От шеола к грядущему миру (Иудаизм)

У западносемитских народов, населявших во II тысячелетии до н. э. Сирию, Финикию и Палестину, было свое загробное царство. Владыкой его был бог смерти Муту, ведавший по совместительству засухой и бесплодием. Муту был существом огромного роста, его пасть раскрывалась от земли до неба, а язык достигал звезд. Мертвые уходили в царство Муту, а иногда он приходил за ними сам, но так или иначе вопрос решался.

Муту погубило коварство. Однажды он пригласил к себе на пир верховного бога местного пантеона Балу и убил гостя. Преступление не осталось безнаказанным: сестра и возлюбленная Балу, богиня Анат, не только уничтожила коварного царя, но и смолола его останки и рассеяла их по полям, после чего убиенный Балу воскрес. Но через некоторое время воскрес и Муту, и эта история стала повторяться с периодичностью раз в семь лет. Возможно, такое постоянство было связано с семилетним земледельческим циклом местных народов, оставлявших землю под паром каждый седьмой год, но так или иначе побежденный Муту регулярно лишался дееспособности. По-видимому, это не могло не сказаться на состоянии его владений. Никаких конкретных сведений о царившем там запустении у нас нет, но показателен тот факт, что, когда Израиль выделился из многочисленных семитских племен, чтобы образовать свой народ и свою, монотеистическую, религию, раздела мира мертвых не произошло. Молодой этнос все начал с нуля, а старое загробное царство безвозмездно оставил финикийцам, угаритянам и прочим местным народам (вероятно, оно большего и не стоило).

Возможно, иудеи собирались основать собственное Царство мертвых, но в самом начале своей религиозной истории они оказались в египетском плену. Насмотревшись на общество, одержимое идеей загробной жизни, они решили не уподобляться египтянам. По крайней мере, именно так в своей энциклопедии «Еврейский мир» рабби Иосиф Телушкин объясняет тот факт, что в Торе нет почти ни слова о потустороннем мире. А в тех случаях, когда наличие загробного мира все-таки признавалось, общение с ним было запрещено под страхом смертной казни. Господь сказал Моше (Моисею): «И мужчина или женщина, если окажется среди них вызывающий мертвых или знахарь, смерти да будут они преданы: камнями да забросают их, – кровь их на них». Забегая вперед, надо отметить, что, несмотря на суровость закона, специалисты по связям с загробным миром в народе Израилевом не переводились. О них упоминал Йешайа (Исаия), их истреблял царь Йошийау (Иосия), а до него – Шаул (Саул), первый царь Израиля. Впрочем, когда Саулу потребовался совет покойного пророка Шемуэйла (Самуила), «женщина, вызывающая мертвых» была немедленно найдена и обеспечила Саулу встречу с Самуилом, который даже в загробном мире не лишился пророческого дара…

В течение многих столетий иудеи предпочитали ненадежному воздаянию загробного мира воздаяние земное. Согласно Торе, Господь обещал Моисею:

«Если вы по уставам Моим будете поступать и заповеди Мои соблюдать будете и исполнять будете их, то Я дам дожди вам вовремя, и земля даст урожай свой, и деревья полевые дадут плод свой. И сходиться будет у вас молотьба со сбором винограда, а сбор винограда сходиться будет с посевом, и будете есть хлеб свой досыта, и будете жить спокойно на земле вашей. И водворю мир в стране, и когда ляжете, то не будет тревожащего; и изведу лютых зверей из страны, и меч не пройдет по стране вашей».

Что же касается бессмертия, то оно виделось как существование в детях и внуках: «И обращусь Я к вам, и распложу вас и размножу вас…». «И даст тебе Г-сподь изобилие во [всех] благах, в плоде чрева твоего…»

Рай (Ган Эден, или «Сад Эдемский») был евреям знаком (тот самый земной рай, который потом так долго разыскивали христиане), но к загробному существованию он никакого отношения не имел. Он, как и весь остальной мир, был создан Богом в 3761 году до н. э., 1-го числа лунного месяца тишрея, приходящегося на начало осени (вообще говоря, мир был сотворен в течение шести дней, но традиция первые пять дней отдельно не учитывает и называет первое тишрея общей датой творения мира). Сегодня трудно судить о том, какую судьбу, смертную или бессмертную, предназначил Бог первым людям, обитавшим в раю. С одной стороны, Бог предупредил человека: «А от дерева познания добра и зла, – не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь». Но, с другой стороны, из этого совершенно не следует, что, если бы Адам и Хавва (Ева) не вкусили запретных плодов, они бы жили вечно. По крайней мере, еврейский историк I века н. э. Иосиф Флавий, пересказывая библейскую историю «для греков», дает свою трактовку событиям. По мнению Флавия, Бог, порицая людей за нарушение первого в мире завета, сказал им:

«Я знал, что вы могли бы прожить жизнью блаженною и свободною от всякого страдания, что душу вашу не мучила бы никакая забота, так как все, что полезно вам и могло бы доставить вам наслаждение, было бы вам дано Мною само собою без всякого с вашей стороны усилия и труда, лишь благодаря Моему [к вам] расположению; при наличности всего этого и старость не так скоро напала бы на вас и вам можно было бы дольше жить…»

Таким образом, с точки зрения Флавия, Адам и Ева при всех условиях должны были узнать старость и умереть, только не так быстро. Конечно, Флавий не был богословом, и нравственные качества человека, участвовавшего в войне со своим народом на стороне римлян, вызывают некоторые сомнения. Но Флавий был образованным иудеем и неплохим историком, поэтому его точку зрения во всяком случае следует учесть.

