15 Октября

Лето закончилось. И календарное, и «погодное». И оказалось оно куда более «веселым», чем все ожидали. Небольшой застой на американском рынке недвижимости вызвал острый кризис ликвидности банковской системы Европы и США. Собственно, ничего другого рано или поздно и ожидать было нельзя, поскольку скорость роста совокупного долга субъектов американской экономики достигла 5 триллионов в год (десятипроцентный рост от достигнутого уровня в 50 триллионов), что составляет примерно половину реального американского ВВП. А если учесть, что доля физического производства в этом самом объеме (услугами как-то долги не особо обеспечишь) составляет не более 20 %, то получается, что далеко не все эти долги хоть чем-то обеспечены. Разумеется, можно сказать, что эти долги образуют длинные цепочки, и по крайней мере часть из них обеспечена деньгами, взятыми под другие долги из этого же объема (то есть суммировать их не совсем корректно), но поскольку они отчуждены от заемщиков, то это не так уж и важно – активов все равно меньше, чем долгов.

А если долги ничем не обеспечены, то рано или поздно кто-то начинает по этому поводу нервничать. В нашем случае – банки, что и заставило денежные власти США и Европы вывалить на рынки какую-то колоссальную кучу ликвидности. А власти США еще и понизили на 0,5 процентных пункта учетную ставку, тем самым стимулировав и без того высокую инфляцию. Можно, конечно, их за это поругать, но, с другой стороны, если бы они этого не сделали, то, возможно, мы бы уже имели сегодня черный вторник образца 1929 года. Хороших решений у властей США уже практически не осталось.

Интересно другое. Все эти события произошли в августе – самом тихом месяце для американской (в отличие от российской) экономики. И это позволяет сделать предположение, что вызваны они были искусственным фактором – необходимостью провести наконец реструктуризацию американских финансов, без которых невозможно реализовать план «Атлантического экономического единства». Есть к этой гипотезе и другие косвенные подтверждения.

Отметим, что неприятности на рынке недвижимости США только начинаются – цены на нем еще практически не падали. А это означает, что и кризис на мировых финансовых рынках найдет свое продолжение, быть может, куда более бурное.

В России тоже все не слава богу – начался быстрый рост инфляции. Несмотря на это, фантасмагорическая макроэкономическая, кредитно-денежная политика нашего Минфина и Центробанка продолжается, причем у ставшего главным правительственным экономистом министра финансов и вице-премьера Кудрина хватает наглости заявить, что «в течение 2–3 месяцев» ситуация с ценами на продовольствие «нормализуется». Впрочем, нашим либерастам интересы страны не указ, так что неприятностей мы еще огребем по полной программе. И в части обеспечения продовольствием, и в части устойчивости нашей банковской системы, и много еще в чем.

15 Декабря

Начало зимы и конец года. В России прошли выборы и была обнародована кандидатура преемника, в США в очередной раз снизили ставку. Отметим, что ни те, ни другие события так и не разрешили проблемы, стоящие перед странами, в которых они произошли, и перед миром.

В России явно наметился курс на окончательное и бесповоротное включение страны в «западный» глобальный проект на позициях сырьевого придатка. Ни предвыборная кампания, ни обсуждение кандидатуры «приёмника» ни в одном аспекте не затронули главной проблемы современной России – как заменить экономику передела на экономику роста. А без роста «шварцманономика» будет продолжаться и продолжаться, разве что место «силовиков» займут «юристы». Отметим, что хотя позиции главного идеолога либерализма в России (то есть, как мы понимаем, главного организатора превращения нашей страны в сырьевой придаток с ее окончательным уничтожением) на современном этапе несколько ослабли, но зато объявился уже новый претендент на эту благородную роль. Дело Гайдара, Чубайса и Березовского живет и побеждает.

А кредитный кризис в «западной» экономике тем временем продолжается, и нет никаких оснований считать, что из него можно найти легкий и простой выход. Собственно, по конкретным последствиям кризиса есть различные мнения, но в целом то, что он случится, практически очевидно.

Но в России экономикой руководят либерасты, для которых даже очевидные события не являются руководством к действию (если они противоречат «линии партии»). А посему я достаточно пессимистично смотрю на самое ближайшее будущее России.

