Глава тридцать седьмая
Арман оттолкнул Дюссо в сторону.
Ксавье Луазель перенаправил винтовку на него, но Дюссо махнул рукой, и тот отошел в сторону.
Арман обнял Даниеля и прижал к себе, шепча:
– Прости меня, прости.
Он чувствовал, как дрожит Даниель, вцепившись в отца. Наконец Арман отстранился от сына и, удерживая Даниеля на расстоянии вытянутой руки, осмотрел его лицо, все в крови и синяках.
Потом он повернулся к трем громилам-охранникам:
– Кто это сделал?
– Я, – раздался голос из столовой. И оттуда вышел Тьерри Жирар. – Он не хотел нам говорить, что обнаружил в банке. Но потом, – Жирар улыбнулся, – потом сказал.
– Папа, прости.
– Они и так знали, – прорычал Арман. Он повернулся к Жирару. – Ты ведь уже знал, что он там обнаружил, верно? Но все равно бил его, садистская ты тварь.
Гамаш сделал шаг вперед, но замер на месте, услышав позади металлический щелчок предохранителя.
Он повернулся к сыну.
Глаза Даниеля широко раскрылись от ужаса, когда он почувствовал холодок металла у виска.
– Вы правы, – сказал Жирар обыденным, почти непринужденным голосом. – Мы знали. Но вы лучше любого другого способны оценить преимущество свидетеля, готового к сотрудничеству. Иногда людям полезно увидеть во своей полноте преимущество сотрудничества. И недостатки отказа от сотрудничества.
Гамаш с ненавистью впился взглядом в Жирара:
– Я тебя убью.
– Ах-ах, изволили сойти с вашего любимого пьедестала, старший инспектор? – сказал Жирар. – И как вам нравится тут, в навозе, вместе со всеми нами?
– Ты лучше обыщи его, – посоветовал Дюссо. – Убедись, что он не вооружен.
Гамаш гневно смотрел на Луазеля, пока тот обыскивал его.
– Ничего нет. – С этими словами Луазель ударил Гамаша прикладом винтовки в солнечное сплетение, и тот упал на колени.
– Папа?
Арман поднял руку, показывая, что ничего страшного не случилось. Потом поднялся на ноги и при этом бросил взгляд на Клода Дюссо.
Префект слегка приподнял брови. В удивлении. В раздражении. Недоволен ударом Луазеля? Нет.
Клод Дюссо рассчитывал, что Луазель найдет пистолет.
Теперь Арман понял, что это Дюссо подбросил пистолет ему в квартиру. В коробку с вещами Стивена. Где Гамаш должен был найти его. И что сделать?
Воспользоваться им? Или попытаться воспользоваться? Если так, то зачем обыскивать? Зачем давать ему пистолет только для того, чтобы отобрать?
Может быть, Дюссо предполагал, что Арман вытащит оружие еще на площади Согласия? Придя в ярость, когда Дюссо скажет ему про Даниеля?
Если бы он сделал это, его бы немедленно застрелили тяжело вооруженные полицейские, патрулирующие площадь.
Еще одна смерть.
Этого ли хотел Дюссо?
Но нет, в его рассуждениях чего-то не хватало. Он не нужен им мертвый. Он им нужен живой, чтобы найти улику, спрятанную Стивеном.
Зачем же тогда Клод Дюссо оставил пистолет в его квартире? И неужели он в самом деле предполагал, что глава отдела по расследованию убийств Квебекской полиции не заметит, какие пули в магазине?
– Папа, Стивен… – начал Даниель.
Луазель опять поднял винтовку, и Даниель съежился от страха.
– Пусть он расскажет отцу о том, что обнаружил в банке, – сказал Дюссо. – Месье Гамашу нужно знать это, если он хочет нам помочь.
Арман посмотрел на Даниеля и тихо, ласково проговорил:
– Расскажи мне.
Таким же голосом он говорил, укладывая Даниеля в постель: «Расскажи мне, как ты провел день».
И маленький мальчик рассказывал. Слова полноводной рекой текли из ребенка, который повсюду находил чудеса.
Гамаш слушал об облаках небывалой формы, о кучах осенних листьев, о снежных крепостях, которые строил и защищал вместе с друзьями Даниель. О первых нарциссах в парке, о брызгах фонтана в жаркий летний день.
– Расскажи мне, – проговорил Арман сейчас.
И Даниель рассказал:
– Стивен в пятницу дал поручение банку подать ордер на покупку за пять минут до закрытия биржи в Нью-Йорке. Он вложил все свои деньги в две холдинговые компании ГХС.
