Комплекс «Гвинетт Арена» Университета Эмори был забит до отказа, и, когда Далай-лама поднялся на сцену, восемь тысяч зрителей разразились приветственными аплодисментами. Как обычно, он подошел к краю сцены и оглядел зал, маша всем рукой в знак приветствия и время от времени кивая старым друзьям.

Внезапно он заметил двух людей, пробирающихся к своим местам в первых рядах. Он попытался подозвать их к сцене, но толпа была слишком плотной.

Тогда Далай-лама, к ужасу охранявших его представителей госдепартамента, спустился со сцены и двинулся навстречу своему близкому другу Ричарду Муру. Протиснувшись к нему, он заключил его в теплые объятия и соприкоснулся с ним лбами, что на Тибете является жестом взаимного уважения.

Вернувшись на сцену, Далай-лама объяснил: «Я говорю о сострадании, а этот человек живет им. Он мой герой».

Когда Ричарду Муру было десять лет, он возвращался из школы домой и британский солдат — один из тех, что был направлен для подавления «беспорядков» в Северной Ирландии, — выстрелил в него резиновой пулей, из-за чего мальчик полностью лишился зрения. Но Мур сумел перебороть жалость к себе и любые враждебные чувства по отношению к стрелявшему в него солдату и искренне простил этого человека.

Много лет спустя Далай-лама посетил Северную Ирландию и познакомился с Ричардом Муром, который рассказал ему свою историю. Через пять лет, когда Далай-лама приехал в Северную Ирландию во второй раз, Мур купил билет на его выступление. Как же он был потрясен, когда услышал со сцены слова Далай-ламы о том, что самым важным моментом его предыдущего визита стало знакомство с молодым человеком, который сумел простить ослепившего его солдата!

Вместо того чтобы зацикливаться на своей инвалидности, Мур сосредоточился на оставшихся у него способностях. Он получил высшее образование и добился некоторых успехов в бизнесе. В конце концов он основал благотворительный фонд «Дети под перекрестным огнем», который занимается помощью попавшим в беду детям в таких странах, как Танзания, Эфиопия, Гамбия и др. Главным патроном фонда является Далай-лама, ставший близким другом Ричарда Мура.

Как однажды сказал ему Далай-лама, «судьба отняла у тебя зрение, но не видение».

Меня поражает то, что Далай-лама — являющийся идеалом человечности в глазах миллионов людей — считает Ричарда Мура своим личным героем, воплощением подлинного прощения и сострадания, с которого он сам должен брать пример.

Разумеется, существует множество разных форм и уровней сострадания. Вот, например, крошечный эпизод, произошедший во время встречи Далай-ламы с группой ученых. Во время своего выступления Далай-лама вдруг заметил жука, который полз по полу посреди помещения. Не прерывая дискуссию, он жестом подозвал к себе монаха и шепотом попросил его взять жука и вынести его на улицу, чтобы его случайно не раздавили.

Накануне того дня, когда Далай-ламе была присуждена Нобелевская премия мира, мы с женой пригласили его к себе домой на чай. На столе стоял поднос со свежей выпечкой, и, пока мы разговаривали, Далай-лама время от времени бросал взгляд на аппетитное фруктовое пирожное.

Наконец он потянулся к тарелке, взял пирожное и — к общему удивлению — обратился к моей жене: «Позвольте положить его вам?»

На следующий день, когда на пресс-конференции журналист из Associated Press задал ему первый вопрос: «Что вы чувствуете, получив Нобелевскую премию?», — Далай-лама на мгновение задумался и ответил: «Я счастлив…» И, сделав небольшую паузу, добавил: «…За всех тех людей, которые хотели, чтобы я получил эту награду». А когда ему сообщили о том, что эта награда сопровождается денежной премией, его первой мыслью было, кому он может помочь этими деньгами.

Такие большие и малые альтруистические поступки являются для Далай-ламы совершенно естественным проявлением его натуры. Сострадание должно быть нашей путеводной звездой, конечным пунктом назначения в нашем этическом GPS-навигаторе, говорит он нам.

Он считает, что, если мы будем проявлять искреннюю заботу о других людях, мы станем не только счастливее в нашей повседневной жизни, но и освободимся от оков цинизма. Тогда все наше общество в целом сможет стать более сострадательным к бесправным и неимущим.