2008 Год

Прогноз 5 Января

Как повелось, начинается традиционный новогодний прогноз с анализа прогноза прошлогоднего. В нем я писал, что основным процессом, характеризующим 2007 год, должно было стать взаимодействие стихийного (то есть без определенного, согласованного всеми участниками, сценария) выхода участников мирового финансового процесса из доллара с попытками элиты «западного» проекта приостановить этот процесс любыми средствами, как монетарными (повышение учетной ставки ФРС США), так и политическими или даже чисто военными.

В прогнозе было точно подмечено, что период повышения учетной ставки в США закончится в прошедшем году, в связи с тем, что позитивный эффект от него резко сокращался, а негативный, в виде углубления депрессивных эффектов в экономике, явно нарастает. Собственно, многие эксперты, в том числе даже американские, в конце года отметили, что, возможно, рецессия в американской экономике уже началась. Я соглашусь с этим мнением по существу, отметив лишь, что слово «рецессия» здесь не совсем подходит, поскольку обычно используется для описания циклического спада, а текущий кризис носит ярко выраженный структурный характер.

Отметим, что в прогнозе не было напрямую сказано, что в прошедшем году начнется период снижения учетной ставки ФРС США, хотя и был отмечен процесс, который делал это снижение почти неизбежным. Речь идет о попытках элиты «западного» проекта консолидировать свое проектное пространство, и в экономическом, и в политическом смысле, процессе, конечная цель которого получила у нас условное наименование «Атлантическое единство». Как отмечалось в прогнозе, для своего логического завершения (вплоть до создания единой «западной» зоны свободной торговли и единой валюты) этот процесс требует серьезной реструктуризации финансовой системы США, которая накопила слишком много «плохих» активов. В прогнозе много говорилось о росте совокупного долга США, деривативном «навесе» и проблемах с американским рынком недвижимости, и именно они сыграли свою роль в августе – сентябре прошедшего года, когда разразился кризис ипотечных долгов и связанный с ним кризис ликвидности, потребовавшие дальнейшего снижения учетной ставки ФРС.

В прогнозе нет точного описания этого кризиса и, скорее всего, его и нельзя было дать. Дело в том, что странное время его начала (август, «мертвый сезон» мировых финансовых рынков), скорее всего, было связано с субъективными причинами, решением элиты «западного» проекта начать наконец реструктуризацию американской финансовой системы. Однако то, что в 2007 году имелась высокая вероятность возникновения долгового кризиса в той или иной форме, не было отмечено в прогнозе, что является явным его недостатком.

Вместе с тем, следует отметить, что результатом этого осеннего кризиса стал существенный вброс ликвидности в финансовую систему не только в США (и за счет снижения ставки, и за счет упрощения доступа к средствам ФРС для большинства американских банков), но и Европы. Хотя сегодня еще рано делать окончательные выводы, судя по объему выданных в еврозоне стабилизационных кредитов, а главное, по масштабу их пролонгации, дело явно идет к превращению евро в полноценную эмиссионную валюту.

В прогнозе много говорилось об экономических проблемах Европы и отношениях с Россией. В истекшем году все спорные вопросы решались в пользу сотрудничества с США, как это и было предсказано. Это было следствием описанных в прогнозе фундаментальных геополитических причин и еще даст свои долгосрочные последствия, как будет написано в собственно прогнозной части настоящего текста. А заключенный в конце года Лиссабонский договор (о котором, естественно, в прогнозе ничего не говорится) хотя и не решает фундаментальных проблем Европы, все же создает механизм, за счет которого, может быть, они будут решаться.

Отмеченные в прогнозе региональные экономические процессы (в Латинской Америке, Ближнем Востоке, Юго-Восточной Азии), в общем, проистекали примерно так, как и было описано. Более того, в 2007 году некоторые крупные страны мира, в том числе Китай, объявили о постепенном выходе из доллара как главной резервной валюты.

