Часть 3. Смена цивилизаций через призму ГЛобальных проектов

Введенное в предыдущей части определение глобального проекта требует дальнейшей расшифровки и детализации. По этой причине в этой, последней, части доклада мы подробно проанализируем механизмы взаимодействия ГП и проведем их, если так можно выразиться, исторический обзор.

Конкуренция проектов может идти по трем основным направлениям, которые, по большому счету, являются независимыми и равноправными. И исторический опыт показывает, что если по двум из них очевидная победа достанется одному из проектов, то любой перевес сил по третьему направлению уже практически никогда не играет роли. Эти три направления – экономика (производной которой является военная мощь), идеология и демография.

К последней мы относим не только численность населения, но и его приверженность проектным ценностям, в частности готовность отдать за них жизнь. Так, сложности «западного» проекта в Ираке во многом связаны с тем, что подавляющее превосходство «западного» проекта в экономической сфере (и тем самым военной силе) вполне компенсируется преимуществом Ислама в идеологии. Поскольку построенный на примате наживы «западный» проект явно уступает в глазах людей проекту исламскому, построенному на пусть специфической для человека, воспитанного в христианской культуре, но справедливости и демографии.

А вот знаменитое противоборство двух систем в середине XX века было связано с тем, что ни у одной из них не было явного преимущества (вопреки идеологическим догматам каждого из них): в экономике – у «западного» проекта, в идеологии – у «красного». По демографии, в общем, была ничья. И поражение «красного» проекта в конце века было вызвано тем, что в конце 50-х годов разложившееся имперское руководство СССР отказалось как от идеологической войны, перейдя к так называемому принципу мирного сосуществования, так и резко ослабило демографическую проектную составляющую. Связано это было с тем, что лозунг «построение коммунизма еще при жизни нынешнего поколения» привел к реализации принципа «каждому по потребности». А это, в свою очередь, привело к ситуации, когда материальная награда давалась людям не за реальные достижения в рамках дальнейшего развития «красного» проекта, а просто по факту существования. Что, естественно, не могло не ослабить приверженность проектным ценностям следующего поколения (так называемых шестидесятников), которые, собственно говоря, и похоронили проект и свою страну.

Для дальнейшего описания ГП мы попытаемся дать последовательность возникновения проектов так, как мы ее себе представляем. Разумеется, мы отдаем себе отчет в том, что в процессе дальнейших исследований и развития языка глобальных проектов этот список будет варьироваться и дополняться.

Первым в рамках писаной истории был «еврейский» (ветхозаветный) ГП. Именно этот проект впервые предложил окружающим людям не силу оружия, а систему ценностей. Как и полагается, «первый блин комом», поэтому этот проект, особенно в части своих ритуальных механизмов, оказался крайне сложен. Как следствие, количество неофитов во все времена было чрезвычайно ограниченным. Отметим, что слово «еврейский» мы берем в кавычки, поскольку связан этот проект скорее с религией, чем с национальностью, и в этом смысле евреи по происхождению, бароны Ротшильды, элита «западного» ГП, являются не менее опасными врагами для проекта «еврейского», чем, скажем, неофашисты. Однако и название «иудейский» или «израильский» также не совсем подходит, поскольку как современный иудаизм, так и государство Израиль к «еврейскому» проекту, конечно, отношение имеют, но далеко не во всем с ним совпадают.

Кроме того, один из важнейших догматов этого проекта – запрет на ростовщичество был применим только по отношению к представителям своего собственного проекта. Такая ситуация, как мы увидим, в дальнейшем оказала принципиальное влияние на весь ход мировых событий. При этом сама его система ценностей оказалась столь привлекательной, что появился христианский проект, который после перехода в иерархическую стадию естественно назвать византийским.

Отметим, что основное различие христианского проекта от «еврейского» состоит не в догматике, а в сильном упрощении ритуалов. Кроме того, запрет на ростовщичество у него является более универсальным, что привело к тому, что уже в Средние века значительную роль в контроле над финансовой системой играли именно представители «еврейского» проекта.

