Глава двадцать вторая

Жан Ги изучал распечатку.

– Господи боже, – сказал он и посмотрел в безмятежные глаза генерального менеджера «Георга V». – Вы столько берете за кофейник с кофе?

– Сюда входит обслуживание, – пояснила Жаклин Белан.

Она пришла к ним в номер Стивена по просьбе Гамаша и принесла с собой счет за услуги. Тоже по его просьбе.

– И сколько людей заказывают этот кофе? – спросил Бовуар, чуть не срываясь на писк от потрясения. – И сколько порций в кофейнике? Вы видели сумму, patron? Слава богу, что у Стивена есть на это деньги.

– Да, – ответил Арман, не потрудившись сказать Жану Ги, что оплачивают счет они с Рейн-Мари.

Впрочем, он отговорил Бовуара заказывать клубный сэндвич.

– Смотри, – сказал Гамаш, ведя пальцем по первой страничке счета, а потом переворачивая ее. Таких страничек было три. – Стивен ел у себя в номере. Один. В течение десяти дней. Но взгляни сюда.

Он показал на вчерашний день, ближе к вечеру. Выставлен счет за два пива. Обычный заказ Стивена – аббатское пиво «Леффе».

– У него была компания, – сказал Жан Ги, изучая счет. – Пиво было заказано после его ухода из «Лютеции» в четыре часа и до его встречи с нами в «Жювениль».

– Oui. По меньшей мере часть времени он потратил на это. – Гамаш повернулся к мадам Белан. – Он сделал запись о приходе Плесснера перед ужином.

Гамаш достал ежедневник Стивена для проверки и тут же получил подтверждение. АФП. Александр Френсис Плесснер.

– У вас есть камеры наблюдения? – спросил Жан Ги у генерального менеджера.

– Да, много. Повсюду, кроме самих номеров.

– Нам нужно будет посмотреть записи.

– Я попрошу помощника принести мой ноутбук, и мы сможем посмотреть прямо здесь, – сказала она, понимая их потребность в приватности. И быстроте.

Она позвонила.

– Вы знаете некоего Александра Плесснера? – спросил Бовуар.

– Нет. Инспектор, ведущий следствие, показывал мне фотографию. – Она сделала паузу. – Он?..

– Значит, он у вас не останавливался? – спросил Гамаш.

– Нет. Я проверила. Никто по имени Александр Плесснер у нас не останавливался. Но конечно, он мог приходить как посетитель.

Ни Бовуар, ни Гамаш не упомянули, что фактически Плесснер был гостем отеля. И останавливался в этом самом номере.

– А как насчет Эжени Рокбрюн? – спросил Бовуар.

– Главы ГХС Инжиниринг? Я слышала о ней, но мы никогда не пересекались. Хотя я и пыталась.

– Зачем? – спросил Гамаш.

– Мне нравится ее бизнес. Их счет составил бы сотни тысяч евро в год.

– Но у вас его нет? – спросил Бовуар. – Их счета, я имею в виду.

– Non.

В это время раздался стук в дверь, и в номер вошел молодой человек с ноутбуком. Мадам Белан, усевшись за длинный обеденный стол, открыла компьютер и вошла в систему.

– Какой день и время вас интересует? – спросила она.

– Вчерашний, – ответил Бовуар и сел рядом с ней, чтобы видеть экран. – Начиная с четырех часов.

– У нас много камер, – пояснила она, стуча по клавишам. – Даже если вы знаете дату и время, у вас может уйти несколько часов на просмотр всех записей.

– Только главный вход, – попросил Гамаш.

Не прошло и минуты, как появилось изображение с тайм-кодом.

Несколько минут они смотрели с удвоенной скоростью. Люди входили и выходили, их дерганые движения выглядели комично. Наконец Бовуар сказал:

– Стоп. Чуть назад. Вот. – Изображение замерло. – Стивен.

Время 4:53.

Арман наклонился ближе к экрану.

У Стивена был изможденный вид. Более усталый, подумал Гамаш, чем в ту минуту, когда они расстались.

Видео снова было включено. Стивен вошел в вестибюль в стиле ар-деко и исчез из виду.

Он был один.

– Мы можем посмотреть, куда он пошел? – спросил Гамаш.

