Глава 7

Наташенька выглядела чудесно! Она слегка загорела, волосы сделала на тон светлее, прикупила украшений с бирюзой, и этот минерал делал ее глаза еще ярче.

– Ты просто светишься, – отвесила ей комплимент Мария.

– Что сказать: морской воздух творит чудеса, – кокетливо улыбнулась матушка.

– Ты имела в виду новый роман, но решила не расстраивать дочь-одиночку.

– Похоже, я ее совсем другим расстраиваю. Тем, что пытаюсь познакомить с достойными парнями.

– Надеюсь, в этой таверне нет для меня потенциального жениха.

– Как сказать…

– Ма-мааа, – умоляюще протянула Мария. – Давай без этого?

– Давай, – покладисто согласилась та. – Просто поедим, а я еще и выпью.

Их встретил у дверей сам хозяин, импозантный пожилой мужчина с собранными в хвост волосами. Он расцеловал дамам ручки, засыпал комплиментами, проводил за столик. Тот уже был частично сервирован. А в бокалах переливалось рубинового цвета напиток.

– Не вино, – тут же сообщил хозяин. – Гранатовый сок. Алкоголь, если пожелаете, выберете сами.

– Но вы же поможете нам?

– Конечно.

И снова сюси-пуси. Наташенька была в своем репертуаре: напропалую кокетничала, очаровывала улыбкой, обволакивала взглядом и давала мужчине понять, что он центр вселенной.

Им принесли закуски. А Наташеньке еще и стопочку узо для аппетита.

В таверне было немного народу, тихо играла музыка, пахло вкусно. Мария расслабилась. Попивая гранатовый сок, она слушала матушкин рассказ о съемках.

– Все хорошо? – в очередной раз спросил грек, подойдя к их столику.

– Прекрасно. Но Анастас сказал, что у вас живая музыка вечерами.

– Увы, наш гитарист заболел. Грипп.

– Если найдете инструмент, я сыграю вместо него.

– Вы еще и музыкант!

– Любитель…

Мария закатила глаза. Новый мамин поклонник точно не даст им спокойно посидеть.

– Так хочется горячего, – сказала Мария, ни к кому конкретно не обращаясь. – Аж в животе урчит.

– Скоро все будет. И гитара, и мусака. Девочки, ни о чем не беспокойтесь.

И удалился, наконец.

– Мам, ты могла бы хотя на время выключать обаяние?

– Это друг Настика, я должна ему понравиться.

– Он уже в тебя влюбился. Хочешь, чтобы из-за тебя эпично подрались два древних грека?

– Они еще твоим ровесникам фору дадут. Но я намек поняла. Ты хочешь, чтоб все мое внимание было направлено на тебя. Справедливо. Я тебе подарочек привезла, кстати. – И полезла в сумочку. – Это сережки, – сказала Наташенька, достав коробку.

– С бирюзой, – предположила Мария.

– Тебе она не пойдет. Это ларимар. Он матовый, небесно-голубой. Посмотри.

Мария открыла коробочку, достала презент.

– Ой, какая прелесть, – искренне восхитилась она. Серьги на первый взгляд были простенькими, серебряными, но когда Мария поднесла их к ушам и посмотрела на себя в зеркало, поняла, что именно таких ей и не хватало. – Спасибо, Наташенька!

Она чмокнула маму в щеку.

– Рада, что угодила. Теперь ты подобреешь и не станешь меня ругать.

– За что? – напряглась Мария.

– Я кое-кого пригласила.

– Ты неисправима…

– Но это хорошо знакомый тебе человек. И мы о нем уже сегодня говорили.

И тут Мария увидела высокого темноволосого мужчину в узком бордовом пиджаке, мешковатых черных брюках и серой водолазке. Все вещи, как это ни странно, сочетались друг с другом, и шли ему.

– Ты позвала Жору? – прошептала Мария. – Но как ты смогла?

– Нашла номер Нетребко, он был адвокатом Геннадия Рыжова. А коль Георгий наследник Крокодила, то… – Она резко замолчала, чтобы потом сказать: – А вот и Габуния. Ты права, выглядит очень импозантно!

Жора подошел к их столику и сердечно поздоровался с Наташенькой. Марии же только кивнул. Не знал, как себя вести с ней после вчерашнего.

– Опоздал, Жорик, – пожурила его мама.

