23 ноября, понедельник

Вероника была больше не нужна. Игорь, как раньше, когда все было нормально, встал по будильнику, рано приехал на работу и до обеда разбирал ворох накопившихся за время его отсутствия бумаг.

Сосущее чувство вины появилось к обеду, когда со всем срочным было покончено.

Позвоню ей, решил Игорь. Позвоню, извинюсь.

Чувство вины было знакомым, нечто подобное он испытывал совсем давно, когда еще не знал, что Ольга больна. Лиля плакала и требовала, чтобы он наконец принял окончательное решение, Игорь изворачивался, был перед всеми виноват, понимал, что решение принимать придется, и каждый день его откладывал.

Ситуация с Вероникой была совсем другой, а мерзкое чувство вины прежним.

Покончить с этим хотелось немедленно. Он решительно взял телефон, набрал номер. Вероника не ответила, включился автоответчик. Извиняться перед автоответчиком он не стал, через полчаса позвонил снова. Потом позвонил еще раз. Вероника не отвечала.

У Игоря мелькнула трусливая мысль послать ей эсэмэску. Это было бы самое легкое и правильное, но он поступил по-другому, поехал к ней домой. Сказать ей в глаза, что она ему больше не нужна, было трудно, но честно. Он не смог поступить честно с Ольгой, попробует теперь.

По дороге он попытался подобрать какие-то слова, объяснения. Слова не находились, и он оставил попытку.

Машины Вероники у подъезда не было. Игорь поднялся к квартире, позвонил в дверь. Несколько минут постоял, позвонил снова.

Спустившись вниз, попытался вычислить ее окна. Света в них не было.

Покончить со всем этим сегодня же хотелось нестерпимо.

Она может быть на работе, решил Игорь. Вероника пыталась ему возражать, когда он сказал ей, что сегодня утром приедет. Возможно, она хотела сказать, что отпуск у нее кончился. Жаль, что он не стал слушать.

Игорь подал машину назад, развернулся, за несколько минут доехал до офиса.

Он помнил, Вероника заканчивала в шесть. До конца рабочего дня оставалось еще несколько минут. Он поднялся на крыльцо и остановился напротив офисных дверей.

Стоять на ветру было зябко, противно. Заморосил мелкий дождь, Игорь поднял капюшон куртки.

Сотрудники выходили неплотной толпой, раскрывали зонтики.

– Игорь Семенович? – Женщину, которая перед ним остановилась, он в первый момент не узнал.

– Здравствуйте, Нинель Николаевна, – Игорь равнодушно удивился, что так быстро вспомнил, как зовут даму.

На Нинели было длинное элегантное пальто. На непокрытые волосы падали мелкие капли дождя.

– Вы кого-то ждете?

– Веронику. – Ему хотелось, чтобы Ленина начальница поскорее отошла.

– Она в отпуске.

– Когда появится? – машинально спросил Игорь.

– В следующий понедельник. Я забыла вам сказать, у Вероники осталась Ленина косметичка.

– Она мне ее отдала.

– Еще в столе лежали запасные ключи от квартиры. Лена рассказывала, что однажды потеряла ключи, и пришлось взламывать дверь.

Ключи… Ключей в косметичке, кажется, не было. Или были? Он не слишком внимательно разглядывал содержимое.

– Я про косметичку вспомнила, только когда вы ушли. – Нинель виновато улыбнулась. – Наш генеральный бесится, когда в бухгалтерию заходят посторонние. Однажды застал меня с приятельницей и чуть не уволил. Я Веронику в тот день пораньше отпустила, не хотела, чтобы она вас видела. – Нинель посмотрела в сторону, а потом снова на Игоря. – Я мало знала Лену, но почему-то постоянно о ней вспоминаю. У вас была хорошая дочь.

– Я знаю.

– Она была из тех людей, от которых можно не ждать подлостей.

– Вы ее мало знали, – напомнил Игорь.

– Мало. Но в ней было что-то светлое, что сразу угадывалось. Я ни разу не слышала, чтобы она о ком-то плохо отозвалась. Это сейчас редкость. Мы с Вероникой тоже не великие сплетницы, но не всегда эмоции сдерживаем. – Она помолчала и грустно улыбнулась. – Лена очень скучала без своего Кости. Мне было ее жалко, сама помню, как в молодости тяжело дается разлука.

Лена скучала и ездила к бабкиной подруге, а не к отцу.

