Книга: Думай, что говоришь
Назад: Глава 7 Следите за выражением лица! Даже когда пишете!
Дальше: Окончательные итоги

Глава 8
Сравнения, метафоры и другие фигуры высшего пилотажа

«Князь Болконский, как дуб, весь расцвел и зазеленел». Сравнения и метафоры – одно из самых «сильнодействующих средств», которые имеются в распоряжении писателя. И именно поэтому обращаться с ними нужно особенно осторожно.

Вы поняли о чем идет речь?

Давайте еще немного поговорим о человеческой внешности. Вспомним стихотворение Заболоцкого, которое так и называется – «О красоте человеческих лиц». Вот как оно звучит:
Есть лица, подобные пышным порталам,
Где всюду великое чудится в малом.
Есть лица – подобия жалких лачуг,
Где варится печень и мокнет сычуг.

Иные холодные, мертвые лица
Закрыты решетками, словно темница.
Другие – как башни, в которых давно
Никто не живет и не смотрит в окно.

Но малую хижину знал я когда-то,
Была неказиста она, небогата,
Зато из окошка ее на меня
Струилось дыханье весеннего дня.

Поистине мир и велик и чудесен!
Есть лица – подобья ликующих песен.
Из этих, как солнце, сияющих нот
Составлена песня небесных высот.

Все это стихотворение построено на сравнении – «лица людей похожи на дома». В трех его четверостишиях выделенные мною слова подчеркивают, что речь идет именно об аналогиях: «что-то подобно чему то», «что-то выглядит как что-то», «… словно что-то». И только в третьем четверостишии сравнение отсутствует. В нем речь сразу идет о доме, вернее «малой хижине». Но мы, уже зная, о чем говорилось в предыдущих четверостишиях, без труда догадываемся: перед нами снова «скрытое сравнение», при помощи которого поэт вспоминает некрасивого, но дорогого ему человека и этими словами передает нам свое восхищение им и любовь к нему.
А о чем последние строки? Их тоже можно попытаться расшифровать, понять, что значат «сияющие ноты» и «небесные высоты». Но, скорее всего, вам не придет в голову это делать. Вы просто будете захвачены образом прекрасных человеческих лиц, превращающихся музыку, в ликующий гимн, а потом – в потоки света. Каждый раз, когда я перечитываю это стихотворение, мне вспоминается… начало философской сказки «Сильмариллион» Джона Рональда Руэла Толкиена. Там тоже речь идет о хоре ангелов (во вселенной Толкиена они называются айнурами), поющем славу Творцу (Илуватору), но хоре необычном. Вот что пишет Толкиен:
«И вот голоса Айнур, подобно арфам и лютням, флейтам и трубам, скрипкам и органам, подобные бесчисленным хорам, начали развивать тему Илуватара. И звуки бесконечно чередовались в гармонично сотканных мелодиях, уходивших за пределы слуха в глубину и в высоту. И место, где обитал Илуватар, переполнилось звуками, и музыка, и эхо музыки ушли в пустоту, и та перестала быть пустотой. Никогда больше с тех пор не создавали Айнур музыки, подобной этой. Но говорят, что более величественная музыка прозвучит перед Илуватаром, сотворенная хорами Айнур и детей Илуватара, когда настанет конец дней. И лишь тогда темы Илуватара зазвучат правильно и обретут Бытие, потому что все тогда поймут Его замыслы, и каждый постигнет разум каждого. И Илуватар даст их мыслям тайный огонь и возрадуется этому».
Я уверена, что Толкиен не читал Заболоцкого, а Заболоцкий, скорее всего, не читал Толкиена. Но я обещала вам магию – и вот она!
* * *
Эта магия называется метафорой. Вы уже не раз встречали это понятие на страницах книги и, возможно, помните, что это слово греческое (означает «перенос»), и что метафоры считал одним из главных оружий оратора Уинстон Черчилль. Другим его излюбленным приемом были аллюзии. Они очень близки к сравнениям. Судите сами:
Аллюзия
– (от фр. allusion – намек) – художественный прием: сознательный авторский намек на общеизвестный литературный или исторический факт, а также известное художественное произведение (например, «Поэма без героя» А. Ахматовой насыщена многочисленными культурными, историческими, литературными А.). А. всегда шире конкретной фразы, цитаты, того узкого контекста, в который она заключена, и, как правило, заставляет соотнести цитирующее и цитируемое произведения в целом, обнаружить их общую направленность (или полемичность). В частности, если названия произведений М.Ю. Лермонтова и Л.Н. Толстого («Кавказский пленник») – это реминисценция из пушкинского «Кавказского пленника», то рассказ современного писателя В. Маканина «Кавказский пленный» в целом, несомненно, А., причем не только на названные тексты-предшественники, но и на роман Ф.М. Достоевского «Идиот», где одним из ведущих является мотив «спасительной красоты» («Красота спасет мир»). Именно аллюзийность, свойственная многим произведениям современной литературы, позволяет в данном случае вскрыть полемику современного автора с классиками. Распространенной разновидностью А. в исторических или фантастических произведениях является намек на современные общественно-политические реалии (например, Ф. Искандер «Кролики и удавы», В. Войнович «Москва 2042» и др.).
Сравнение можно рассматривать как упрощенную аллюзию (а аллюзию – как усложненное сравнение). Оно, как правило, на требует знания литературного контекста или угадывания, а опирается на общеизвестные факты. И, тем не менее, в умелых руках оно обладает огромной силой. Вот, например, одно их моих любимых стихотворений Владислава Ходасевича:
Пробочка над крепким йодом!
Как ты скоро перетлела!
Так вот и душа незримо
Жжет и разъедает тело.