– Номерные компании?
– Oui.
– И чем эти компании занимаются?
– Одна выпускает инструмент и краску. Но ее основной актив – металлургический завод.
Мысли Армана понеслись вскачь.
На металлургический завод привозят руду. Руду добывают в шахтах. Это указывает на ГХС, что в свою очередь указывает на Патагонию.
Что указывает на редкоземельные металлы.
Что указывает на неодим.
Взгляд Армана упал на карман Даниеля.
«Боже мой, – подумал он. – Вот где они».
Пятицентовики. Монетки, которые он тщетно искал в коробке. Не склеенные, а сцепившиеся друг с другом, как магниты.
Арман вспомнил Оноре, гуляющего в саду, и его мощный бросок. Вспомнил, как запаниковал Жан Ги, решив, что его сын сунул эти монетки в рот. Вспомнил, как Даниель, стоявший поодаль, нагнулся и подобрал монетки. Положил их в карман на хранение. Подальше от рук и ртов других детей.
Там они и лежали до сих пор. И на Даниеле был тот же самый пиджак.
Если бы Дюссо увидел монетки и понял, что они такое…
Если бы они нашли пятицентовики у Даниеля и решили, что он скрывает от них эти монетки…
Арман быстро взвесил варианты. Он достал платок и посмотрел на Даниеля, потом на Дюссо.
– Я могу?..
Дюссо кивнул.
Гамаш подошел к Даниелю и вытер кровь с его лица, а Даниель ухватил его за руки и то ли прошептал, то ли простонал напряженным тонким голосом:
– Я не храбрец, папа. Мне страшно.
Арман притянул его к себе и крепко прижал.
– Я здесь. Все в порядке. Ты со мной. – Он отстранил сына и посмотрел ему в глаза. – Ты смелый парень. Ты все еще держишься. Большинство бы уже лежали на полу. Вспомни Супермена.
Даниель неожиданно издал хрипловатый смешок.
В свои шесть лет он пространно объяснил отцу, что сначала Супермен был совершенно неуязвим. Но потом его создатель («А это был канадец», – возбужденно сказал Даниель) понял, что это ошибка.
«Им нужно было придумать что-то такое, что могло бы причинить ему боль», – с серьезным видом объяснил маленький мальчик.
«А ты знаешь почему?» – спросил тогда отец.
Даниель сказал, что ему надо подумать.
Два дня спустя, когда они шли в парк на детскую площадку, он сунул свою ладошку в руку отца и сказал:
«Потому что человек не может быть смелым, если не боится».
«Oui», – согласился его отец, и Даниель побежал играть с другими ребятами.
– Пожалуйста, папа, – проговорил Даниель, – скажи мне, что ты служил в спецназе.
– Я делал кое-что получше. – Арман наклонился к сыну и, понизив голос еще больше, сказал: – Я обучал спецназовцев.
Он отошел и посмотрел на платок. Рейн-Мари подарила ему этот платок на Рождество. Теперь на нем была кровь их сына.
Он уже собирался убрать платок в карман, как вдруг Жирар стремительно заломил ему руку назад, чуть не сломав пальцы. Гамаш поморщился и вывернулся, разжав пальцы и выронив платок.
Жирар поднял его и осмотрел. Ничего не найдя в складках, кинул его обратно Гамашу.
Он мог бы просто попросить показать ему платок. Или выхватить его из руки Гамаша.
Но вместо этого Тьерри Жирар предпочел причинить ему боль, и Гамаш подумал: а в какой мере заместитель Дюссо подчиняется своему боссу?
– Ты должен до завтрашнего утра, до семи тридцати, найти то, что прятал Стивен Горовиц, – сказал Дюссо. – Собрание совета директоров начинается в восемь. Эта вещь нужна нам до восьми.
– Вы искали ее несколько недель и ничего не нашли, – сказал Гамаш. – А я должен найти ее за считаные часы?
– Думаю, ты сумеешь это сделать, – сказал Дюссо. – С учетом мотивации.
Гамаш посмотрел на него ненавидящим взглядом:
– Если ты действительно хочешь, чтобы я добился успеха, то мне нужно больше информации. Что на уме у ГХС? Я должен знать, что ищу.
– Ты умен, – сказал Дюссо. – Уверен, ты сразу поймешь, как только увидишь. – Он посмотрел на часы. – Сейчас десять пятьдесят три, у тебя почти девять часов.
– Мне понадобится помощь. Пусть кто-нибудь пойдет со мной.
– Ты имеешь в виду кого-то конкретного? – спросил Дюссо.
– Даниеля.