Мадам Белан еще несколько раз ударила по клавишам. Им удалось проследить перемещение Стивена по вестибюлю, затем по коридору направо. Через большой открытый зал, где элегантно одетые мужчины и женщины попивали дневной чаек или что покрепче. Стивен огляделся, прежде чем отправиться к лифтам.

Мадам Белан перешла к камере, расположенной перед его номером. Двери лифта открылись, Стивен вышел из кабины и исчез в своем номере.

– Вы не могли бы вернуться назад? К лифту? – спросил Гамаш.

Мадам Белан вернулась.

– Остановите, пожалуйста, – сказал Гамаш.

На экране замерло изображение Стивена. Он был один в кабине лифта. Арман понял, что никогда прежде не видел своего крестного в те моменты, когда тот думал, что на него никто не смотрит.

И теперь перед Гамашем был очень старый человек. Мрачный. Уязвимый.

Исполненный решимости. Испуганный.

Гражданин из Кале в лифте отеля «Георг V».

– По-вашему, это хорошая идея, месье? – спросила Ирена Фонтен. – Взять все?

Клод Дюссо улыбнулся ей, возвращая предметы в коробку:

– Мы просмотрели все не один раз и ничего не нашли. Возможно, месье Гамаш что-нибудь найдет. И я подозреваю, что он заметит, если чего-то будет не хватать. Даже этого.

Он поднял болт и бросил его в коробку.

– Нам нужно вернуться к главному входу, – сказал Бовуар. – Посмотреть, кто еще прибыл. Кого ждал Стивен. Ведь для кого-то же он заказал второе пиво.

Они снова принялись смотреть запись. Видели гостей, посетителей, сотрудников отеля, входящих и выходящих. И наконец увидели его.

В 5:26 в вестибюль гранд-отеля уверенно вошел Александр Плесснер с сумкой через плечо.

– Вероятно, он прямо из аэропорта, – сказал Бовуар.

Они увидели, как служащий отеля остановил Плесснера и пожилой мужчина стал что-то объяснять ему, показывая в сторону бара. Служащий кивнул и проводил его взглядом.

– Ваша служба безопасности? – спросил Гамаш.

– Да. Частная фирма. Очень хорошая. Они обучены вести себя вежливо и обезвреживать убийц.

Бовуар вскинул брови:

– Такое часто случается?

– Было один раз. И две попытки похищения. А еще у нас нередко появляются протестующие. Наши клиенты богаты и могущественны. Мы серьезно подходим к вопросам безопасности.

– Готов подтвердить, – сказал Гамаш. – Ваши люди быстро появились здесь, чтобы выяснить, кто мы такие.

– Да, но недостаточно быстро. Мы проверяем этот случай. Если бы вы намеревались совершить какое-нибудь зло, возможно, это сошло бы вам с рук.

Но, глядя на этого мужчину, она понимала, как он и его жена прошли мимо охранников в вестибюле. Вид у него был властный и вызывающий доверие. Охрана увидела в нем «своего» человека.

Нужно было обладать незаурядными способностями, чтобы заподозрить его. И не просто заподозрить, но еще и остановить.

А второй? Она посмотрела на Бовуара. Красивый, подумала она. Но было в нем что-то дикое. Словно он только прикидывался цивилизованным.

Да, его бы остановили. Хотя, если бы ему нужно было пройти, он бы, несомненно, сделал это. Разве что его проход не был бы ни тихим, ни красивым.

На экране снова был Плесснер, прошедший тем же путем, что и Стивен. Через минуту он уже входил в номер.

Мадам Белан включила быструю прокрутку. Принесли пиво. Тайм-код показывал 7:14, когда дверь открылась и Плесснер вышел из номера. Стивен сказал ему что-то у дверей.

Они попросили увеличить изображение.

– Похоже… – Бовуар наклонился к монитору, – он сказал: «Удачи». Остальное не могу разобрать.

– Месье Горовиц говорит: «Пришли мне сообщение, когда это будет у тебя в руках».

Они посмотрели на мадам Белан, и та объяснила:

– На моей работе нужно уметь читать по губам.

– Стивен за ужином все время проверял телефон, – сказал Жан Ги. – Теперь ясно почему.