На семнадцать веков позднее знаменитый рабби Моше Хаим Луццатто (Луцато), известный под аббревиатурой РаМХаЛ (Рамхаль), высказал противоположную точку зрения. Рамхаль считал, что каждый человек (и Адам не исключение) получает от Творца «духовную ясную душу и земное мрачное тело». Если бы Адам не согрешил, то «его душа очищала бы тело все больше и больше, пока оно не достигло бы уровня, необходимого для пребывания в наслаждении вечном». В этом случае очищенному телу уже не было бы надобности умирать. Правда, в рассуждении Рамхаля не совсем понятно, почему Господь, создав человека «по образу Своему, по образу Б-жию», дал ему «мрачное» тело. Тем более что по завершении творения «увидел Б-г все, что Он создал, и вот, хорошо весьма».

Но мрачное или не мрачное, после грехопадения тело Адама было обречено смерти, а с ним и тела его потомков. И поскольку из рая Адама и Еву так или иначе изгнали и амнистии не ожидалось, то евреи никаких прав на Ган Эден не предъявляли и предпочитали строить собственный земной рай в Палестине. Он предназначался для живых.

Мертвым (и грешникам, и праведникам) отводилось скромное обиталище под названием Шеол. Поначалу Шеол мало отличался просто от могилы; Ийов (Иов) в Танахе называет его «страной мглы, подобной мраку смертной тени, где нет устройства, а свет – как мрак». Попадали туда, как и в могилу, все умершие, независимо от их земных заслуг и подвигов. Ни о каком воскрешении тогда речь не шла; тот же Иов прямо говорит: «Исчезает облако и уходит; так нисходящий в могилу не поднимется [вновь], не вернется больше в дом свой, и не узнает его больше место его».

Надежды на посмертное существование у Иова нет: «Если жду [чего, так] преисподней, дома своего. Во тьме постелю постель свою. Гробу скажу: „Ты отец мой“. „Ты мать моя и сестра моя“ – червям. И где надежда моя? Надежда моя – кто увидит ее? В преисподнюю ли сойдет она, со мною вместе в прах ляжет?».

Правда, два человека – Ханох (Енох) и Эйлийа (Илия) – смогли избегнуть Шеола и были вознесены на небо живыми. Енох – это представитель седьмого поколения людей (от Адама). Про него в Танахе говорится, что жил он очень недолго, потому что «Б-г взял его». Куда был взят Енох – это, собственно, неясно, но в течение многих столетий никто не сомневался в «небесной» версии его переселения, и лишь в раввинистическую эпоху (начиная с VI века н. э.) впервые зазвучала мысль о том, что Енох, возможно, был грешником, которого Бог просто «прибрал». Правда, в «Послании к Евреям» апостол Павел утверждает, что «верою Енох переселен был так, что не видел смерти», потому что он «угодил Богу». С одной стороны, словам апостола, конечно, трудно не поверить. Но, с другой стороны, апостол этот хотя и был евреем, но пребывал на момент написания Послания уже в лоне другой религии…

Впрочем, грешный или праведный, Енох, через много веков после того, как был «взят» Богом, написал «Книгу Еноха» (не путать с «Книгой о вознесении Праведного Еноха», а также с «Книгой небесных Дворцов», которую он написал позднее и в соавторстве, – к ним мы еще вернемся). Поскольку в Шеоле писать невозможно, остается поверить традиции и допустить, что писал он действительно на небе. Впрочем, «Книга Еноха» датируется II–I веками до н. э., к этому времени темный Шеол находился в процессе реорганизации, и у евреев, как и у многих других народов, создавались два загробных царства: для праведников и для грешников.

Если по поводу Еноха ходили разные слухи, то вознесение Илии, израильского пророка, жившего в IX веке до н. э., никаких сомнений не вызывает. Его взлет на небо в огненной колеснице подробно описан во Второй книге Мелахим (Четвертой книге Царств). У этого события был внушающий доверие свидетель – пророк Элиша (Елисей). Вещественное доказательство чуда в виде сброшенной на землю милоти (верхней одежды) Илии осталось в руках Елисея, дабы посрамить скептиков. Позднее устами пророка Малахи (Малахии) Бог возвестил: «Вот Я посылаю к вам Эйлийу-пророка перед наступлением дня Г-сподня, великого и страшного. И возвратит он сердце отцов к сыновьям, и сердце сыновей к отцам их, дабы не пришел Я и не поразил землю истреблением». Это лишний раз убеждает в том, что Илия во всяком случае не сошел в Шеол, откуда, как известно, не возвращаются.

На примере Еноха и Илии отметим тот факт, что еще в глубокой древности, задолго до создания небесного рая, на небо можно было подняться, но эта возможность, как мы видим, предоставлялась только некоторым живым праведникам, умершие же ее не имели. Два человека, вознесшиеся на небо, – это еще не население небесного рая. Никакого рая для них, надо думать, не создавали, тем более что в своей книге Енох тоже рай не описывает, а описывает места, где умершие ждут Судного дня. Но и об этих местах до обнародования «Книги Еноха» сначала ничего известно не было. Информация о загробном царстве носила самый противоречивый характер.

