Глава 9
Весь рынок застыл.
Позабыв о своих делах, люди умолкли, уставившись на Эша и кричащую женщину. Скорняк ринулся на помощь вдове с другой стороны торгового ряда, прихватив с собой нож, но кто-то по счастью остановил того за рукав. Несколько женских голосов начали истошно звать стражу.
Эш окончательно растерялся. Дарий потянулся было, чтобы взять безумицу под локоть, но Ник грубо оттолкнул его.
— Руки подняли, оба! — гаркнул он. — Чтобы все видели, что вы не при чем! Госпожа?.. — повернулся Ник к безумной. — Госпожа, что случилось?.. Госпожа?..
Дальше Эш его уже не слышал.
Он видел прямо перед собой злые глаза цвета болотной воды, и они словно затягивали его в бездонную глубину черных зрачков. Крик с каждым мгновением острой спицей вонзался Эшу в грудь. Боль становилась все нестерпимей, а он не мог даже пошевелиться…
Совсем, как во сне.
И вдруг рыночная площадь, торговцы, Никкаль с Дарием и даже женщина, державшая сейчас его за плечи, исчезли.
Эш увидел себя в совершенно другом месте.
Он лежал на спине в полумраке смутно знакомой комнаты. А рядом с ним горели свечи. Те самые свечи из его давнего кошмара.
Эш до мельчайших подробностей знал рисунок на залитой восковыми слезами ножке канделябра. С двух бронзовых чаш желтоватой бахромой спускался нагар.
Он трясся всем телом от страха и холода, глядя на то, как поблескивает в свете покачивающихся язычков пламени огромное стальное жало.
От ужаса у него перехватило дыхание.
Эш пытался встать. Встать и побежать прочь, но крепкая женская рука с плетеным кожаным наручем вместо браслета крепко придавила его к ледяной поверхности стола.
Встать и убежать!.. Убежать!
Жало сверкнуло у него над головой и впилось в грудь.
Эш захлебнулся плачем.
Проклятые свечи! Как больно… Как же больно!
— Мама! — кричал он, а тонкие пальцы зажимали ему рот.
— Мама, не надо! Мамочка! Не надо!!! Мама!!!
Сквозь слезы Эш видел над собой женский силуэт, но не мог разглядеть его. А прямо за силуэтом, на драпированных гобеленами стенах оживали уродливые тени…
Безумная вдовица вдруг умолкла, и видение исчезло.
На бескровных губах женщины появилась торжествующая улыбка. Отступив назад, она опустила с онемевших плеч юноши свои руки и, резко развернувшись, пошла прочь.
Эш отшатнулся и попятился, недоумевающие озираясь по сторонам.
Зеваки, перешептываясь, расступались перед ней, давая дорогу. Подоспевший, наконец, стражник не успел даже рта раскрыть, как Ник принялся доказывать, что никто из его подопечных ни в чем не виноват.
Тот устало вздохнул и закивал головой.
— Да никто на вас жаловаться не станет, — заверил стражник Никкаля. — Все знают, что она не в себе немного…
— Немного?.. — хмыкнул Дарий.
— Рот закрой, — яростно шикнул на него Ник.
— … И претензию за оскорбление тоже предъявлять некому — нет у нее никого, — вяло проговорил стражник. — Так что не кипятись, миром разойдемся.
— А кто она?.. — еле слышно спросил Эш.
— Кто ж знает, — пожал тот плечами. — Уже лет десять, если не больше, живет у нас при зиккурате. Безобидная, тихая, бродит иногда по городу, заглядывая в лица… Но такое с ней в первый раз. Может, ты ей напомнил кого…
— Говорят, у бедняжки на глазах всю семью убили, — с печальным вздохом присоединилась к разговору пухлая, румяная торговка овощами, ставшая невольной свидетельницей случившегося во всех подробностях.
— Да, я тоже слышала, — подхватила булочница в белом переднике. — Несчастная женщина. От такого немудрено рассудок потерять…
— А душа у нее светлая, — пробормотал седобородый торговец кожей, глядя вдовице вслед. — Говорят, она пророчица…
Люди вокруг постепенно оживлялись. Мимо Ника с подопечными, переговариваясь друг с другом и поглядывая исподтишка на Эша, прошли две молодые девушки с корзинами в руках.
Стражник, попрощавшись с Никкалем, двинулся следом за безумной — похоже, ему хотелось убедиться, что та не выкинет еще чего-нибудь неожиданного.
Никкаль подтолкнул обоих своих пленников вперед.
— Двигаемся в конец ряда, к скорняку…
— Это к тому, что нас прирезать хотел? — с усмешкой осведомился Дарий.