Гамаш вспомнил, что Стивен держал телефон в руке, когда его сбила машина.

Факт потери карты памяти был тем более прискорбен, что они не могли извлечь из него полученные послания. Успел ли Плесснер переслать сообщение, прежде чем его убили?

Они проследили на экране выход месье Плесснера из отеля. И к своей смерти.

Гамаш нахмурился. Его всегда трогало, когда он видел последние снимки человека. Независимо от того, что ожидало этого человека.

Они продолжили наблюдение, но следом за Плесснером никто не вышел.

На наружной камере они увидели швейцара, который жестом подозвал такси, машина подъехала, и Плесснер сел в нее.

В 7:53 появился сам Стивен. Он переоделся в немного более строгий костюм. Перед тем как сесть в такси, он проверил свой телефон.

– Есть ли способ выяснить, не была ли запись изменена? – спросил Гамаш.

Генеральный менеджер удивленно посмотрела на него, но спорить не стала:

– Да. Есть генератор тайм-кодов. Если запись редактировали, то при перезапуске в этом месте будут некоторые колебания. Время будет казаться верным, но изображение слегка замедлится, чтобы компенсировать вырезанный кусок.

– Не могли бы вы проверить?

– Это займет несколько минут.

Пока мадам Белан выполняла его просьбу, Жан Ги достал свой телефон, и Арман кивнул.

Оставив ее в гостиной, они прошли в кабинет наверху. Арман закрыл дверь, и Жан Ги включил запись исчезающих писем.

Рейн-Мари ответил на звонок мгновенно:

– Анни?

– Нет, мама, еще не началось.

В последнюю неделю стоило ей позвонить матери, как та спрашивала: «Что, уже началось?»

– Но ты не могла бы приехать?

– У вас там все в порядке? У тебя все хорошо?

– Да, но мне нужно показать тебе кое-что.

– Сейчас буду.

Рейн-Мари надела пальто и бросила на середине подготовку к ужину с Дюссо.

Переписка между боссом Бовуара Кароль Госсет и инженером люксембургского проекта была полна двусмысленностей.

– Вот смотрите, – сказал Бовуар. – Она тут пишет: «Нам нужно проявлять осторожность. Мы не должны допустить, чтобы что-то пошло не так». Это может значить что угодно. Может означать, например, что существует некая операция прикрытия.

– Или наоборот, – возразил Гамаш. – Это может означать, что все планы, все меры безопасности выполняются в соответствии с проектом. – Он покачал головой. – Вернись, пожалуйста, к предыдущему письму.

Они склонились над экраном телефона. Но текст на записи оказался нечетким.

– Похоже, они говорят о чем-то уникальном. – Гамаш показал на одно из слов. – Вроде бы это «не»? То есть она пишет, что что-то вовсе не уникальное?

– Трудно сказать. Но опять же, ее адресат может вести речь о чем угодно – о погоде, например. Или о каком-нибудь правительственном чиновнике, который был полезен.

Гамаш сделал долгий, глубокий вдох. Затем выдохнул, снял очки и шагнул назад:

– Нужно отправить это Лакост в Квебекскую полицию. Они смогут прочесть.

В этот момент мадам Белан крикнула снизу:

– Нашла кое-что.

Рейн-Мари прочитала электронное письмо из офиса Анни об отношениях их юридической фирмы с Александром Френсисом Плесснером.

Потом она посмотрела на дочь.

– И что нам делать? – спросила Анни. – Поговорить с ним?

Рейн-Мари отрицательно покачала головой.

– В полицию нам идти нельзя, – сказала Анни взволнованным голосом.

– Да, конечно. – По крайней мере это было очевидно. – Нужно сообщить твоему отцу.

– И Жану Ги.

– Да. У вас двоих есть какие-то планы на вечер?

– Нет.

– У нас будут гости. Я пригласила на ужин префекта полиции и его жену. Мы тебе позвоним, когда они уйдут.

Гамаш и Бовуар уставились на экран ноутбука.

– Вот, – сказала мадам Белан.

Им пришлось просмотреть запись три раза, прежде чем они увидели то, что видела мадам Белан. Едва заметное колебание.