В X веке до н. э. Шеломо (Соломон) в «Книге Екклесиаста», с одной стороны, пишет: «…живые знают, что умрут, но мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, так как и память о них предана забвению; и любовь их, и ненависть их, и ревность их давно исчезли, и доли нет им более во веки ни в чем, что делается под солнцем».

С другой стороны, тот же Соломон утверждает, что дух человеческий отнюдь не исчезнет в могиле вместе с прахом, но «возвратится к Б-гу, Который дал его». А юноше, которому Соломон предлагает: «Да веселит тебя сердце твое в дни юности твоей, и иди, куда ведут тебя сердце твое и видение очей твоих», он рекомендует все же не забывать, «что за все это Б-г приведет тебя к суду».

Во времена Исаии предвиденная Соломоном идея суда нашла свое полное подтверждение в видениях, ниспосланных пророку и отраженных в «Книге пророка Исаии». Более того, позднейшие исследования этого текста показали, что на самом деле пророков было два, что только повышает достоверность их рассказов. Первый Исаия жил в Иерусалиме в VIII веке до н. э. и создал 1–39 главы «Книги». Он описал, как «вострубят в великий шофар» (трубу. – О. И.) и «Г-сподь выходит из места Своего, чтобы наказать жителя земли за греховность его». Впрочем, как бы строг ни был суд, в конечном итоге должно наступить всеобщее благоденствие: «…волк будет жить [рядом] с агнцем, и леопард будет лежать с козленком; и телец, и молодой лев, и вол [будут] вместе; и маленький мальчик [будет] водить их. И пастись будут корова с медведем; детеныши их лежать будут вместе; и лев будет есть солому, как вол».

Первого Исаию дополняет Исаия второй, или Девтероисаия, живший двумя веками позже. От имени Господа он предрекает: «…вот Я творю небеса новые и землю новую, и не будет упомянуто прежнее, и не придет в сердце. Но радуйтесь и веселитесь вечно тому, что творю Я…»

Правда, из откровений обоих пророков еще не следует, что в этом царстве всеобщего веселья люди будут жить вечно. Но те, кто уже успел умереть, восстанут, об этом предупреждал еще первый Исаия: «[Да] оживут мертвецы Твои, восстанут умершие! Пробудитесь и ликуйте, покоящиеся во прахе…» Поскольку мертвым предложено «ликовать», маловероятно, что им после этого предстоит умереть вторично. И еще менее вероятно, что тем, кто дожил до Судного дня, предстоит судьба худшая, чем восставшим из мертвых. Таким образом, «Книга пророка Исаии» впервые намекает на грядущее бессмертие.

Еще более недвусмысленно идея воскрешения из мертвых звучит в «Книге пророка Йехэзкэйла» (Иезекииля), жившего в начале VI века до н. э. Иезекииль удостоился не только виде́ния, он, по повелению Божию, лично свершил чудо: Бог показал ему долину, полную мертвых костей, и приказал произнести слова: «Кости иссохшие, слушайте слово Г-сподне! (…) вот Я ввожу в вас дыхание [жизни] – и оживете». Пророк все исполнил в точности, и кости покрылись плотью, а после следующего пророчества «вошло в них дыхание [жизни], и они ожили, и встали на ноги свои – полчище великое весьма…» Впрочем, оживление конкретных покойников не было самоцелью, лишь знамением грядущего массового воскрешения, которое Бог обещал иудеям в лице Иезекииля:

«Так сказал Г-сподь Б-г: вот Я открываю погребения ваши, и подниму Я вас из погребений ваших, народ Мой, и приведу вас в землю Йисраэйля… И вложу дух Мой в вас – и оживете».

Вскоре после этого обещание жизни вечной для народа Израиля было дано Даниэйлу (Даниилу), жившему во времена Вавилонского пленения. Даниил находился на берегу реки Тигр после длительного поста, когда к нему явился «человек, одетый в льняные одежды, и бедра его препоясаны Уфазским золотом. А тело его как хризолит, и лицо подобно молнии, а глаза как факелы горящие, а руки и ноги его будто из меди сверкающей, и голос его подобен гулу множества [людей]». Усомниться в Божественном происхождении и правдивости такого мужа было, конечно же, невозможно, тем более что возвещенные им политические пророчества в дальнейшем сбылись. В «Иудейских древностях» Иосиф Флавий пишет, что осквернение Иерусалимского храма Антиохом IV Эпифаном в 169 году до н. э. – это точное исполнение пророчества, полученного Даниилом за 408 лет до того. Следовательно, и эсхатологические его пророчества должны вызывать полное доверие. Правда, иудейская традиция формально не причисляет Даниила к пророкам, поскольку он разговаривал не с Богом, а лишь с ангелом. Но это лишь вопрос терминологии. Тем более что тесная связь Даниила с Богом уже была засвидетельствована ранее свершившимися чудесами. И даже закоренелый язычник, персидский царь Дарий, провозгласил, что Бог, которого почитал Даниил, – «Б-г живой и сущий вовеки, и царство Его несокрушимо, и власть Его бесконечна! Он освобождает и спасает, и творит знамения и чудеса в небе и на земле, Он тот, кто освободил Даниэйла от львов».