В прогнозе на 2007 год было прямо сказано о том, что международные финансовые организации попытаются решить задачу сохранения status quo в мировой финансовой системе за счет создания механизмов «более справедливого» распределения эмиссионных денег. В реальности такая работа велась, причем основным ее центром стала система ВТО. Была предпринята попытка как решить проблему Дохийского раунда по ВТО, так и повысить авторитет этой организации за счет вступления в нее России. Отметим, что эти задачи, судя по всему, более или менее внятным результатом не завершились. Кроме того, по итогам первого этапа реструктуризации финансовой системы США существенно увеличилось участие сторонних инвесторов в капиталах крупнейших системообразующих финансовых структур долларового мира, что означает расширение списка тех лиц, которые допущены до распределения официальной прибыли. В то же время в систему управления этих финансовых институтов, то есть к распределению эмиссионных денег, эти инвесторы допущены не были, их не пустили даже в состав советов директоров.

Что касается второй задачи международных финансовых организаций (то есть, фактически, элиты «западного» глобального проекта), разработки и отработки технологий будущего взаимодействия валютных зон, то она явно решалась, что можно было видеть по утечкам информации с соответствующих встреч и конференций, однако до завершения этого процесса пока далеко. К тому же, как будет показано ниже, элита «западного» проекта еще надеется на сохранение своего контроля над мировой финансовой системой. А вот в части участия, точнее, неучастия России в этом процессе, прогноз, к сожалению, оказался совершенно верным.

В заключение анализа прогноза на 2007 год отметим, что выводная его часть, состоявшая в утверждении, что никаких острых проблем в мировой экономике этот год не принесет, оказалась абсолютно верной. А вот углубление подспудных процессов происходило активно, и именно эти процессы определят развитие ситуации в наступившем году.

Но для того, чтобы прогноз на будущее хотя бы минимально соответствовал реальным процессам, необходимо более или менее адекватно определить, на какой стадии развития кризиса находится мировая экономика и, самое главное, как этот процесс воспринимают те, кто сегодня в состоянии целенаправленно влиять на происходящие события. Прошедший год, по моему мнению, дал достаточное количество сигналов, на основании которых можно делать более или менее обоснованные выводы. К таковым, во-первых, можно отнести то, что впервые официальные представители «западного» проекта (к которым, в частности, можно отнести нового премьера Великобритании Г. Брауна) заговорили о том, что современная структура мировых финансов нежизнеспособна.

Во-вторых, начинать в августе реструктуризацию американских финансов было, в общем, не обязательно. Теоретически, можно было втихую выкупать обязательства ряда обанкротившихся владельцев заложенных домов и поддерживать status quo еще на какое-то время, но решение о принципиальной реструктуризации финансовой системы все же было принято.

В-третьих, операция по созданию центра силы в Евросоюзе, заключение Лиссабонского договора, предусматривающего введение постов президента и министра иностранных дел ЕС, была, во многом, проведена вопреки интересам основных союзников Вашингтона в регионе. Такие жертвы США, вообще говоря, не свойственны, и значит, они должны были получить взамен что-то очень существенное. Скорее всего как раз поддержку Европы в части создания системы «Атлантического единства».

Но главными, все-таки, стали еще два события. Одно – смена политики ФРС США, разворот от политики повышения ставки к ее снижению. Причем разворот этот не был очевидным – даже в рамках голосования членов комитета по открытым рынкам ФРС возникали споры. Но только на первом этапе. А вот дальше все четко выстроилось в рамках единой стратегии. При этом других действий по изменению ситуации к лучшему не наблюдается, более того, не исключено, что в рамках ослабления денежной политики в финансовую систему влили денег даже больше, чем в нее поступало под фиктивные ипотечные активы. Тогда зачем же задействовать последний ресурс, действие которого явно ограничено во времени (ставку нельзя опускать ниже нуля)? Чуть дальше мы попытаемся дать ответ.

