Александр Мерль был на шаг впереди. По крайней мере, он себя в этом убедил.

Однако сириец его обошел и очень быстро начал пользоваться расположением контрразведки. Мерль перестал быть им полезен, так что во время последнего телефонного разговора майор Парис попросил его отступить в сторонку.

Освободившись от заключенного со спецслужбами договора, информатор мог бы ухватиться за этот шанс и повиноваться. Но, разумеется, все произошло не так, как предполагалось.

Во-первых, во время молитв при закрытых дверях, когда требовалось доказать свою лояльность, у входа в салафитскую мечеть вот уже несколько дней стояли двое верзил, которых он прежде никогда не видел. Странно. Каждого, кто приближался к молельной комнате, внимательно осматривали при появлении и провожали взглядом, когда он уходил. Тогда Мерль решил на всякий случай засесть в пакистанской кофейне, больше чем в десятке метров оттуда. И удача, которой он воспользовался, приняла форму пристрастия. Пристрастия к табаку.

Каждые два часа из мечети в окружении четверых телохранителей выходил какой-то человек, закуривал сигарету, затягиваясь так, будто она последняя, и возвращался в молельную комнату, где курить было категорически запрещено.

Тогда Мерль вставил свой мобильник в предусмотренный для этого случая и прикрепленный к левой лямке рюкзака пластиковый кармашек. Спустя ровно два часа тот человек снова вышел все с той же охраной, а Мерль воспользовался проходящей мимо группой беженцев, чтобы затесаться в нее и совершенно незаметно пройти меньше чем в метре от курильщика с включенной камерой своего телефона.

В лагерь «No Border» он вернулся с ощущением, что в любой момент тот тип может положить руку ему на плечо — так охранник хватает вора. Он спрятался у себя в палатке, чтобы пересмотреть видео, и, когда узнал курильщика, у него неудержимо затряслись руки. Без всякого сомнения, это был человек с фотографии номер четыре.

Фантом в «Джунглях», и еще можно поймать удачу. Однако и речи быть не могло, чтобы Мерль одновременно вел оба своих боя. Если он сдаст Фантома, ему придется покинуть лагерь и группировку «No Border». Как всякий настоящий предатель, он не сможет оставаться в королевстве после того, как содействовал его падению. Но любезно предложить эту информацию контрразведке, после того как она бессовестно потеряла к нему интерес, тоже не входило в его программу. Даром ничего не делается.

Поглощенный обдумыванием своих военных хитростей, он принялся собирать рюкзак, грубо, без разбору запихивая туда вещи, готовый бежать сегодня же ночью под защитой относительного спокойствия уснувшего лагеря беженцев.

Полотнище палатки внезапно распахнулось, и Адам успел заметить, как Мерль засовывает в рюкзак оставшуюся одежду. На пластиковом ящике, служившем прикроватным столиком, лежал его мобильник.

— Ты куда-то собрался? — спросил сириец.

Ответом на вопрос стало секундное колебание Мерля.

Информатор сделал шаг к своему телефону, схватил его и положил в карман; Адам даже не шелохнулся: если бы им пришлось схватиться врукопашную, он всяко одержал бы верх.

— Я виделся с твоими друзьями из «No Border», — продолжал он. — Они сказали, что ты целыми днями торчишь в пакистанской кофейне. Я сходил туда: из нее открывается великолепный вид на мечеть. Можно вести наблюдение, оставаясь незамеченным. Ты что-то обнаружил?

— Ничего интересного, — заверил его Мерль, стараясь сохранить самообладание. — И в любом случае у меня складывается впечатление, что их новый агент — это ты. А раз уж ты так круто обставил меня, то тебе и рисковать, а я отсюда сваливаю.

Крепкий Адам у входа в палатку даже не шелохнулся.

— Покажи-ка мне, что у тебя в телефоне.

Мерль отступил на шаг, но Адам в два счета оказался рядом с ним. Поскольку угрозы не подействовали, он властно зажал парню ладонью рот, чтобы никто не услышал его криков. Свободной рукой ухватил Мерля за запястье и резким движением свернул к нему средний палец. Раздался чудовищный хруст. Вопль задохнулся между пальцами сирийца, который прошептал:

— Успокойся. Это еще ничего. Через мгновение ты привыкнешь к боли.

Член группировки «No Border» шумно задышал носом. Адам ощутил у себя на ладони его слюну.

— У тебя осталось девять пальцев. Я могу повторить тебе вопрос еще девять раз.

Мерль попытался высвободиться, и Адам отпустил его.

— Сволочь! — завопил тот, как несправедливо побитый мальчишка. — Ты даже не понимаешь, что, когда они перестанут в тебе нуждаться, они тебя бросят! Что они тебе пообещали, а? Не такой уж ты умник, как я полагал, если веришь им.

— Мобильник, — спокойно повторил Адам.

Мерль швырнул телефон Адаму и, держась за покалеченную руку, уселся на раскладушку.

— Можно строить из себя флика, если делаешь это по-умному, — добавил он. — Сведения в моем телефоне на вес золота, а ты что, за просто так сдашь их им? Без всякого вознаграждения?