— Да, предложим ему твой язык укоротить, чтоб не зазря нож доставал, — огрызнулся Ник. — Эй, парень, ты-то там как? От неожиданности нужду в штаны не выгрузил? — повернулся он к Эшу.
— Нет, ты нас слишком мало кормил в переходах, — попытался отшутиться Эш, но фраза прозвучала нервно и фальшиво.
У него из головы не выходил эпизод, только что возникший перед глазами.
До сих пор Эш никак не мог понять, что же такого страшного в двух обычных оплывших свечах, являвшихся ему в кошмарах, где он не мог пошевелиться.
И только сейчас он осознал, что это не просто глупый образ.
Та комната, тени на стене и тот ужас — все они существовали на самом деле. Но когда-то очень давно. Настолько давно, что Эш почти забыл о них, а сейчас вспомнил.
Сердце в его груди тревожно заныло.
Он пытался вспомнить еще хоть что-то. Но тени прошлого ускользали от пристального взгляда, не желая открыться.
Сколько лет ему было? Был ли он ранен, или болен? Что вообще происходило в той комнате с гобеленами? Кто эта женщина, чьи руки прижимали его тогда? Да так сильно, что даже спустя много лет их невидимая тяжесть снова и снова возвращалась к нему во снах. Неужели и правда она — его мать?..
Зачем она это сделала? За что?..
Странное оружие никак не шло у Эша из головы. Он не видел ничего подобного ни на мысе, ни в Аварры, ни даже в книгах по воинскому делу, которые старик давал ему посмотреть.
Никкаль между тем деловито поторговался со скорняком, а потом направился к торговцу луками.
— Тебе нужен лук? — удивился Эш.
Ник со снисходительным выражением лица обернулся на юношу.
— Не мне. Это тебе он нужен. Во Внешнем круге такому доходяге, как ты, подпускать к себе врага на дистанцию удара ножом категорически нельзя. Твой шанс — это дальний бой, а нож только в крайних случаях. Тебя же на мысе обучали стрельбе?
Эш смутился.
— Обучали, конечно… Но господин Аварра, у которого я служил, считал луки бесчестным и плебейским оружием, и стрелков у себя не держал. Так что стрелял я в последний раз год назад, да и вообще лучник из меня неважный…
— Если хочешь умереть в старости — придется стать отличным, — невозмутимо заявил Никкаль, присматриваясь к лежавшим на прилавке лукам. — Уважаемый, а есть у тебя что-нибудь поприличней?.. — обратился он к торговцу.
И вскоре Эш держал в руках простой, но очень ладный короткий лук, большой колчан с обычными стрелами и малый — усиленными и тяжелыми.
Эш понимал, что и оружие, и новая одежда для него и Дара — это, по сути, овеществленное «спасибо» Ника за то, что случилось в подземелье. Ему, судя по всему, тоже казалось, что просто слова в некоторых случаях не подходят для благодарности.
Но все это ничуть не умаляло ценность неожиданного подарка.
Вскоре все вещи в дорогу и мешок провизии был собран.
Через два часа они втроем покинули крепость. Новая одежда сделала пленников похожими на вольных воинов, и теперь их провожали совсем другими взглядами. Мягкие кожаные нагрудники на хлопковом подкладе оставляли открытыми плечи и руки, темные штаны с кожаными вставками были прочными, не стесняли движений и выглядели вполне прилично.
А за спиной Эш ощущал приятную тяжесть нового оружия. Комендант крепости сдержал обещание, и Нику со спутниками выделили трех приземистых гнедых меринов. Кони явно были не первой свежести, но крепкие и холеные, с лоснящимися боками. И сейчас они горделиво топали по пыльной дороге, помахивая остриженными хвостами.
Светловолосая девушка в ярком красном платье, увидев их, игриво помахала рукой, замедляя шаг.
— Красивая какая, — заметил Дарий, отвечая девушке улыбкой.
— Шлюха, — коротко ответил Никкаль.
— С чего ты взял? — удивился Эш, невольно оборачиваясь на девушку.
Шлюх он представлял себе совсем иначе. В его воображении продажные женщины имели потасканный вид, вульгарные наряды и вообще привлекательностью не отличались.
Но улыбчивая красавица больше походила на свежую розу, чем на истертое седло.
Воин усмехнулся.
— С того, что приличные женщины у нас красное не носят. Как и распущенные волосы. Но, если честно, «огоньков» я люблю больше, чем всех этих лицемерок, которые типа приличные. Ноги раздвигают так же, только лежат при этом бревном и потом всю душу тебе вынут, будто ты ей должен, и вообще последняя сволочь. А этим заплатил — и до утра ты господин. И обогреют, и выслушают, и отлюбят, как хочешь. И никаких нервов, все по-честному…
Выехав из городских ворот, Никкаль прибавил ходу.