– Если я замедлю прокрутку, то вы увидите, как она перескакивает на одну и одну сотую секунды. В этом месте и сделана склейка.

– На всех камерах? – спросил Бовуар.

От напряжения у него чуть не образовалось косоглазие, и ему пришлось широко открыть глаза, а затем зажмуриться, чтобы восстановить нормальное зрение.

– Нет. Только на тех, что в лифтах и перед номером месье Горовица. Потом на тех, что в вестибюле и в баре «Галерея».

– А что случилось в «Галерее»? – спросил Жан Ги. – Ведь что-то случилось. Вчера в?..

– Около пяти часов, – ответила мадам Белан. – На это время и приходится корректировка.

– Кто же мог это сделать? – спросил Гамаш. – Кто имеет допуск и возможности?

– Ну… – Она сняла очки. Глаза у нее были затуманенные и усталые. – Очевидно, что я могла. Но я ничего такого не делала. Записи хранятся в виртуальной библиотеке. Наша служба безопасности отвечает за их хранение. К несчастью, там, где присутствует человеческий фактор, ничто не может быть защищено на все сто процентов.

– У вас есть своя частная служба безопасности, – сказал Бовуар. – Они могли это сделать?

– В принципе, да. Они многое умеют, кибербезопасность тоже зона их ответственности. Теперь вопросы не решаются одними лишь мускулами.

– Кто их готовит? – спросил Бовуар.

– Моссад. Русский спецназ, – с улыбкой ответила мадам Белан. – У них лучшие кадры, а когда они заканчивают службу там, мы нанимаем их здесь.

– АПНЖ? – спросил Гамаш.

– Да, предпочтительно, – сказала мадам Белан. – Нам они особенно интересны, потому что французский у них родной и они хорошо знают Париж.

– Есть ли какая-то возможность узнать, сколько было вырезано, и восстановить запись? – спросил Жан Ги.

– Не уверена, – сказала она. – Такого в моей практике никогда не было. Попробую выяснить.

– Bon, – сказал Гамаш. – Вы не можете сделать копии того, что мы имеем на данный момент, чтобы и это не пропало?

– Я их уже скопировала, старший инспектор. Пришлю вам ссылку.

– Merci. И пожалуйста, никому не говорите.

– Следователи из префектуры могут поинтересоваться. Удивлена, что они до сих пор этого не сделали.

Гамаш и Бовуар тоже были удивлены.

– Вы можете показать им все, не выдавая добровольно эту информацию? – спросил Бовуар.

Мадам Белан подумала и кивнула:

– Однако, если меня спросят напрямую, придется сказать.

– Понятно, но держите это при себе, если сможете, – сказал Гамаш. – Как называется фирма, которая обеспечивает вам безопасность?

– «Секюр Форт».

– Знакомое название, – сказал Гамаш.

– Полицейский из квартиры Стивена, – подсказал Жан Ги.

Гамаш кивнул. Да, следователь на месте преступления спросил Жана Ги, не поступил ли он в «Секюр Форт». Очевидно, эта фирма была широко известна среди парижских полицейских.

После ухода мадам Белан Гамаш посмотрел на часы. Почти шесть. Гораздо позже, чем он думал.

– Нам пора, – сказал он.

– Я забыл задать ей один вопрос, – спохватился Бовуар.

– Мы можем по пути заглянуть к ней, – предложил Арман.

– Да это не так уж важно. Просто меня удивило, что в «Георге Пятом» используют мебель из «Икеа».

– Откуда ты это взял?

Бовуар с удивлением посмотрел на тестя:

– Вы что, никогда не собирали книжный шкаф или письменный стол от «Икеа»?

– Вообще-то, собирал. Для Даниеля и Анни, когда они поступили в университет. Конструкция умная, но нас чуть с ума не свела.

– Тогда вы должны были узнать гаечный ключ и болты. Они из «Икеа».

Они уже подошли к двери, но Арман остановился, развернулся и пошел вверх по лестнице в кабинет. Бовуар последовал за ним.

– Это явно не «Икеа», – сказал Арман, и Жан Ги согласился с ним.

Это был превосходный оригинальный письменный стол в стиле Людовика XV.

Арман вытащил ящик и осмотрел его снизу, но там ничего не было.