В то же время, призывая нас встать на путь добра, Далай-лама не просит нас просто так верить ему на слово. Он приводит убедительные доказательства, говорящие о том, что более глубокая осознанность и сострадательное мировоззрение положительно влияют на наш собственный внутренний мир и на окружающих нас людей.

«Вы должны быть убеждены, — говорит Далай-лама, — что это нужно для вас самих, для вашего благополучия».

Как он любит часто повторять, «когда вы думаете о других, вы расширяете свои горизонты».

За пределами религий

Как-то один европейский священник сказал Далай-ламе, что сострадание может рождаться только из искренней веры в Бога. В ответ Далай-лама поинтересовался у него, почему же тогда дельфины и слоны способны совершать альтруистические поступки.

Рассказывая мне об этом разговоре, он со смехом сказал: «Я знаю, что даже собаки и кошки способны к состраданию. Не думаю, что они приходят к этому через веру в бога!»

Такой точкой зрения Далай-лама, несомненно, бросает вызов упрощенным представлениям о себе как об исключительно религиозном деятеле. Да, то понимание, которое Далай-лама вкладывает в понятие сострадания, проистекает из его глубоких духовных размышлений о природе человеческих страданий и способах освобождения от них.

Но в своих поисках фундамента для сострадательной этики Далай-лама, как мировой лидер, отодвигает в сторону любую религию, идеологию и основанную на вере систему убеждений.

Он отмечает, что на протяжении многих веков именно религия обеспечивала человечеству этический фундамент, но с отделением философии от теологии, с развитием постмодернизма и «смертью Бога» многие люди остались без абсолютной основы, на которой можно было бы воздвигнуть здание внерелигиозной этики.

Кроме того, разговоры об этике зачастую поляризуют людей, заставляя их занимать ту или иную крайнюю позицию, особенно если дискуссия затрагивает религиозные убеждения.

В ежедневных новостях мы постоянно слышим о том, что винов­ники терактов и других кровавых преступлений ссылаются в качестве оправдания на свою религию — будь то ислам, буддизм, иудаизм, христианство, индуизм и т.п.

Помимо этих фанатиков существует огромная масса просто ограниченных людей, которые надевают на себя религиозные шоры и говорят: «Наша вера — единственно правильная».

Тем самым они показывают неискренность или ограниченность своей веры, замечает Далай-лама, поскольку не принимают моральные ценности собственной религии во всей их полноте и искажают смысл священных писаний, тщательно отбирая лишь те их части, которые подтверждают их убеждения, и игнорируют те, что их опровергают. «Если отсутствует основополагающая убежденность в ценности сострадания, благодатное влияние любой религии будет весьма ограниченным».

На протяжении тысяч лет религии старались продвигать этику — но слишком часто терпели неудачу, добавляет он. Кроме того, хотя бескорыстие и доброта являются идеалами в большинстве религиозных учений, эти добродетели также присутствуют во многих нерелигиозных этических системах.

«В мире есть бесчисленное множество людей, — говорит Далай-лама, — которые искренне озабочены судьбой человечества, но не придерживаются никакой религии. Например, возьмите врачей и добровольцев, работающих в зонах стихийных бедствий и военных конфликтов, таких как Дарфур или Гаити. Некоторые из них верят в бога, другие — нет».

И добавляет: «Их сострадание не избирательно — оно направлено не на конкретную группу, а на людей в целом. Ими движет то, что я называю подлинным состраданием, — стремление облегчить страдания других людей».

Перечисляя множество различных путей, ведущих к состраданию, Далай-лама приводит в пример даже «истинных марксистов», которые «сопереживают всему рабочему классу на планете». Точно так же он хвалит многие христианские группы за их приверженность делу помощи неимущим.

Но, несмотря на то, что тема сострадания присутствует практически во всех религиях мира, Далай-лама выступает за более универсальный подход, который он называет «светским» — подразумевая под этим не только его нерелигиозную природу, но и его абсолютную инклюзивность. Его цель — выработать универсальную этику сострадания, которую смогут признать и принять «все семь миллиардов ныне живущих человек, включая миллиард неверующих».

