Я есмь мы
Сегодня в торговом центре я убиваю двух зайцев: проветриваю мысли и покупаю подарок для Евы на ее день рождения. Двенадцать лет не каждый день исполняется.
Но сначала кофе. Всегда нужно начинать с него.
Из множества кофеен, которые разбросаны здесь по всем этажам, я отдаю предпочтение только одной. Небольшие бордовые и неприлично мягкие креслица – вот, что меня в ней привлекает. И, конечно же, вкусный кофе.
Между столиками бесшумно передвигается маленькая, хрупкая официантка. Она словно парит от одного посетителя к другому, сияя беззаботной и немного детской улыбкой. В ее карих глазах мелькает беспокойство, некая растерянность, но на какие-то доли секунды. Закрадывалась мысль, что она просто боится что-то не успеть, что-то забыть…
На бейдже выгравировано золотистыми буквами «Полина».
Полина приносит мой заказ – черный кофе.
Без сахара, без молока. Чистый и ничем не испорченный.
Одарив очаровательной улыбкой, она упархивает дальше, оставляя после себя ненавязчивый аромат фиалок.
Я достаю из кармана записку Святослава и в очередной раз перечитываю. Особенно ту часть, в которой он пишет о словах некой женщины. Напоминает пророчество. Не очень веселое. В сказках как-то покрасивее, с намеком на светлое будущее.
Герой спасет принцессу из заточения и снимет проклятие.
Герой спасет горожан от чудовища.
Герой спасет весь Мир от злодейского злодея и его злодейских планов.
Звучит, как объявление о поиске работы. Теперь герои не нужны, да их и нет. Спасти себя – главная забота человека.
– Всегда есть исключения.
– Слишком мало, – шепчу я.
– Кстати, он меня видел.
– Кто? – я складываю записку, убираю ее обратно в карман штанов. – Я два часа, как из дома вышел, а ты только явился?
– Соскучился?
– Как же… – как обычно, стараюсь не слишком шевелить губами.
Я чревовещатель.
– Все-таки он видел.
– Почему я тебя не вижу? – понимаю, что Голос говорит о Святославе.
– Потому что еще не время.
Серьезность его тона настораживает. То ли шутит, то ли нет… Как понять? И почему я вообще пытаюсь это понять?
– Может, объяснишь? – я выхожу за рамки шепота и тут же получаю удивленный взгляд от мужчины за соседним столиком.
Среднего телосложения, темные волосы до плеч. На щеках есть недельная щетина. На носу есть очки с круглой оправой.
Мальчик-волшебник вырос.
– Еще не время…
– Когда это будет? Ты знаешь?
– Нет, Крис. Это не в моей власти.
– Что же в твоей власти? – я нервно постукиваю чайной ложкой по чашке.
– Ждать. Только ждать.
Ложка летит на стол.
Голос никогда не отвечает на мои вопросы о нем. Либо замолкает, либо переводит тему.
Параноидная шизофрения? Некоторые симптомы подходят.
Или мое тело все-таки в какой-нибудь лечебнице… Утыканное катетерами и привязанное к койке…
Катетер в уретре был бы некстати.
Двумя пальцами я беру ложку и подношу ее к глазам – вроде настоящая. Блестит, идеально вымытая. Пробую на зуб – вроде настоящая. С другой стороны, откуда мне знать, что настоящее, а что – нет? Вокруг все такое реальное… Во всеобщем понимании реальности, конечно.
Правда откроется только после смерти. Возможно. Если смерть существует.
Я делаю большой глоток из чашки, морщусь от терпкости и встаю с креслица. Подхожу к перилам, которые в двух шагах от моего столика.
Пол первого этажа – крупные блестящие белые плитки. Одна к одной. Маленькие люди с пакетами бродят туда-сюда. Сюда-туда… Хаотичное хождение.
Кофейня располагается на третьем этаже. Перелезть через перила, стать на небольшой выступ и податься вперед… Несколько секунд свободного падения. Тут не больше пятнадцати метров.
