Глава двадцать вторая
Связь с Гонконгом

Девятого мая 1997 года в Гонконге заболел маленький мальчик. У обычно веселого и крепкого трехлетнего Лама Хой Ка внезапно началась лихорадка и заболело горло. Встревоженные родители позвонили своему врачу, он сказал, что мальчик страдает обычной детской болезнью и выздоровеет через день или два. Симптомы Лама наводили на мысль об инфекции верхних дыхательных путей, распространенной среди детей во всем мире, и о том, что занятый врач видит десятки раз в день.

Но пять дней спустя Лам так и не пришел в себя, и родители отвезли его в местную больницу [1]. Врачи не смогли установить причину его болезни, но они были достаточно обеспокоены, чтобы отправить Лама в больницу Королевы Елизаветы в Цзюлуне, где врачи снова не смогли поставить диагноз. Но что-то явно было не так: Лам стремительно слабел. Маленький мальчик не мог дышать без аппарата искусственной вентиляции легких, и можно было предположить, что у него вирусная пневмония. Как будто этого было недостаточно, у него развился синдром Рея, редкое заболевание, которое обычно поражает детей и подростков и может привести к летальному исходу. Эта болезнь, которая часто возникает на фоне инфекций, таких как грипп или ветрянка, вызывает образование жидкости в мозге, которая оказывает давление на нервы, контролирующие дыхание и частоту сердечных сокращений. Как только это происходит, пациент умирает [2]. Ламу давали антибиотики для лечения пневмонии, но затем у него развилось диссеминированное внутрисосудистое свертывание, или тромбогеморрагический синдром (ДВС-синдром), при котором сгустки крови напоминают свернувшееся

345 молоко. Нормальное свертывание крови нарушается, что приводит к сильному кровотечению из нескольких участков тела [3]. Лам перенес массивную полиорганную недостаточность и умер через неделю после госпитализации. Опустошенные горем родители ребенка и потрясенный медицинский персонал недоумевали, как в последнее десятилетие XX века здоровый маленький мальчик, заболев, мог так быстро умереть.

Двадцатого мая 1997 года, за день до смерти Лама Хой Ка, врачи взяли для анализа образец смыва со слизистой горла маленького пациента. Этот образец был отправлен в Министерство здравоохранения Гонконга для проведения обычных исследований. Сотрудники лаборатории исследовали образец и через три дня пришли к выводу, что Лам умер от гриппа. Однако, несмотря на доскональное исследование, главный вирусолог доктор Вилина Лим не смогла определить тип гриппа, который убил мальчика. Тесты исключили H3N2, наследника гонконгской эпидемии 1968 года. Не был виноват и вирус H1N1, вызвавший вспышку болезни в 1977 году [4]. Лим, ничего не подозревая, отправила образец в центры Всемирной организации здравоохранения, занимающиеся исследованиями смертельных заболеваний, базирующиеся в Лондоне, Токио, Мельбурне и в Центре по контролю заболеваний в Атланте, штат Джорджия. Как и международный терроризм, пандемические заболевания представляют собой постоянную угрозу высокого уровня, и эти центры являются станциями раннего информирования о пандемиях, следящими за появлением новых штаммов смертоносных вирусов, включая грипп, коронавирусы и Эболу. Туда для тестирования каждый год отправляются тысячи образцов. Лим также отправила образец выдающемуся вирусологу Яну де Йонгу из голландского Национального института общественного здравоохранения, расположенного близ Утрехта.

В пятницу, 8 августа, де Йонг позвонил Лим и сообщил, что летит прямо в Гонконг, но не объяснил зачем. Когда Лим встретила его в аэропорту, де Йонг объяснил причину своего внезапного визита.

«Вы хоть представляете, какой вирус мне послали?» – спросил он ее. Лим ответила, что она думает, что это был H3, но тот, который мутировал так сильно, что она не могла идентифицировать его с помощью лабораторных тестов.

«Нет, – ответил де Йонг. – Это был H5» [5].