Далай-лама убежден в том, что последователи всех религий и идеологий на нашей планете, а также те, кто не придерживается никакой веры, способны прийти к всеобщему согласию, если сосредоточатся на тех общечеловеческих ценностях, которые все они разделяют. Даже приверженцы «непримиримых» идеологий, говорит он, не смогут не согласиться с набором основополагающих этических ценностей, продвигающих такие качества, как самодисциплина и спокойствие, сострадание и прощение.

Вряд ли найдется тот, кто будет оспаривать эти ценности — особенно важность сострадания. Всеобщее принятие этой этики, говорит Далай-лама, заложит «фундамент для счастливой жизни».

Счастье и сострадание идут рука об руку.

Врожденное сострадание

«Моя мать была необразованной, неграмотной крестьянкой, — вспоминает Далай-лама. — Но она была воплощением доброты. Мои братья и сестры говорят, что никогда не видели, чтобы она сердилась».

Одно из его самых ранних воспоминаний детства — как мать несет его, малыша, на плечах на поле, где паслись их домашние животные. Он держит ее за уши и «управляет» ею, дергая то за одно ухо, то за другое. «Если она не хотела идти в эту сторону, я начинал вопить и стучать ногами!» — со смехом рассказывает Далай-лама, вспоминая, как добра и снисходительна была к нему его мать.

«Мне невероятно повезло в том, — добавляет он, — что первые семена сострадания были посеяны во мне моей матерью».

В поисках доказательств того, что сострадание заложено в самой человеческой природе, Далай-лама обращается к науке, рациональной аргументации и практике. Наши биологические особенности и наш общий опыт показывает, что «мы — общественные животные», напоминает нам Далай-лама, для которых «забота о благополучии других» является способом выживания.

Матери испытывают огромную любовь к своим новорожденным детям, и в течение первых лет жизни дети полностью зависят от материнской заботы. Эта матрица доверия и привязанности отпечатывается в нашем сознании на всю оставшуюся жизнь, поэтому мы чувствуем себя счастливее, когда окружены атмо­сферой доверия и любви.

И наоборот, отсутствие доверия и любви, будь то в детстве или в более позднем возрасте, негативно сказывается на нашем благополучии.

«Маленьких детей не интересует, богат или беден человек, какое у него образование и статус в обществе, — говорит Далай-лама. — Улыбка на лице — вот на что они реагируют».

Слова Далай-ламы подтверждаются научным открытием, сделанным несколько лет назад: новорожденные, которые растут в атмо­сфере любви, развиваются гораздо быстрее и лучше, чем дети, которыми пренебрегают и к которым редко прикасаются. Младенцы, разлученные с родителями, приобретают такие качества, как боязливость и беспомощность. Даже обезьяны, в детстве отделенные от своих матерей, вырастают более нервными и агрессивными.

Кажется, по замыслу самой природы теплые материнские объятия являются неотъемлемым условием здорового развития ребенка. «Если в детстве мы получаем любовь и заботу со стороны нашей матери, наше тело и психика будут более здоровыми», — говорит Далай-лама. И наоборот, детям, которые этого не получают, «присуще глубокое чувство собственной незащищенности, вредящее их здоровью и правильному психическому развитию».

Его убежденность в том, что младенцы рождаются, уже обладая неким уровнем моральной чувствительности, отчасти проистекает из результатов научных исследований, наподобие тех, о которых он узнал от Кайли Хэмлин — психолога из Университета Британской Колумбии. Она показала Далай-ламе видеозапись своего эксперимента, в ходе которого детям в возрасте до 1 года показывали сценку с тремя персонажами — кругом, квадратом и треугольником, каждый из которых был снабжен большими выразительными глазами.

Круг изо всех сил старался забраться на горку, и ему на помощь приходил треугольник, который подталкивал его и помогал закатиться на вершину. Квадрат же, наоборот, мешал кругу подняться по склону — он наскакивал на него и сталкивал вниз.

Когда после просмотра этой сценки младенцам предлагали выбрать игрушку в форме квадрата или треугольника, все они неизменно выбирали «хороший» треугольник. То же самое происходило и в другом эксперименте, когда детям показывали сценку с кукольной собакой, которая пыталась открыть коробку, — при этом заяц ей помогал, а третья игрушка, наоборот, мешала.