Другое – отказ Европы выплачивать своим производителям колоссальные сельскохозяйственные субсидии. Теоретически, такой отказ долгое время мог быть категорическим требованием развивающихся стран Латинской Америки, Африки и Азии, производителей которых страны Евросоюза не пускали на свои рынки. И на первом этапе могло показаться, что это событие лежит в одном русле с активностью, проявленной руководством Евросоюза в части вступления в ВТО России, то есть что страны «запада» готовы пойти на уступки в рамках Дохийского раунда и реанимировать ВТО. Однако вступление России в ВТО пока не состоялось, и не очень понятно, когда это произойдет, а рынки Европы как были закрыты, так таковыми и остались – только механизмы их контроля изменились. А значит, опять-таки, дело здесь в другом.

А теперь вернемся к кризисным процессам в мировой экономике. Элита «западного» проекта не может их не видеть, раз уж прямо об этом говорит. И, в общем, не может не понимать, куда идет дело: если бы денежные власти США и ЕС не влили на рынки в августе – сентябре объемы ликвидности, сравнимые по масштабу с агрегатами М0 их денежных систем, то черный вторник по образцу 1929 года уже бы случился. А какие варианты развития событий они могут ожидать?

Полностью остановить эмиссию невозможно – во всяком случае, по своей инициативе. Поскольку это неминуемо вызовет резкое падение ВВП как США (которые, напомню, производят около 20 % мирового ВВП, а потребляют – аж целых 40), так и в Евросоюзе, который экспортирует значительную часть своей продукции не только в США, но и в страны-экспортеры в США. То есть значительную часть своих доходов ЕС получает от эмиссии долларов. А значит, эмиссионное надувание финансовых пузырей будет продолжаться еще некоторое время, хотя уже понятно, что многие из них находятся на пределе существования, после недвижимости дело дошло до кредитных свопов, а там, глядишь, и еще что-нибудь найдется. А само состояние дел на мировых финансовых рынках, как показали осенние события, таково, что крупной катастрофы одного из них могут не пережить и все остальные. Значит, главная задача, стоящая перед элитой «западного» проекта, – во-первых, минимизировать катастрофу для себя, а во-вторых, максимизировать ее для конкурентов.

Вторую задачу можно решить двумя способами: либо за счет приоритетного использования внеэкономических способов, либо – экономических, точнее даже финансовых. Собственно, политические перипетии США в ушедшем году (включая знаменитый доклад американской разведки об отсутствии у Ирана военной ядерной программы) как раз показывают, что в руководстве этой страны и элите «западного» проекта шла острая дискуссия о методах борьбы с конкурентами и победила концепция экономического влияния. Не будем спорить о том, что лучше, но в сделанном выборе, безусловно, существенную роль сыграли чисто рациональные мотивы, поскольку военные методы, мягко говоря, очень затратны.

Другими словами, сделанный в ушедшем году выбор состоял в том, что в рамках дилеммы между (полу)военной диктатурой с подавлением конкурентов военной силой и сохранением «демократической» модели с использованием экономических рычагов выбор был сделан в пользу последней. Дело тут, правда, скорее всего, не в прелестях «демократии» (иначе не было бы мучительных колебаний почти весь срок президента Буша-младшего, включающих в себя организацию терактов 11 сентября 2001 года), а в том, что «вытащить» посткризисную экономику в рамках исключительно американского рынка, емкость которого к тому же упадет в разы, невозможно. А распад мира на валютные зоны сделает чужие рынки практически недоступными. Значит, еще до начала острой стадии кризиса необходимо подготовить объединение рынков базовых стран «западного» проекта, а затем его осуществить, что несовместимо с режимом диктатуры в США. Политическая целесообразность здесь явно вытекала из экономической – после принятия решения о построении «Атлантического единства» команда неоконов в американской элите была обречена.

Отметим, что главный конкурент США, Китай, скорее всего эту дискуссию не оставил незамеченной и в 2007 году начал активную реализацию программы сброса долларовых активов путем приобретения на них всего, что можно купить за деньги. Речь идет и о различных недвижимых активах (типа месторождений в Африке), и о технологиях, и о товарах. Например, о закупке большого количества авиалайнеров в Европе. При этом была разработана замечательная схема, при которой покупки в Европе делаются в кредит, причем в качестве залога выступают номинированные в долларах активы, в частности американские казначейские обязательства. Понятно, что в случае начала острой стадии кризиса, европейские банки получат не возврат долгов в евро, а именно эти залоговые активы. Сделать тут, впрочем, уже ничего нельзя – в рамках действующей финансовой системы отказаться от таких схем просто невозможно, поскольку казначейские бумаги США имеют (в некотором смысле, по определению) высший рейтинг надежности.