— Нам бы сейчас серую часть болот засветло проехать, а дальше через лес на юг, в Шамас…
Они с Дарием продолжили обсуждать маршрут, а Эш, ехавший позади всех, снова вернулся мыслями в ту темную комнату.
Но чем сильней он пытался вызвать воспоминания, тем сильней у него начинала болеть голова.
«Дай-ка я на тебя посмотрю…» — говорил ему старик.
«Или он не достоин лица, которое носит», — бросил тогда напоследок белоголовый, покидая разоренное имение.
Теперь Эш понимал, что все это не совпадения и не случайность. Без сомнения, он забыл что-то очень важное. И теперь пришло время вспомнить…
Лесистая местность постепенно сменилась на серо-зеленую равнину с мшистыми кочками, и вскоре специфический запах болот и лягушачье воркование заставили его отвлечься от собственных мыслей.
Земля под конскими копытами стала мягко чавкать, проседать, в четкие следы начала набираться вода, образуя крошечные озерца. Невидимые глазу птицы время от времени громко вскрикивали, и тогда над топью разливался резкий, раскатистый хохот. Ветер стих, и вскоре вокруг путников закружило жужжащее облако голодного гнуса. Лошади нервно зафыркали, задергали головами, со свистом охаживая себя по бокам хвостами.
— Дальше идем медленно и как утки, мордой в хвост друг другу, — приказал Ник. — И в сторону ни на шаг. Ясно?
И он уверенно повел своих пленников по болоту. Воды вокруг становилось все больше. Лошади тревожно прядали ушами, ступая по колено в воде. Никкаль каким-то одному ему ведомым способом безошибочно выбирал безопасную дорогу. Он петлял по зарослям кустарника, вел через замшелые кочки, время от времени поднимаясь из жижи на зыбкую поверхность. Справа и слева блестела вонючая болотная вода.
— Вот орут-то, надрываются, — раздраженно проговорил Дарий, пытаясь разглядеть спрятавшихся где-то птиц.
Он явно нервничал и все крепче сжимал поводья, озираясь по сторонам.
— Это кручинница, — ответил Ник, смахивая рукой здоровую муху с виска. — Хрен ты ее рассмотришь — мелкая серая тварь с длинным острым клювом. В траву сядет — в упор не увидишь. А шуму от них… Кстати, примета есть — если кручинница встречает хохотом, значит, все хорошо будет. А вот когда их голоса становятся похожими на плач — это к покойнику…
Эш между тем с любопытством поглядывал на восток — туда, где из замшелых волн болотной топи поднимались серые стелы, острыми клыками врезаясь в темнеющую синеву.
— Ник, а что там такое?..
Никкаль повернул голову в ту сторону, куда рукой указал Эш, и с усмешкой ответил:
— Смерть. Самое гиблое место в этих болотах.
— Откуда же там взялись тогда эти плиты? — удивился Эш.
— Об этом знает лишь тот, кто их там поставил. Может, там когда-то был город, или зиккурат, или еще что, — он усмехнулся и насмешливо продолжил. — А лет двадцать назад одному неведомому идиоту шибануло в голову, что там спрятан клад. Якобы у кого-то золота набралось так много, что он не придумал ничего лучше, кроме как спрятать их здесь, отметив место клада двухметровыми глыбами. Много доверчивых дураков осталось там в трясине, пока, наконец, разум не взял верх…
— А я думал, стигмы делают людей почти неуязвимыми от всяких… естественных опасностей. Ну, типа болота или стремнины, — признался Эш.
— Неуязвимых не бывает, — снисходительным тоном заявил Никкаль. — Понимаешь, духи разделяются на двенадцать родов, и каждый род разделен на двенадцать видов. И каждому роду соответствует определенная среда обитания. Дух может дать тебе свою полную силу только в естественной или близкой для себя среде, а в неестественной — лишь небольшую ее часть. К примеру, мой дух является подземной арахной. Я очень силен в подземельях и довольно ловок на земле, но если бросить меня в огонь, я не выживу. Поэтому нужно очень вдумчиво подходить к вопросу обретения первой стигмы, поскольку она определит твой дальнейший путь.
— Первой? — переспросил Дарий. — А что, разве можно носить сразу несколько стигм?..