Эти исследования проводились с надлежащими вариациями, на детях в возрасте трех, шести и девяти месяцев, которые сидели на коленях у своих матерей. При этом предпочтение «хорошим» персонажам отдавали даже трехмесячные младенцы (поскольку они слишком малы для того, чтобы взять понравившуюся игрушку в руки, исследователи определяли их предпочтения по продолжительности фиксации взгляда на той или иной игрушке).

«Когда у детей появляются представления о доброте? Мы видим, что они есть уже у младенцев, — сказала Хэмлин Далай-ламе. — Традиционно считалось, что маленькие дети сосредоточены только на себе и своих желаниях. Но мы установили, что даже дети младше двух лет способны проявлять щедрость. Они готовы делиться и даже отдавать другим свои лакомства. И это делает их счастливыми».

«Знание карты человеческих эмоций заложено в нас от рождения», — замечает Далай-лама. Он считает, что врожденная склонность к доброте наделяет детей способностью к состраданию, особенно когда они видят такое отношение со стороны своих родителей.

Малышка Дженни, которой едва исполнилось два с половиной года, реагировала на плач своего новорожденного брата, пытаясь дать ему печенье. Когда это не помогло, она начала всхлипывать сама, а потом стала гладить его по голове. После того как он успокоился, она принесла ему свои игрушки. Мать Дженни, которая занимается исследованием истоков эмпатии у людей, была поражена тем, что дети способны проявлять сострадание уже в столь раннем возрасте.

Серия исследований, проведенных в Национальном институте психического здоровья, показала, что, судя по всему, все дети младше двух лет способны сопереживать страданиям другого ребенка и в большинстве случаев пытаются каким-то образом ему помочь. Например, если годовалый ребенок видит плачущего младенца, он может привести мать, чтобы она его успокоила. А если ребенок этого возраста видит, как другой ребенок ушиб палец, он тоже засовывает свой палец в рот, как будто сам испытывает боль.

Но примерно после возраста двух с половиной лет дети начинают различаться по своей способности к эмпатии. Отчасти это зависит от того, на чем акцентируют внимание ребенка сами родители. Как правило, малыши более способны к сопереживанию, когда, например, в случае их неправильного поведения родители обращают их внимание на чувства другого ребенка. Фраза «Посмотри, как он расстроился из-за того, что ты сделал» действует гораздо сильнее, чем фраза «Ты плохо поступил, когда ударил его».

Некоторые ученые рассматривают эту предрасположенность к эмпатической заботе в ранние годы жизни как доказательство того, что эволюция человека была построена на сотрудничестве и альтруизме. Мы рождаемся альтруистами, утверждает эта теория, но последующий социальный опыт, например, в поощряющих конкуренцию системах, таких как школа, может подавлять эту естественную склонность.

Далай-лама видит в присущем родителям инстинкте заботы о потомстве неопровержимое доказательство биологической предрасположенности живых существ к заботе и состраданию. В отличие от млекопитающих, замечает он, некоторые рептилии и насекомые съедают свое потомство, если у них есть такая возможность.

У Далай-ламы много единомышленников, согласных с ним в том, что аргумент о врожденном сострадании имеет под собой прочное научное основание. Как говорит психолог из Гарвардского университета Джером Каган, «тогда как люди наследуют биологические механизмы, позволяющие им чувствовать гнев, ревность, эгоизм и зависть и проявлять грубое, жестокое и агрессивное поведение, мы наследуем еще более сильную биологическую предрасположенность к доброте, состраданию, сотрудничеству, любви и заботе — особенно по отношению к тем, кто в них нуждается».

Этот врожденный этический компас, добавляет он, является «биологической особенностью нашего вида».

Мудрый эгоизм

Несколько лет назад нам с женой представился неожиданный случай провести вместе с Далай-ламой несколько спокойных дней, пока он ждал начала очередного мероприятия в Монреале. Он только что прилетел из Австрии, где, по его словам, посвятил некоторое время «шопингу».

Это был поразительно, потому что Далай-лама не любит ходить по магазинам. Моя жена поинтересовалась у него, что же он купил.

— Игрушку для моего кота, — ответил он.

Игрушка представляла собой простую веревку, на конце которой было привязано некое подобие мышки. Далай-лама светился от счастья, рассказывая нам о своем коте.