– Я обычно с пустыми расспросами не лезу, а Вероника Лениными родственниками интересовалась. Расспрашивала про вас, про вашу жену. Так что я тоже кое-что о вашей семье знаю. Девочки старались тихо разговаривать, но я все равно слышала.

– У Лены не было оснований любить мою жену.

– Лена говорила, что вам с ней хорошо, а это главное.

– Что еще она говорила? – внезапно заинтересовался Игорь.

– Говорила, что ваша жена химик. Что она намного моложе вас. Конечно, Вероника была ближе к Лене, чем я. Когда Лена в последний день уходила, Вероника напомнила ей про какой-то подарок. – Нинель зябко передернула плечами. – Если хотите, я дам вам телефон Вероники.

– Он у меня есть.

Женщина грустно кивнула ему на прощанье и быстро пошла к офисной стоянке. Игорь проводил тонкую прямую фигурку глазами.

Только сев в машину, он почувствовал, что замерз. Сильно замерз, как зимой в мороз.

* * *

Сообщений о вчерашнем мусорном протесте в интернете было немного. Задержаний, насколько Иван понял, не случилось, других эксцессов тоже.

Иван взял в руки телефон, собираясь позвонить Степану, но аппарат ожил сам и на экране высветился незнакомый номер.

– Здравствуйте. Это Антонина Альбертовна, – представилась трубка.

Иван замялся, и женщина пояснила:

– Я работала у Анатолия Вадимовича.

Домработница, вспомнил Иван.

– Вы связывались с Анатолием Вадимовичем?

– Нет, – удивился Иван.

– Вы точно с ним не связывались?

Черт возьми, он не мог связаться с мужем Анастасии хотя бы потому, что у него не было контактов.

– Точно.

Вообще-то Иван привык, что ему верят с первого раза.

– Что случилось? – не понял Иван.

– Вы узнали, почему Анастасия уехала из дома?

– Антонина Альбертовна, что случилось? – Выступать в роли допрашиваемого Ивану не нравилось.

– Пожалуйста, скажите, вы узнали, куда поехала Анастасия? – женщина спрашивала ровно и спокойно.

– Узнал.

– Куда?

– К мужу в отель. Анатолий Вадимович был там на каком-то мероприятии, и ему стало плохо.

– Вы уверены, что все было именно так?

– Уверен. Антонина Альбертовна, что случилось?

Она помолчала и тихо сказала:

– Анатолий Вадимович умер.

Ивану показалось, что женщина зарыдала. Он не был в этом уверен, в трубке щелкнуло, и наступила тишина.

– Кто это? – спросила Соня.

– Домработница Бережкова. Он умер.

Со смертью Анастасии все было ясно, но что-то мешало Ивану опять вернуться к текущим делам. Иван открыл поисковик, нашел сайт отеля и объявил жене:

– У нас отпуск.

– Здорово! – засмеялась Соня. – Надолго?

– На сутки.

Суточная цена номеров в отеле впечатляла.

– Собирайся! Сутки будем наслаждаться отдыхом. Возьми тапочки и купальник, там есть бассейн.

– Ты же говорил, что Анастасия погибла случайно, – напомнила Соня.

Замечательная у него жена, понимает все с полуслова.

– Мало ли что я говорил, – проворчал Иван.

Заселяться в номер можно было в два, и они успели к этому часу. Опаздывать было грешно, каждая минута пребывания в отеле стоила приличных денег.

Говоря про отпуск, Иван шутил, а оказавшись в огромном номере, по площади чуть меньше их квартиры, внезапно действительно почувствовал себя отпускником. Они с Соней поплавали в бассейне, а потом, несмотря на моросивший дождь, долго гуляли по огромной территории.

Молчавший с утра сотовый зазвонил, когда они, нагулявшись, вернулись в номер. Звонил Степа.

– Я сам собирался тебе звонить, – сказал Иван. – Как вчера все прошло?

– Нормально. Менты стояли, но тихо, никого не повязали. Вот ты мне скажи, кто патриоты? Кто? Те, кто не дают землю в помойку превратить, или те, кто их за это дубинками избивает?

– Степа, мне утром Антонина звонила, – не поддержал Иван тему. – Анатолий Вадимович умер.