В предстоящем году Китай будет активно усиливать эту программу, как и программу повышения внутреннего спроса, и через два-три года резко ослабит свою зависимость от кризиса современной финансовой системы.

По состоянию на сегодня начало дефляционного шока, резкое сокращение совокупного мирового спроса, ставит эту страну (как и многие другие страны, экономика которых сильно зависит от экспорта) перед явной угрозой экономического коллапса. Нужно напомнить, что экономическое развитие Индии и Китая идет не путем «размывания» экспортных доходов по всему обществу (как было в СССР), а путем рекрутирования все новых и новых миллионов человек из системы традиционного для этих стран образа жизни в рамки современного производства с, в общем, западными стандартами потребления. И если в России в 90-е годы средний уровень жизни упал раза в полтора, то в этих странах, в случае резкого сокращения экспорта, картина будет совсем иная. Большая часть населения (для Китая – около миллиарда человек) этого практически не почувствует, но появится колоссальная по европейским или американским масштабам (десятки миллионов человек) группа, которой, фактически, будет предложено вернуться из нормального (по нашим меркам) общества в почти доисторический период.

В таких странах как Япония или Россия падение уровня жизни будет сравнимо с началом 90-х у нас или Великой депрессией в США, то есть сокращение уровня потребления примерно раза в полтора-два. И то, и другое – острейший социально-политический кризис, но вполне совместимый с сохранением власти правящей элиты. А вот в Китае средний уровень жизни может упасть и ниже, зато у некоторой значительной группы – существенно глубже. Теоретически, исторические традиции Китая позволяют такие группы просто нивелировать (и не обязательно физически, т. н. культурная революция тому пример), но надо понимать, что именно эта группа является символом движения Китая к лидерству во всем мире. Иными словами, борьба с потерявшими привычную основу для существования «западниками» в китайском обществе означает его замыкание, резкое усиление акцентов, направленных внутрь, с соответствующим ослаблением внешней активности. А если еще учесть, что «западники» получат активную поддержку из-за рубежа, то можно смело говорить о том, что такой сценарий практически неминуемо выведет Китай и другие страны с аналогичным устройством общества из борьбы за приоритетные позиции в мировой экономике и геополитике. Наша страна, впрочем, как и Япония, сегодня конкурентом для «западного» глобального проекта не является, а вот Китай ему надо вывести из строя обязательно – иначе о первенстве США и «западного» проекта вообще говорить не приходится.

Но, еще раз повторим, такой вариант руководители Китая (и, возможно, Индии) считают возможным и предпринимают контрмеры. Это означает, что если уж «западом» выбран вариант не силового, а финансово-экономического взаимодействия, то начало острой стадии кризиса, сценарий дефляционного шока, резкого падения совокупного мирового спроса, должен быть запущен в течение не более двух лет. Теоретически, логику здесь можно даже продолжить, тем более, что такие рассуждения все равно принципиальны для сценария на 2008 год. В ноябре следующего года в США состоятся президентские выборы, и провоцировать развитие кризиса в этот период как-то неправильно. В январе 2009 к власти приходит новая (антикризисная) администрация и, после того, как в течение полугода она осваивается на новых местах, в частности, согласовывает свои позиции с руководителями Евросоюза, можно начинать операцию. Иными словами, с точки зрения логики, рукотворный дефляционный шок следует ожидать во второй половине 2009 года, а в 2008 году никаких потрясений быть не должно.

Разумеется, все это верно только в том случае, если руководители «западного» глобального проекта придерживаются описанной выше логики. Отметим, что альтернативной просто не видно (разве что считать этих людей клиническими идиотами). Но если все пройдет по вышеописанному пути, то вероятность того, что новым президентом США станет признанный антикризисный менеджер Рудольф Джулиани, становится значительно выше, несмотря на то, что он республиканец. А вот шансы Х. Клинтон и Б. Обамы можно оценить как невысокие, поскольку сомнительно, что они будут адекватны стоящей перед страной задаче.