Явившийся Даниилу ангел четко сформулировал две основополагающие идеи вечной жизни – идею воскресения из мертвых и идею загробного воздаяния: «И пробудятся многие из спящих во прахе земном: одни – для вечной жизни, а другие – на поругание и вечный позор. А мудрые будут сиять, как сияют небеса, и ведущие многих по пути справедливости – как звезды, во веки веков».

Вечная жизнь была обещана и лично Даниилу: «Ты же иди к концу и упокойся, и встанешь по жребию своему в конце дней».

И если философ Порфирий в III веке н. э. пытался усомниться в достоверности полученных Даниилом обещаний и даже высказал сомнения в том, что автор «Книги пророка Даниила» вообще жил в описанное им время, эти сомнения можно оставить на совести Порфирия. Ведь этот неоплатоник, вместо того чтобы исследовать свое, неоплатоническое загробное царство, вторгся со своим уставом в «чужой монастырь», точнее в почти чужой.

Предтечей неоплатонизма был александрийский иудей Филон, который попытался объединить ветхозаветную традицию с идеями греческой философии. Филон признавал бессмертие души и считал, что эфирные пространства неба (он сравнивал их с многолюдным городом) населены мириадами душ, «одни из которых нисходят в земные тела, а другие, возвращаясь, восходят на небо». Но, с точки зрения Филона, тело облекает душу как труп, тяжесть которого она должна влачить в течение всей земной жизни; душа находится в нем, как в гробу или в могиле. Последователи Филона Плотин и Порфирий развивали эту идею, но и у них бесчисленные телесные существования перевоплощающихся душ считались безрадостными, а впереди душу ждало воссоединение с Абсолютом, после которого она в значительной мере утрачивала свою индивидуальность. Таким образом, загробный мир неоплатоников был не слишком веселым, и, возможно, Порфирий просто позавидовал Даниилу и его согражданам, которым предстояло возродиться во плоти и «сиять, как сияют небеса».

Но во времена Даниила бессмертие ожидало иудеев лишь в далеком будущем, после Судного дня и всеобщего воскрешения. Пока же тела, равно как и души умерших, пребывали в мрачном Шеоле. Но постепенно в Царстве мертвых шли преобразования.

Во II–I веках до н. э. Енох, ранее вознесенный на небеса, создает свою «Книгу Еноха», в которой описывает путешествие по небесам и по загробному миру. Путешественнику открылось практически все строение Вселенной, он побывал в «пределах земли, на которых покоится небо, и открытые врата неба», он видел, «как выходят звезды небесные, и сосчитал врата, из которых они выходят, и записал все выходы их». Довелось ему повидать, как ангелы выпускают дождь из его «хранилища», повидать «хранилище духа облака» и «жилище духа росы». Он видел «шесть врат, в которых солнце заходит», и «двенадцать дверных отверстий в кругу солнечных колесниц на небе, из которых пробиваются лучи солнца», видел он даже «то место, где оканчивается небо и земля». Довелось Еноху посетить и дом, который «был выстроен из огненного пламени», а в нем – «возвышенный престол; его вид был как иней, и вокруг него было как бы блистающее солнце и херувимские голоса. И из-под великого престола выходили реки пылающего огня, так что нельзя было смотреть на него. И Тот, Кто велик во славе, сидел на нем (…) И святые, которые были вблизи Его, не удалялись ни днем, ни ночью и никогда не отходили от Него».

Кто эти святые и являются ли они ранее умершими – не вполне понятно. Если да, то это во всяком случае иудейские праведники, поскольку христианских в то время еще не было. Правда, количество их, при всех условиях, невелико. Основная масса умерших, по Еноху, содержится в четырех «прекрасных местах» на западе, на «высоком горном хребте», судя по всему, в глубоких долинах, отделенных друг от друга высокими скалами. Сопровождавший Еноха ангел Руфаил объяснил ему:

«Эти прекрасные места назначены для того, чтобы на них собирались духи – души умерших; для них они созданы, чтобы все души сынов человеческих собирались здесь. Места эти созданы для них местами жилища до дня их Суда и до определенного для них срока, и срок этот велик: он продолжится дотоле, пока не совершится над ними Великий суд».

На мрачный Шеол описанные Енохом «прекрасные места» не походят. Вероятно, автор оказался свидетелем переходного периода, когда души праведников еще не были переведены в рай, но и в Шеол уже не попадали. Енох пишет: «Души праведных отделены таким образом: там есть источник воды, над которым свет. Точно так же сделано такое отделение и для грешников, когда они умирают и погребаются на земле. (…) Здесь отделены их души, в этом великом мучении, пока не наступит Великий день Суда и наказания…» Эта книга создавалась примерно в те времена, когда вера в загробную жизнь и воздаяние стала принимать у иудеев массовый характер (по-видимому, это было связано с известиями о производимых в загробном царстве реформах).

Во второй половине I века н. э. знаменитый законоучитель Йоханан бен Заккай в устной беседе с учениками подтвердил существование ада и рая. Эту беседу сохранила Агада – собрание иудейских афоризмов, поучений и исторических преданий. Когда учитель заболел и готовился к смерти, он сказал: «Два пути лежат передо мною – один в рай, другой в ад, и не знаю я, которым из двух путей поведут меня. Как же не плакать мне?»

Интересно, что Йоханан бен Заккай, описывая свою грядущую загробную участь, ни словом не обмолвился о том, что в Судный день приговор может быть пересмотрен. Учитель говорит: «Если Он вознегодует на меня, негодование это будет вечным, и если Он в темницу заключит меня, заключение это будет вечным, казнит меня – казнь моя станет казнью вечною. И словами мне не умилостивить Его и подарками не задобрить».