– Прошу прощения, я забыл о том, что пятница. Пробки больше обычных.

– Присаживайся.

Габуния опустился на стул, тогда как женщины сидели на диване. Он был какой-то зажатый, а глаза его, чуть красные, блуждали. С похмелья что ли?

– Давайте вина выпьем? – предложил Жора, подтвердив догадку Марии. – Официант, будьте добры сухого красного.

– На винную карту взглянуть не желаете?

– Нет. Несите на свой вкус.

Наташенька нахмурилась. Все шло не так, как ей представлялось. Она думала Жора приедет с двумя шикарными букетами, весь из себя легкий, счастливый, влюбленный в ее дочь. Возможно, сразу из таверны увезет ее в светлое завтра. Естественно, на карете. Не зря она обратила на нее внимание, когда та проехала мимо.

Принесли вино и мусаку для дам. У Жоры спросили, нужно ли ему меню или он опять понадеется на вкус официанта.

– Я ничего не буду, спасибо.

– Жора, ты какой-то нервный, что с тобой? – осторожно спросила Наташенька. Она умела деликатно разговаривать с мужчинами.

– За правду хочу выпить! – невпопад ответил он, наполнив свой бокал. – Какой бы она не была!

И опрокинул в себя вино. Несколько капель попало на воротник его водолазки.

– Мария, я должен тебе кое-что рассказать, – выпалил он.

– Ты о чем, Жора? – обратилась к нему Наташенька, чье лицо тоже напряглось, а глаза стали цвета ларимара, вправленного в сережки дочери.

– О ТОМ, Наташенька.

– Нет!

– Да. Пора…

– Ты не можешь знать правды.

– Геннадий Иванович поделился ею со мной.

– Но он клятвенно обещал ее хранить! – вскричала мама. Ничего не понимающая Мария отметила, что у Наташеньки может быть противный писклявый голос. – И если бы я знала, что Гена такое трепло…

– Он не мог унести тайну в могилу.

– Какая же я дура, что поверила… Еще и тебя позвала!

– Я все равно встретился бы с Марией, чтобы рассказать ей.

– Вы о чем вообще? – вклинилась в странный диалог она. И ее голос тоже прозвучала непривычно высоко.

– Твой друг сошел с ума вслед за своим покровителем! – выпалила Наташенька.

– Мама, замоли! – Она уже поняла, что та хватается за отговорки, как тонущий за спасательный круг. – Жора, я слушаю.

– Тебя похищали в юности. Держали в плену. Насиловали. Это ты тоже должна знать, чтобы понять, почему секс вызывает у тебя отвращение. Только не убеждай меня в том, что это не так!

В точку попал. Мария не хотела заниматься сексом, хоть и могла. Поэтому после развода у нее не было партнеров, и ее это устраивало.

– Та загадочная болезнь, что чуть тебя не погубила, развилась после этого, – продолжил Жора. Он больше не пил вина. Надобность в допинге пропала, когда он начал разговор. – И тебя спас шаман прежде всего тем, что отключил память. Ты забыла похищение, дни заточения, насилие над собой. А от телесного недуга тебя уже излечили в больнице, хотя горец и тут помог: дал травок.

– Кто меня похитил и зачем?

– Преступная организация, действующая не только на территории Пакистана, но и соседних стран. Цель: получение выкупа или продажа человека на невольничьем рынке. В те годы похищения были если не нормой, то частым явлением. И не только там. Из республик бывшего СССР прибывали тысячи рабов.

– Но я была дочкой сотрудника посольства. Как они смогли… Как посмели?

– Скорее всего, на тебя был спецзаказ. Красивая, образованная, невинная, ты могла стать шикарным подарком очень важному человеку.

– И что же пошло не так? – Мария говорила спокойно, без дрожи в голосе и теле. То был шок, наверное.

– Геннадий Иванович тогда был в Пакистане. Он напряг все связи, подключил журналистов из разных стран, чтобы найти тебя, Людоедочка. И сделал это. Ты находилась на границе с Афганистаном. Тебя еще не передали в руки хозяина. И тот, кого ты называешь Крокодилом, смог договориться с продавцами. Он перебил цену. Деньги стали собирать, как говорится, всем миром. Нужную сумму наскребли. Ее должен был передать Василий Иванович Рыжов.

– Но он этого не сделал?