– Да, мама сказала, я с ней днем разговаривал. Я вчера с митинга к Ксюшке поехал, родителей не видел еще. Ксюша боялась, что задерживать будут. – Степа немного помолчал. – Нам всем не хватает самоорганизации. Нужно создавать дворовые чаты, районные. Нужно объединяться снизу, это лучший способ противостоять власти. Как думаете?

– Где Анатолия Вадимыча хоронить будут?

– Не знаю, – отмахнулся Степа.

Его не волновала смерть родственника. Это было удивительно и неприятно.

– Давайте совместный стрим проведем, а?

– Давай, – обреченно сказал Иван. – Я подумаю над этим. Звони.

Отпускное настроение пропало. Большой эмоциональностью Иван никогда не отличался, но от разговора с молодым политиком Степаном стало тоскливо.

* * *

День выдался удачный. Работалось легко, Стася с утра успела сделать многое и была собой довольна.

Она собиралась заняться ужином, когда раздался звонок от Надежды Тихоновны. Сообщить что-то новое пожилой женщине, которая искренне переживала смерть Лены, Стася не могла и почувствовала себя виноватой.

– Станислава, журналист мне так и не позвонил, – печально сказала женщина.

– Иван очень ответственный, – заверила Стася. – Позвонит обязательно. Наверное, сейчас он тянет за какую-то другую ниточку. Иван не бросит это дело, не беспокойтесь.

– Я все время вспоминаю, о чем мы с Леной в последнее время говорили. И… Мне кажется, с художником ее познакомил кто-то с работы.

Стася посмотрела на часы, до прихода Марка оставалось меньше часа.

– Когда Лена в последний раз приезжала, она была очень грустная. Сказала, что, кроме меня, отца и девочек с работы, уже месяц ни с кем не разговаривала. Я еще подумала, как странно сейчас живут люди, соседей не знают, с друзьями не встречаются. Понятно, когда речь идет о старых, вроде меня, но молодая девушка…

Стася тоже считала себя молодой и тоже сто лет ни с кем не встречалась. Только с Иваном и с Соней, но и с ними исключительно из-за форс-мажора. Но у Стаси был Марк, а у Лены не было никого.

Надежда Тихоновна права, мы все неправильно живем.

– Я думаю, Лену с художником познакомил кто-то с работы. Больше просто некому. Конечно, я могу ошибаться…

– Я передам это Ивану, – попыталась успокоить женщину Стася. – А в том, что он это дело не бросит, не сомневайтесь.

Набирая Ивана, Стася почувствовала, что злится.

– Вань, сейчас звонила Надежда Тихоновна. Ты почему бабке не позвонил? Ты же собирался!

Злиться на Ивана оснований не было, он не просил ее связывать его с родственниками и знакомыми Лены.

– Не успел.

– Позвони, – попросила Стася. – Старая женщина, переживает.

– Позвоню.

– Она предполагает, что Лену с Егором познакомил кто-то с ее работы.

– Возможно.

– Ты знаешь, где она работала?

– Нет.

Черт возьми, чем же он все это время был занят! Смотрел на старые картины на даче у Егора?!

Иван вздохнул и серьезно посоветовал:

– Наберись терпения и жди. А бабуле я позвоню, спасибо, что напомнила.

Послышался Сонин голос, Иван торопливо добавил:

– Подожди, Соне трубку дам.

– Стась, у Марины завтра концерт, сходим, а?

– Сходим, – решила Стася.

Нельзя жить, не видя никого, кроме Марка.

– Человек приглашает, неудобно отказаться.

– Сходим, сходим. Мне хочется, правда.

Набраться терпения и ждать было трудно, и Стася сделала то, что сумела: нашла в соцсетях страничку Елены Сазоновой. Фотографии Лена выкладывала нечасто. За последний месяц фотография была только одна, Лена и невысокая женщина стояли у желтеющих кустов кустарника, за которым виднелись большие окна серого здания. Таких окон в квартирах не бывает, только в офисах. Лена грустно улыбалась в объектив, а стоявшая рядом с ней женщина смотрела в сторону.

Женщина была на полголовы ниже Лены и лет на десять старше. Она кого-то Стасе напоминала.

Снимок был неудачный. Солнце светило сбоку и смазывало лица. На портрете, который писал Егор, Лена была намного красивее.

* * *

Озноб прошел. В салоне сделалось даже жарко. Хотелось домой, но Игорь опять поехал к дому Вероники. На этот раз одно из ее окон светилось. Он достал телефон, подержал его в руке и снова сунул в карман. Сказать, что она ему больше не нужна, по телефону было легче, но он решительно вышел из машины.

