27

Декабрь 1998 года, Ла-Мадьер, Франция

Луиза

Адам выходит, а я так и лежу, не зная, что делать дальше.

Неужели это действительно произошло?

Неужели я его спровоцировала?

Неужели я хотела этого не меньше его, как он сказал?

Меня бьет дрожь; внезапно я ощущаю пронизывающий холод. С трудом поднявшись, иду в душ, до отказа выкручиваю кран и стою под невыносимо горячим потоком.

Тру себя с головы до ног дорогим мылом Уилла, мо́ю голову, но все равно ощущаю на себе запах Адама.

Сказать Уиллу, что тут произошло?

А он мне поверит?

Вдруг он подумает, что это моя вина?

Это моя вина?

Я снова заворачиваюсь в полотенце и ложусь на кровать. Кожа у меня вся красная и горит.

Уилл вот-вот вернется.

Я не хочу, чтобы он воспринял мой вид как приглашение. Адам ведь так это понял. Уилл не похож на Адама, но все равно… Я не хочу давать ему ложные сигналы.

Поднимаюсь и натягиваю старые джинсы и свитер с капюшоном. По сравнению с Нелл в очередном ее дизайнерском прикиде я буду смотреться нищенкой, но мне плевать. Меня приводит в ужас мысль о любом прикосновении к моей коже. Кто бы это ни был.

* * *

Я уже подумываю сказать Уиллу, что у меня болит голова и я не пойду на ужин, но, несмотря на обильный ланч, неожиданно чувствую, что проголодалась; к тому же я и так успела показать себя капризной и привередливой за это путешествие, и, если не стану держать себя в руках, Уилл может меня бросить. Опять же – вдруг Адам расскажет ему, что произошло, а меня не будет за столом, чтобы изложить свою версию? Что, если Адам преподнесет все так, будто я кокетничала с ним и мы занялись сексом, пока Нелл с Уиллом катались? Способен ли он на такое? Адам постоянно пытается унизить Уилла, но… сказать ему, что мы… что он сделал – это, наверное, чересчур?

Даже не знаю.

Поверит ли Уилл, если я расскажу ему правду?

Не уверена.

Передумав, меняю свитер на элегантный топ – не хватало еще, чтобы Уилл меня стеснялся – и повязываю шарф, чтобы он не увидел мою шею. На ней синяки и укусы. Не очень заметные – вполне можно сказать, что кожу натер ворот куртки, – но я не хочу, чтобы Адам на них смотрел. Смотрел на то, что натворил. Не надо напоминать ему.

* * *

Через пару часов мы вчетвером сидим за столом и ужинаем. Я избегаю встречаться с Адамом глазами, но весь вечер он ведет себя как ни в чем не бывало. Подливает всем вина – сначала нам с Нелл, а потом им с Уиллом, как обычно. Идеальный кавалер. Припоминает Уиллу историю со сломанным креплением, подшучивает надо мной – я, мол, влюбилась в своего инструктора – и тому подобное. Обычный ужин в обычный вечер обычных лыжных каникул – ничего не случилось, никого не насиловали.

Меня изнасиловали. Или нет? Или действительно ничего не произошло? То есть, конечно, мы занимались сексом, но может… все было так, как сказал Адам? Может, меня не принуждали?

Я сама этого хотела? Я внушила ему мысль, что хочу этого?

Это одно и то же?

В этот момент я понимаю, что совершенно точно не могу рассказать все Уиллу. Он мне не поверит. Сейчас даже я сама не верю себе.

– Правда ведь, Луиза? – спрашивает Адам, возвращая меня к общей беседе. – Мы отлично пообедали в «Таверне», да? Жаль, что Уилл все пропустил, потому что по собственной глупости сломал крепление, а Нелл оказалась слишком медленной, чтобы поспеть за мной.

Нелл фыркает.

– Я СОВСЕМ не медленная! Просто мне хотелось остаться на той стороне долины и не возвращаться сюда – во второй половине дня там солнце, и те трассы нравятся мне больше, чем эти.

Я бросаю взгляд на Адама – лишь на мгновение, потому что мне слишком больно. Совершенно очевидно, что он насмехается надо мной. По крайней мере, я так чувствую. Может, он решил, что мы теперь храним общий секрет про то, что случилось между нами, пока Уилла не было? Или же он смотрит на меня просто так, без всякого подтекста? Такое впечатление, что я больше ничего не понимаю.

– Да. Обед был хороший, большое спасибо, – автоматически произношу я. И только тут вспоминаю, что он оплатил счет – наверняка выложил кучу денег с учетом дорогущего вина и остальных напитков. Может, дело в этом? Он решил, что я у него в долгу? Что я не стала бы соглашаться, если б не хотела его? Вдруг, раздели мы счет, ничего этого не случилось бы? Я напомнила бы ему о своем статусе – девушка его брата. Мы просто обедаем вместе. И ничего друг другу не должны.