Как опытные вирусологи, они оба знали, что это значит. H5 был птичьим гриппом, но птичьим гриппом, который только что убил человека. Был ли Гонконг на грани пандемии?

Тем временем в Центре по контролю заболеваний в Атланте Нэнси Кокс, начальник отдела по борьбе с гриппом, только что вернулась из отпуска и возобновила анализ тысяч образцов, присланных со всего мира. Для Кокс гонконгский образец был всего лишь очередным материалом, ожидающим своей очереди. Прошел месяц, прежде чем ее команда проанализировала его. Когда Кокс увидела результаты анализов, она пришла в ужас. Как и де Йонг, Кокс подтвердила, что Лам Хой Ка умер от птичьего гриппа. Азию ученые долгое время считали эпицентром заболеваний такого типа.

Первой обязанностью Кокс была защита ее персонала. Исследовательская операция была перенесена на третий уровень биологической опасности. А их существующее защитное оборудование было усовершенствовано, так что они работали в тяжелых костюмах, в капюшонах и масках, как врачи во время чумы [6]. На этом сходство не заканчивалось: Кокс опасалась, что мир находится на грани смертельной пандемии.

Чтобы подтвердить, что Лам Хой Ка умер от птичьего гриппа и что образец не был заражен, все тесты были проведены еще раз.

В гонконгской лаборатории все еще хранились образцы смывов с горла Лама Хой Ка, и они были перепроверены. Результат был тот же: птичий грипп.

Теперь, когда две разные команды – де Йонга в Утрехте и Кокс в Атланте – подтвердили, что Лам Хой Ка умер от птичьего гриппа, было жизненно важно выяснить, как он заразился. Доктор Кэйдзи Фукуда, коллега Кокс, утверждал, что, согласно его исследованиям, человек никогда раньше не заражался птичьим гриппом [7]. Это мнение было независимо от исследований, проводимых Таубенбергером в Соединенных Штатах. Если это был птичий грипп, спросил он, было ли это единственным случаем «или назревала новая эпидемия?» [8] Невозможно было представить себе пандемию гриппа, не вызывая призрака испанского гриппа.

Чтобы выяснить, каким образом Лам Хой Ка заразился и были ли заражены его образцы в Гонконге, туда прибыла группа ученых из Всемирной организации здравоохранения, включая Фукуду и выдающегося эксперта по птичьему гриппу Роберта Уэбстера.

Фукуда и его коллеги провели тщательное исследование условий в больнице Королевы Елизаветы в Цзюлуне, проверив состояние здоровья персонала, который ухаживал за Ламом Хой Ка, оборудование, использованное для его лечения, и состояние здоровья других пациентов. Затем были обследованы правительственные лаборатории Вилины Лим, но опять же Фукуда и его коллеги не нашли там ничего подозрительного, заключив, что «правительственные лаборатории были очень чистыми, очень хорошо организованными» [9]. Лим и ее команда явно сделали все, чтобы свести загрязнение к минимуму. Фукуда поговорил с врачом Лама Хой Ка, который подтвердил, что ребенок был нормальным здоровым маленьким мальчиком и в его истории болезни не было ничего, что указывало бы на такую трагедию. Затем нужно было выяснить, как и когда Лам подвергся воздействию вируса H5. Бывал ли он на ферме или общался со школьным товарищем, чья семья была птицеводами? И снова расследование ничего не дало, пока не выяснилось, что за несколько дней до смерти Лама в его школе появился выводок цыплят. Птенцов поместили в загон под лампой в углу класса, и детям предложили подержать их и даже дать им имена. Но цыплята умерли в течение нескольких часов. Могли ли эти птицы быть причиной смерти Лама от H5? [10] Обширные тесты не подтвердили наличие H5N1, и все же эти обреченные цыплята, казалось, являлись источником смертельной инфекции [11].