– Он уверял, что выполнил условия. Но его кинули. Бандиты, что с них взять?

– Как меня вернули?

– Чудом. Тебя бросили на базе, когда ее местоположение стало известно Интерполу. Спецназ прибыл туда, но нашел только тебя. Ты была в ужасном состоянии, физическом и моральном. В нем же пребывала до тех пор, пока отец не отвез тебя к шаману.

– Кто меня насиловал?

– Неизвестно. Как и то, почему делали это. Белая девочка-целочка – штучный товар.

– Заткнись! – прокричала Наташенька. Из ее глаз брызнули слезы. – Ты жестокий, отвратительный… Нельзя так! Надо мягче…

– Шоковая терапия скорее излечит вашу дочь. Неужели вы не видите, что она не в себе? Все эти годы она страдала, не понимая, почему. Она не может построить отношений, поэтому прилипла к Антону, в которого влюбилась до всего этого. Он олицетворяет для Марии безопасность. А еще, я уверен, она плохо спит. Вы этого тоже не хотите замечать? Ваша дочь как смертушка бледная. А ее волосы, они седые!

– Он прав? – обратилась к дочери Наташенька. Она уже не плакала, но так покраснела, что было очевидно – ее давление зашкаливает.

– Все гораздо хуже. Я каждый день борюсь с желанием покончить с собой.

– Доченька, почему же ты не говорила…

– Психотерапевту регулярно. Надеялась, поможет. А ты как можешь?

Мария встала из-за стола. Она больше не могла находиться в таверне. Ее воротило от запахов, еще недавно казавшихся приятными, от музыки, людей… Особенно тех, что находились рядом. Она не возненавидела их, просто хотела оказаться там, где их нет.

– Василий Иванович Рыжов способствовал твоему похищению, Мария, – не дал ей сразу уйти Жора. – Он был в сговоре. Поэтому не получилось тебя выкупить. И Антон был в курсе этого.

– Я приму это к сведению, – сказала она. Голос прозвучал безжизненно. Сама Мария это заметила. – А теперь позвольте мне удалиться.

– Куда ты собралась? – всполошилась маменька.

– Не волнуйся, Наташенька, не топиться. – И, сбросив ее руку со своей, направилась к выходу со словами. – Мне нужно умыться. Я схожу в уборную и вернусь.

– Я с тобой.

– Дай мне побыть одной хоть несколько минут. Пожалуйста.

И мама отступила. Мария вышла из зала и тут же из таверны, чтобы направиться… куда глаза глядят.

Можно сказать, в никуда!

Она не могла поехать домой, там бы ее нашли. К Рыжовым – тем более. Пока она не знала, как к ним относиться. Мария переваривала полученную информацию, но та не усваивалась, и ее тошнило…

Нет, не так! Тянуло блевать! Грубо звучит, но отражает суть.

Вспомнив о том, что с собой у нее паспорт, Мария устремилась к отелю, вывеска которого попала в поле зрения. Небольшой, с виду уютный. Она сняла в нем номер и тут же легла на кровать. На улице было еще светло, и Мария не включила лампу. А кондиционер – да. Прохладный воздух обдувал лицо, это умиротворяло.

Закрыв глаза, Мария начала вспоминать. Первое, что увидела, это горную дорогу. Ее везут в машине, воняющей бензином. Трясет. Мария подпрыгивает на каждом ухабе, стукается то локтем, то головой. И головой не о крышу, а о дверку. Она лежит. Это воспоминание всплывало и раньше, но Мария думала, что в нем родители везут ее к шаману. Но нет. Не к нему и не они. То были похитители. Теперь Мария понимала, что она была связана по рукам и ногам. А ей-то думалось, что тело обездвижила загадочная болезнь.

Потом ее несли в дом. Не отец, как опять же представлялось ранее. Мужик в прокуренной одежде, а папа не переносил никотин. И у него были мягкие руки. У этого же грубые, шершавые, с цыпками. Они тоже пахли табаком, а еще потом. Все из-за того, что мужчина редко мылся и любил чесаться. Запускал свою корявую лапу под рубаху и скреб ею вонючие подмышки…

Оказалось, воспоминания были не так уж и глубоко захоронены. Чуть копни – достанешь.

Марию держали в маленькой комнате без окна. Зато в ней имелись часы. Большие, круглые, со светящимися стрелками. Они висели над дверью и показывали одно и то же время: без одной минуты двенадцать.