— Можно, — отозвался Ник. — Но только если это духи одного рода. Иначе они схлестнутся друг с другом внутри человеческого тела и просто разорвут его на части. Или, что еще хуже, будут убивать его медленно, день за днем пожирая человека снаружи и изнутри. Это как проказа, вот только гниет человек не только телом, но и душой. Такие стигмы постоянно увеличиваются, изменяются, прорастают в новых местах и переплетаются друг с другом, покрывая человека с головы до ног.
— А если духи одного рода, они не враждуют между собой? — спросил Дар.
— По крайней мере, я о таком не слышал, — пожал плечами Ник. — Некоторые воины специально собирают целые коллекции из трех или даже шести видов одного рода, или, как еще говорят, одного класса. Особенно удачные коллекции приводят к тому, что духи начинают влиять не только на своего носителя, но и друг на друга. Их силы сливаются вместе, и тогда это называют созвездием. Обладатели созвездий — это настоящие колоссы!..
— А почему тогда ты их не собираешь? — недоверчиво спросил Дарий, отгоняя от лица густой рой вконец обнаглевших мошек.
Ник хмыкнул.
— Потому что чем больше духов, тем больше сила. А чем больше сила — тем сокрушительней эхо. А слишком сильное эхо выжигает людям рассудок и память. Я не хочу закончить свою жизнь, как бешеный пес. Поэтому одного духа мне вполне достаточно.
— А какой род духов самый сильный? — выпалил Эш.
Тема разговора его будоражила. Он чувствовал себя ребенком, стоящим в зиккурате в шаге от сокровенного камня акады, когда парчовую завесу колышет ветром, давая возможность заглянуть внутрь.
— Самыми сильными считаются духи, именуемые «дети змея». Это настоящие колоссы. Огромные, жуткие и бешеные. Но даже не мечтай заполучить себе такого. Они используют людей только в качестве пищи. А вообще в любом роду есть и слабые представители, и сильные. К примеру, мой дух — арахна, но при этом арахна не обычная земная, а глубокий хтоник. И это добавляет мне множество дополнительных преимуществ. Мне повезло встретить такого редкого и сильного духа почти цельным.
— А бывают не цельные?..
Дар усмехнулся.
— А как же, — сказал он, покосившись на парня. — Например, те, что акадами называются. Слыхал о таких?..
— Да я не о них же! — ничуть не смутился Эш.
— Ну и зря — акады ведь тоже духи, — заметил Ник. — Но раздробленными бывают не только они. Тогда, чтобы получить всю силу духа и все его возможности, дух придется собирать по частям. С дикими раздробление случается из-за неудачных смертей и поспешной смены носителя. А вот акад дробят намеренно.
— Потому что иначе никто из носителей не выдержал бы удара эха, — пробормотал Дарий.
— Да, это одна из причин, — кивнул Ник.
— Ты сказал, родов всего двенадцать, — не дал уйти от прежней темы Эш. — «Дети змея», подземные — а какие еще?..
— Огненные, водные, наземные, воздушные, подводные и пустынные.
— Но это всего восемь получается, — заметил Эш, почесывая искусанное плечо. — А оставшиеся какие?..
— Оставшиеся — это те, на кого просто так в лесу не наткнешься. Я за всю свою жизнь не встречал ни одного из них. И даже тех, кто бы их видел собственными глазами, не встречал тоже, — с незнакомой мечтательной ноткой в голосе проговорил Никкаль. — Это духи солнца, луны, духи созвездий и духи времени. Про них вообще мало что известно. К примеру, с духом времени воины сталкивались последний раз полсотни лет назад. Тогда отряд исследователей во главе с прославленным Раггаром Бесстрашным нашел одного старика прямо посреди Иркаллы. Тот жил в хижине на берегу реки, вялил рыбу и растил зелень, как ни в чем не бывало. Как будто вокруг него под каждой кочкой не пряталась одержимая тварь. И на лбу старика была стигма времени. Исследователи начали его расспрашивать и хотели увезти с собой, но старик просто ушел в свою хижину — и больше оттуда не вернулся. Когда Раггар заглянул внутрь, то обнаружил, что хижина пуста. Он отметил место на карте, но больше никто не сумел отыскать следов той хижины. Хотя место, где она должна была стоять, находили не раз, и оно полностью соответствовало описаниям Раггара. Тогда-то его и обвинил во лжи Ан из Нинмаха… Вы же знаете эту историю?.. — спохватился Ник.
— Нет, — ответил Эш.
— Ну ты-то… — махнул рукой на юношу Никкаль.
— Он прав — у нас ни про какого Раггара историй не рассказывают, — сказал Дарий. — У нас про Внешний круг вообще мало говорят.
Воин тихо выругался, качая головой.
— А у нас говорят — сражайтесь и умрите, как герои! И ваши имена навеки будут поминать в молитвах перед лицами двенадцати акад…
— Так что сделал Раггар? — нетерпеливо прервал его Эш.