Дюссо улыбнулся:
– Я это предвидел. Мой ответ – нет. Он остается в безопасности с нами.
– Тогда Бовуар. Позволь мне привлечь Бовуара. Когда мы вдвоем, у нас есть шанс.
Дюссо подал Жирару едва заметный знак, и они вдвоем отошли в угол посовещаться.
Наблюдая за ними, Гамаш ясно видел, что старший из этих двоих, безусловно, Дюссо, а громила Жирар в полном его подчинении. То, что должно было стать облегчением, на самом деле вызвало у него еще большую тревогу.
– Бери своего Бовуара, – сказал Дюссо, возвращаясь к нему.
Гамаш протянул руку за своим телефоном. Жирар вернул ему трубку и приказал:
– Переведи в режим громкой связи.
Арман заметил несколько вызовов и эсэмэсок от Рейн-Мари. У него было сильное искушение прочесть их, но он понимал, что сначала должен позвонить.
После первого же гудка он услышал возбужденный голос Жана Ги:
– У Анни начались роды. Мы едем в больницу.
Эмоции были так сильны и противоречивы, что у Армана на миг закружилась голова. Словно его крутили на центрифуге.
– Allô? – сказал Жан Ги. – Вы меня слышите?
– Oui. Анни в порядке?
– Привет, папа, – раздался ее голос. – Я в машине с Жаном Ги и мамой. Ты приедешь?
– Как только смогу. Я с Даниелем, и мы сейчас обсуждаем наши дальнейшие шаги. Рейн-Мари?
– Я здесь, – послышался ее голос. – У тебя все в порядке? Даниель с тобой?
– Salut, Maman, – откликнулся Даниель. – Все отлично.
Услышав бодрый голос своего окровавленного сына, Арман подумал: как же так случилось, что он не считает себя храбрым?
– Аллида и Юдифь все еще там. И Северин тоже, – сказала Рейн-Мари. – Нам не удалось найти связь между датами в записке Стивена и компанией. К сожалению.
– Ничего, не беспокойся, мы что-нибудь придумаем. Сейчас есть вещи поважнее. Анни?
– Да, папа.
– Мы приедем, как только сможем. Я тебя люблю.
– И я тебя люблю, папа, – сказала она, хотя он различил в ее голосе разочарование и легкое замешательство, оттого что отец не спешит в больницу, чтобы быть рядом с ней.
– Постойте, – сказал Жан Ги. – Вы мне позвонили. Вам что-то нужно?
– Простая проверка. Пожалуйста, пожалуйста, дай мне знать о ребенке и Анни.
– Ну, вы успеете приехать сюда, прежде чем это случится. – И после паузы: – У вас все в порядке? Чего хотел Дюссо?
– Это был зондаж. Он пытался выудить, что нам известно.
– Значит, он замешан во всем этом?
– Я не уверен. Слушай, это может подождать. У тебя сейчас происходит нечто гораздо более важное. Если мы не приедем до ее появления на свет, скажи твоей дочери, что дядюшка и дед любят ее.
– Скажете сами. Арман…
Но Гамаш отключился, прежде чем Жан Ги успел произнести еще хоть что-то.
– Мои поздравления, – сказал Жирар, забирая у него телефон. – Счастливый денек.
Он прочел письма и эсэмэски, потом протянул телефон Дюссо, и тот тоже прочел.
Рейн-Мари пыталась дозвониться до Армана, чтобы сообщить об Анни.
– Жаль, что Бовуар не может помочь тебе. Боюсь, что твои шансы на успех, и без того небольшие, рассыпаются в прах. – Дюссо отдал телефон Гамашу.
– Мне нужна карточка ЭМНП. – Арман подошел к Даниелю. – Я отдал ему мою.
Засунув руку в карман Даниеля, он нащупал карточку, пошарил в поисках монет.
– Дайте-ка посмотреть, – сказал Жирар, когда Арман вытащил руку из кармана.
В руке была только карточка.
– Может быть, послать с ним одного из них? – спросил Жирар, показывая на охранников.
– Non, нет нужды. Что он может сделать? Убежать? Обратиться в полицию? – Дюссо улыбнулся. – Все, что нам нужно, – это документы. Мне все равно, как он это сделает, но он будет действовать быстрее и эффективнее, если никто не будет сидеть у него на хвосте.
Арман повернулся к Даниелю:
– Мне нужно уйти, но я вернусь вовремя. Обещаю.
Он притянул Даниеля к себе, обнял. И прошептал:
– Я так горжусь тобой. Я тебя люблю.
Даниель кивнул.