— Кто-то подбросил мне крошечного бездомного котенка, — сказал он. — Тот едва стоял на ногах. Если бы его оставили на улице, он бы умер. Но я о нем позаботился. Я всегда кормлю его сам, и он любит меня больше, чем всех остальных.

Положительные эмоции, такие как любовь, радость и веселье, полезны для здоровья во многих отношениях. Доказано, что они повышают иммунитет и снижают риски возникновения широкого спектра заболеваний. «Наше тело устроено так, что положительные эмоции нужны ему как воздух».

В противоположность этому, говорит Далай-лама, «постоянный страх, гнев и ненависть разъедают наш организм изнутри». Результаты многочисленных научных исследований показывают, что хроническое переживание негативных эмоций снижает эффективность иммунной системы и повышает вероятность развития различных заболеваний — от диабета до проблем с сердцем. Другими словами, хронические негативные чувства сокращают нам жизнь.

Например, люди, живущие в условиях нищеты, более предрасположены к развитию сердечно-сосудистых заболеваний; по всей видимости, эмоциональные переживания, связанные с трудными условиями жизни, могут подрывать здоровье сердечно-сосудистой системы и способность восстанавливаться после стресса. В то же время жизнерадостность и общий оптимистичный настрой ускоряют восстановление организма после биологической встряски, вызванной острыми негативными переживаниями. И, как показывают исследования, когда люди учатся избавляться от тревоги и других деструктивных эмоций и начинают чувствовать себя более счастливыми, это приводит к заметному улучшению их биологического здоровья, а также к снижению риска развития сердечно-сосудистых заболеваний.

Как социальные животные, мы испытываем биологическую потребность в теплых контактах с другим людьми, объясняет Далай-лама, добавляя, что одиночество может быть серьезным источником стресса. При этом нам важно не просто находиться физически рядом с другими людьми, но и чувствовать свою принадлежность к группе, где присутствует любовь и сострадание и все ее члены искренне заботятся о благополучии друг друга.

Об этом мы знаем из собственного жизненного опыта. Все мы видели счастливые семьи, говорит Далай-лама, у которых нет больших доходов, но где все проявляют много любви и заботы друг о друге. Даже если вы просто придете в гости в такую семью, вы сразу ощутите царящую там атмосферу любви и будете чувствовать себя спокойно и расслабленно.

И наоборот, семья, в которой нет любви, не только делает несчастными всех своих членов, но и посылает сигналы напряженности всем вокруг, так что даже гости чувствуют себя некомфортно. Как бы красиво ни украсили они свое жилище, мы все равно почувствуем их эмоциональный холод.

«Они стараются представить себя хорошей семьей, но людей не обманешь, — говорит Далай-лама. — В то же время в любящей семье, как только вы переступаете через порог, так сразу полностью расслабляетесь».

Далай-лама говорит, что существует «глупый эгоизм» — это сосредоточение на своих узких корыстных интересах вкупе со стремлением реализовать их любыми способами, которые могут принести сиюминутные выгоды, но приведут к долговременному враждебному отношению со стороны других людей.

Признаки того, что такой фокус на себе стал чрезмерным и перешел в деструктивную зону, включают повышенную раздражительность, зацикливание на своих желаниях и игнорирование потребностей других людей. Кроме того, это приводит к сужению нашего мышления и ограничению способности видеть вещи в широком контексте — мы начинаем рассматривать всё и вся только через призму наших собственных интересов, своего «Я» и своего «социального Я», то есть того образа, который мы проецируем во внешний мир.

«Мудрый эгоизм» означает понимание того, что наше собственное благополучие зависит от благополучия других — другими словами, мудрый эгоизм основан на сострадании. Сострадание благотворно не только для того, на кого оно направлено, подчеркивает Далай-лама. Оно благотворно и для того человека, который его испытывает.

Сколько тепла мы получаем, в значительной степени зависит от того, сколько тепла мы отдаем сами, но в этом эмоциональном уравнении не все так просто. Самое удивительное заключается в том, что сострадание порождает внутреннее счастье независимо от того, сколько сострадания вы получаете в ответ. Вот почему народная мудрость гласит, что «любить важнее, чем быть любимым».