Впрочем, к этому времени в иудейском загробном царстве все было достаточно сложно. Во-первых, там наметился раскол. По свидетельству Иосифа Флавия, из трех основных еврейских философских школ (фарисеев, ессеев и саддукеев) бессмертие души признавалось только первыми двумя: «Фарисеи верят в бессмертие души и что за гробом людей ожидает суд и награда за добродетель или возмездие за преступность при жизни; грешники подвергаются вечному заключению, а добродетельные люди имеют возможность вновь воскреснуть». Ессеи «признают бессмертие душ», но, по некоторым сведениям, они признавали и возможность реинкарнации. А «по учению саддукеев, души людей умирают вместе с телом». Кроме того, Иосиф и сам совершенно недвусмысленно говорит о реинкарнации:

«Разве вы не знаете, что те, кто уходит из жизни в соответствии с законами природы, (…) наслаждаются вечной славой; что их дома и потомки в безопасности; что их души чисты и покорны и получают самое священное место на небесах, откуда на переломе эпох их снова посылают (…) в тела; в то время как душами тех, чьи руки в безумии действовали против них же самих, завладевает самое темное место Гадеса?»

Как будто для того, чтобы еще больше запутать ситуацию, на рубеже 20–30-х годов нашей эры произошло событие, которое в иудейской литературе не отражено, но очень широко известно по литературе христианской. Речь идет о знаменитом сошествии Христа в ад. Как известно, первое, что сделал Христос после своей крестной смерти, – это спустился в ад (Шеол) и вывел оттуда ветхозаветных праведников. С точки зрения христиан, это было дело благое. Но, если судить объективно, представитель новой религии вторгся на чужую территорию. Ветхозаветные праведники, как бы они ни были любы христианам, сами себя считали правоверными иудеями, и трудно поверить, чтобы они в массовом порядке согласились на переселение в загробное царство, принадлежащее другой конфессии, тем более что к этому времени уже проводился (или, по крайней мере, намечался) вывод праведников из Шеола силами самих иудеев.

Во II веке н. э. палестинский законоучитель рабби Ишмаэль (Ишмаэл) был вознесен на небо при жизни (ненадолго, в отличие от возносившихся ранее Еноха и Илии) и удостоен множества дивных виде́ний и откровений. Довелось ему тесно общаться и с Енохом, который к тому времени стал главою небесных ангелов и носил имя Метатрон. Енох познакомил гостя со строением небесного мира и надиктовал ему значительную часть «Книги небесных Дворцов» (некоторые главы написаны самим рабби Ишмаэлем по личным впечатлениям).

Рабби Ишмаэль, совершивший путешествие по семи небесам в сопровождении Еноха, пишет: «Я увидел души праотцов мира, Авраама, Исаака и Иакова, и остальных праведников, которые восстали из своих могил и вознеслись на небеса». Рабби Ишмаэль умер незадолго до начала Второй иудейской войны против Рима (132–135 годы н. э.). Значит, его путешествие могло произойти не позже чем через сто лет после сошествия Христа в Аид. Очевидно, что к этому времени в Шеоле иудейских праведников уже не осталось (кто бы их оттуда ни вывел).

Авторы настоящей книги рискуют (в порядке гипотезы) высказать мысль о том, что вывод ветхозаветных праведников из подземного загробного царства, который, с точки зрения христиан, был осуществлен Христом, а с точки зрения иудеев – властью Бога, – это одно и то же событие. И что, несмотря на все противоречия и споры, которые возникали между земными представителями двух религий, на Божественном уровне их объединение (или, по крайней мере, мирное решение всех вопросов) произошло еще в I веке. Тогда и небеса, которые описывает рабби Ишмаэль, и христианский небесный рай – это одно и то же царство или, по крайней мере, разные области одного и того же царства. И уже не вызывает удивления, что еврейский путешественник увидел на небесах тех же самых праведников, которых Данте почти через двенадцать веков лично встретит в христианском Эмпирее.

Но ценность сведений, принесенных рабби Ишмаэлем из его путешествия, отнюдь не исчерпывается сообщением о спасении праведников (хотя и это бесценно). Созданная им «Книга небесных Дворцов» (Сефер Хехалот) по охвату информации может быть соизмерима с дантовским «Раем».

Рабби Ишмаэль подробнейшим образом описывает открывшуюся ему структуру неба, точнее небес, поскольку их семь. Каждым из небес управляет один из «прекрасных, чудесных и почитаемых» князей: «это Миха́эл, Гаври́эл, Шатки́эл, Шахаки́эл, Баради́эл, Бараки́эл и Сидри́эл». Каждый из них является князем небесного воинства, и каждого сопровождает 496 тысяч мириад ангелов-служителей. Кроме того, существует ряд князей, которым подведомственны различные природные явления: снег, дождь, землетрясения… Отдельные князья управляют солнечной орбитой, диском луны, звездами и созвездиями. Так, звездами ведает князь Кохави́эл, а с ним – 365 тысяч мириад ангелов-служителей, которые двигают звезды по небесной тверди.