— Деньги меня не интересуют.

Завладев мобильником, Адам подошел к парню и протянул ему угол спального мешка.

— Не сопротивляйся… и заткни этим свою пасть.

Падая, любой человек пытается удержаться, инстинктивно подставляя руки, и постоянно ломает или вывихивает себе пальцы. На службе Адам часто сталкивался с такой ситуацией, поэтому он прекрасно знал, что делает. Он снова схватил Мерля за руку, нащупал выбитый сустав и вправил его на место.

Мерль глухо взвыл:

— Козел! Убирайся!

— Извини, — холодно ответил Адам.

Килани неохотно последовал за Антуаном за ворота женского поселения. Они прошли по грунтовой дороге, миновали центр Джальфари и оказались за другими воротами, выходившими на поросшее ровной травой и чистое пространство размером с футбольное поле, где стояло около двадцати шатров по пятнадцать метров в длину каждый.

Сверившись со списком, Антуан двинулся к девятому шатру, отвел в сторону полог и указал на одну из стоявших внутри кроватей.

— You, stay here, — сказал он мальчику на своем особенном английском. — I am go… гммм… туалетные принадлежности for you, ok?

Килани проследил за забавной жестикуляцией старика, потом стал озираться направо-налево, рассматривая это новое место, где жили своей жизнью тридцать женщин-беженок, полтора десятка волонтеров — девушек и юношей — и несколько детей. Кто-то в тазах стирал белье, другие в это время, сидя вокруг молодой женщины с повадками школьной учительницы, слушали урок французского языка. Чуть дальше волонтер сильными ударами молотка закреплял опору палатки.

Килани по привычке встал в сторонке и терпеливо ждал возвращения Антуана. На другом конце длинного шатра отпахнули полог, и в проеме нарисовался чей-то силуэт. Постепенно черты лица стали четкими. Килани перестал дышать, как будто хотел стать невидимкой. Он стиснул челюсти и сжал свои кулачки. Ему следовало бежать как можно скорее. Если уж Килани узнал этого человека, то и тот мог заметить мальчика.

Когда Антуан вернулся, нагруженный новой одеждой и туалетными принадлежностями, Килани и след простыл.

— И где же мальчонка? — ни к кому по отдельности не обращаясь, бросил он.

Теперь в кармане Адама лежало то, что можно было использовать как рычаг в общении с контрразведкой. Как минимум — чем доказать им свою готовность сотрудничать. Килани находился в безопасности, себе Адам подыскал спокойное местечко достаточно далеко, чтобы больше не смущать суданцев, а также чтобы о нем забыли.

Во время своей первой прогулки на пляж с Уассимом сириец заприметил череду бункеров, оставшихся после Второй мировой. Один из них был разворочен взрывом бомбы и представлял укрытие от капризов погоды, одновременно давая свободный обзор, позволяющий отслеживать нежелательные визиты.

Он перетащил несколько камней, чтобы устроить себе пространство для костра и установить палатку. Защищенный этими руинами, он вообразил, будто скитается с войны на войну, ничего другого не знает и только этого и заслуживает.

Он поискал фотографию Норы и Майи, расправил ее в ладонях и укрепил между двумя камнями. Покончив с этим, открыл видеофайл мобильника Мерля и, в свою очередь, тоже отметил сильное сходство между человеком в мечети и снимком номер четыре. После чего немедленно отправил видео Бастьену Миллеру. Продолжение истории тут же развернулось через эсэмэски.

Адам — Миллеру: «Интересующий вас человек в „Джунглях“. Сегодня попытаюсь подобраться к нему».

Бастьен получил сообщение, находясь в квартире пожилой дамы, ставшей жертвой ограбления. Одно из «захватывающих» дел сегодняшнего дня. Он оставил Корваля в кухне снимать показания собственницы квартиры — тому пришлось орать во все горло, чтобы быть услышанным.

Миллер — Парису: «Фантом в „Джунглях“. Саркис запрашивает одобрения, чтобы подобраться к нему».

Мобильник майора Париса вывел его из гипноза послеполуденных телевизионных программ. Он прочел сообщение и передал информацию комиссару Тулузу, своему начальнику.

Парис — Тулузу: «Фантом в „Джунглях“. Фаза-два?»

На ответ потребовался добрый час, потому что известие потрясло весь филиал контрразведки и спровоцировало срочное совещание. В конце концов эсэмэски последовали в обратном порядке.

Тулуз — Парису: «Дадим Фантому обустроиться. Связь через 24 ч.».

Парис — Миллеру: «Хорошая работа. Новые инструкции через 24 ч. Готовность к тому времени».

Миллер — Саркису: «Затаись на 24 ч. Береги себя, пожалуйста. Скажи мне, если тебе что-то нужно».

Адам вытянулся на земле: жестко, несмотря на спальный мешок. Он сосредоточился на своем дыхании, различил вдали шум моря и стал дышать в ритме прибоя. Буквально через мгновение ему показалось, что он сам контролирует движения волн. Он, который уже почти два месяца больше ничего не контролировал.