Между мной и ответами стоят какие-то мгновения…
Просто решись. Просто перелезь. Просто прыгни.
Но такая высота совсем не гарантирует смерть.
Допустим, я все-таки выживу, отделавшись множественными переломами, скажем, разрывом селезенки и ушибом головного мозга средней тяжести. Итог: выписка из больницы, спустя долгие месяцы утомительного лечения.
Если удачи окажется поменьше, и добавится перелом позвоночника со смещением и сдавливанием спинного мозга, то итогом будет паралич. Перспектива провести остатки дней без возможности ходить или же двигаться вообще, меня не прельщает.
Нельзя исключать, например, диффузное аксональное повреждение головного мозга, тогда вегетативное состояние обеспечено…
Я возвращаюсь в креслице под пристальным взглядом все того же мужчины в круглых очках.
– Авада Кедавра, – бормочу я и устраиваюсь поудобнее, проваливаясь в мягкость.
В лучшем случае – смерть, и тогда я выхожу из иллюзии. А что дальше? Обшарпанные стены лечебницы, смирительная рубашка… Но если предположить, что мир вокруг меня действительно существует, а после смерти ничего нет, лишь тьма, то я идиот вселенского масштаба.
– Тот страшный лес, где путь наш обрывался,
Заполнен злыми гарпиями был,
Что со Строфад троян изгнали…
Знай: всякий раз, когда, покинув грудь,
Душа самоубийцы вылетала, – к седьмому кругу Ада
Жуткий путь указывал ей Минос…
Цитирование прекращается. Вести диалог с Голосом я не хочу, поэтому допиваю теплый кофе и собираюсь наконец-то отправиться за подарком Еве.
Уж лучше подожду своей естественной смерти. В любом случае, она наступит. А пока что, постараюсь выжить здесь. Прожить… Прожить достойно?
Стоит попытаться.
– Умереть всегда успеешь. А жизнь тебе никто не вернет.
Вибрирует телефон.
– Крис, чем занят? – из динамика звучит бодрый голос Артема.
Голос прав: жизнь мне никто не вернет…Так что, повоюем еще… Теперь вернемся к делам насущным.
– Еве подарок покупаю, – говорю я, наблюдая за Полиной. – Что там насчет празднования?
– Как обычно… Отчим против, а мать и слово поперек боится сказать.
– Тогда действуем по старому плану? – я всегда готов предоставить свою квартиру на разгром Еве и ее друзьям. Артем бы с радостью сделал то же самое, но комната, которую он снимает, не подходит для такого рода мероприятий.
Стандартная программа развлечений, конец которой разворачивается в моей квартире.
Крики, смех, переполох. Крем от торта на обоях, сладкая газировка впитывается в пол. Хмурая Варя, в праздничном колпаке. Что ж, я всегда готов…
– Только, если тебе не напряжно.
– Брось, мы с тобой сто лет дружим, а Ева мне, как… – я запинаюсь. – Как родная. Ты же знаешь.
– Ладно… Дарить, что собрался?
– А что ей отчим запретил?
– Только не говори, что перчатки и тот жуткий манекен!
– В точку. Надо же его побесить. Может, малая научится драться, да наваляет ему когда-нибудь.
– Как ты в прошлый раз? – Артем смеется. – Так, я вообще по делу звоню… Погоди секунду… Эй! Кто его сюда пустил?!
Какая-то возня, шуршание и ругань.
– Тема?
– Да-да, я позже перезвоню. Тут к нам ненормальный завалился…
Гудки. Если хочешь связать свою жизнь с медициной, то будь готов ко всему.
Телефон в кармане, чашка пустая, Голос молчит – пора отправляться за покупками. Я оставляю деньги за кофе и «на чай». В дар получаю очаровательную улыбку Полины.
* * *
Магазин спортивных товаров впихнули на втором этаже.
Дойти до эскалатора, сделать шаг на ступеньку и стоять.