Возвращаясь к первой задаче, которая стоит перед «западным» проектом, необходимо отметить, что его лидеры, скорее всего, рассматривают развитие ситуации именно в рамках сценария дефляционного шока по образцу 1929 года. Это хорошо видно по многочисленным заявлениям западных экспертов и чиновников, кроме того, именно этот вариант оптимален с точки зрения экономического ослабления конкурентов. Да и отказ от силового сценария подтверждает такую оценку ситуации.

Самым неприятным последствием кризиса 1929–1930 годов, с точки зрения управляемости процессом со стороны элиты, было разрушение банковской системы страны. Падение жизненного уровня населения, если его можно списать на внешние факторы и частично компенсировать за счет господдержки, по всей видимости, не представляется такой уж опасной. Во всяком случае, падение жизненного уровня в два раза пережили как сами США во времена Великой депрессии, так и, например, Россия в 90-е годы, и социально-политической катастрофы это не вызвало. Нынешняя ситуация в США, впрочем, существенно отличается от ситуации 1929 года, но об этом позже.

А вот разрушение банковской инфраструктуры, особенно «на местах» (то есть той ее части, которая непосредственно связана с инфраструктурой, обеспечивающей жизнедеятельность рядовых граждан и малого бизнеса), может стать очень серьезной проблемой. Даже более серьезной, чем в 1929–1930 гг., поскольку современная институциональная структура американской экономики значительно более сложная, чем почти восемьдесят лет назад. И если в период активной эмиссионной накачки главную роль в экономике играют крупные банки, через которые напечатанные деньги легализуются в экономике, то после дефляционного шока ключевую роль будут играть мелкие и средние региональные банки, обеспечивающие связь с экономической инфраструктурой на местном уровне.

Но годы эмиссионного бума серьезно подорвали надежность и качество именно этих институтов. В качестве активов они выбирали (в том числе и по рекомендациям крупных банков-корреспондентов, своих, так сказать, «старших товарищей») как раз те активы, которые сегодня поставлены под серьезные сомнения. Для крупных банков, особенно имеющих прямой доступ к эмиссионным деньгам, это не проблема. А для региональной банковской сети, как показал опыт 1929–1930 годов, да и Японии начала 90-х, это станет катастрофой. И если исходить из логики неизбежности рукотворного дефляционного шока, то получается, что главной задачей денежных властей США является реструктуризация именно региональной банковской сети, существенное оздоровление ее активов.

Что при этом будет с крупными банками, в общем, наплевать. Во-первых, часть из них можно и обанкротить (в том числе банки с крупным иностранным участием), поскольку не так уж и много их нужно на всю страну. Во-вторых, их главное преимущество – международная сеть – может быть как единое целое передана тем из банков, которые будет решено сохранить. В-третьих, само значение этой сети в условиях дефляционного шока резко упадет. Ну и, наконец, в конце концов можно обанкротить вообще все крупные банки, поскольку доступ к эмиссии практически автоматически делает крупным любой финансовый институт.

Приведенный анализ дает возможность достаточно четко описать ту систему действий и событий, которые ожидают мировую экономику в 2008 году. Этот год будет характеризоваться постоянной реструктуризацией финансовых институтов зоны доллара, причем акцент будет делаться на выявление все новых и новых ненадежных инструментов. Реструктуризация будет состоять в том, что крупные американские финансовые институты будут выкупать у региональных эти ненадежные инструменты, оздоровляя их балансы и принимая на себя дополнительные риски. Компенсироваться они будут частично за счет эмиссионных денег, частично за счет средств иностранных инвесторов. Некоторые из которых будут искренне рады войти в капитал системообразующих банков, куда их ранее не пускали, а некоторые, понимая неизбежность дефляционного шока, решат, что в рамках непосредственного участия в крупнейших американских банковских институтах смогут лучше защитить свои капиталы.

Не исключено, что часть этих крупных финансовых институтов обанкротится еще в текущем году. Однако, скорее всего, это банкротство пройдет путем разделения этих структур по направлениям деятельности, которые и будут выкуплены другими участниками рынков. Банкротств типа «Энрона» ожидать не приходится, современное состояние мировой финансовой системы таких катаклизмов может не пережить.

