3
Капитан-лейтенант Николай Баранов, командир ракетно-артиллерийской боевой части корвета «Дерзкий», собрался к женщине, с которой был знаком пару недель. Лихорадочно перерыл шкафчик с «гражданкой» и, не найдя ничего достойного для выходного дня, напялил затертые джинсы. Торопливо заправил в них синюю в клетку модную рубаху, чуть зауженную в талии. Бархоткой любовно прошелся по своей гордости, новым ботинкам с тупыми носами. «Его холостяцкий гардероб не превышал суммы годового налога на яйца» , — шутили в советскую пору моряки.
На сход шел один, другие офицеры, воспользовавшись добротой командира, еще перед ужином ускользнули на берег, чтобы попрощаться с близкими и знакомыми перед скорым убытием корабля из Владивостока. Осталась лишь дежурная служба.
Чертыхнулся на желтые полосы полиэтилена, огораживающие строительный котлован, и направился по набережной в сторону Дальзавода. Оторвавшиеся от столбиков ограждения полоски еще долго угрожающе шипели ему вслед. Ветер усиливался, предвещая дождь. Он шел к ней домой. Чтобы сократить расстояние, двинул по Корабельной набережной до бывшего 178-го военного судоремонтного завода. Сейчас в его главном корпусе находился самый большой в городе ресторан. Освещение делало его похожим на лужу крови. С 1877 года на этом месте располагался механический, а затем военный завод.
Вспомнил, как познакомился здесь же с Мариной, случайно, не преднамеренно. Он пригласил ее на танец, после которого она первая протянула ему руку для знакомства. События развивались непредсказуемо и совсем не по плану. Он же привык планировать поведение, хотя бы вероятные поступки. Не женился по той же причине — еще не приступал к планированию создания семьи. В то же время чувствовал, «прогнозное» время приближалось.
Николай осторожно взял нежную маленькую ручку, и вдруг… Нет, именно натурально, сильно обжигая кожу, его ударило током. Напряжение исходило от них обоих. Узкие, в легкой усмешке губы ее, говорящие только ему понятным языком, светло-голубые глаза, которые пьянили и колдовали.
Марина не спешила убрать руку из его влажной ладони. Еще не понимала важности момента, но уже не могла отвести взгляда, наполненного потаенным желанием подчиниться сильному мужчине.
Они не обратили тогда внимания на резкий порыв ветра, поднявший невидимую мелкую дождевую пыль, на короткое прощание Марининой подруги. Даже глухой треск грома не отвлек их от самих себя. Взявшись за руки, они растворились в темноте Корабельной набережной. У блочного семиэтажного дома стоять под дождем было неуютно, и он напросился на ночной чай, но получил отказ.
Женщина, стараясь до последнего играть в невинность, сдалась и согласилась впустить незнакомого мужчину в свою квартиру только на третью встречу. В таких случаях говорят, «произошло все само собой».
Двухнедельный срок их знакомства заканчивался. Через два дня предстояло убыть к основному месту базирования корабля, на Камчатку, за 2400 километров. Марина не догадывалась о скорой разлуке, а Николай именно сегодня хотел сообщить ей об этом. В голове крутились лишь два варианта их дальнейших отношений — расстаться или сделать предложение. Как-то само собою в голове начали складываться стихи. Подходя к двери Марининой квартиры, он успел сочинить несколько четверостиший. Тема же его отъезда отошла на второй план. Первое, что он сделал после долгого поцелуя, написал на бумаге:
Разлука
Разлука дни нам сокращает
И проверяет на любовь.
Она, наверное, не знает,
Что нам известно и без слов.
Об умных мыслях и ученьях,
Что про любовь все говорят.
Как будто в этих преступленьях
Нас обвинить с тобой хотят.
Пускай Куприн другого учит
Про ветер, пламя и огонь.
А сердце мне одно лишь мучит —
Когда увидимся мы вновь?
Женщина внимательно прочитала и буднично отложила на холодильник листок с предназначенными ей стихами. Все поняла без объяснений. Боялась отпугнуть внезапными выяснениями и слезами, хорошо понимая — именно этого больше всего и боятся мужики.
…Проснулся он рано, от скрежета лопаты дворника за окном, и с удивлением обнаружил, как, оказывается, успокаивает дыхание спящей рядом женщины. Прикоснулся губами к распаренному телу, поцеловал в чуть припухлую мочку с колечком серьги. Вот так и происходят чудеса! Наверное, так рождается волшебство, называемое химией любви. Когда осознанное желание совпадает со стремлением жить в другом человеке.
Утром они стыдливо прятали друг от друга глаза, как дети, боявшиеся признаться родителям в разбитой ими чашке. Николай отказывался от завтрака, спешил к подъему флага, но все же поддался уговорам и не пожалел. Давно не ел простой овсянки.