Прогресс используют здесь, чтобы уменьшить нагрузку на ноги. Меньше устанешь – больше магазинов обойдешь. Больше магазинов обойдешь – больше купишь. Прогресс частенько бывает на темной стороне. И чем дальше, те чаще он ее посещает, принося все меньше пользы.
Вредители и недалекие потребители – вечный симбиоз.
– Аминь.
Я усмехаюсь про себя и ставлю ногу на ступеньку. Сразу же еду вниз. Обычных лестниц в торговых центрах нет.
Я стою и еду. Все стоят и едут. Мимо нас, направляясь вниз, в спешке пробегает перепуганный, вспотевший юноша. Перепрыгивает через ступеньки, чуть ли не спотыкается, ни на кого не оглядывается.
Визг. Пронзительный женский визг раздается откуда-то сзади. С этажа, который я только что покинул.
Вопль. Топот и шуршание пакетов. С первого этажа кто-то кричит о помощи. Отдаленно слышится детский плач, затем еще один.
Где-то бьется посуда. Где-то бьется стекло.
И вновь вопль.
И снова женский визг.
Звон пожарной сигнализации взрывает воздух и бьет по барабанным перепонкам. Меня захлестывает волна всеобщей паники.
Не идти ко дну. Держаться на плаву.
Я не жду, пока эскалатор довезет меня. Сбегаю по оставшимся ступеням и спешу к следующему – что бы здесь ни начиналось, задерживаться нельзя. Ни в коем случае.
Смотреть по сторонам, думать о том, что и почему происходит – терять время. Все потом.
Из обувного магазина впереди выскакивает охранник, держась окровавленной рукой за шею. Два шага – упал. За ним вылетает второй. Три шага – упал. Кровь хлещет из артерий обоих мужчин, расползается по белым квадратным плитам.
Я пячусь назад.
Дзинь! Двери лифта слева открываются, и я устремляюсь к ним. Из них никто не выходит – пустой. Удача.
Внутрь. И я опять пячусь назад: возле детской коляски сидят двое парней и с остервенелой жадностью вгрызаются в тело женщины. Они меня не замечают.
Коляска пустая. Женщина мертвая. Труп теряет кусок за куском, сбрасывает вес…
– Так и будешь смотреть?!
Голос обеспокоен. Почти кричит.
– Сзади!!!
Теперь кричит. Но на его предупреждение среагировать я не успеваю.
Кто-то запрыгивает на меня сверху, хватает за волосы и оттягивает голову в сторону. У левого уха раздается клокочущий хрип, я теряю равновесие и падаю на спину. От удара перехватывает дыхание.
Дикий.
Дикий… Мужчина. Наскакивает сверху и прижимает к полу.
Красные белки глаз, зрачки сужены в точку, из невообразимо широко раскрытой пасти летит слюна… Черные извилистые полосы расползаются от исчезающих губ…
Я выставляю предплечье вперед, и он натыкается на него шеей. Клацает зубами. Рывками тянется к моему лицу.
Дикий готов обглодать. Сожрать нос, выковырять глаза, откусить щеки и уши. Разорвать плоть. Сжевать каждое мышечное волокно…
Я вижу это в его взгляде. Немой, голодный, отчаянный и дикий крик. Могу услышать мысли… Мысль…
«МЯСО, МЯСО, МЯСО, МЯСО!!!»
Клац-клац-клац.
«МЯСО!!! МЯ-Я-Я-ЯСО!!!»
Клац-клац-клац.
У пожарной сигнализации, кажется, открывается второе дыхание. Она звучит громче, пронзительней и тревожней.
Дикий таращится, ненавидит. Хрип на вдохе и хрип на выдохе, словно в дыхательных путях что-то застряло.
«МЯСО, МЯСО, МЯСО, МЯСО!!!»
Я хватаю его за шею. Сдавливаю. Хрипы становятся тише, но напор становится еще сильнее.
Освободиться.
Я давлю жестче.
– Давай же! – кричу я.
Желания убить нет, но есть желание выжить. Он беспомощно хватает ртом воздух, хочет вырваться, чтобы вдохнуть… Чтобы не сдохнуть.