В помещении было душно и темно. Мария обмахивалась единственным полотенцем, им же вытирала пот и…

Сперму того, кто ее насиловал!

Прокуренный мужик, тот, что нес ее в дом, не смог сдержать похоть. Он завалился к пленнице без одной минуты двенадцать. От него воняло! Не только табаком и потом, но и дешевым алкоголем. Первый мужчина Марии был пьян в дым, грязен, омерзителен настолько, что она потеряла сознание в момент, когда он ею овладел. Нет, не от боли! Его пенис был вялым. Девочка не видела его, но чувствовала беспомощность. И вонь… Как же смердел его пах! И это у мусульманина, которому религия велит держать тело в чистоте. Но, с другой стороны, она и алкоголь запрещает, а мужик постоянно вливал в себя нечто, лишь отдаленно напоминающее водку.

Он насиловал ее несколько раз. Когда был с похмелья, член, казавшийся девочке огромным, стоял колом и таранил ее так, что внутри все будто разрывалось.

За этим занятием его застал тот, кто был главным в группе. Мария не видела его, но слышала голос. А потом выстрелы. Ее насильника наказали за то, что он ослушался приказа и испортил товар.

Как бы странно и страшно это не звучало, изнасилование спасло Марию. Бракованная, она все равно чего-то стоила, но не так уж и много. И ее бросили, потому что собирались в спешке, а места в машинах не хватало. Лучше забрать с собой гранатомет, чем использованную по назначению девчонку. Да, она белая, голубоглазая, но уже не такая красивая, как раньше. Она вечно плачет, дергается, падает в обморок. Но что самое ужасное, носит под сердцем ребенка. Раз ее трахали, значит, залетела!

Мария не могла с уверенностью сказать, так ли это, она только предполагала, но… Шаман поил ее какой-то густой темной жидкостью, вроде кровью животного с добавлением чего-то горелого, потом мазал ею живот, и из лона девушки что-то вытекло. С болью и кровью, уже собственной.

С тех пор у Марии отвращение к собственному влагалищу. Она-то думала, что просто закомплексованная, а вот что оказалось…

Захотелось пить. Мария ощутила ту непрекращающуюся жажду, что мучила ее в плену. Она встала с кровати, подошла к холодильнику и взяла из него бутылочку минералки. Холодную, чуть запотевшую. Вода в ней была кристально чистой. В те страшные дни ее поили другой: теплой, мутной, стоялой. Но девочка была рада и ей.

Сделав несколько жадных глотков прямо из горлышка, Мария остатки вылила себе на голову. Она стояла посреди номера, на мохнатом коврике, в одежде… Минералка проникала за шиворот, обжигала холодом тело… Но это было прекрасно!

Выбросив пустую емкость в урну, Мария потянулась к дверке минибара, чтобы достать еще воды, но тут за дверью послышались шаги. Они приближались к ее двери. Мария сжалась.

Резко потемнело. То ли в глазах, то ли просто скрылось солнце.

Стало душно. Но кондиционер тут ни при чем – он работал. Влажная блузка прилипла к телу. Мария забыла, что облила себя, ей показалось, это пот.

Шаги замерли. Дверь громыхнула. Тот, кто мучил Марию когда-то, бился в нее, потому что был пьян и спотыкался о приступок. Потом он отпирал замок, вваливался…

Всегда без одной минуты двенадцать!

Мария не знала, сколько времени сейчас, но была уверена – столько же.

Дверная ручка дернулась. Потом затряслась. В номер Марии кто-то ломился. Она хотела позвать на помощь, но горло сдавил спазм. Телефон! На прикроватной тумбочке он есть. Надо просто сделать три шага, поднять трубку и нажать на ноль…

Но где взять сил?

Замок оглушительно щелкнул. Марии показалось, его выломали. Дверь начала открываться.

Она не видела, но представляла, как порог переступает бородатый мужик в пропахшем потом камуфляже. Его лоснящиеся от грязи штаны вздуваются в области ширинки. На роже блуждает похотливая улыбка. Изо рта воняет перегаром, гнильем, табаком. Смрад сшибает с ног…

Мария не заметила, как упала. Рухнув на влажный ковер, она потеряла сознание.

Дверь открылась.

Время было без одной минуты двенадцать.