— Марина, — решился, наконец, заговорить о скорой разлуке Николай, — через пару дней убываем на Камчатку. Выбраться к тебе будет сложнее, потому и написал стихи. С другой стороны, не хотелось бы играть в любовников, а определиться в наших отношениях, тогда и планировать станет легче. В общем, подумай, я хотел бы сохранить и как-то узаконить наши отношения.
Стоявшая у входа в кухню Марина бессознательно мяла руками фартук, то скручивала его жгутом, то распрямляла, затем извиняющимся голосом проговорила:
— Ты знаешь, я еще замужем. Может, это пройдет? Давай подождем? Постарайся все забыть, это страсть, а не любовь. Не звони и не ищи меня. Пусть чувства успокоятся, тогда мы и поговорим. Ладно?
Доверчиво и жалостливо глянула на него и легонько надавила на плечо, выталкивая за дверь.
На площадке было чисто и пахло свежей краской.
Открыв подъездную дверь, Николай по щиколотку утонул в дождевой лужице. Другой ногой нащупал камень и выскочил на твердый участок тротуара. Неприятно колючий ветерок нагло лез под рубашку. Он передернулся всем телом и громко фыркнул — бр-р-ы-ы! В груди вдруг что-то оборвалось, и навалилось большое, жалостливое чувство, отчего можно и заплакать. Впервые ему не хотелось возвращаться на корабль. Там было казенно, холодно и тоскливо, но недавний плен уюта и женского тепла уходил с быстротой приближающегося такси. Рядом раздраженно, не с первого раза завелась машина. Черный «Лендкрузер» с затемненными стеклами, предательски урча, медленно проехал совсем рядом…
Доехав на такси до штаба флота, Николай, явно опаздывавший к подъему флага, пересел в свою машину, которую там оставил, чтобы в ней дождаться командира.
Долго ждать не пришлось, вскоре к машине приблизился невысокий сухопарый офицер в черной фуражке.
— Привет, комбат! — весело проговорил он, усаживаясь на пассажирское сиденье.
— Здравия желаю.
— Чего голос грустный, не нагулялся? — озорно спросил Куринов, поправляя рукой упрямую белесую челку, рассыпавшуюся от снятой фуражки.
— Да-а! — отмахнулся Николай, осторожно выруливая машину со стоянки на дорогу.
— С женщинами давно бы нужно разобраться, — с ноткой покровительства посоветовал командир.
— Даже не подумаю, — ответил Баранов, — подожду, когда найдет любовь.
— Говори уж, донжуан, с кем сегодня ночь коротал? Чувствую запах женских духов, да и глаза сыто блестят.
— Ноги привязали к затылку, но он не выдал, где спрятал бутылку, — отшутился Николай, оставляя на потом личный разговор.
Амурский залив и бухта Золотой Рог холодными водами Тихого океана обрамляют сушу с двух сторон. Современный город давно вырос из границ Муравьево-Амурского полуострова, но центр и главный 33-й причал флота остались на самой его середине, на берегу бухты. Похожую географию расположения города имеет только одно место на земле — Стамбул.
Удачно объехали пробки. Вырвались с вечно забитой автомашинами Светлановской на относительно свободный Октябрьский проспект. При пересечении с Уткинской улицей встали на красный светофор. Что-то заставило посмотреть налево. Рядом стоял тот самый «Лендкрузер» с затененными боковыми стеклами, который Николай видел утром во дворе Марины. Недобрым светом горели его мутные фары, забрызганные грязью вчерашнего дождя. Громадная машина рывком непозволительно близко приблизилась к его низкорослому «Фольксвагену».
— Пытается первым встать у светофора на старт, — чертыхнулся в адрес «японца» Николай.
— Совсем нагло ведут себя япошки, с Китаем мирных договоров наподписывали, а теперь им сам черт не брат. Курильские острова вот-вот потеряем! — прокомментировал Куринов.
— Как приобрели, так и проиграем, — машинально парировал Баранов.
— Ты, что ли, их открывал, осваивал? Сколько жизней русских людей в те времена было отдано, чтобы такие, как мы, разбазаривали! — устало ответил Куринов.
— Мне самому обидно, — поняв, что сказал невпопад, поправился Николай. — Недавно откопал в архивах, прадед мой служил в экспедиции адмирала Невельского…
— Это когда Амур исследовали?
— И не только. Определили Сахалин островом. Татарский пролив открыли. — Николай быстро переключился с темы разговора: — Где забираем вашу жену?
— Она у роддома. Подождешь на стоянке, пока рассчитаюсь за ее госпитализацию. Мы уже недалеко.
Не успел погаснуть желтый сигнал светофора, как поток фырчащих машин ринулся вперед. Черный «Лендкрузер» норовил навалиться на машину Николая, но тот быстро понял маневр «япошки» — прижать его к бордюру и тем самым создать аварийную ситуацию.