Я сталкиваю его с себя ногой. Дикий валится набок и почти сразу же вскакивает на ноги, однако, на этот раз я оказываюсь быстрее. Мой кулак уже летит к его виску.
Удар выходит довольно точным. Костяшки отзываются ноющей болью. Боль – это провокация на слабость. В такие моменты.
– На эскалатор! Бегом!!!
Голос гремит в голове, не оставляя шансов на сопротивление. Я следую совету.
Дыхание сбивается, активно выделяется пот, охлаждая нагревающееся тело. Никаких мыслей. Только желание убраться отсюда.
Где-то внизу раздается несколько одиночных выстрелов, к которым присоединяется автоматная очередь. Полиция?
Новая волна воплей, визга и криков о помощи.
Люди… Один за другим… Они блюют. Масса нехарактерного болотного цвета… Рвота повсюду. Мешается с кровью и растекается неровными, грязными пятнами.
Люди… Блюют и падают. Блюют и падают…
Я уверен, чувствую, что замертво. Никаких движений, тела в покое.
Один, второй, третий… Сколько же…
До эскалатора рукой подать.
– Справа!!!
На этот раз я успеваю и отскакиваю назад от мчащегося Дикого.
«МЯСО, МЯСО, МЯ-Я-Я-ЯСО!!!»
Его бледная рука пролетает в каких-то сантиметрах перед лицом, а он сам врезается в перила и перелетает через них. Падает.
Пожарная сигнализация продолжает орать. Сердце продолжает колотиться. Вырабатывается адреналин, активнее выделяется пот.
Смотрю на эскалатор, и душа уходит в пятки. Четверо Диких, этих тварей, сидят совсем рядом с ним и потрошат чье-то тело. Голыми руками. Ломают кости, вгрызаются в мясо, вытягивают сухожилия…
Есть еще два эскалатора, но нет гарантии, что там обстановка лучше. Рискнуть здесь? Но…
Краем глаза замечаю движение и вновь отскакиваю назад. Голос молчит.
На место, где я только что стоял, на колени падает женщина. Упираясь руками в пол, она буквально захлебывается собственной рвотой, закашливается. Жижа болотного цвета льется из ее рта, из ее ноздрей… Длинное желтое платье уже не солнечное и не яркое.
Вдруг все прекращается, и женщина падает.
– Не стой! Или жить надоело?!
Голос изменился. Он серьезен и сосредоточен. В отличие от меня.
Приспособиться.
– А ты решил меня спасти? – я оглядываюсь по сторонам и пытаюсь отдышаться, пока рядом нет Диких. Только мертвецы.
– Я выведу – мне эта власть дана…
Делать нечего. Смерть пока не входит в мои планы.
– Веди, – говорю я и выдыхаю.
Из ювелирного магазина напротив выходят двое Диких и двигаются в мою сторону. С полыхающим первобытным голодом в глазах они срываются на бег.
«МЯСО, МЯСО, МЯСО, МЯСО!!! МЯ-Я-Я-ЯСО!»
«МЯСО, МЯ-Я-Я-ЯСО!!! МЯСО, МЯСО, МЯСО!»
– Дай согласие Ведомого!!!
Это не тот прежний Голос. Я его не узнаю… Его спокойствие, редкие издевки и сарказм, равнодушие… Улетучились. Их место заняли решительность, непоколебимость и напористость.
– Что?! Ведомого?! – я быстро отхожу назад, хаотично соображая, как противостоять двум тварям.
Бежать. Выбора нет. Куда?!
– Стой на месте! Просто повтори!
– Даю согласие Ведомого!!! – повторяю я несколько громче, чем следовало бы. Наверное, хотел перекричать сигнализацию.
Дикие совсем близко. Они дотянутся до меня… Схватят. Порвут. Высосут глаза и сгрызут шею до позвонков…
Перед глазами начинают мелькать чьи-то образы и незнакомые места. Сменяются слишком быстро… Не могу ухватиться ни за одно из них.
Диких нет. Торгового центра нет. Сигнализации нет.