Все четверостишие построено на одной, но весьма нетривиальной аналогии: душа подобна едким и летучим парам йода. Как эти пары разъедают пробку от флакона, так же душа разъедает тело, желая вырваться наружу. Перед нами яркий образ, заставляющий остановиться, задуматься и решить: согласны мы с таким сравнением или нет.
А вот как работает сравнение в прозе. Вспомним «Войну и мир». Пьер, пережив плен, возвращается в Москву, узнает о смерти князя Андрея и встречается с княжной Марьей. Им есть о чем друг другу рассказать, есть о чем поплакать и поначалу он даже не замечает, что в комнате они не одни. Точнее, он видит, что в комнате с Марьей еще какая то дама в черном, но принимает ее за незнакомую компаньонку княжны.
«Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что-то родное, давно забытое и больше, чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того».
Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее».
А теперь попробуйте мысленно убрать эти четыре простые слова, что выделены жирным шрифтом. И текст мгновенно стал обычным, не толстовским. Из него пропала неожиданность. Исчезла магия.
Что же такое сравнение, с точки зрения литературной теории?
СРАВНЕНИЕ (лат. comparatio, нем. Gleichnis), как термин поэтики обозначает сопоставление изображаемого предмета, или явления, с другим предметом по общему им обоим признаку, т. наз. tertium comparationis, т. е. третьему элементу сравнения. Сравнение часто рассматривается как особая синтаксическая форма выражения метафоры, когда последняя соединяется с выражаемым ею предметом посредством грамматической связки «как», «будто», «словно», «точно» и т. п., причем в русском языке эти союзы могут быть опущены, а подлежащее сравнение выражено творительным падежом. «Бегут ручьи моих стихов» (Блок) – метафора, но «мои стихи бегут, как ручьи» или «мои стихи бегут ручьями» были бы сравнения. Такое чисто грамматическое определение не исчерпывает природы сравнения. Прежде всего, не всякое сравнение может быть синтаксически сжато в метафору. Напр., «Природа тешится шутя, как беззаботное дитя» (Лермонтов), или антитетическое сравнение в «Каменном госте»: «Испанский гранд, как вор, Ждет ночи и луны боится». В сравнении, кроме того, существенна именно раздельность сопоставляемых предметов, которая внешне выражается частицей «как» и т. п.; между сравниваемыми предметами ощущается расстояние, которое в метафоре преодолевается. Метафора как бы демонстрирует тождество, сравнение-раздельность. Поэтому образ, привлекаемый для сравнения, легко развертывается в совершенно самостоятельную картину, связанную часто только в одном каком-нибудь признаке с тем предметом, который вызвал сравнение. Таковы пресловутые гомеровские сравнения. Поэт развертывает их, как бы забывая и не заботясь о тех предметах, которые они должны изображать. Tertium comparationis дает лишь повод, толчок для отвлечения в сторону от главного течения рассказа. Такова же и излюбленная манера Гоголя. Напр., изображает он лай собак на дворе у Коробочки, и один из голосов этого оркестра вызывает распространенное сравнение: «все это, наконец, повершал бас, может быть, старик, наделенный дюжей собачьей натурой, потому что хрипел, как хрипит певческий контрабас, когда концерт в полном разливе, тенора поднимаются на цыпочки от сильного желания вывести высокую ноту, и все, что ни есть, порывается к верху, закидывая голову, а он один, засунувши небритый подбородок в галстух, присев и опустившись почти до земли, пропускает оттуда свою ноту, от которой трясутся и дребезжат стекла». Раздельность сходных предметов в сравнении особенно явственно сказывается в свойственной русской и сербской поэзии особой форме отрицательного сравнения. Например: «Не две тучи в небе сходилися, сходилися два удалые витязя». Ср. у Пушкина: «Не стая воронов слеталась На груду тлеющих костей, – За Волгой ночью у огней Удалых шайка собиралась».
* * *
Итак, сравнение очень близко к метафоре. Оно легко превращается в нее, если убрать из него союз «как». Но это очень простое действие на самом деле означает многое: мы словно заключает союз с читателем, договаривается с ним, как в детстве уславливалисьперед началом игры: «давай, как будто…». «Давай, как будто Россия будет кораблем. Тогда революция будет бурей на море» – и у нас получилось стихотворение Есенина «Письмо женщине», о котором мы говорили выше.
На самом деле мы встречались с метафорами гораздо раньше. Они присутствовали во многих стихах, которые мы учили в детстве. Например, в этих строках Пушкина:
Вот север, тучи нагоняя,
Дохнул, завыл – и вот сама
Идет волшебница-зима,
Пришла, рассыпалась; клоками
Повисла на суках дубов,
Легла волнистыми коврами
Среди полей вокруг холмов.
Брега с недвижною рекою
Сравняла пухлой пеленою;
Блеснул мороз, и рады мы
Проказам матушки-зимы.