— Мстит, гад, за неуступчивость, — озвучил его мысли командир.
— Мы еще посмотрим, кто сильнее, банзай! — азартно выкрикнул Баранов и направил машину под переднее правое колесо джипа. Шофер «японца», избегая неминуемого столкновения, ударил по газам. Спрятанные под его капотом четыреста лошадиных сил вынесли машину далеко вперед. Николай успел заметить на задней рамке автомобильного номера слово «прокуратура».
— Отчаянный ты парень, — сквозь зубы процедил командир, — левым-то бортом пассажира подставил под бочину джипаря.
Машина остановилась у здания, построенного еще до революции. Подъезд городского роддома выделялся от сказочно оформленной окружающей рекламы других зданий красным муниципальным цветом и синими дверями.
— Приехали, — открыл дверцу машины Куринов, — видишь, и цветовая гамма не случайная.
— Да, красный означает, будет у вас девочка, — подтвердил Николай.
— У нас с женой третья попытка выносить ребеночка. Может, с божьей помощью и твоим напутствием в этот раз повезет. И не важно, родится девочка или мальчик, — с чувством проговорил командир.
Он задержался, пересчитывая пачку денег, приготовленную для оплаты за госпитализацию жены. Виновато улыбнулся: «Не подмажешь, не поедешь».
— Главное — результат, а не деньги, — поддержал его Николай.
Баранов не спешил уезжать на стоянку. Наблюдал. Вот командир своим особым твердым шагом, словно удерживаясь на палубе в качке, подошел к женщине в желтом плаще. Она прильнула к нему. Черная форма на фоне желтого цвета стала еще строже и тревожнее. Прохожие оборачивались им вслед и улыбались. Искренне порадовался и Николай за своего командира. Сегодня он понял простую истину: успешный — еще не обязательно счастливый. И что счастье является особым вознаграждением человеку за его стойкость во время испытаний и тяжелейший труд над самим собой. Но труд обоюдный, мужчины и женщины.
На автостоянке, куда припарковался, он опять оказался рядом со злополучным «Лендкрузером». В этот раз, не выходя из машины, внимательно осмотрел черного соседа. Те же прокурорские номера.
Из роддома на корабль прибыли к обеду. Дежурный офицер у трапа встретил Куринова с докладом о посторонних лицах.
— Товарищ командир, во время вашего отсутствия прибыла группа офицеров военной прокуратуры. В настоящее время работают в каюте старпома. — Придвинувшись ближе, шепотом добавил: — Выпытывают, якобы деньги по вашему приказанию с экипажа собирали.
— Как собирали? Кто? С какой целью?
Вахтенный пожал растерянно плечами.
— Как идут работы по подготовке к выходу?
— Товарищ командир, капитан третьего ранга Чугунов приостановил. Экипаж сидит в кубриках. Ждут вызова к следователю.
— Вот со следователем в море и пойдете! А может, куда и дальше, — в сердцах выкрикнул на ходу Куринов.
Николай не слышал разговора. Договаривался с дежурным по пропускному пункту штаба флота. Нужно было на месяц поставить под его контроль машину возле КПП. Безопасно и почти что бесплатно.
На причале, у трапа своего корабля он с удивлением обнаружил знакомого «японца». Прокурорские номера, забрызганные грязью, почти сливались с черным цветом машины.
Лихо пробежав по трапу, на самой последней его ступеньке Николай по привычке козырнул правой рукой, отдав честь корабельному флагу. Небрежно кивнул вахтенному в сторону машины, получив тут же пояснение: «Военные следователи!»
— Кого ищут?
— Вас, товарищ капитан-лейтенант! — не моргнув, выпалил вахтенный.
— С какого бодуна?
— «Ксива» из милиции на вас пришла. Вроде бы вчера пьяным дебош устроили на берегу. — Тридцатилетний «контрабас» (матрос-контрактник) задорно улыбался, проявляя таким образом особую расположенность к офицеру. Моряк, конечно, шутил, но Баранов его не понял.
— Ну и рожа у тебя, Петрухин, — не сдержался он от негодования, — словно ты получил от старшего администратора ресторана серебряную карточку, дающую скидку в один рубль с заказа в тысячу.
Петрухин в ответ продолжал скалить зубы, не поняв юмора.
— Во дела! — Почесав затылок, Баранов прошел мимо дежурного по кораблю.
В офицерском отсеке одетый в белоснежную рубашку вестовой кают-компании заговорщически прошептал:
— Товарищ капитан-лейтенант, в каюту Чугунова вызывают. Обыскались вас.
— Попить есть чего-нибудь? — вдруг пересохло у Николая горло от волнения. Он не понимал, что происходит. С накрытого обеденного стола прихватил горячую горбушку черного, только что испеченного хлеба. Еще удивился: обеденное время, половина второго, а в кают-компании ни души.