Глупо, глупо, глупо…

– И чем вы занимались остаток дня? – спрашивает Нелл, насаживая на вилку кусочек пересушенной курицы.

– В основном сидели в ресторане, – продолжает Адам. – Луиза рассказывала мне про свою жизнь. Потом вернулись сюда. Я пошел в сауну: Луиза собиралась ко мне присоединиться, но, видимо, передумала. Курица просто ужасная, да? – добавляет он, поднимая кусок на вилке и морщась при взгляде на него.

Как он может держаться настолько беззаботно?

– Я приняла душ, – произношу я чуть дрогнувшим голосом, глядя на Адама, но он по-прежнему занят своей курицей: ковыряется в ней вилкой и ножом. Я вложила в эти слова особое значение: «Ты разве не понимаешь, что я принимала душ из-за того, что ты со мной сотворил?» – но он даже не замечает. Или замечает? Может, он просто хороший актер?

Адам кладет кусок курицы в рот и с усилием прожевывает, корча гримасу.

– Брр, – говорит он, наконец ее проглотив, – думаю, завтра надо поужинать где-нибудь в другом месте; еда тут отвратительная. Кстати, насчет завтра: кто с кем катается? Я правильно спросил? Вечно я путаюсь…

– Ну, я буду кататься с Луизой, – отвечает Уилл, – поскольку сегодня не получилось. – Он разворачивается ко мне. – Конечно, если ты захочешь. Прости, что сегодня так вышло… Я очень хотел покататься с тобой, но полдня провозился со сломанной лыжей.

Сейчас мне хочется только одного: свернуться клубком под одеялом, натянув его на голову, но я не могу этого сделать, не объяснив Уиллу, в чем причина, или не предложив ему полежать со мной, о чем мне страшно даже подумать. И уж точно я не хочу рисковать остаться наедине с Адамом. Пожалуй, больше всего мне сейчас хочется стать кем-то другим, не собой.

Адам кривится:

– Погода завтра будет так себе. Ты уверена, что станешь кататься, Луиза?

«Не уверена», – думаю я, но стоит мне открыть рот, как Уилл меня перебивает:

– Давайте завтра и решим. Может, проведем утро порознь, потом встретимся за ланчем и тогда уже подумаем, чем заняться?

– Неплохой план, – соглашается Адам. – К тому времени я буду умирать с голоду – этот ужин был просто несъедобный.

* * *

Кое-как затолкав в себя десерт, я говорю, что устала и пойду спать.

Уилл собирается подняться со мной, и меня охватывает тревога – мне необходимо побыть в одиночестве. Но он, похоже, решает, что мои заверения – «нет-нет, всё в порядке, оставайся» – неискренние, и следует за мной по ступенькам в нашу комнату.

Я ложусь на постель, и Уилл устраивается рядом, пряча голову у меня на груди и положив руку поперек моей талии.

Мне приходится приложить усилие, чтобы не вздрогнуть. Я не хочу, чтобы ко мне прикасались. Но не могу сказать ему почему. Это я уже поняла.

– С тобой точно все хорошо? – спрашивает Уилл, не шевелясь. – Ты весь вечер какая-то тихая… – Он делает паузу. – Не обязательно идти завтра кататься на лыжах, если ты не хочешь.

Поднимает голову и заглядывает мне в лицо.

– Дело в этом? Или ты сердишься, что я не пришел на ланч? Честно, я не виноват. Мне правда хотелось покататься с тобой вечером.

Заставляю себя улыбнуться.

– Нет. Не глупи. Ты ничего не сделал. Я просто устала, вот и всё. Но, конечно, мы можем покататься завтра утром. Мне хочется показать тебе, чему я научилась.

Он целует меня в кончик носа и снова опускает голову мне на грудь.

– Можно тебя спросить? – говорю я, сама не решив окончательно, как сформулировать вопрос.

Уилл перекладывает ладонь мне на ногу и начинает ласкать бедро с внутренней стороны. В обычной ситуации я сразу его захотела бы, но сейчас у меня возникает ощущение, будто на меня покушаются. Завозившись, я делаю вид, что поправляю джинсы – как будто у меня там что-то зачесалось.

– Спрашивай что хочешь, драгоценная моя, – отвечает Уилл.

– Почему Адам все время на тебя нападает?

Он поднимает голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Брови его нахмурены.

– Странный вопрос. Почему тебе интересно?

– Сама не знаю. У меня же нет ни братьев, ни сестер – вообще никого, кроме мамы. Я совсем не разбираюсь в подобных отношениях.

Уилл немного отодвигается и ложится на живот, чтобы удобнее было на меня смотреть.