Слово «мириада», до того как оно превратилось в понятие «бесчисленное множество», означало у древних 104. То есть количество ангелов, управляющих движением звезд, равно 365 000 × 104 = 365 × 107, или чуть больше трех с половиной миллиардов. Эта цифра, возможно, поражала воображение современников рабби Ишмаэля, поскольку почти в 15 раз превосходила тогдашнее население Земли. Но если разобраться, то она крайне невелика. Количество звезд нашей Галактики, по самым скромным подсчетам, около 150 миллиардов, и даже если принять, что ангелы занимаются только ими, то на каждого из них приходится не менее сорока звезд. Если же в ведении ангелов находятся звезды всей видимой части Вселенной, то количество объектов, с которыми должен управляться каждый ангел, оказывается немногим менее 3,5 × 1012. Учитывая, что для управления одним только Солнцем, по словам рабби Ишмаэля, требуются 96 ангелов, не вполне понятно, как остальные ангелы справляются со вверенными им небесными телами.

Тем не менее цифры, сообщенные Ишмаэлем, вызывают по ряду причин полное доверие. Проверить количество ангелов, потребных для осуществления астрономических процессов в масштабе Вселенной, современная наука не может. Но она может проверить другие цифры, сообщаемые автором «Книги небесных Дворцов», и точность их изумляет. Так, по словам Ишмаэля, уже упомянутые 96 ангелов заставляют солнечный диск проходить «365 тысяч парасангов каждый день». Персидский парасанг (фарсах) – а рабби Ишмаэль, скорее всего, пользовался именно им – равен 5549 метрам. Несложный подсчет показывает, что ангелы заставляют Солнце преодолевать 2 025 385 километров в сутки, или 23,4 километра в секунду. Обратившись к астрономическому справочнику, узнаем, что скорость движения Солнца относительно апекса (условной точки небесной сферы, расположенной в созвездии Геркулеса) равна 19,5 километра в секунду, а относительно межзвездного газа, по разным данным, от 20 до 25 километров в секунду. К сожалению, рабби Ишмаэль не сообщает, какую именно скорость он имел в виду, но, даже если речь шла о первой из них, ошибка в 17 % вполне простительна. Что же касается второй скорости (относительно межзвездного газа), то она названа с потрясающей даже для XXI века точностью. Всякая мысль о подтасовке фактов исключена, и не только потому, что рабби Ишмаэль известен как уважаемый ученый, но уже и потому, что само понятие межзвездного газа было введено в научный оборот первым директором Пулковской обсерватории В. Я. Струве в 1847 году, а доказано его существование было лишь в 30-х годах XX века американским астрономом Р. Трамплером и советским астрономом Б. А. Воронцовым-Вельяминовым.

Рабби Ишмаэль подробно описывает коренное население небес: огненных шинанимов, пламенных керувимов, горящих офаннимов, вспыхивающих хашмаллимов и сверкающих серафимов. Так, например, серафимы имеют по шесть крыльев и по шестнадцать ликов. Серафимы оказывают огромную помощь как живым, так и умершим. Известно, что Сатана и его помощники ведут записи грехов Израиля на таблицах и передают их серафимам, «дабы те представили их перед Святым, будь Он Благословен, с тем, чтобы Он истребил Израиль из мира. Но серафимы знают секреты Святого, будь Он Благословен, [знают], что Он не желает, чтобы народ Израиля пал. Что же тогда делают серафимы? Каждый день они берут таблицы из руки Сатаны и сжигают их в ярком огне, который горит напротив высокого и возвышенного Трона, так что они не входят в Присутствие Святого, будь Он Благословен, когда Он сидит на Троне Суда и судит весь мир по Истине».

Тем не менее судопроизводство на небесах ведется вполне серьезное. «Каждый день, когда Святой, будь Он Благословен, восседает на Троне Суда и судит весь мир – с Книгами живых и Книгами мертвых, открытыми перед Ним, – все сыны высей стоят перед Ним в испуге, страхе, ужасе и трепете. (…) Стражи и Святые стоят перед Ним, как судебные чиновники перед судом; они берут и исследуют каждое отдельное дело, и закрывают каждое дело».

Князь Софери́эл «заведует книгами мертвых и записывает в книги мертвых каждого, для кого настал день смерти». Другой ангел, которого также зовут Софери́эл, заведует книгами жизни и «записывает в книги жизни каждого, кого Святой, будь Он Благословен, благоволит ввести в жизнь». Рабби Ишмаэль видел души праведников, которые уже были «сотворены» (под этим словом он, видимо, имеет в виду соединение с телом) и возвратились на небо после смерти; они летали «над Троном Славы». Видел он и души, которые еще только ожидали вселения в свое будущее тело. Пока что этим телам предстояло быть смертными. Но здесь же автор книги видел и Азбогу – князя, который, когда наступит срок последнего Суда, «облачит праведных и благочестивых мира в одеяния жизни (бессмертные тела. – О. И.), дабы, будучи одеты в них, они смогли насладиться вечной жизнью». Здесь же находились и стражи, которые «освящают тело и душу огненными плетьми на третий день Суда».

В отличие от христианского, очень часто невнятного загробного судопроизводства (по Данте, грешники без суда попадают в ад и бес Минос лишь назначает каждому причитающийся ему круг), любой иудей, по свидетельству рабби Ишмаэля, попадает на небеса и подлежит Высшему суду. После чего души нечестивцев низводятся в Шеол двумя ангелами уничтожения, которых зовут Заафи́эл и Самхи́эл. Первый препровождает души в Геином (Геенну), где их наказывают «палками из горящего угля». Второй ангел ведает душами, которые можно наставить на праведный путь надлежащим наказанием. Их воспитывают огнем в той же Геенне, специального чистилища нет; отличить воспитуемых можно по зеленоватому цвету лица, который, по мере очищения души, принимает натуральный оттенок. Что же касается закоренелых грешников, их лица «черны, как дно горшка».

