48
После обеда Манон отправилась в город напечатать снимки. Скоро она устроит в квартире собственную фотолабораторию и научит Жад проявлять пленки и печатать фотографии. Дочь столько раз ее об этом просила, а она столько раз отвечала «завтра».
Манон принесла себе обжигающего чаю и разбросала снимки на низком столике в гостиной. Лоскутное одеяло украденных мгновений.
Бастьен и Адам заняты серьезным разговором о судьбах мира…
Сидящая рядом с ними на пуфе Жад с широко распахнутыми глазами, зачарованная…
Килани и его несокрушимая улыбка…
Незаметно наступил вечер, и Жад, слегка надутая, вернулась из лицея. Невозможно рассказать историю про полицейских, которые как-то вечером решили совершить справедливое дело. Запрещено кричать во все горло, как она гордится своими родителями. Вопреки столь печальному результату.
Она скрылась у себя в комнате и принялась за уроки. Через час вышла и бросилась в объятья матери. Они долго не отрывались друг от друга. Просто так, без причины. Чтобы быть рядом.
Вдруг они услышали, как в дверь постучали…
Манон взглянула на часы, Жад — на мобильник. Для Бастьена слишком рано, вдобавок у него есть ключи, а они никого не ждут.
Они открыли дверь, и им пришлось опустить глаза, чтобы обнаружить Килани, измученного, в совершенно мокром черном костюме ниндзя, с сине-красным рюкзачком на плечах.
Адам не смог дойти до конца.
* * *
Манон за руку потянула Бастьена в спальню. Жад шла на шаг позади. Флик только что вернулся домой и был еще в форменной куртке и при оружии.
Его жена слегка толкнула дверь ногой, и он увидел спящего на постели Килани.
— Понятия не имею, как он сумел найти наш дом, но надо сказать, у него невероятное чувство ориентации.
— Черт, — выдохнул Бастьен.
Манон ждала от него совсем другой реакции и немного растерялась. Она попыталась оценить ситуацию, которая не представлялась ей столь уж катастрофической.
— Ничего страшного. Он останется ненадолго и поужинает с нами. Ты позвонишь Адаму, чтобы он за ним пришел. Или мы сами отвезем его.
— Ты не понимаешь, — мрачно ответил Бастьен.
Он прошел через спальню, опустился на колени перед спящим ребенком и осторожно потряс его за плечо.
— Килани. Килани, — прошептал он, чтобы разбудить его.
Мальчик открыл один глаз и совершенно проснулся, когда узнал Бастьена.
— Адам? — сразу спросил флик.
У Килани задрожал подбородок, и он только отрицательно качнул головой. Потом бросился в объятия Бастьена, который, потеряв равновесие, привалился спиной к стене и принялся утешать заливающегося слезами мальчугана. Манон осознала, что часть истории ей неизвестна.
— Бастьен, что происходит?
Ладонь флика гладила Килани по затылку, и ребенок постепенно успокаивался.
— Адам научил его, как добраться от «Джунглей» до нас. В первый же вечер.
— Но зачем?
— Потому что чувствовал, что ему грозит опасность. Килани должен был прийти сюда только в том случае, если Адам…
Ему не пришлось договаривать.
Жад держала в руках рюкзак кричащей расцветки, а внутри она обнаружила свернутый черный рюкзак, который Манон купила тогда же, когда и все остальное. И в его кармане она нашла смятую бумажку с еще читаемым номером телефона ассоциации «Санчайлд». Она протянула ее родителям:
— Эй, предки…
* * *
Начало десятого. Жад отвела Килани в свою спальню и уложила в собственную постель. А потом уселась совсем рядом с ним прямо на плотный ковер и, держа его за руку, запела песенку. А поскольку никаких считалочек она не знала, мальчишка получил право на бесконечно повторяющуюся «Mad Word» в мягкой версии Гэри Джулса.
Манон ходила по гостиной из угла в угол.
— Кончай метаться, как тигра в клетке, — умоляюще проговорил Бастьен.
— Мне плевать. Мы это сделаем. Ты сам сказал, так проще и менее опасно. Обыкновенных туристов на автомобиле проверяют в сто раз реже, чем дальнобойщиков с их грузовиками.
— Я говорил, что это менее опасно для беженцев. Ты знаешь, сколькими годами тюрьмы нам это грозит? Хороши мы будем, оба в каталажке, а Жад у твоей матери или в органах опеки! Перевезти мальчика… я даже не понимаю, хорошо это… или же подло. Мы ему помогаем или избавляемся от него? Мы даже не уверены, есть ли у него в Англии родные…
— И на каком же языке ты хочешь его об этом спросить? — Манон вышла из себя. — Уверены мы только в том, что здесь его ничего не ждет!
— Но мы же во Франции!