– Я и сам не могу сказать. Адам всегда таким был. Конечно, он старше и вроде как главнее – по крайней мере, был в детстве… Я никогда ему этого не говорил – да и мама ни за что не признается, – но она всегда считала меня своим любимчиком. Я долго болел, вот она и привыкла чересчур меня опекать. Наверное, Адам ревновал.

– Ты болел?

– Ага. Пару лет мотался по больницам – ничего особенного, потом перерос, так что сейчас здоров и счастлив.

– Но тогда это, наверное, было серьезно…

– Наверное; я уже мало что помню. Но, думаю, именно поэтому я – мамин любимчик, и тут есть свои преимущества, потому что мне все всегда сходит с рук – по крайней мере, дома.

Я улыбаюсь и глажу его по щеке.

– Да и как можно тебя не любить!

Он тоже отвечает мне улыбкой:

– Как мило! – На мгновение задумывается. – Однако это любопытный вопрос. Дело в том, что Адам, конечно, порой ведет себя как свинья, и в основном, когда мы вместе, пытается меня принизить, но он все равно мой брат – нравится мне это или нет. Всегда был и всегда будет. Между нами особая связь. Это, наверное, сложно понять, когда у тебя нет братьев или сестер. Хотя порой я его ненавижу… понимаешь, в глубине души, я знаю… ну, что это не по-настоящему.

У меня на глаза наворачиваются слезы. Уилл никогда мне не поверит. Я не могу рассказать ему, что произошло. Что натворил Адам.

Слезинка сбегает у меня по щеке, и Уилл смахивает ее.

– Ой! Какая ты милая! Растрогалась из-за меня…

Он тянется ко мне и целует в губы. Я подавляю подступающую панику, и через пару секунд мне удается немного расслабиться. В конце концов, между нами ничего не изменилось. Я этого не допущу. Не позволю, чтобы Адам все разрушил.

Внезапно Уилл отстраняется.

– Ты пахнешь по-другому, – говорит он.

Паника возвращается.

– Ч-что? – запинаюсь я. – Да нет, ничего подобного, наверное…

– Ты пользовалась моим мылом! – восклицает он. – Вот в чем дело! Ты пахнешь, как я. Это странно…

– Ты же не против? Тебя не было. А запах напомнил мне о тебе.

Уилл снова целует меня.

– Ну конечно!

Пауза.

– Я люблю тебя, Луиза.

Я возвращаю ему поцелуй.

– Я тоже тебя люблю.

* * *

Адам был прав насчет погоды. Утром, выглянув в окно, я ничего не могу разглядеть – такой густой вокруг туман.

– Вот гадство, – говорит Уилл, раздвигая занавески. – Думаю, ты не захочешь кататься в таких условиях, ведь да?

Я все еще лежу в кровати; он смотрит на меня и снова забирается под одеяло, подвигаясь ближе и притягивая меня к себе. Я не могу отталкивать его вечно, но сейчас даже думать о чем-то подобном выше моих сил.

Я смачно целую его в губы и выскакиваю из постели, чуть ли не крича:

– О нет, я как раз хочу! У меня вчера так здорово получалось, надо поскорее тебе показать!

Даже катание на лыжах в жуткую погоду привлекает меня сейчас больше, чем секс. А вдруг так будет теперь всегда? Пока мне не верится, что это может измениться. Неужели Адам и этого меня лишил?

Уилл хохочет.

– Вау, ты и правда полна сюрпризов! – Он откидывает одеяло, встает и потягивается. – Тогда давай собираться.

* * *

Я начинаю жалеть о своем решении, как только мы выходим из шале. Видимость не больше двух метров, снова начинается снег, свищет ветер.

– Если повезет, мы минуем плохую погоду, и на вершине будет лучше, – жизнерадостно говорит Уилл, когда мы опускаем себе на колени барьер в кресле подъемника. Я слабо улыбаюсь.

Конечно, он ошибся. На вершине все то же самое, только ветер еще сильней. Но это не проблема, говорю я себе. Я справлюсь. Теперь я умею кататься. У меня получится.

– Ты точно уверена? – спрашивает Уилл. – Если нет, можем спуститься вниз на канатке. Она вон там. Честно, я не буду против. Сегодня всё ради тебя.

Мои глаза застилают слезы. Он такой хороший! Если Уилл узнает, что произошло, он, возможно, никогда меня не простит. Или не простит брата. Или нас обоих. Или подумает, что я все сочинила. Я не могу так рисковать.

Уилл не видит мои слезы, но от них запотевают очки.

– Нет, я справлюсь, – отвечаю я. – Вот только очки протру.