Легко нажал на приоткрытую дверь каюты старпома. Светло-зеленая переборка коридора резко сменила цвет на желтый, каютный, отчего стало как-то спокойнее, теплее.
— Вот вам и господин Баранов, — встретил его насмешливый возглас Чугунова.
Сразу же раздался жесткий голос другого человека:
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Когда привык к плафонному освещению каюты, заметил женщину в синей прокурорской форме. Солнечный луч, с трудом пробившийся сквозь толстое стекло иллюминатора, зажег на ее плече звездочку. Она слепила глаза, и Баранов не понимал, сидит перед ним генерал или всего-навсего майор. На всякий случай перестраховался и отказался присесть на свободную баночку. Неудобно сидеть перед генералом, да еще женщиной.
— Он у нас стеснительный, особенно женщин боится. Потому и жениться никак не может, — усмехнулся Чугунов.
В этот момент застрекотал мотор проходящего рядом с бортом буксира, на мгновение его корпус закрыл иллюминатор, и Николай увидел, как на погоне прокурора желтой пчелой впилась майорская звезда. Он взглянул на женщину-майора и онемел, увидев до боли знакомые глаза, в глубину которых совсем недавно бросался. Да, женщина, сидевшая напротив Чугунова, была Марина!
Все происходило как во сне.
— Николай Сергеевич, мне бы хотелось задать несколько вопросов, — заговорила Марина. — Не пугайтесь, вас лично никто не обвиняет. Надеюсь на ваше понимание. Скажу откровенно, от чистосердечного разговора зависит ваш статус. Пока — свидетеля. Извините, я не представилась. Старший следователь военной прокуратуры Жидкова Марина Петровна.
— Майор, — с легкой издевкой прокомментировал Чугунов, для значимости поднимая к подбородку указательный палец.
— Капитан-лейтенант Баранов Николай Сергеевич, — бодро отрапортовал Николай.
— Николай Сергеевич, не переживай, — заметил Чугунов, — ты же знаешь, следователи у нас частые гости. Помнишь, меня на заводе расследовали, еще недостачу выявили на два ящика хозяйственного мыла? И ничего, живой!
Николай вспомнил, как всего две недели назад прокуратура действительно лазила по кораблю дня три, по несколько раз пересчитывая запасы продуктов. Пришла анонимка о предполагаемой краже. Все в экипаже знали, за продукты отвечал старпом. Моряки его не любили, и никто тогда в данном факте не увидел ничего необычного. Злорадно посчитали — так Ящуру и надо!
За нахлынувшими воспоминаниями он не заметил, как остался один со следователем. Старпом на манер рыбы выскользнул из каюты.
— Ну, здравствуй! — первой заговорила Марина. — Надо же, при каких обстоятельствах встретились!
— Привет, — обидчиво произнес Николай. — Я и не знал, что ты следователь.
— А ты и не спрашивал! Да разве в этом суть? — устало, совсем не по-прокурорски ответила Марина.
— Конечно, нет, — согласился он и продолжил: — О себе я ведь тоже ничего тогда не рассказал. Теперь знаешь, кто я. А как ты здесь оказалась? Случилось что?
— Милый, у меня все в порядке. Скорее проблемы у тебя. К нам в прокуратуру пришло сообщение якобы о денежных поборах на военном корабле. Руководят коррупцией два командира-офицера. Как таким инспекторским фактом не воспользоваться? Глядишь, премию выпишут. Звание прибавят. У нас так всегда, ничего личного, но без корысти ни одно дело не обходится, — с легким сарказмом произнесла Марина.
— Таким человеком является командир ракетно-артиллерийской боевой части?
— Угадали, товарищ капитан-лейтенант, — кивнула она.
— Если поверишь, слушай.
И Николай рассказал о своем участии в помощи командиру, как сегодня отвез его к жене в роддом, о деньгах, которые Куринов отказался брать у старпома, но снял со сберкнижки свои, кровные, о бездетной его семье и их большом желании иметь ребенка. Попутно выяснилась история и про черный «Лендкрузер» с прокурорскими номерами.
— Между прочим, служебная машина моего мужа. Того самого, с кем еще не оформили развод, — задумчиво проговорила Марина. — Возможно, он просто следит за мной из-за ревности. Сейчас, так же как и я, работает на твоем корабле. Если узнает о нашей связи, будет мстить.
Он вспомнил сегодняшнее прохладное утро и машину у подъезда ее дома. Поделиться догадкой не решился — и так слишком много событий в один день, можно и манию преследования заработать.
— Кто же написал анонимку? — с любопытством разглядывая на погоне звездочку-пчелу, спросил Николай.
— Наверное, тот, у кого мы сидим в каюте, — так же резко бросила следователь, — но если честно, не знаю.
