кофе и сразу сделала глоток. Напиток оказался слишком крепким. Пришлось просить еще и воды.

– С партнерами своими я встречаюсь и за границей, и тут, в России, – продолжил Антон после того, как Дмитрий покинул кабинет. – Пакистанцы очень гостеприимны, поэтому меня встречают с душой и почестями. Я отвечаю тем же. Не потому, что так надо для бизнеса. Я рос в Пакистане и впитал многие традиции этой страны. Когда партнёры или их близкие друзья приезжают в Россию, я открываю для них свой дом.

Варя, слушая его, рассматривала фотографии в рамках на стеллаже. На их Антон с отцом, с сыном и с различными бородатыми мужчинами в национальных одеждах. Партнёрами, судя по всему.

– Месяц назад я принимал брата одного из моих близких друзей – Фарида Гурмани. Он крупный ресторатор. Его заведения разбросаны по всему миру. Все они высшего класса, один, «Гурмани Лондон», имеет звезду Мишлена. Скоро ресторан Фарида откроется и в Москве. Глеб, узнав об этом, загорелся идеей занять там пост шефа или хотя бы первого помощника. Он знал кухню, так как моих гостей из Пакистана кормил именно он. Глеб стал посещать мастер-классы, меня одолевал просьбами о содействии. Я пообещал помочь, но не находил нужного момента для разговора с Фаридом. А потом он уехал. Глеб разобиделся на меня (он из тех, кому все должны), стал попивать, хуже готовить. Чем все кончилось, вы знаете.

– Его все равно бы не взяли, так ведь?

– Если бы я попросил, взяли бы одним из су-шефов. Но мне пришлось бы поручиться за Глеба.

– А вы не были в нем уверены, поэтому не торопились с разговором?

– Наверное, я искал и находил причины его оттягивать. – Рыжов допил сок, втянув его остатки через соломинку и довольно причмокнув. – Но Глеб, как я думаю, от своей идеи не отказался. Иначе не утащил бы из моего дома набор специй.

– Их и только?

– Больше ничего не пропало. Разве что алкоголь, но его Глеб попивал, будучи на рабочем месте.

– Кто мог его убить, как думаете?

– Без понятия. Я ничего не знаю о его жизни.

– Что вы делали в прошлое воскресенье?

– Не помню, а что? – Тут его глаза округлились. – Вы что же, меня подозреваете? Думаете, я так разозлился на Глеба за то, что он вылакал подаренный мне вискарь, что грохнул его?

– Мотив может быть совсем другим, но не волнуйтесь, такой вопрос я задала всем, с кем беседовала. Он стандартный.

– В воскресенье я возил сына за город. Стояла жара, а там бассейн и озеро, где катаются на лодках и катамаранах. Пока он был у матери, я играл в гольф. Осваиваю эту новую для себя игру. Очень нравится. Не сквош, но тоже неплохо. А как успокаивает нервы!

– Во сколько вернулись?

– Вечером, когда уже стемнело. А что, Глеба убили в прошлое воскресенье?

– Или в ночь на понедельник. Точнее не кажешь, тело разложилось.

– Пролежав неделю? – Она кивнула. – Так вот почему Глеб не отвечал на звонки и не являлся за расчетом… – Антон поиграл льдом в стакане, затем нажал на селектор и попросил принести еще сока. – Печально, что за неделю никто не приехал, чтобы проверить, все ли с ним в порядке.

– Его родственники все в Белоруссии, а близких друзей, как пока выясняется, у Глеба не было. Женщины тоже. Он был абсолютно одинок. Если бы жил в частном доме, так бы и лежал.

– Насчет женщины я не уверен.

– У Глеба имелась дама сердца?

– Я был уверен, что у него роман с моей бывшей. Причем давний.

– Зачем вы взяли на работу любовника жены?

– Когда мы состояли в браке, я в Жанне не сомневался. Но после того, как она ушла от меня к своему репетитору итальянского, взглянул на нее другими глазами.

– Жанна рассказала историю несчастной любви Глеба к дочке ресторатора…

– Мне тоже. Но его уволили из заведения и занесли в черный список из-за пьянства. Глеб был очень талантливым шефом. И награды тому доказательство. Но он был алкоголиком. Годами не употреблял спиртное, а при большом стрессе срывался. Так произошло тогда, когда его должны были забрать во Францию, но предпочли другого повара, и после отъезда Жанны в Италию, и вот недавно.

– У вас есть доказательства связи Глеба с Жанной?

– Конечно, нет. Она моя бывшая, зачем мне их добывать? Пусть спит с кем хочет. Но я натыкался на его вещи в доме Жанны: куртка, журнал по кулинарии, один из именных ножей. Проигрыватель опять же у нее появился. Если вы не в курсе, Глеб собирал винил.

– Может, он готовил для нее?

Антон пожал плечами. Все то время, что Варвара находилась в кабинете, рычал поставленный на беззвучный мобильный. Большому человеку нужно было работать. Варя не стала больше отвлекать его, попрощалась.