Смерть мальчика от вируса Н5 была медицинской загадкой. Но, по-видимому, во всем этом было хоть какое-то утешение. Несмотря на опасения, что начнется пандемия, инфекция не распространилась, и никаких других случаев смерти от птичьего гриппа зарегистрировано не было. К сентябрю Нэнси Кокс из Центра по контролю заболеваний в Атланте, штат Джорджия, пришла к выводу, что смерть Лама Хой Ка была единичным случаем. Однако незадолго до Дня благодарения Кокс позвонили из Гонконга и сообщили, что подтверждены новые случаи заболевания птичьим гриппом [12]. Первым из них был двухлетний мальчик из Кеннеди-Тауна, расположенного на северо-западе острова Гонконг. Наличие гриппа у него подтвердили 8 ноября. Мальчик был госпитализирован в больницу Королевы Марии 7 ноября, так как у него было слабое сердце, но он выздоровел в течение двух дней, и его выписали. В образцах слизистой из носа и горла мальчика нашли H5 [13]. Двадцать четвертого ноября тридцатисемилетний мужчина из Цзюлуна был госпитализирован в больницу Королевы Елизаветы с новым штаммом гриппа. А 26 ноября тринадцатилетняя девочка из Ма-он-Шаня была госпитализирована в больницу принца Уэльского с головными болями, кашлем и лихорадкой [14]. Двадцать первого декабря она умерла там же. В Цзюлуне 21 ноября заболел пятидесятичетырехлетний мужчина, который 6 декабря скончался от пневмонии в больнице Королевы Елизаветы [15].

Шестым пациентом была двадцатичетырехлетняя женщина из Цуен Вана на Новых Территориях. Она была госпитализирована 4 декабря после того, как у нее начались головокружение и лихорадка, и так сильно заболела, что провела несколько месяцев на ИВЛ, прежде чем ее выписали в апреле следующего года [16]. Четвертого декабря заболели еще два человека: пятилетняя девочка из Аплэйчау, расположенного недалеко от южной оконечности острова Гонконг, и шестилетняя девочка из Цзюлуна [17]. Пятнадцатое декабря обе девочки провели в больнице вместе с десятилетним мальчиком из Цуен Вана, у которого 10 декабря обнаружили симптомы заболевания, и двухлетним мальчиком из Аплэйчау [18]. Пятнадцатого декабря девятнадцатилетняя девушка из Цуен Вана заболела, все началось с кашля с мокротой. Ей предстояло провести в больнице почти шесть месяцев [19].

Шестнадцатого декабря было выявлено три новых случая: маленький мальчик из Цзюлуна и маленькая девочка с Новых Территорий заболели, но выжили, а шестидесятилетняя женщина умерла за два дня до Рождества [20]. Семнадцатого декабря двадцатипятилетняя девушка из Юэньлуна заболела и умерла в январе от острой дыхательной недостаточности и пневмонии. В тот же день в Цзюлуне у тридцатичетырехлетней женщины обнаружилась почечная недостаточность и ее легкие наполнились жидкостью; она тоже умерла в январе [21].

Семнадцатой жертвой стала четырнадцатилетняя девочка, которая 23 декабря в Цзюлуне заболела гриппом и гистиоцитозом – болезнью клеток костного мозга [22]. Через пять дней у трехлетнего мальчика появились те же симптомы [23]. К 28 декабря восемнадцать человек, включая первого пациента, Лама Хой Ка, стали жертвами таинственного нового штамма гриппа, и шестеро из них были мертвы или умирали. Смерть каждого третьего была ужасающей перспективой [24]. По всей видимости, началась вспышка птичьего гриппа, к большому ужасу доктора Вилины Лим и ее коллег. «Тот месяц был кошмаром, – сказала она. – Было неясно, откуда взялся этот вирус, но эти люди заболевали, каждый день появлялись новые случаи, и мы действительно находились под большим давлением» [25]. В состоянии паники были даже те, у кого были самые слабые симптомы, они осаждали своих врачей. Лаборатория доктора Лим была завалена образцами. И тут случилось немыслимое. Шестнадцатилетняя дочь доктора Лим заболела ангиной. Поначалу доктор Лим предположила, что ее дочь просто притворяется, чтобы не ходить на урок игры на фортепиано. В обычных обстоятельствах доктор все равно посоветовала бы дочери встать и пойти на занятие. Вместо этого она велела ей оставаться в постели. «Потому что я беспокоилась. Я испугалась. Многие люди тоже боялись» [26]. К счастью, дочь-подросток доктора Лим выжила после птичьего гриппа.