Часть сетевой системы христианского проекта в рамах конкуренции с Византией (как государством) прекратила свое существование, но один осколок, в Западной Европе, со временем развился в отдельный, католический глобальный проект. В отличие от византийского, который очень быстро приобрел имперские черты, проект католический, в силу политической разобщенности Западной Европы, долго развивался в пределах иерархической стадии. Не в последнюю очередь непохожесть проектов проявилась и благодаря различию в культуре и ментальности народов, входивших в ареал распространения византийского и католического проектов.

Отдельно и более подробно мы остановимся на ситуации последних 500 лет в Европе. В XVI веке, после катастрофического «золотого»

кризиса, случившегося в результате резкого падения цены на золото, игравшего тогда (да и почти всю писаную историю) роль Единой меры стоимости, и последующего разрушения системы натурального феодального хозяйства, в Европе начал развиваться новый, капиталистический проект, идейной базой которого стала Реформация. В доктринальном плане этот проект отошел от идейной базы библейской системы ценностей, отказавшись от одного из догматов – запрета на ростовщичество, поскольку экономической базой капиталистического ГП стал ссудный процент. Запрет, разумеется, не мог быть отменен в догматике (и в тезисах Мартина Лютера, например, он присутствует в полном объеме), но был снят в мифе о т. н. Протестантской этике. Отметим, что капиталистический проект принципиально изменил базовую цель в рамках проектной системы ценностей. Если в христианском проекте, во всех его вариациях, даже не принявших форму ГП, основой является справедливость, то для капиталистического таковой является корысть, нажива.

Мы видим, что библейская система догматов, база практически всех ГП на территории Европы, не является просто совокупностью запретов и ограничений, это система взаимозависимых норм и правил, причем эта зависимость проявляется во всех сферах жизнедеятельности людей. С точки зрения верующего христианина (да и иудея, и мусульманина), это естественно, иначе и быть не может, поскольку даны эти догматы Богом и ревизии человеком не подлежат. Но и чисто материалистический анализ показывает, что отказ лишь от одного из догматов неминуемо привел к радикальному и принципиальному изменению жизненных целей и принципов! Поневоле задумаешься о том, все ли в мире можно объяснить в рамках этого самого материалистического взгляда…

Именно с капиталистическим проектом, с наличием ссудного процента, связан еще один феномен человечества – так называемое технологическое общество. Ни одно государство или цивилизация, которое ссудный процент не одобряет (особенно исламское), не смогло создать на собственной базе технологическое общество (за одним исключением, о котором мы скажем несколько слов ниже).

Выше мы несколько раз упомянули «западный» глобальный проект, однако пока не говорили, чем он отличается от капиталистического. По нашему мнению, сегодня капиталистический проект в явном виде более не существует, поскольку в XIX веке произошли серьезные изменения в его экономическом базисе, серьезно трансформировавшие его базовые ценности. Сохранились только осколки его бывшей сетевой структуры. Связано это с тем, что, как уже было показано выше, догматическая структура капиталистического проекта была неустойчива и настоятельно требовала существенного изменения. Либо в сторону дальнейшего отказа от библейских ценностей (что еще более усиливалось в связи с тем, что Норма-то в новых капиталистических государствах во многом была христианской), либо же в сторону возврата к запрету на ростовщичество. Что характерно, реализовались обе эти идеи.

Обе они родились в конце XVIII века, и первой из них (как раз послужившей в дальнейшем базой «западного» проекта) стала идея о том, как реализовать многовековую мечту алхимиков о создании золота в пробирке. Почему именно золото так хотели создать алхимики, понятно: именно золото являлось тогда Единой мерой стоимости (ЕМС) для всего человечества. А идея эта, из которой вырос механизм финансового капитализма, а затем и новый ГП, состояла в том, что если золото создать нельзя, то, может, получится изменить ЕМС? На такую, которую можно создать в пробирке. И контролировать затем эту пробирку, не подпуская к ней никого постороннего.

Не вдаваясь в детали, можно сказать, что сегодня ЕМС – это американский доллар, единственная «пробирка», где его выращивают, – Федеральная резервная система США, частная контора, владельцами которой являются крупнейшие инвестиционные банки Уолл-стрит. А вся мировая финансовая система, с ее институтами вроде МВФ и Мирового банка, своей главной задачей видят именно сохранение монополии ФРС на денежную эмиссию.