Она открыла дверь не сразу, он успел обрадоваться, что, возможно, совсем не откроет.

Дверь распахнулась, Вероника посмотрела на него с робкой, испуганной радостью.

От радости на ее лице стало совсем противно.

Это надо прекратить немедленно!

– Я не смог утром приехать, – сказал Игорь. – Пришлось срочно поехать на работу.

Лиля сейчас закричала бы, что он обязан был хотя бы позвонить. Утром, а не тогда, когда она извелась от беспокойства. Пожалуй, и Ольга сказала бы то же самое.

Вероника шагнула через порог и быстро прижалась к его мокрой, холодной куртке.

– Простудишься. – Игорь поцеловал ее в волосы и мягко отодвинул.

Все шло совсем не так, как он хотел.

– Я тебе звонил, когда освободился. – Игорь снял куртку. – Почему не отвечала?

– Забыла дома телефон. – Вероника улыбалась, хоть и виновато на него посмотрела. – Поехала к родственнице, а телефон забыла. Я думала, ты больше не придешь.

Момент был подходящий. Сказать и уйти…

– Я пришел, – сказал Игорь, обнял ее, прижал к пиджаку.

Она поерзала, слегка отстранилась, посмотрела на него снизу вверх.

– Игорь, ты не бойся. Если я тебе не нужна, просто скажи об этом. Я не буду тебя преследовать и не буду устраивать сцен.

– Ты мне нужна, – соврал он. – Просто у меня… сложно все.

– Я понимаю.

Ничего она не понимала.

– Ужинать хочешь?

– Нет. – Игорь прошел в комнату, сел в ее любимое кресло, подвинув собаку. Думал, Вероника проскользнет в спальню, уберет с тумбочки фотографию мужа, но она этого не сделала. Она подошла и села на подлокотник.

Игорь прижался головой к ее бедру.

– Сколько лет ты была одна? – его это не слишком интересовало, он спросил первое, что пришло в голову.

Она напряглась, как он и ожидал.

Почему-то ей не хотелось говорить ни о чем, связанном с ее мужем.

– Не спрашивай, – попросила она.

– Не буду.

Она погладила его щеку. Рука была мягкой, нежной, неожиданно Игорь почувствовал себя кошкой, которой хочется мурлыкать.

– Но хоть что-то ты можешь о себе рассказать? – улыбнулся он.

– Могу. Я замкадыш. – Вероника засмеялась. – Знаешь такое слово?

– Знаю. Оно мне не нравится.

– Мне тоже. Но слово точное, – она весело вздохнула. – Я выросла в Подмосковье, училась в Москве, потом работала.

Она не успела переодеться в свое длинное платье. Бедра обтягивали джинсы. Игорь помнил, какие мягкие и одновременно упругие у нее бедра. Под джинсами не угадывались ни мягкость, ни упругость.

– Мне надо идти, – признался он.

И поймал себя на том, что не желает уходить. Ему хотелось сжать нежные бедра, на которых не будет джинсов.

Вероника весело чмокнула его в лоб.

Игорь молча надел куртку. Вероника тоже молчала. Только когда он взялся за ручку двери, тихо и спокойно сказала:

– Если ты больше не придешь, я пойму.

– Я приду, – тоскливо пообещал он.

Дождь прекратился, и даже, кажется, потеплело. Игорь взглянул на окна Вероники. Она стояла у того окна, которое в комнате. Наверное, следовало помахать ей рукой, но он опустил голову и быстро зашагал к машине.

– Почему так поздно? – обиженно упрекнула Лиля, когда он отпер дверь. – Ты теперь всегда будешь приходить поздно?

– Я был занят, – объяснил Игорь. – Иногда мне приходится задерживаться, ты же знаешь.

– Ты должен был мне позвонить! Ты совсем обо мне не помнишь?

Лиля привычно слегка раздражала, как капризный ребенок. Он раздражает, но родители знают, что дороже его у них ничего нет.

Сняв куртку, он притянул к себе жену, почувствовал под ладонями угловатые плечи. Руки некстати вспомнили другие плечи, он на секунду пожалел, что не остался у Вероники подольше.

Лиля заговорила снова, и он больше не вспоминал о Веронике.

Он был дома, и ему было хорошо.