Доктор Джон Ламонтань, мексиканец по происхождению, заместитель директора Национального института аллергии и инфекционных заболеваний, узнал об этой вспышке во время официального визита в Индию. «Я вспомнил, что был выявлен один случай в мае, но прошло уже шесть месяцев. Тот факт, что грипп вернулся через шесть месяцев, очень беспокоил меня» [27]. Были ли эти вспышки болезни повторением первой и второй волн пандемии испанского гриппа 1918 года? Если так, то у ученых-медиков не было достаточно времени на разработку вакцины.

Ламонтань немедленно отреагировал попыткой разработать вакцину в достаточном количестве, чтобы защитить весь мир, если это будет необходимо, – это была масштабная логистическая операция. Между тем в Гонконге число заболевших увеличилось. Восемнадцать человек были госпитализированы в период с ноября по конец декабря. Восемь пациентов были на ИВЛ, и шестеро умерли [28]. Как и в 1918 году, погибали в основном молодые люди, и эта картина пугающе напоминала испанский грипп. Пока Ламонтань вел переговоры с фармацевтическими компаниями о подготовке вакцины и обнаружил, что они не очень охотно хотят сделать это из-за возможности заражения их лабораторий вирусом H5N1, австралийский вирусолог Кеннеди Шортридж прогулялся по «мокрым рынкам» Гонконга.

Каждый день в Гонконг из китайской глубинки прибывали ящики с живыми цыплятами. Их продавали на «мокрых рынках» в центре города и убивали на глазах у покупателей, потому что гонконгские китайцы любят свежую птицу. Все гигиенические процедуры ограничивались кратковременным заливанием холодной водой, а учитывая, что вирус растет в кишечнике цыпленка, этого было достаточно, чтобы вызвать вспышку [29]. В то время как сырая курица является печально известным источником бактерий, таких как сальмонелла, кампилобактер и кишечная палочка, которые вызывают пищевые отравления, концепция того, что люди могут умереть от куриного гриппа, была совершенно другой.

Однажды утром, прогуливаясь по «мокрому рынку», Шортридж, который выделил вирус H5N1 в Азии, стал свидетелем того, что заставило его кровь застыть в жилах. «Мы видели птицу, которая стояла там, клевала пищу, а потом очень осторожно наклонилась, медленно упала и лежала на боку, уже мертвая. Из клоаки сочилась кровь. Это была совершенно нереальная, причудливая ситуация. Я никогда не видел ничего подобного» [30]. Увидев, что то же самое происходит с другой курицей и еще с одной, Шортридж заключил: «Мы смотрели на куриную лихорадку Эбола. Когда я увидел, что эти птицы умирают вот так, я действительно понял, что могло произойти в 1918 году во время пандемии.

О Господи! Что, если этот вирус с этого рынка распространится в других местах?» [31]

Выяснилось, что птицы в Гонконге уже несколько месяцев страдают от гриппа. Первые цыплята умерли на ферме близ сельского городка Юэньлун. Инфекция быстро распространилась на вторую, а затем и на третью ферму, каждый раз с ужасающими результатами. Один фермер вспоминал, что видел, как его птицы начинали дрожать, а изо рта у них капала густая слюна. Гребни у других птиц становились зелеными или черными, придавая цыплятам вид пернатых зомби. Некоторые куры начали откладывать яйца, у которых не было скорлупы. Другие падали замертво на месте, задыхаясь от сгустков крови, застрявших в дыхательных путях. Ко времени смерти Лама Хой Ка погибло около 7000 птиц [32]. Это случилось, как выразился Фукуда, не в лаборатории, а в природе [33].