Размытое женское лицо вытесняется мужским. Платья вытесняются доспехами. Деревянный дом вытесняется полем низкой травы, и картинка замирает.
Сумерки… Везде грязь. Повсюду трупы. Людей, лошадей… Дождь омывает отрубленные конечности, размозженные головы, выпотрошенные животы… Из тел торчат черные стрелы, короткие мечи и топоры…
Я слышу вдалеке звон металла, рев то ли человека, то ли животного, и агрессивный бой барабанов… На горизонте вспыхивает белый свет и гаснет. Вспышка повторяется. Еще одна, и еще… Частота между ними увеличивается…
Все исчезает так же внезапно, как и появилось, и перед моим лицом возникают скрюченные пальцы Дикого. Материализуются из Ничего.
Истеричный вой пожарной сигнализации врывается в уши.
Я наблюдатель. Тело само двигается в сторону, избегая рук одной твари, и уворачивается от рук второй. В драку я не лезу. Или не я… Осознание своего «Я» ускользает…
Кто принимает решения? Кто управляет телом? Я марионетка. Если Голос – кукловод, то он хотя бы дает мне право мыслить и предлагать. Мы действуем сообща.
Мы не теряем время на забеги к другим эскалаторам. Надо пробиваться здесь.
Магазин спортивных товаров – спасение? Там должно быть что-то, что повысит Наши шансы на выживание.
Мы огибаем мертвые тела, лужи крови и рвоты. Отрываемся от Диких из ювелирного магазина и забегаем в спортивный. Живых людей на пути почти не встречаем.
Слева – ряды с шапками, кепками и носками. Справа – футболки, майки, шорты.
Наша цель находится почти в самом конце.
Из отдела с женской обувью показывается Дикий. Не видит Нас. Мы ныряем между стоек с футболками, майками, шортами, пригибаемся и крадемся через лабиринты из стеллажей и стоек.
Рюкзаки, плавательные шорты, зимние куртки… Сигнализация так орет, что сложно разобрать иные звуки.
Мячики и ракетки для пинг-понга – Мы близко. Внутри разгорается надежда, отвлекает, и Мы едва не спотыкаемся о торчащую из-за стеллажа с чехлами для ракеток руку консультанта: от шеи почти ничего не осталось, лицо обглодано до кости. На пропитанной кровью, некогда синей жилетке, висит бейдж стажера с именем «Владислав».
Впереди стойка с битами. Лучшего варианта не придумать. До нее метров десять… Но там трое Диких вгрызаются в свежее тело. Трое…Справа, из-за приоткрытой двери служебного помещения, доносится шорох, гулкие удары и ругань.
Сигнализация умолкает. Мы слышим из-за спины клокочущий хрип и приближающийся топот.
Мы не оглядываемся на дышащего в затылок Дикого, в два широких шага оказываемся у стены со скейтбордами. Берем первый попавшийся и разворачиваемся.
Мы замахиваемся…
Когда-то давно моей первой доской была вот такая, купленная в обычном, не специализированном магазине. Недорогая, довольно простая, она отлично подходила на первое время, чтобы почувствовать уверенность в ногах, но вот для выполнения трюков не особо годилась.
У дешевых скейтбордов в большинстве своем излишне выпирает «кингпин» – центральный болт на подвеске. Именно он проходит в данный момент по касательной к виску Дикого и разрывает кожу.
Тварь немного пошатывается, не обращает внимания на заливающую лицо кровь. Один прыжок – она рядом с Нами.
«МЯСО! МЯСО! МЯСО, МЯСО, МЯСО!!!»
Мы уклоняемся от ее выкинутых вперед рук, крепко держим скейт за основание крыла и снова замахиваемся. Удар получается точнее и сильнее. Пошатнувшись, Дикий делает два шага вбок, бросает на Нас полный злобы и голода взгляд, раскрывает пасть…
«МЯ-Я-Я-Я-Я-Я-ЯСО!!!»