При этом будет происходить постепенная адаптация бюджетных систем США и Евросоюза. Именно в рамках этой процедуры, скорее всего, и были сокращены сельскохозяйственные дотации в ЕС. Целью этой процедуры является объединение рынков Европы и Северной Америки.

Развитие ситуации на финансовых рынках станет продолжением тенденций, сложившихся в предыдущем году. Ускоренный рост цен на реальные (в рамках действующей экономической модели) активы, постепенное (но не принимающее катастрофические формы) ослабление доллара и рост альтернативных валют, быстрый рост доходов нефтеэкспортеров и стран, имеющих крупные экспортные поставки в США.

Международный товарооборот будет активно расти не только в денежном, но и в натуральном выражении – за счет повышения покупательной активности стран-владельцев крупных долларовых активов. Россия, впрочем, как всегда здесь останется не при делах, поскольку нашими финансами руководят люди, слепо подчиняющиеся элите «западного» проекта, кровно заинтересованных ныне в том, чтобы найти как можно больше «емкостей» для сброса избыточной ликвидности. Собственно, непонятно даже, куда ее сегодня можно сбросить, кроме России, – дураков больше нет. А значит, Россия останется в наступившем году единственной в мире крупной страной, страдающей от избытка спекулятивных капиталов при явном недостатке капитальных инвестиций.

Собственно говоря, на констатации того факта, что 2008 год станет для мировой экономики, в некотором смысле, повторением года предыдущего (разве что с некоторым углублением сложившихся тенденций), можно было бы и закончить прогноз. Если бы не два обстоятельства. Первое состоит в том, что мы могли неверно просчитать тот сценарий, который выстраивает мировая финансовая элита. Не говоря уже о том, что такого сценария может вообще не быть, хотя это крайне маловероятно. В этом случае именно в следующем году черты этого альтернативного сценария должны проступить явно, поскольку, как уже говорилось, ресурса последнего предохранительного механизма, снижения учетной ставки ФРС, точно хватит не больше, чем на два года.

Неоднократно проводимый анализ событий 1929 года показывает, что кризис произошел как раз в тот момент, когда ФРС начала ужесточение денежной политики. Но в условиях постоянного снижения ставки в качестве детонатора дефляционного шока может выступить и прекращение смягчения денежной политики – просто в связи с исчерпанием соответствующих механизмов. Так что если в январе ФРС еще раз снизит ставку, в чем на сегодня нет никаких сомнений, то временной горизонт текущей финансовой политики будет составлять где-то конец 2009 года, если только элита «западного» проекта не предъявит что-то очень основательное и радикальное. Что, впрочем, все равно будет означать слом тенденции последних десятилетий.

А вот второе обстоятельство более интересное. Сценарий 1929 года, под который, как мы предполагаем выше, заточена политика элиты «западного» проекта, в принципе не может быть повторен в нынешних условиях. Проблема в том, что, в отличие от Америки 20-х годов прошлого века, современная экономика США страдает не от циклического монетарного кризиса, а от кризиса структурного. Суть этого кризиса состоит в том, что довольно значительная доля американской экономики существует исключительно за счет внеэкономического перераспределения ресурсов. Механизм этого перераспределения построен на эмиссии доллара (аналогичный по содержанию механизм в СССР был основан на централизованном перераспределении), и дефляционный шок его неминуемо разрушит.

Разумеется, собственно эмиссию после начала острой стадии кризиса можно будет и продолжить, хотя это существенно ослабит его (кризиса) оздоровительный эффект для экономики, и, главное, резко затруднит взаимодействие в рамках «Атлантического единства». Кроме того, в связи с резким падением экономики вообще, а ее финансовой части особенно, относительная доля эмиссии по отношению к текущим финансовым потокам для поддержания отраслей, составляющих десятки процентов от нынешней величины ВВП США, должна резко возрасти, что резко усилит ее негативное влияние.