Если кошмарной перспективы эпидемии птичьего гриппа удастся избежать, то выход может быть только один. Узнав, что, несмотря на предыдущие меры, у цыплят на ферме в Юэньлуне в Новых территориях был выявлен вирус и что большое количество птиц погибло на оптовом птицеводческом рынке Чунг Ша Ван в Цзюлуне, возможно, от вируса, Маргарет Чан, директор Департамента общественного здравоохранения Гонконга, закрыла «мокрые рынки» и инициировала массовое уничтожение птицы [34].

Министерство сельского хозяйства Гонконга приостановило ежедневный ввоз 75 000 живых цыплят из материкового Китая, и 29 декабря 1997 года Стивен Ип, секретарь по экономическим вопросам, объявил, что «мы начнем уничтожать всех цыплят на острове Гонконг, острове Цзюлун и Новых территориях» [35].

По словам Элизабет Розенталь из The New York Times, это была ужасная операция, экстремальная, но необходимая. По всей территории была мобилизована армия правительственных чиновников для сбора всей птицы со 160 куриных ферм, а также из более чем 1000 оптовых и розничных площадок продажи кур. Птиц убивали владельцы торговых точек или увозили местные власти, которые усыпляли их ядовитым газом. Их трупы дезинфицировали, заворачивали в пластик и вывозили на свалки. Гуси и утки, находившиеся в тесном контакте с курами, также были убиты [36].

Это напоминало библейскую сцену избиения младенцев.

Драконовская реакция Гонконга на угрозу птичьего гриппа оказалась успешной, по крайней мере в то время. Впоследствии Всемирная организация здравоохранения зарегистрировала с 2003 года 598 случаев птичьего гриппа, при этом 352 человека умерли. Большинство смертей от птичьего гриппа произошло в Египте, Индонезии, Вьетнаме и Китае. До сих пор вирус не приспособился легко распространяться между людьми [38]. Однако всплеск заболеваемости людей в Таиланде и Вьетнаме в 2003 году, а затем вспышки на куриных фермах в Азии, на Ближнем Востоке и в Восточной Европе в 2005 году сделали штамм вируса гриппа H5N1 общеизвестным и даже вдохновили на создание блокбастера-биотриллера Стивена Содерберга «Заражение» [39].

Как это ни трагично, вспышка птичьего гриппа в Гонконге в 1997 году стала тревожным сигналом для эпидемиологов и органов общественного здравоохранения, из-за нее были введены в действие гражданские планы на случай пандемии. В Великобритании, например, любой, кто прибыл в аэропорт Хитроу из Гонконга с респираторной инфекцией во время вспышки 1997 года, немедленно помещался в карантин. Вспышка в Гонконге также привлекла внимание к ужасающей перспективе новой пандемии масштабов 1918 года.

«Это был первый случай, когда появились доказательства того, что птичий вирус действительно может заразить человека и вызвать болезнь, – прокомментировал ситуацию Джеффри Таубенбергер. – Эти две истории – история о птичьем гриппе 1918 года и история о птичьем гриппе H5N1 – как бы переплелись друг с другом, и поэтому возник огромный всплеск интереса к гриппу вообще. Люди были обеспокоены тем, что действие вируса H5N1 было похоже на то, что происходило в 1918 году: оба вызывали высокую смертность среди молодых людей» [40].

Тем временем профессор вирусологии Джон Оксфорд, мировой эксперт по испанскому гриппу, рассматривал вспышку в Гонконге как «генеральную репетицию перед реальной угрозой» [41]. В то время как заголовки про гонконгский вирус H5N1 облетели весь мир, а команда Таубенбергера пыталась расшифровать геном, стоящий за пандемией гриппа 1918 года, профессор Оксфорд участвовал в другом исследовании. Его задачей было выяснить происхождение «испанки» в норвежском Шпицбергене.