По всей видимости, здесь вступает в действие такой феномен, как «эйфория помощника» (helper's high) — когда мы помогаем другому человеку, у нас в головном мозге активируются точно такие же центры удовольствия, как при поедании вкусного лакомства. При этом одновременно снижается активность тех нейронных контуров, которые находятся в возбужденном состоянии, когда мы сосредотачиваемся на самих себе и своих проблемах.

В ответ на трагическую волну самоубийств среди японской молодежи Далай-лама предложил молодым японцам более активно заниматься добровольческой деятельностью, помогая людям в бедных странах третьего мира. Служение нуждающимся придает смысл нашей жизни, а психологи единогласно сходятся во мнении о том, что понимание того, что у нашей жизни есть смысл, является ключом к личному благополучию.

Сострадание позволяет нам выйти из-под власти наших привычных тревог, разочарований и страхов, переключая наше внимание с зачастую мелких личных проблем на некую более значимую цель. Эта значимая цель воодушевляет нас и освобождает от зацикленности на наших внутренних проблемах, что само по себе делает нас намного счастливее.

История, которую рассказала мне Эва Экман, наглядно иллюстрирует, насколько полезным может быть такой уход от зацикливания на себе и более широкий взгляд на ситуацию. Однажды к ней на консультацию пришла женщина, которая была очень расстроена поведением своей дочери — та на две недели уехала отдыхать со своими друзьями и ни разу не связалась с матерью ни по телефону, ни по электронной почте. Женщина уже собиралась написать дочери гневное, полное горьких обвинений письмо, но смогла себя остановить.

По ее словам, в глубине души она чувствовала, что поступает неправильно. «Я реагирую на это слишком остро. Это того не заслуживает»

Ева спросила у женщины, испытывала ли она подобную эмоциональную реакцию в прошлом (это стандартный вопрос, который Ева задает людям в рамках программы «Развитие эмоционального равновесия»).

Этот вопрос заставил женщину вспомнить о том, что однажды, когда она была маленькой, родители оставили ее на все лето в детском лагере и ни разу ее не навестили. Она чувствовала себя брошенной и одинокой.

Женщина понимала, что интенсивность ее эмоций была несоразмерна с реальностью. «Это не была какая-то серьезная психологическая травма, — сказала мне Ева. — Но она засела в ней на всю жизнь в виде приобретенного набора триггеров».

Ева помогла этой женщине переосмыслить те события ее детства с состраданием к самой себе и к своим родителям. Это привело к тому, что тлевшая все эти годы обида на родителей исчезла. «Это было похоже на прощение», — сказала Ева.

Осознав, что ее острая реакция на поведение дочери вызвана этими скрытыми детскими переживаниями, женщина решила, что должна дать дочери свободу жить так, как она хочет, и не должна ее попрекать.

«Сострадание уменьшает наши страхи, повышает нашу уверенность и придает нам внутреннюю силу, — говорит Далай-лама. — Избавляя нас от ненужного недоверия и делая открытыми миру, оно позволяет нам почувствовать единение с другими людьми и придает нашей жизни цель и смысл».

Далай-лама вкладывает в понятие сострадания более широкий смысл, чем принято. Он понимает под состраданием сопереживание и милосердие не только по отношению к другим людям — но и по отношению к самому себе. «Вам нужно для этого специальное слово в английском языке, — сказал он на одной встрече, — такое как самосострадание». Чтобы развить подлинное сострадание, мы должны взять на себя ответственность за заботу обо всех нуждающихся в этом людях, включая самого себя.

Чувство единства

Далай-лама стоял за кулисами огромного комплекса Civic Auditorium в Сан-Франциско. Все ждали прибытия мэра, который должен был выступить с официальной приветственной речью, но он немного опаздывал. Вокруг Далай-ламы толпилось немало богатых и знаменитых личностей, но он подошел к простому рабочему сцены и завел разговор с ним.

Или вот еще похожий случай: после окончания холодной войны президент Михаил Горбачев пригласил Далай-ламу посетить СССР. Когда Далай-лама подошел к огромному и величественному Большому Кремлевскому дворцу, он остановился у входа и пожал руку стоявшему там охраннику. Как впоследствии рассказывал охранник, впервые за двадцать пять лет его службы столь высокий гость обратил на него внимание и тепло его поприветствовал.

Я вижу это снова и снова: Далай-лама относится ко всем людям как к равным. «Будь то глава государства или нищий — для меня нет никаких различий».