– Вы когда-нибудь находили какие-то вещи, приклеенные к днищу ящика? – спросил Жан Ги.

– Нет. Но было бы здорово найти, правда?

– Например, записку со словами «Убийца – это…».

Гамаш засмеялся:

– Похоже, нам предстоит нелегкая работа.

– Вы хотите сказать, что работать буду я, а вы – сидеть на скамейке и потягивать «Перно»?

– Господи помилуй, юноша. Чего это ты начитался? «Перно»? Ни разу в жизни не пил. А вот хорошее светлое пиво… – Он посмотрел на Бовуара. – Не заняться ли тебе чем-нибудь полезным?

– Идемте, старец. Я должен отвезти вас домой к жене.

– А я тебя – к твоей.

Бовуара это не обмануло. Сидя в такси по дороге домой, он видел, как Арман смотрит в окно на широкий бульвар, по которому они проезжают. Брови его почти сошлись на переносице.

Думает. Всегда думает. Хотя не думы оставили морщины на лице тестя. Их оставили чувства.

Затем Арман встрепенулся и отправил несколько электронных писем, включая, как заметил Жан Ги, одно домой, их соседке по Трем Соснам Кларе Морроу. Наверное, проверял, как там поживают его собаки и странное существо малютка Грейси. Бовуар тоже достал телефон и посмотрел, что пришло ему за это время.

Арман вышел у больницы, а Бовуар поехал дальше – домой.

Проведя несколько минут со Стивеном, рассказав ему о новостях и о прошедшем дне, Арман надел пальто, повязал шарф на шею и вышел на свежий воздух, в яркий Париж субботнего вечера. Вокруг него молодые пары, держась за руки, спешили в пивные бары. Или в свою крохотную квартирку в доме без лифта. К горячей тарелке и маленькому столику у окна. К кровати. И к Парижу.

Ко всему, что они могли хотеть.

«О да, – подумал он. – Я это хорошо помню».

У собора Парижской Богоматери Арман задержался, пытаясь за лесами разглядеть прекрасный фасад. Он видел большое окно-розу, удивительным образом уцелевшее во время пожара. За лесами оно напоминало гигантский третий глаз. Смотрело без отдыха на Город света и его обитателей, но заглядывало и внутрь, в их побуждения, их характеры, их сердца и души.

Арман подумал, не из-за этого ли в великом соборе случился пожар.

Потом он сделал звонок, который ему не хотелось делать.

– Миссис Макгилликадди? Нет, он по-прежнему с нами. Да. Но мне нужно узнать кое-что. Содержание завещания Стивена. – Он выслушал ее возражения и тихо сказал: – Я согласен. Это ужасно, что я об этом спрашиваю. Но мне необходимо знать. Да. Я подожду.

С заходом солнца похолодало. На фоне мягко переливающегося розового неба вырисовывались шпили, памятники, музеи.

– Oui, я здесь, слушаю.

Он выслушал ее и поблагодарил. Опустил голову и вздохнул. А потом поднял взгляд к окну-розе.

Вернувшись домой, Жан Ги сразу понял, что Анни нервничает.

– Что случилось? Началось? – На последнем слове он дал петуха.

– Нет. Мне кажется, кто-то следит за нашей квартирой, Жан Ги.

В три быстрых шага он подошел к окну. Там не было ничего подозрительного. Но уже темнело, и в тенях между домами могло скрываться что угодно. Включая и людей.

– Для твоей защиты выставлен полицейский. Может быть, это он. Но я проверю, чтобы знать точно.

Анни в окно видела, как ее муж перебежал на другую сторону узкой улицы. Он заглядывал в проулки, открывал двери домов.

Потом он посмотрел на окно, в котором стояла Анни, и отрицательно покачал головой.

– Ничего, – подтвердил он, вернувшись. – Даже этого чертова флика нет.

– А зачем нас защищать?

– Для дополнительной безопасности. Знаешь, ты ведь типа важная персона.

Она улыбнулась:

– Извини. Наверно, мне уже мерещится.

– Ну, ты не одна такая, кому мерещится, – сказал он, прижимая ее к себе.

Следующие ее слова донеслись до него, приглушенные его курткой:

– Есть кое-что еще. И это мне точно не мерещится.