Наказанию огнем подлежат не только люди, но и ангелы. Обычная для них провинность – они «рецитируют песнь не вовремя или же несоответствующим и неподходящим образом». Недобросовестных декламаторов сжигают на месте, после чего «штормовой ветер дует на них и сбрасывает их в Огненную реку, и они превращаются там в кучи горящих угольев». Но все не так грустно, ибо бессмертные души ангелов «возвращаются к их Творцу, и все они стоят перед их Создателем».

К завершению «периода Мишны и Талмуда», то есть в VII веке н. э., в бессмертии души, грядущем Судном дне и воскрешении из мертвых уже мало кто сомневался. Они были включены в древнейшую часть Талмуда, Мишну, в качестве одного из догматов веры. Не было только до конца понятно, что именно будут делать люди в загробном мире. В III веке выдающийся ученый Рав, один из создателей Талмуда, считал, что праведники будут пребывать там в венцах, наслаждаясь светом Божественного присутствия; никакими земными делами, в том числе едой или питьем, по его мнению, там заниматься не дóлжно. В «Вознесении Моисея» – известном памятнике иудейской апокалиптической литературы (сохранившемся только в латинском переводе) – праведники в раю, в числе прочих удовольствий, заглядывают в Геенну и любуются на мучения грешников. Бытовала и точка зрения, что в лучшей жизни праведники преимущественно изучают Тору. В XIII веке крупнейший комментатор Танаха и Талмуда Рамбан (рабби Моше бен Нахман, или Нахманид), ссылаясь на предшествующих ему учителей, говорил в своей книге «Врата воздаяния»: «В грядущем Святой, благословен Он, устроит праведникам трапезу и танцы в Ган Эдене».

Непонятно было не только то, чем надлежит заниматься в загробном, а потом и в Грядущем мире (Олам а-ба), но и что такое этот самый Грядущий мир. Знаменитый Маймонид (Рамбам), живший в XII веке, высказывался по этому поводу самым противоречивым образом. В конечном итоге его взгляды, сформулированные в «Свитке о воскрешении мертвых», свелись к тому, что праведная душа получает немедленное загробное воздаяние: «Она существует, подобно ангелу, созерцая свет того, Будущего мира, и наслаждаясь им». После прихода Мессии и наступления мессианской эры души воссоединятся с телами, однако потом снова умрут, чтобы окончательно вступить в жизнь вечную уже вне тела. Маймонид изрядно запутал своих последователей, упорно называя Будущим миром тот, в который душа переходит сразу после смерти тела. Он писал: «Жизнь в нем наступает для человека после завершения его жизни в этом мире, где наши души пребывают вместе с телами. Но сам „Будущий“ мир существует для каждого человека изначально».

Уже упоминавшийся последователь Маймонида Рамбан потратил немало сил и чернил, чтобы разобраться в сложных эсхатологических построениях своего предшественника и объяснить их простыми словами. Кроме того, он создал великолепный труд «Врата воздаяния», где подробно изложил структуру иудейского загробного мира. Сам Рамбан, в отличие от Еноха, рабби Ишмаэля, Данте, Сведенборга и прочих знаменитых путешественников, на тот момент в загробном мире еще не бывал, но обработал множество текстов, созданных учителями прошлого.

Согласно Рамбану, каждый человек сразу после смерти подлежит суду первой инстанции; при этом его определяют в одну из трех групп. Праведникам, чья святость никаких сомнений не вызывает, даруется жизнь вечная, и они направляются в рай (Ган Эден). Закоренелых грешников, чья абсолютная виновность также сомнений не вызывает, направляют в Геином на вечные муки (приговор им, как и праведникам, выносится в письменном виде и скрепляется печатью).

Что же касается тех, чьи деяния не столь однозначны, они ввергаются в Геином вместе с грешниками. Продолжительность наказания варьируется в зависимости от вины: некоторых выпускают из Геинома, как только они взмолятся о пощаде, некоторых держат здесь до года. Но как правило, дольше двенадцати месяцев в Геиноме остаются только те, кто ввергнут в него навечно.

Грешники, чье пребывание в Геиноме подошло к концу, в свою очередь разделяются на категории. Те, кто недостоин блаженства, но и вечных мук не заслуживает, уничтожаются: «тела истребляются, души сжигаются». Сожжение душ происходит прямо в Геиноме: пылающий здесь огонь, в отличие от обычного земного огня, был сотворен не на шестой день творения, а на второй, поэтому его силы достаточно для уничтожения такой, казалось бы, неуничтожимой субстанции, как душа. Души, для которых существует надежда на пересмотр дела, «передаются ангелу Думе, поставленному над мертвыми, и нет им успокоения». Впрочем, наиболее достойные «поднимаются по завершению кары на уровень, где вкушают покой и наслаждение, но не так, как праведники». Окончательно их судьба будет решена после того, как в Рош а-Шана (День трубления) труба Всевышнего призовет их на суд, а в Йом Кипур (Судный день) им будет вынесен окончательный приговор.

