В южных землях Солнце много месяцев томило зноем, летом несло засуху и пожары. Свет Луны приносил животворящую ночную прохладу, древние индийцы называли её тождественным словом prohlādas «свежесть». Лунные культы вбирали в себя и женские обряды, и обычай счёта дней «по Месяцу», следы которого остались в русском народноцерковном календаре. Эта традиция была унаследована от индоевропейцев, о чём свидетельствует праформа слова «месяц» *mēs-/mēns-, которую можно понять, как «меняющийся». Лунный календарь состоял из седмиц и не предполагал исчисления больших временных сроков.

Седмица составляла четверть лунного круга в 28 дней, от новолуния до новолуния, не считая двух с половиной дней, на которые «ветхий» месяц словно исчезал из виду. Молодой серп носил название но́вец, нови́к, моло́дик, первая четверть – первый перекрой, полнолуние – по́лонь, последняя четверть – ветхий перекрой, старый месяц – ве́тох, ве́тух. Отмечались и промежутки между фазами: 3–4 дня до и после полнолуния называли подпо́лонь и ущерб, а 2–3 дня, когда лунный серп скрывается из виду – ме́жи, которые не учитывали при счёте седмицами.

Число семь древние русы считали «лунным» и «женским». При счёте дней седмицами, на Руси отмечались все восемь положений месяца на небе, и потому древние восьмичастные женские украшения могли соответствовать не только солнечному календарю, но и восьми месячным вехам. Общеизвестными «знаками луны» являлись серповидные подвески-лунницы, серебряные диски и полудиски. Одинаково священным в лунном, а затем солнечном календаре считалось число девять. Его производное тридевять приблизительно соответствовало дням, когда месяц виден на небосводе и женскому месячному циклу очищения.

Судя по данным языка, лунный счёт вёлся не по полнолуниям, как это было принято у древних евреев, а подобно греческим неомениям – от новолуния к новолунию. Год составляли из 12 лунных «месяцев» не только по 30, но и по 28 дней и в этом случае к 336 дням, видимо, сверяясь по солнцу, попросту прибавляли 13-й месяц в 30 дней. Он соответствовал двенадцати межам (2,5×12=30) и почти уравнивал лунный год в 366 дней и солнечный в 365 во время летнего солнцестояния. В северных широтах оно позволяло дождаться совпадения этого новолуния и начала нового солнечного года. В русском народном календаре сохранились две даты, в которых можно видеть границы наступления этого новолуния: день св. Петра-солнцеворота (12 июня) и праздник Собора 12-ти апостолов (30 июня), так называемый «Полу-Пётр». Считалось, что в этот день «солнце застаивается», а на св. Афанасия (5 июля), наступает «месяцев праздник», когда «месяц играет».

Взаимоотношения обоих светил издавна пытались осознать. Наполовину забытое представление о том, что на Пасху, Троицу, Петровки солнце «играет» (лучится, вспыхивает и пр.) некогда носило иной смысл: Солнце «играет свадьбу», вступает в брак с Луной. Четыре главные вехи движения обоих светил находились в символическом соответствии. Два лунных перекроя соответствовали солнечным равноденствиям, полнолуние и новолуние – солнцеворотам, новик, подполонь, ущерб и ветох соотносились с половинами солнечных фаз. В дни наступления солнцеворотов и равноденствий особое значение придавали лунным вехам, в чём также сказывалось представление о «небесном браке» светил, от которого рождались звёздочки-дети. Лишь в осеннее равноденствие солнце «не играло», поскольку начинало идти на убыль.

Слово луна сохранило женский род от предполагаемой индоевропейской праформы *louksnā. Представлению о «браке Солнца и Луны» могло соответствовать слияние основ sol– и lunь-, что ведёт к форме *сол-лунь – разновидности древнерусского названия Солнца солонь. Стоит отметить его сходство с древнегреческим Σελήνη («сияние, свет» – олицетворение Луны, покровительницы города Фессалоники, который прарусы называли «Солунь»). На лубках, изображая Солнце и Луну, их словно соединяли в «браке», как и в слове со(л) – лунь.

В Средневековой Руси сохранялся древний обычай готовить на дворе опару для блинов после восхода «златорогого» месяца. Его просили «подуть на опару» и «освятить» своим дыханием будущее масленичное пиршество. Старообрядцы Забайкалья ещё в середине XX века ждали на Масляной неделе «нарождения месяца» и приглашали его поучаствовать в празднестве, «обмакнуть рог в масло», полагая, что в противном случае произойдет великая беда, сулящая едва ли не «светопреставление».

По вехе Луны, приходящейся на день зимнего солнцеворота или весеннего равноденствия, гадали о наступающем годе. Самым неблагоприятным считался такой, когда на эти празднества приходились лунные межи, и месяц полностью исчезал с небосвода. По народным поверьям, его «крали ведьмы». Тогда говорили: «пришёл месяц-чернец», и спустя многие века добавляли: «всему миру конец». После летнего солнцестояния, длившегося до праздника свв. Петра и Павла (29 июня) и далее – до окончания недели Петровок (5 июля), в небе лицезрели «обручение» Солнца и Месяца, следили за их супружескими «играми». Вхождение ночного светила вслед за солнцем в полную силу предвещало хороший урожай. Положению Месяца в осеннее равноденствие, видимо, не придавали особого значения: в празднество «проводов Солнца» прощались и с его небесным супругом.

Пара Солнце – Луна вела к выразительным сопоставлениям «варёного» и «сырого»: с одной стороны, древнерусское вар «солнечный жар», сравнимое с древнеиндийским s(u)var и авестийским hvars «солнце», с другой стороны, слово сыръ «сырой, влажный, питательный», а также молочный сыр – что соотносится с молочной и квашеной пищей, которую ели сырой, а также с внешним видом желтовато-молочной Луны. Эти отношения входят в ряд более глубоких различий внутри культуры, противопоставляя её естественное, телесное и женское начала в качестве «лунного», «ночного» и «сырого» священному, духовному, жреческо-мужскому началам в качестве «солнечного», «дневного» и «варёного».