— Вот именно! Тебе это известно, и даже лучше, чем кому бы то ни было! Вдобавок я что, сама придумала этот телефонный номер? На том берегу Ла-Манша точно есть кто-то, готовый принять его!
— Но кто? Мы ничего не знаем об этой ассоциации.
— Да мне плевать! Плевать! Адам ведь им доверял, верно? Ты понимаешь, что если мы ничего не сделаем, то никогда себе этого не простим? Ты соображаешь, что у нас нет выбора? Мы будем чертовыми эгоистами, мы-то переживем, но это просто невозможно. Такое легко забыть, когда слышишь в новостях, но если беда заявляется прямо в твою гостиную?..
— Каждый год почти полмиллиона беженцев прибывают в Европу, а ты хочешь, чтобы ради одного из них я ставил под угрозу мою семью? Это ничтожно. Это почти смешно, настолько это ничтожно малая величина.
— Ничтожно малая величина? Мальчишка, который спит в кровати твоей дочери, — это ничтожно малая величина? Может, мы в целом ничего не изменим, но для него это изменит все! И судьба привела его именно к нам! Это наша история! Так чего ты хочешь? Чтобы мы отвезли его в «Джунгли»?
— Вот чего я точно не хочу, так это чтобы Жад получила звонок от английского офицера, который сообщит ей, что ее родители задержаны как перевозчики мигрантов!
Жад со свойственной всему семейству Миллеров деликатностью вмешалась в разговор:
— Полагаю, на меня вам плевать? Вы что, серьезно? Вы что, думаете, я останусь здесь поджидать вас? Если в это вписываться, так уж всем вместе!
Ошеломленный и любящий Бастьен с улыбкой взглянул на своих девочек:
— О’кей, вы сумасшедшие.
* * *
Из них троих лучше всех английским владела Жад, и именно ей было поручено позвонить в ассоциацию «Санчайлд». Бастьен заперся в кухне с рюмкой ледяной водки в одной руке, телефоном в другой и сигаретой в зубах.
— Страшно сочувствую твоему другу, — искренне сказала Эрика.
— Я пока пытаюсь не думать об этом, но расплата будет жестокой.
— Вы понимаете, что на сей раз будете совершенно одиноки? Мы ничего не сможем для вас сделать.
— Вот и отлично. Я и так уже многих подверг опасности. Я просто хотел предупредить тебя, что, если все пойдет не так, у меня будет право только на один телефонный звонок, и я позвоню тебе. И ты расскажешь всю историю комиссару Дорсэ.
— Но ведь это не понадобится?
— Да, это не понадобится.
От волнения голос Эрики изменился.
— Ты знаешь… Когда я впервые увидела тебя…
— Ну?
— Я сразу поняла, кто ты такой. Пассаро тоже. Не проси меня объяснять тебе это впечатление. Я просто рада, что знакома с тобой.
— Успокойся, я рассчитываю вернуться на службу и призвать Корваля к порядку, — пошутил Бастьен. — А теперь расскажи мне, к чему я должен быть готов на пароме.
* * *
Воссоединившаяся семья подводила итоги в гостиной. В последний раз Бастьен участвовал в подобном собрании вместе с ББП, и по тому же поводу. Теперь он впутал в историю своих жену и дочь, и последствия могли быть гораздо более чудовищными.
Бастьен повторил сведения, полученные от Эрики, а Жад вкратце пересказала свой разговор по-английски с представителем «Санчайлд»:
— Ассоциация расположена вдали от моря, на севере страны, в районе Лестера. Два раза в неделю они приезжают в Дувр. Сегодня суббота, они будут там завтра вечером, около девяти, и в то же время в следующую пятницу.
— До завтра ведь слишком мало времени, да? — прикинула Манон.
Не поддавшись на провокацию, Бастьен улыбнулся:
— Я понимаю, что тебе хотелось бы, чтобы он побыл у нас еще некоторое время. Мне это тоже доставило бы удовольствие, но следует подумать о том, как он воспримет эту ситуацию. Если он проживет у нас дней шесть, то решит, что это окончательно. И будет совершенно выбит из равновесия, если мы снова начнем его дергать. Так что, хотя это и жестоко, действовать надо как можно быстрее, как срывают лейкопластырь. Завтра было бы отлично. У нас целый день, чтобы подготовиться.
Затем он обратился к дочери:
— Ты сообщила им, что он немой?
— Да. Похоже, это их не слишком встревожило. Они сказали мне, что достаточно будет обучить его языку жестов.
— А у тебя есть точный адрес?
— Я все записала.
Уверенный голос и волевой взгляд. Сейчас Бастьен осознал, что, каков бы ни был исход их предприятия, Жад выйдет из него решительно изменившейся. Почти взрослой.