А в первых строках «взрослой» поэмы Ивана Бунина, которую вы также могли читать в детстве, сравнения и метафоры свиваются в один клубок:
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.
Березы желтою резьбой
Блестят в лазури голубой,
Как вышки, елочки темнеют,
А между кленами синеют
То там, то здесь в листве сквозной
Просветы в небо, что оконца.
Лес пахнет дубом и сосной,
За лето высох он от солнца,
И Осень тихою вдовой
Вступает в пестрый терем свой.

Метафору мы встречаем и в начале той же главы «Войны и мира», в которой искали сравнение. Когда Толстой говорит о том, как после смерти князя Андрей горе сблизило княжну Марью и Наташу, он пишет:
«Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений… Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та, и другая одинаково избегали упоминания о чем-нибудь, имеющем отношение к будущему… Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость».
Теперь мы понимаем, что пишет о метафорах «Философский словарь»:
МЕТАФОРА
(от греч. metaphora – перенесение, образ)
подмена обычного выражения образным (напр., корабль пустыни); метафорически – в переносном смысле, образно.
Разумеется, сравнениям и метафорам найдется место не только в художественной прозе, но и в публицистике. Чтобы доказать это, я приведу два абзаца из статьи, в которой автор делится своими воспоминаниями о том, как каталась с братом на чертовом колесе. Попробуйте найти в каждом из этих абзацев сравнение или метафору, а может быть – и то, и другое. Итак:
«Стоило нам только войти в ворота и отдать наши билеты служащим, чьи корзины уже были переполнены обрывками билетов с отметками контроля, мои глаза тотчас подтвердили мне то, что уже сообщили уши и нос. Один шаг и мы переходим из мира нешумного и неторопливого в мир вечного движения. Ослепительные огни, беспорядочно мигающие, заигрывают, кажется, со всеми и с каждым. Дети – их белые футболки усеяны пятнами шоколада и горчицы – убегают от родителей и снова возвращаются, пронзительным криком оповещая, что впереди их ждет огромный медведь. На расстоянии перемещающиеся туда-сюда толпы похожи на движущиеся тени с неотчетливыми очертаниями.
Вот и оно. Чертово колесо возвышается прямо над нами. Плавно покачиваясь в кресле мы ждем, когда начнется заезд. Мотор чихает, а затем начинает медленно вращать колесо, руки брата покрываются «гусиной кожей», а глаза делаются шире и шире, по мере того, как колесо набирает скорость. Ярмарочная площадь вскоре превращается в калейдоскоп фантастических образов и расцветок. Ветер проносится по моим волосам, забрасывая их далеко назад и временами обжигая лицо. Мы оба вопим, что есть сил. Вдруг, как будто даже не замедляя ход, колесо останавливается, и вот, мы уже бредем к машине».
Вы поймали метафоры и сравнения? Вот они: в первом абзаце – «огни… заигрывают» и «толпы… похожие на движущиеся тени». Во втором – «ярмарочная площадь вскоре превращается в калейдоскоп фантастических образов и расцветок».
Но на самом деле их еще больше! Если вы хотите убедиться в этом, добро пожаловать в следующую главу!

Осторожно, метафоры повсюду!