— Раггар послал его в жопу и вызвал на поединок, — усмехнулся Ник. — И была великая битва двух исполинов… Раггар победил, хотя был уже стариком по сравнению с Аном. А потом его накрыло эхо невиданной силы…
Никкаль умолк, явно не собираясь продолжать историю.
— И что случилось потом? Когда его накрыло эхо? — не унимался Эш.
— О том, что случилось потом, говорить не принято, — резко ответил Ник.
— Он обезумел, да?.. — осенила Эша догадка. — Он обезумел, и….
На мгновение он представил себе, что мог натворить человек такой силы в припадке безумия — и это было действительно жутко.
— Он был героем и умер, как воин, — хмуро проговорил Ник. — Подробностей его смерти я не знаю, да и знать не хочу. И однажды даже ты со своим неуемным любопытством поймешь, что некоторых вещей лучше не знать.
Эш усмехнулся.
— Это вряд ли. Какой бы не была правда, на нее лучше смотреть широко открытыми глазами.
Никкаль фыркнул.
— Мальчишка… Эти слова только звучат хорошо. Но в жизни все совсем иначе, чем в пафосных поучениях учителей… Правда — она сама, как эхо. Иногда терпима, иногда болезненна. Но порой правда может убить или лишить рассудка…
— А я согласен с Эшем, — сказал вдруг Дар, с прищуром всматриваясь вдаль, как будто там было что-то действительно интересное, а не унылый болотный пейзаж. — То есть ты, конечно, тоже прав — в том, что она как эхо. Вот только дело в том, что чем дольше тебе лгут, тем сильнее она потом накрывает. Лучше уж с самого начала знать все, как есть…
За разговором дорога уже не казалась такой унылой и долгой. Между тем болота медленно отступали. Они сменились россыпью мелких топких озер, затянутых зеленью. Закатное солнце отражалось в их зеркалах. Впереди виднелся редкий березняк и заросли молодого вереска.
— Ночевать вон там будем, — указал рукой на вересковый ковер Ник.
— Может, лучше от болота подальше отъехать? — предложил Дарий.
— Там дальше еще одно болото, — ответил Ник. — И вообще, островок меж двух болот — это идеальное место для безопасной ночевки.
— Нас же до костей сожрут.
— Зато горло никто не перережет, — отрезал Никкаль. — Ты пойми — здесь тебе не Внутренний круг. Все законы и правила — они только в городах работают. А чуть шагнул за городские стены — и остается лишь один закон, по которому прав тот, кто сильнее. Так что ничего, почешешься немного. Не облезешь…
И тут Никкаль вдруг умолк, натянул поводья и обернулся. Лошадь под ним остановилась, всхрапнула, переминаясь с ноги на ногу.
Эш с Дарием переглянулись и тоже встали.
Тревога зазвенела в воздухе. Прищурившись, Ник всматривался в ту сторону, откуда они только что приехали. И, выругавшись сквозь зубы, потянулся к мечу. Стигма на его плече засветилась.
— Уходите в березняк, живо! И сделайте так, чтобы вас там не было видно! — крикнул он подопечным, и поддав коню под бока, рванулся в ту сторону, откуда почуял опасность.
Теперь ее видел и Эш. На темнеющем небе проступил отчетливый силуэт всадника.
Даже издалека становилось ясно, что тот просто огромен. Он мчал по болоту, будто корабль по волнам, а за спиной черным парусом раздувался длинный плащ.
— Почему он едет так быстро? — спросил Эш. — Там же топь?..
— Да какая разница, — выругался Дар, разворачиваясь к вересковой заросли. — Поехали!
— Что, если он — сильней? Сильней, чем Ник?.. — проговорил Эш, встревоженно глядя, как приближается незнакомец.
— А что, если ты помолчишь? — прикрикнул на юношу Дарий, разозлившись. — Двигай давай, как велено!
Эш направил коня следом за Дарием и поддал пятками по округлым бокам мерина. Тот вскинул голову и рванулся вперед, выбивая по земле барабанную дробь.
Быстрее!
И вдруг конь под ним шарахнулся в сторону. С испуганным ржанием взвился на дыбы и мерин под Дарием. Птицы, прятавшиеся поблизости в траве, сорвались с насиженных мест, с гомоном поднявшись в воздух серым облаком.
А в паре шагов от Эша зашевелилась земля. И в ней показалось что-то живое, похожее на огромного земляного полоза.
Гладкое, черно-золотое сетчатое тело толщиной с корабельную сосну, поднялось из глубин, взрывая мягкую влажную землю.