Рамбан подробно останавливается на географии как Геинома, так и Ган Эдена. Ссылаясь на древних мудрецов, которые «измерили Геином – его длину и ширину», он пишет: «Земля – одна шестидесятая от размера Гана. А Ган – одна шестидесятая от Эдена. А Эден – одна шестидесятая от размера Геинома. Получается, что вся Земля по сравнению с Геиномом, как крышка по сравнению с кастрюлей».

К вопросу о размерах Ган Эдена мы еще вернемся, что же касается соотношения Земли и Геинома, то образ кастрюли хотя и выразителен, но не вполне точен. Дело в том, что, исходя из цифр, приведенных Рамбаном, Земля составляет 1/216000, или 0,000463 % от Геинома. Археологически и этнографически такие кастрюли ни в одной культуре мира не обнаружены. И независимо от того, имеется в виду сравнение линейных размеров или объемов, цифра эта наводит на мысль, что Геином находится не просто в недрах земли, но в некоем особом пространстве (или измерении?). Впрочем, топология его сама по себе вполне может быть описана в рамках обычной евклидовой геометрии.

В Геином ведут как минимум три входа: один находится в пустыне Синай, второй – в море и третий – в Иерусалиме. Входы узки, «чтобы его дым собирался внутри», но сам Геином «глубок и просторен». «И чтобы не подумали, что нет там дров, (…) пылает его костер и дров много». Геином расположен на семи уровнях, которые носят названия: «Врата тьмы, Врата смерти, Трясина, Гибельная яма, Авадон, Шеол, а ниже всех – Арка». Под Аркой протекает река огня, берущая начало на небесах и вытекающая из-под Небесного Трона. Судя по всему, Геином сильно расширяется книзу, поскольку рабби Йеошуа бен Леви, на которого ссылается Рамбан, сообщает, что верхний его уровень имеет всего лишь 100 миль в длину и 50 миль в ширину. Он же указывает, что там имеется «множество ям, в которых находятся огненные львы. И когда нечестивцы падают в ямы, львы их съедают. Но после того, как огонь пожирает их, они возвращаются в прежнее состояние». Здесь же находятся ангелы, которые стегают нечестивцев огненными бичами. Когда же их «побиение и сожжение» заканчивается, они выходят из пламени, «как будто и не горели», и все начинается сначала. Рамбан сообщает, что этот цикл повторяется «семь раз в день и три раза за ночь». И это наводит на мысль, что в Геиноме существует смена дня и ночи, причем ночь заметно короче дня. Впрочем, возможно, что такой режим связан с особенностями трудового распорядка ангелов.

Интересно, что, в отличие от многоярусных адов других конфессий, в Геиноме принципиальной разницы между ярусами не существует: на всех уровнях грешников «карают тем же путем». «И во всех семи тысячах мест каждого уровня карают нечестивцев такими карами». Единственное различие состоит в том, что «огонь Шеола в шестьдесят раз сильней, чем огонь Авадона, расположенного над ним. И так же огонь каждого уровня по отношению к расположенному над ним».

Ган Эден описан Рамбаном менее подробно. Но интересно, что автор «Врат воздаяния», подобно Данте (но на полвека раньше), сообщает о наличии двух мест наслаждения праведных душ – земного и небесного. Он пишет, что есть «земной Ган Эден» и «высший Ган Эден». Рамбан уверенно помещает земной Ган Эден на поверхности нашей планеты, уточняя, что он «расположен под линией равноденствия, где день не удлиняется и не убывает».

Земной Ган Эден, как и земной рай Данте, является местом первоначального пребывания душ. Согласно Рамбану, в течение первых двенадцати месяцев после смерти тело еще продолжает существовать, поэтому душа не может покинуть его окончательно, она «поднимается и спускается». Для того чтобы душе не пришлось спускаться к своему телу слишком издалека, ее сначала поселяют в земном Ган Эдене, «где наслаждения Высшего Мира еще связаны с материальностью». По одной из версий, вход в него находится в Бейт-Шеане, к северу от Иерусалима. А по истечении года, когда тело окончательно разлагается, душа уходит в высший Ган Эден.

Схожую модель двойного рая предлагали эсхатологические учения каббалы. Впрочем, там дело обстояло сложнее: трем мирам загробного воздаяния соответствовали три части души человека. «Нефеш» (низшая часть души) после смерти и суда первой инстанции остается в могиле и прямо здесь несет положенное наказание. «Руах» (дух) тоже терпит наказание (но не дольше года), после чего отправляется в нижний Ган Эден. Что же касается высшей части души, «нешамы», она не может быть грешной, поэтому «нешама» без всякого суда немедленно направляется в небесный Ган Эден. Кроме того, согласно каббале, души способны к реинкарнации и могут иногда возвращаться в мир живых.

Но что бы ни ждало души в иудейским загробном мире, хочется верить, что прав знаменитый философ и поэт Яаков бен Меир, известный также как Рабейну Там. В середине XII века он писал в своей книге «Асефер Аяшар»: «Наш мир схож с подземной пещерой в пустынном месте. Житель этой пещеры убежден, что помимо нее ничего нет, хотя, выйдя, увидел бы он большие страны, и небо, и море, и солнце, и звезды. Так человек, пока жив, будет думать, что нет иного мира, хотя, выйдя из него, увидит он грандиозный мир иной во всем его великолепии».