Мы бьем еще раз – он на коленях. Удар – кажется, хруст, но Мы продолжаем, даже когда Дикий замертво падает на спину.
«Кингпин» и подвеска молотят в кровавую кашу лицо Дикого. Нас не удержать…
Частое и тяжелое дыхание – Нам не хватает воздуха. Эйфория… Дрожь в руках, которые жаждут еще…
Еще крови. Еще костей. Еще хруста.
УБИТЬ, УБИТЬ, УБИТЬ!!!
Возвращается тик.
Точка-точка-точка. Тире-тире. Точка. Точка-тире-точка. Тире. Тире-точка-точка-тире.
Точка-точка-точка. Тире-тире. Точка. Точка-тире-точка. Тире. Тире-точка-точка-тире.
Точка-точка-точка. Тире-тире. Точка. Точка-тире-точка. Тире. Тире-точка-точка-тире.
Откуда-то доносится ржание лошадей… Копыта бьют о землю… Скрежет металла, мужские выкрики на незнакомом языке… Звериный рев и призывы к бою…
Дикие, что сидели у стойки с битами, не спешат нападать, но кидают косые взгляды и работают челюстями как будто быстрее.
Мы не выпускаем из рук окровавленный скейт, перешагиваем через тело убитого Дикого и уверенно направляемся к троице.
Какая-то часть Нас не хочет, противится, желает покинуть это место и укрыться дома. Она не верит в происходящее. Она не понимает…
Одна из тварей вскакивает на ноги и, брызжа слюной, захрипит.
«МЯСО! МЯСО! МЯ-Я-Я-ЯСО!»
УБИТЬ, УБИТЬ, УБИТЬ!!!
Сердце стучит в такт барабанам. Во рту появляется металлический привкус… Тело обдает жаром…
Дикий вдруг хватается за горло, закатывает глаза и трясется в припадке. Из его рта вылетает багровая жижа с кусками проглоченной плоти. А затем его словно кто-то выключил – он просто падает и не шевелится. Мы бы проверили пульс, но…
Двое других отрываются от пожирания тела.
– Доска сойдет. – Доска сойдет.
Говорит Голос, но я говорю это вместе с ним. Одновременно.
Командирский рев из слов незнакомого языка заполняет мою голову. От таких мощных вибраций должен треснуть череп…
Появляются белые вспышки… Запах сырой земли… Запах гари…
Мы бежим.
Я немного дезориентирован, но Мы – нет.
Нас преследуют двое Диких из спортивного магазина. Еще немного и один из них падает. Хрипит, дергается и пытается разодрать себе горло. Багровая жижа… Куски мяса…
Все повторяется.
За его судьбой Мы не наблюдаем – до эскалатора буквально пара десятков метров. Четверо Диких лежат рядом с ним без движения.
Мертвы…
Выстрелы из автомата звучат гораздо ближе, чем в прошлый раз. Чьи-то вопли об эвакуации разносятся эхом по первому этажу.
Мы перепрыгиваем через тела и спускаемся. Путь к выходу свободен от живых – лишь мертвецы устилают пол.
– Эй ты! Стой!
Полицейский с пистолетом в руке. Помятая форма испачкана кровью, стоит он неуверенно и озирается по сторонам. Смотрит на меня, затем на окровавленный скейт. Снова на меня…
– Помогите!!! – из магазина косметики выскакивает заплаканная девушка. Судя по одежде – консультант. Она бросается к полицейскому, отвлекая его.
Мы этим пользуемся и тут же вырываемся через входные двери на улицу.
От яркости солнца и глотка свежего воздуха мне становится дурно. Взгляд ни на чем не фокусируется, живот скручивает, дыхание учащается. От внезапно атаковавшего уши звона я падаю на колени и хватаюсь руками за голову.
Невыносимо. Эти вибрации… Звон разорвет барабанные перепонки… Голова раскалывается… Содержимое желудка поднимается и вылетает на землю.
Я не могу различить цвет рвоты, но думаю, что это конец… Без сил я заваливаюсь набок. Выпущенный из рук скейт откатывается в сторону…