В чем же волшебство сравнений и метафор? В силе нашего воображения. Хотя автор говорит о невероятных вещах – «лицо открылось, как дверь», «осень приходит в лес, как вдова в свой терем», – мы понимаем, о чем идет речь. Мы видим, как с усилием растворяется дверь и видим, как Наташа с усилием, словно вспоминая, как это делается, улыбается Пьеру (видите, и мне не удалось избежать сравнения). Мы видим осень – прекрасную женщину в трауре, которая входит в лес, как в боярский терем и грустит о том, что совсем скоро он рассыплется под натиском холодных и злых осенних ветров. И именно потому, что в метафорах кроется такая сила, обращаться с ними нужно очень осторожно.
К сожалению, в нас слишком часто сидит школьная привычка говорить в торжественных случаях не «как обычные люди», а «по-особому», «красиво» (совсем как Аркадий с его листком и бабочкой). При этом очень часто у нас получается не красиво, а смешно. Например, так:
«Хотя Кабаниха и не переваривала Катерину, но ела ее поедом днем и ночью».
«Желая услужить ревизору, Городничий сел в лужу».
«История Шинеля встревает с душу».
«Татьяна – концентрат всех лучших качеств русской женщины».
«Весь народ слился в одном лице няни Татьяны».
«Лермонтов наделил Печорина не только красивой внешностью, но глубокими внутренностями, пронизанными тоской».
«Базаров – это та печка, от которой начал плясать Тургенев».
«Небо Аустерлица переломило Болконского пополам».
Дело в том, что в каждом сравнении, в каждой метафоре спрятаны дословный смысл слов и образ, который они в вызывают в нашем воображении. И если этот образ окажется смешным и нелепым, его будет невозможно прогнать из головы читателя. Какие бы красивые и трогательные слова мы не подбирали, люди будут видеть, как Кабаниха ела Катерину, Тургенев плясал от Базарова, как от печки, а Андрея Болконского переломили пополам.
И если в детстве авторы на получили прививки от красивых слов, они продолжают «радовать» своих читателей и дальше. Например, так:
«Мы стали неким обособленным узлом внутри человечества».
«Омуты Люси сверкнули из-под год темнотой».
«Хрусталь надежды с грустным звоном разбился о суровую реальность».
«Тревога прошла через нас всех, как электрический разряд».
«В их глазах застыла омертвелая пустота, словно придавившая их к земле своей тяжестью».
«Этот человек на самом деле был акулой, готовой поглотить все, что было дорого его жертве».
«Осознание совершившегося настигло его только на границе».
«Мы с удовольствием впитывали глазами пейзаж, окружавший нас».
«Новая идея пронзила его мозг».
«Весенний лес буйствовал жизнью».
«Экран охватила жуткая судорога».
«Этот мужественный человек, словно античный герой, не раз доказывал любовь к своему народу и жертвовал ради него жизнью».
Эти авторы столь далеко ушли в своем «стремлении к красоте», что понять их стало очень сложно, а порой просто невозможно. Почему? Потому что они думали не о читателях, а лишь о том, как будут выглядеть в их глазах (да и это – в лучшем случае). А как только вы забываете о читателе, он перестает понимать вас.