* * *

Мы съезжаем по склону, и у меня получается. Собственно, я справляюсь так хорошо, что мы решаем попробовать синюю трассу, которая немного сложнее. Раз-другой я падаю, но уже без слез и истерик. Уилл держится очень предупредительно, внимательно и терпеливо. Думаю, он все-таки чувствует себя виноватым за вчерашний пропущенный ланч. Но его чувствам точно не сравниться с моими. Чем больше я думаю о случившемся, тем больше понимаю, что часть вины лежит и на мне. Нельзя было пить столько вина. Не надо было позволять Адаму заказывать все эти дорогие напитки, а потом оплачивать счет. Не надо было впускать его к нам в комнату, когда на мне одно полотенце. Надо было сильнее сопротивляться, когда он меня схватил: кричать, отбиваться, звать на помощь… Я ничего этого не сделала.

К полудню я успеваю устать и замерзнуть. Ланч у нас куда проще, чем вчерашний, с Адамом: croque monsieur с жареной картошкой и по бокалу пива. Что-то подобное надо было заказать и вчера, сознаю я теперь. А не устраивать эпикурейский праздник чревоугодия с вином и ликерами, на который я соблазнилась. Какая же я дура!

– Ну, как насчет второй половины дня? – интересуется Уилл. – Хочешь еще покататься? Утром ты показала себя просто отлично.

Я смотрю в окно. Снег валит стеной. Часть меня говорит, что надо пойти, но другая кричит, что я слишком устала и больше не могу.

– А ты не очень обидишься, если я не пойду? Что-то я вымоталась, да еще и замерзла… Но я совсем не против, если ты покатаешься один. Не хочу портить тебе веселье.

Уилл тянется ко мне через стол и берет за руку.

– Ты ничего не можешь мне испортить. Между прочим, я тоже замерз. Давай-ка вернемся в шале и пойдем в сауну. Похоже, вчера ты туда так и не добралась. А потом можем…

Он приподнимает одну бровь, и я через силу улыбаюсь. Это последнее, чем мне хочется заняться, но я предпочитаю решать проблемы по мере их поступления.

Уилл делает универсальный знак – расписывается в воздухе, – чтобы нам принесли счет, и мы начинаем собирать свои вещи. В обычной ситуации я была бы счастлива провести вечер наедине с Уиллом, без особенных планов, но сейчас такая перспектива приводит меня в ужас. Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне. И никто другой тоже.

Внезапно по залу пробегает ледяной ветер, распахивается дверь, и в нее вваливается Адам. От него веет морозом, когда он плюхается на стул рядом со мной. Он не очень крупный и даже не особо высокий, но все равно каким-то образом занимает за столом кучу места.

– Ребята! – кричит он и машет рукой официанту, который спешно кидается к нам, чтобы Адам мог заказать себе пива. Тот поворачивается к нам с Уиллом.

– Ну и как, хорошо провели утро?

– Угу, – отвечает Уилл. – Луиза показывала мне, чему научилась. У нее отлично получается.

Адам переводит взгляд на меня и хлопает по плечу; приходится приложить усилие, чтобы не отдернуться.

– Хорошая девочка! – восклицает он. – Так и знал, что ты справишься.

– А где Нелл? – спрашивает Уилл.

– Вернулась назад в шале. Погода ей, видите ли, не нравится… Но я подумал – найду вас здесь и спрошу, может, устроим что-нибудь особое, а, Уилл? Наймем инструктора, прокатимся вне трассы…

Короткая пауза.

– Ой, даже не знаю, – вежливо начинает Уилл. – Мы с Луизой собирались вернуться и сходить в сауну…

Похоже, он и правда этого хотел бы, но, насколько я его знаю, сауна для Уилла – лишь прелюдия, а секс сейчас – последнее, чем я готова заниматься.

– Да ладно тебе, – вмешиваюсь я. – Мы же здесь всего на пару дней, а в сауну можем сходить в любое время. Конечно, поезжай с Адамом. Я с ног валюсь – наверное, приду в шале и лягу вздремнуть. Честное слово, я не против побыть в одиночестве.

Уилл хмурит брови.

– Хммм… Но я и так слишком часто бросал тебя за последние дни и не хочу, чтобы ты подумала, будто я…

– Слышал, что сказала дама? – перебивает его Адам. – Она НЕ ПРОТИВ. Давай, напяливай быстро куртку, и пойдем наймем себе инструктора. Тут напротив есть одно местечко – называется, вроде, «Ски-тастик». Надо узнать, остался ли у них кто свободный.

Уилл кидает на меня беспомощный взгляд.

Я киваю и улыбаюсь. Это избавит меня от необходимости выдумывать предлог, чтобы не заниматься сексом, да еще и Адама уберет с моего пути – поэтому я чувствую громадное облегчение.

– Всё в порядке, честное слово. Поезжай. Я правда этого хочу.

Он целует меня в щеку и вскакивает из-за стола.

– Ты – лучшая девушка на свете! Увидимся позже.