Анализ, сделанный автором настоящего текста в начале 2000-х годов по статистическим данным конца 90-х, показал, что та доля американской экономики, которая практически полностью находится на «дотационной эмиссии», на тот момент составляла где-то 12–15 % от ВВП. С учетом эффекта мультипликации, связанного с межотраслевыми потоками, долю, которая критическим образом зависит от эмиссионного дохода, нужно увеличить еще на 15–20 %. За прошедшие годы с учетом увеличения масштаба эмиссии и роста экономики США, этот объем должен был еще более вырасти.

Иными словами, расчеты депрессионного спада ВВП, на которых, судя по всему, основаны сценарные расчеты элиты «западного» проекта, должны быть существенно дополнены. В исходном варианте этого сценария должно произойти примерно 50-процентное падение ВВП США, растянутое на несколько лет после дефляционного шока, причем на фоне аналогичного и даже (у некоторых нынешних мировых экономических лидеров) более сильного спада. В реальности же к нему должно добавиться как минимум 30-процентное и практически мгновенно наступившее (до года) после дефляционного шока структурное сжатие экономики.

Такое существенное изменение делает позитивный (для «западного» проекта) эффект от этого сценария практически неосуществимым. Более того, такое масштабное отклонение от базового варианта резко ослабляет США по отношению к их основным геополитическим конкурентам, прежде всего к Китаю, и, скорее всего, делает невозможной операцию по консолидации базовой проектной территории в рамках «атлантического» проекта. Впрочем, эти рассуждения уже выходят за рамки годового прогноза.

В заключение остается сделать одно важное замечание. Описанная выше ошибка в реальном развитии сценария дефляционной части кризиса (гипотетическая, разумеется), возможна по той причине, что собственно расчетами, оценками и моделированием занимаются не сами представители элиты, а специально подготовленные для этого люди – экономисты и финансовые аналитики. Однако их на протяжении как минимум двух поколений готовили в рамках системы, в которой доминируют монетарные представления об экономике, из-за чего структурные факторы в их видении явно уходят на второй план, с чем неоднократно сталкивался автор настоящего прогноза, по всей видимости, первым объяснившим структурные причины нынешнего кризиса мировой экономики.

В то же время часть «западной» элиты, а также другие элитные группы, в «западный» проект не входящие, могут и понимать (возможно, путем внеэкономических методов анализа), что описанные выше планы обречены на провал, а XXI век будет веком сложного взаимодействия нескольких центров сил. И в такой ситуации главная задача большинства игроков, претендующих на свое место в рамках этой геополитической игры, – не допустить, чтобы один из них на начальной стадии не получил слишком большой ресурс. Иными словами, нельзя допустить, чтобы по итогам острой стадии кризиса кто-то из участников геополитической схватки оказался намного сильнее других.

Сценарий «западного» проекта, рассмотренный выше, не предполагает существования сильной России. Даже более того, возможно, не предполагает ее дальнейшего существования в принципе. И современная российская элита, либо напрямую поставленная «западом», либо находящаяся под давлением его ценностной базы, активно реализовывает эту задачу. Но неудача описанного выше сценария лишает эту элиту ресурсов для самостоятельного выживания, что ставит Россию перед прямой угрозой распада. В этом случае тот ресурс, который по базовому сценарию элиты «западного» проекта его конкуренты должны направить на сопротивление его доминированию, в реальности может быть пущен на захват построссийского «наследства». В частности, Китай почти наверняка использует его для осуществления контроля над Дальним Востоком и Сибирью.

Ни один из потенциальных игроков на мировой геополитической арене XXI века этого допустить не может, поскольку противостоять Китаю в этом случае будет почти невозможно. А значит, этим участникам мировой «игры» жизненно необходимо обеспечить за оставшийся срок возникновение в России национальной элиты и дать ей ресурс, за счет которого она сможет самостоятельно отбиться от притязаний внешних сил. Да, разумеется, по итогам кризиса это создаст дополнительный центр силы на планете, но, в конце концов, пять их или шесть – разница непринципиальная, чего нельзя сказать о ситуации, когда существует один центр силы. И нельзя исключать, что работа в этом отношении станет значимым фактором для России и всего мира в наступившем году, хотя подробнее об этом – в прогнозе для России.