Разумеется, без наличия ссудного процента становление этого проекта, который активно развивался в XIX–XX веках, осуществиться никак не могло. Основными его стадиями стали создание первого частного госбанка (с монопольным правом денежной эмиссии) в Англии в середине XIX века, создание ФРС США в начале XX века, Бреттон-Вудские соглашения 1944 года, отмена привязки доллара к золоту в 1973 год и, наконец, распад «красного» проекта в 1991 году.

А изменение названия с капиталистического на «западный» связано как раз с тем, что укоренившееся в наших СМИ выражение

«Запад», обычно упоминается как раз для описания проектных организаций «западного» ГП (как стран, таких как США или Великобритания, так и некоторых чисто проектных образований вроде МВФ, НАТО и т. д.). Отметим, что базовая система ценностей в «западном» проекте изменилась довольно серьезно по сравнению с капиталистическим. Именно «западному» проекту мы обязаны созданием новой «Нагорной проповеди» – Протестантской этики, которая de facto отменила оставшиеся библейские ценности. Да и в экономике произошли серьезные изменения, поскольку основные богатства стали создаваться не в материальной сфере, производстве или за счет природной ренты, а путем безудержной мультипликации чисто финансовых активов. Такая модель привела к тому, что доля финансовых ценностей, которые в XIX веке составляли менее половины всех активов человечества, на сегодня превышает 99 %. Только объем финансовых фьючерсов, например на нефть, превышает объем физической нефти (в ценовом выражении) в сотни или даже тысячи раз.

Отметим, что такой способ создания активов «на кончике печатного станка» в условиях уже существующей технологической цивилизации позволил создать феномен сверхпотребления, когда развитие системы потребительского кредита на базе эмиссии доллара позволило резко увеличить уровень жизни существенной части населения в границах «западного» проекта. В то же время это и существенно уменьшило их желание бороться за реализацию проектных ценностей, поскольку такая борьба неминуемо снижала жизненный уровень. И если до распада мировой системы социализма еще существовала внешняя угроза, которая сплачивала рядовых последователей «западного» проекта, то после ее распада этот фактор проявил себя в полной мере. В результате одно из трех основных направлений межпроектной борьбы, демографическое, оказалось для «западного» проекта потерянным навсегда.

Кроме того, упомянутое изменение основного способа производства не только серьезно перестроило психику проектной элиты, но и резко сократило ее управленческую часть: на сегодня фактически основные проектные решения в «западном» проекте принимает узкая группа лиц, состоящая от силы из нескольких десятков человек.

Отметим, что после поражения «красного» проекта в начале 90-х годов прошлого века такая малочисленность элиты и отсутствие (правда, на очень ограниченное время) реальных врагов проектного масштаба привело к быстрому переходу «западного» проекта в имперскую стадию. И, как и следовало ожидать, уже самые первые экономические проблемы вызвали у этой «имперской» структуры проблемы. Сегодня уже отчетливо видно, что и руководство Евросоюза, в первую очередь в лице Германии и Франции, и руководство США (в лице Дж. Буша-младшего) всерьез рассматривают возможность выхода подотчетных им структур из «западного» проекта и создание наднациональной в первом, и национальной во втором случае империй. С возвращением «старых», капиталистических в первом и даже (частично) католических ценностей во втором. Завершится ли хотя бы одна из этих попыток успехом, нам еще предстоит узнать, но одно очевидно – резкий рост террористических актов в последние годы существенно связан с этим кризисом «западного» проекта, является попыткой его расколовшихся элит сместить чашу весов в свою пользу и удержать под своим контролем весь мир.

За пределами Европы в VII веке возник еще один проект на библейской системе ценностей – исламский. Он активно развивался в рамках иерархической стадии почти 1000 лет, но переход к имперской стадии в рамках Османской империи практически привел к замораживанию собственного исламского ГП, переходу его в латентную фазу. И только в XX веке попытки «западного» и «красного» проектов разыграть в своих интересах исламскую карту привели к его возрождению в новой редакции, имеющей пока сетевую стадию. Немаловажным фактором оживления исламского глобального проекта стала также демографическая динамика, в результате которой население мусульманских стран стремительно выросло.