Он показывает нам пример личной заботы о каждом человеке, основанной на понимании того, что под внешними слоями различий в виде этнической принадлежности или национальности, религии, пола и т.п. все люди одинаковы. Это вторичные различия; по своей же природе мы все — просто человеческие существа, говорит Далай-лама. Наше чувство собственной значимости, наше самомнение может быть еще одним барьером, разделяющим нас. Он ощущает это особенно остро в своей роли Далай-ламы.

«Если я буду ходить с надменным видом и говорить всем вокруг "Я Его Святейшество Далай-лама" и вести себя соответствующим образом, — говорит он, — то я окажусь в тюрьме. Я воздвигну вокруг себя стену — и окажусь в одиночестве. Поэтому я не устаю всем повторять, что я просто человек и между нами нет никаких преград».

Однажды, после визита к своему другу д-ру Аарону Беку, написавшему книгу «Узники ненависти», Далай-лама в разговоре со мной упомянул про эту книгу и заметил: «Если бы я постоянно подчеркивал, что я — четырнадцатый Далай-лама, я бы тоже стал узником!»

«Чувство собственной исключительности — это форма самообмана», — добавил он.

«Не думайте обо мне как о ком-то особенном, — всегда говорит он аудитории. — Каждый раз, когда я общаюсь с несколькими людьми или с тысячами, я чувствую себя точно таким же, как и они, — у нас одинаковое тело, одинаковые эмоции. Мы должны чувствовать наше единство».

Везде, где бы он ни был, Далай-лама делает акцент на этой идее: несмотря на внешние различия, внутри мы все похожи; наши сердца и умы устроены и работают совершенно одинаково. Он призывает нас увидеть единство человечества, осознать, что «все мы — братья и сестры», разделяющие общие потребности и заботы, поэтому «их интересы — это мои интересы. Все люди равны, и каждый человек имеет право на то, чтобы избавиться от страданий и быть счастливым».

Понимание человеческой общности, говорит Далай-лама, ведет нас к состраданию по отношению ко всем и каждому. Терпимость не знает границ. Она должна распространяться в том числе и на сексуальную ориентацию — если люди никому не причиняют вреда, не должно быть никакой дискриминации на этой основе, говорит он. «Это личное дело каждого».

Что же между нами есть фундаментального общего, несмотря на все наши очевидные различия?

«Мы все хотим быть счастливыми и избежать страданий и, следовательно, это делает нас равными… Несмотря на все различающие нас характеристики, такие как раса, язык, религия, пол, богатство и многие другие, мы все равны как члены единой человеческой семьи».

Любить каждого

Во всем мире люди восхищаются Далай-ламой как воплощением подлинного смирения, стойкости и сострадания. Но кто служит вдохновением для самого Далай-ламы?

Первым он называет Шантидеву — выдающегося индийского мыслителя VIII века, автора поэмы «Путь Бодхисаттвы», на которую часто ссылается Далай-лама. В этом труде излагается полная программа этической дисциплины и ментальных практик, направленная на достижение безусловного сострадания.

Хотя этот труд был предназначен для монахов той ранней эпохи, его общие принципы широко применимы и в наше время. Далай-лама убежден, что в этом тексте можно почерпнуть вдохновение для трансформации собственного внутреннего мира. Но он признает, что существует множество других путей для достижения этой цели.

Он приводит в пример слова Иисуса из Евангелия от Матфея (5:43–45): «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших… и молитесь за обижающих вас и гонящих вас… да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми…»

На встрече в Лондоне с последователями христианства Далай-лама процитировал этот и некоторые другие отрывки из Нового Завета, чтобы прокомментировать свой взгляд на учение Иисуса. Эта заповедь Христа, сказал Далай-лама группе христиан, напоминает ему слова Шантидевы: «Если вы не практикуете сострадание к вашему врагу, тогда кому вы сострадаете?»

Шантидева объясняет, что ваши враги могут стать «вашими лучшими духовными учителями», потому что дают вам возможность улучшить такие качества, как терпимость, терпение и понимание, и научиться подлинному состраданию.