* * *
Обратите внимание на первые две фразы – те, что о Кабанихе и о Городничем. Почему они стали смешными без всякой на то воли автора? Дело в том, что метафора далеко не всегда – некий прием, применяемый сознательно, усилием воли: «С чем бы мне сравнить это облако? На что оно похоже? На слона! Значит, пишем: «По небу плыл белый слон!». На самом деле, наша речь пронизана метафорами, люди используют их, сами того не замечая, на каждом шагу. И в этой книге мы уже сталкивались в ними. Помните: «человек волнуется», «шляпка гвоздя», «ножка стула»? А еще «немое кино», «золотая осень», «золотая пора», «осень жизни», «на склоне дней» или «на склоне лет», «лампочка загорелась», «страсть угасла», «гнев потух», «дождь идет» или «снег идет», «иглы ели» или «иглы ежа». (Как в детских стихах: «Ель на ежика похожа, еж в иголках, елка – тоже»!).
Хотите проверить себя? Вернитесь к тексту о чертовом колесе и попробуйте найти в нем не только явные, но и скрытые метафоры. Я нашла пять. А вы?
А еще? Скрытыми метафорами буквально пронизана наша речь. Мы говорим:
пустить корни;
начать с чистого листа;
пойти как по маслу;
заложить фундамент отношений;
взобраться в гору;
подняться над схваткой;
стать звездой;
мальчик для битья;
метать бисер перед свиньями;
много воды утекло;
концы с концами не сходятся;
концы у воду;
провалиться мне на месте;
быть мрачнее тучи;
луч надежды;
губа не дура;
попасть в переплет;
волки сыты и овцы целы;
оставить мокрое место;
служебная лестница;
лбом стену прошибать;
загнать себя в угол / в ловушку;
проторить дорогу;
зайти в тупик;
оказаться прижатым к стенке;
вызвать на ковер;
вставлять палки в колеса;
учить азы;
выплеснуть младенца вместе с водой;
задрать нос…
и так далее, и так далее.
Если вы забудете об этих скрытых метафорах, то можете легко сесть в лужу вместе с Городничим. Или оказаться в том же положении, что и герой рассказа Чехова «Новая дача». Он хотел усовестить местных мужиков, пускавших свое стадо в его сад. Он просит их:
«Мы относимся к вам по-человечески, платите и вы нам тою же монетою». Что же поняли мужики? «Родион, который понимал то, что ему говорили, не так, как нужно, а всегда как-то по-своему, вздохнул и сказал:
– Платить надо. Платите, говорит, братцы, монетой»…
Мораль? Она проста! Не стоит «жертвовать жизнью» ради красного словца, не стоит «засорять» свое произведение сравнениями и метафорами только потому, что так «будет красивее». Когда вы вводите в текст такое «сильнодействующее средство», следует хорошо понимать, как оно подействует на читателя. И применять его только в том случае, если эффект будет именно тем, на который вы рассчитываете. А для этого нужно хорошо знать не только свой текст, но и своего читателя, а главное – свои возможности. И, конечно, думать, что говоришь!

 

Назад: Глава 7 Следите за выражением лица! Даже когда пишете!
Дальше: Окончательные итоги