Основным качеством исламского проекта является его очень сильная идеологическая составляющая. Связано это с тем, что включенные непосредственно в догматику Корана нормы и правила общежития делают активными проповедниками практически любого носителя проекта. Это существенно отличает его от всех остальных ГП, которым такая активность бывает присуща только на самых ранних стадиях развития.

Отметим, что в Азии существовали и свои мировые глобальные проекты, которые еще не дошли до Европы, вернее не завоевали больших масс сторонников, например буддистский. Но именно по той причине, что сегодня для нас они не особо актуальны, мы не будем останавливаться на этих проектах.

За одним исключением – Китай. Китай стоит на распутье: выбрать путь развития, связанный с поднятием упавшего знамени «красного» проекта, то есть пойдет по интернациональному, проектному пути, либо же оставаться в рамках империи, которую в принципе не будут волновать мировые процессы, напрямую не затрагивающие чисто национальные интересы этнических китайцев и их вассалитет. Многое говорит за то, что коммунизм в его классической форме не является целью Поднебесной. В частности, коммунизм негативно относится к ростовщичеству, а Китай в полной мере адаптирует капиталистический инструментарий, в то время как коммунистическая атрибутика сохраняется только как демпфер преобразования систем.

Пока создается впечатление, что Китай не заинтересован в создании собственного глобального проекта, ни на «красной», ни на какой другой (например, буддистско-конфуцианской) основе, чем существенно ограничивает собственные возможности по контролю над миром.

Но вернемся к историческому обзору. В XVIII веке, практически одновременно с появлением идеи финансового капитализма, в работах социалистов-утопистов появились идеи, которые стали базой для развития «красного» проекта. С точки зрения библейской догматики этот проект был попыткой вернуть запрет на ростовщичество (в форме обобществления средств производства), но идеология и технологические механизмы этого проекта имеют одну важную особенность (по сравнению с предыдущими) – серьезный уклон в социальную сферу, мощное развитие социальных технологий.

Слабым местом «красного» проекта является полное отсутствие мистической составляющей в его практике. Разумеется, в догматике она присутствует («Учение Маркса всесильно, потому что оно верно»). Одно время, на контрасте с проектами капиталистическим и «западным», это было не так заметно, однако по мере заимствования альтернативными «красному» проектами упомянутых социальных технологий этот недостаток стал играть все большую роль. Не исключено, что попытки Сталина реанимировать православие в 40-е годы было связано именно с этим недостатком, но его смерть помешала осуществлению этой стратегии.

«Красный» проект, который в СССР развивался, если так можно выразиться, в достаточно резкой «коммунистической» форме, проиграл (в том числе и по причинам, указанным выше), но не исчез окончательно, а перешел в латентную форму. Резкое падение уровня жизни в базовых странах «западного» проекта после неизбежного и скорого глобального экономического кризиса неминуемо вызовет возрождение социалистических идей.

Кроме того, скорее всего в силу проблем доллара в качестве Единой меры стоимости, человечество (по крайней мере, на время) объективно будет вынуждено всерьез рассматривать возможность возвращения в житейскую практику библейского догмата о запрете на ростовщичество.

Именно здесь самое время вспомнить о феномене «технологической цивилизации». Основная проблема исламского проекта (который явно пытается захватить контроль над Европой и ищет опорную страну для перехода к иерархической стадии) – это полная невозможность отстроить на собственной базе современную технологическую структуру. При этом очевидно, что использовать опыт капиталистического и «западного» проектов он не может – ссудный процент в Исламе запрещен категорически. Но единственный случай в истории, когда технологическое общество было построено без использования ссудного процента, – это СССР, то есть родина «красного» проекта. По этой причине не исключено, что проникновение Ислама в Европу начнет принимать существенный социалистический оттенок, что неминуемо будет коррелировать с подъемом аналогичных настроений в условиях острого экономического кризиса.