Разумеется, такой уровень сострадания требует достижения духовных высот, прийти к которым большинству из нас не так-то легко. Враждебность по отношению к тем, кто причиняет нам вред, — естественное и очень сильное чувство. Поэтому, говорит Далай-лама, одним только призывом «возлюби врага своего» вы не заставите людей измениться.

Между тем то, что Далай-лама называет «подлинным состраданием», охватывает каждого — всех без исключения, а не только тех, кто нам нравится. Это идеал, цель, к которой все мы должны стремиться.

«Даже наши враги, — говорит Далай-лама, — являются частью человечества. Они — тоже наши братья и сестры, нуждающиеся в нашей заботе. Прямо или косвенно, наше будущее будет зависеть в том числе и от них».

Это высокая планка. Такое сострадание выходит за рамки нашей врожденной склонности отдавать предпочтение людям на основе генетической близости и внешнего сходства. По словам Далай-ламы, когда мы говорим «Я люблю своих родственников, своих единоверцев, своих соотечественников или просто людей с таким же цветом кожи», тем самым мы ограничиваем нашу любовь.

Он настаивает на том, что при помощи правильной практики мы можем подняться над обычным уровнем привязанностей до уровня безусловной универсальной любви, когда «для нас не будет важна ни вера людей, ни их национальность или социальный статус, поскольку все они являются человеческими существами, нашими братьями и сестрами».

Далай-лама признает, что для многих из нас такой идеал подлинного сострадания может казаться не более чем недостижимой целью, мечтой. Но на практике это означает, что мы каждый раз приближаемся к этой цели, когда видим страдания другого человека и стараемся ему помочь независимо от того, знаем мы его или нет, или же от того, как этот человек обращался с нами в прошлом. В этом случае мы практикуем безусловное сострадание — мы видим страдание и делаем то, что в наших силах.

Одна популярная песня в 1960-е годы призывала: «Постарайтесь любить друг друга прямо сейчас». Главное слово здесь «постарайтесь». Это не так-то легко сделать, особенно с императивом «прямо сейчас». Людей не заставишь любить по приказу — это фантазия, которую в 1960-е годы пытались воплотить в жизнь с помощью наркотиков.

Тем не менее, настаивает Далай-лама, подлинное великодушие является достижимой целью, к которой мы можем идти постепенно. «В экономике мы разрабатываем пятилетние и десятилетние планы развития и роста. Это замечательно. Нам нужны такие же планы для развития сердечной теплоты и сострадания».

Путь, который не работает, — повторить тысячу раз слова «сострадание, сострадание, сострадание», но ничего при этом не сделать. Так мы не изменим ни себя, ни наш мир. Мы должны поддерживать дело добра не только словами, но и конкретными делами. Для этого нам необходима искренняя убежденность в том, что мы хотим развить у себя способность к состраданию, — убежденность, основанная на признании ценности подлинного сострадания и уверенности в том, что нам под силу это сделать. Наши поступки, а не наши слова — вот истинный показатель.

Благодаря силе нашего разума, говорит Далай-лама, мы можем расширить нашу любовь бесконечно, за пределы нашей естественной, биологически обусловленной склонности отдавать предпочтение близким и похожим на нас людям. Разумеется, такое постепенное расширение круга нашей заботы и сострадания на все человечество не может происходить само собой — культивирование такого отношения требует непрестанных сознательных усилий.

Этому, по словам Далай-ламы, может способствовать уменьшение влияния наших собственных деструктивных эмоций — гнева, ревности и т.п. Преодоление своих разрушительных эмоциональных реакций само по себе является значимым проявлением сострадания как по отношению к самому себе, так и по отношению ко всем окружающим нас людям.

При наличии правильной мотивации любой человек способен совершенствоваться в этом направлении. Карта эмоций может служить полезным инструментом, в частности, помогая понять, какие еще ментальные качества и отношения — например, такие как толерантность, терпение и прощение — поддерживают сострадание.

Этот подход опирается на здравый смысл и логику — безо всякой апелляции к религии. Тем не менее искренняя вера может углубить наши убеждения, говорит Далай-лама. «Вера есть путь, помогающий нам практиковать сострадание», — подчеркивает он.

Но есть и более универсальный путь. На протяжении многих веков главными поборниками сострадания были духовные учения, призывавшие своих последователей к всеобщей любви, а сегодня этика сострадания обрела нового союзника — в лице науки.