Часть II
Ибо там, где она идет,
смерть следует за ней,
Сердце ее черное и пустое.
Ибо любовь для нее —
опасная вещь, полная боли.
– Песня о Безымянной
13
Когда я была маленькой, мой отец рассказывал мне много историй. Забавных. Печальных. Глупых. Но однажды он рассказал мне историю про любовь. Я хорошо запомнила это событие, и теперь оно возвращается ко мне в виде сновидений.
В один теплый день мы лениво работали во дворе нашего особняка. Солнце грело нам спины. В воздухе витал сладкий запах кустов жимолости. Это начало Суоми – сезона возрождения. Совсем недавно мне исполнилось восемь.
– Сердце – вещь непостоянная, Маленькая Жрица, – замечает отец, подрезая куст. – Под воздействием магии оно может стать черным, как час осаны. На свете не так много вещей сильнее человеческого сердца.
Я лежала на животе в траве, раскинув ноги в воздухе.
– Ты любишь Арти?
После долгого молчания он предупредил меня:
– Любовь – это слово, которое мы должны использовать с осторожностью.
Еще одна долгая пауза.
– Твоя мама… она Мулани.
Он сказал это так, как будто принадлежность к племени объясняет ее холодность. Она проводит больше времени во Всемогущем храме, чем дома, и никогда не говорит никому ничего хорошего. Особенно мне. Я встречала многих из ее племени, и никто не ведет себя похожим образом. Другие Мулани кажутся мне пафосными и даже темпераментными. Но янтарные глаза моей матери всегда были пустыми, когда она смотрела на меня – как будто она никогда не была удовлетворена тем, чем я занимаюсь. Чем больше я пыталась понять ее, тем сильнее она отталкивала меня. Не помню, чтобы она вообще когда-нибудь улыбалась или была счастлива.
– Что я такое, отец? – спросила я. – Дочь племени Аатири или племени Мулани?
– Ты дочь моего сердца.
Оше коснулся моего подбородка. Я засмеялась. Мне очень понравился этот ответ.
– Хочешь услышать историю о любви, Маленькая Жрица? – спросил Оше.
Я радостно кивнула. Отец откложил ножницы и сел на траву рядом со мной. От солнечного света блестит его темная кожа и сияют карие глаза. Отец поджал под себя длинные ноги и достал из кармана небольшой мешочек.
– Историю нельзя начинать без конфет.
Он взял пригоршню и передал мне мешочек. Я вдохнула сладкий запах ванили и мускатного ореха и положила в рот две молочные конфеты.
– Давным-давно юноша из племени Аатири отправился в храм Хеки на праздник Кровавой Луны, – начал Оше. – Там он увидел девушку с прекраснейшими золотыми глазами.
– Это про тебя и Арти? – спросила я и резко начала мотать ногами. – Правда?
– Нет, это всего лишь история, – покачал головой Оше. Его лицо немного печально. – Юноша Аатири был очень застенчив, а девочка из племени Мулани – очень красива, – продолжил он. – Ночь за ночью племена собирались на фестиваль Кровавой Луны, и он хотел пригласить эту девушку на танец. Но юноши постарше отталкивали его и спрашивали первыми. Однажды утром мальчик умывался у реки и увидел ту самую девушку, которая собирала ягоды в кустах. Он поблагодарил Хеку за свою удачу и, не теряя время, подошел к ней. Девушка насторожилась, но не убежала. Юноша с трудом искал подходящие слова. Он хотел произвести хорошее впечатление. Он вспомнил, как другие мальчишки за глаза называли ее Сиреной Долины. Они говорили, что она может украсть твою магию одним поцелуем, но он не верил в такие глупости.
– По-моему, ты не похожа на сирену, – сказал мальчик. Не самые лучшие слова для знакомства, но вместо того, чтобы прогнать его, она рассмеялась. Девушка спросила, не хочет ли он помочь ей собрать ягоды. Они подружились и провели вместе почти весь фестиваль Кровавой Луны. Они узнали о надеждах и мечтах друг друга. Девочка хотела однажды покинуть племенные земли, чтобы увидеть мир, а мальчик всем сердцем любил свой дом. Каждый год они встречались на празднике, но юноша никогда не говорил ей о своих чувствах. Шли годы. Когда юноша поборол свою застенчивость и решил во всем признаться, было уже слишком поздно. Девушка влюбилась в принца, который мог исполнить ее мечту – показать ей мир.
– Какая грустная история, – надулась я. – Она не должна влюбляться в другого парня.
– История еще не закончена, – недовольно проворчал Оше. – Лучшим другом принца был очень влиятельный молодой человек, который хотел оставить свой след в истории. Ему очень не нравилась эта девушка. Он приказал злому колдуну доказать, что девушка околдовала принца. К тому времени как колдун узнал, что девушку оклеветали, он уже лишил ее любви к принцу с помощью магии. Правда, на этом он не остановился. Колдун забрал все, что было чистого, доброго и хорошего в этой девушке. Девушка поплатилась за свои мечты и за картины иной жизни, которые рисовала себе.
Я перестала болтать ногами и прикусила губу, чтобы снова не перебить отца. Ужасная история.
– Когда юноша не встретил свою любовь на очередном фестивале Кровавой Луны, он отправился искать ее в город, что стоял далеко от племенных земель. Он нашел ее сломленной и изменившейся. Но мальчик сохранил память о милой и добросердечной девушке, которой она была раньше. Он надеялся, что однажды она тоже полюбит его. Поэтому, когда юноша достиг возраста зрелости, он попросил ее выйти за него замуж. Она согласилась.
В течение короткого времени они были счастливы. У них родилась прекрасная дочь. Она была очень похожа на свою мать, унаследовав от нее мужество и силу духа. Мужчина поклялся любить и защищать свою дочь, чтобы она всегда чувствовала себя любимой и никогда не испытывала тех страданий, которые выпали на долю матери. Наконец-то мужчина нашел любовь всей своей жизни. Видишь ли, Маленькая Жрица, это не история любви между девушкой и юношей. Это история о любви отца к дочери.
Отец всегда оберегал меня, и сейчас я отчаянно нуждалась в нем.
Я прислушиваюсь к своему хрупкому, истерзанному и больному телу. Черные щупальца текут по мне, как холодная вода по ожогу – убаюкивая меня. Я замурована в каком-то непроницаемом уголке своего сознания – в месте, где царят одиночество, тайны и обман. Смех и песни эхом тянут меня обратно в мир живых, но вокруг меня только тьма.
Я чувствую боль, но теперь и от нее осталась лишь слабая тень. Прошли дни. Не могу сказать сколько. У меня пересохло во рту и потрескались губы. Меня душит воспоминание об Арти, которая преследует девочку. Она кровоточит в каждой моей мысли, переплетаясь с историей юноши Аатири и девушки Мулани.
Несмотря на мое возбужденное состояние, черные щупальца снова затягивают меня в сон. Вспышка молнии будит меня – на этот раз в самый разгар ночи. В моей комнате темно. Фамильяры мелькают рядом, крадутся по полу и стенам, как жадные вредители. Но отнюдь не фамильяры привлекают мое внимание. У моей кровати стоит мать, окутанная тенью. Я пытаюсь сесть, отползти в сторону, но она двигается с грацией гепарда. Я хочу закричать, но из моего рта вылетает лишь тихое мычание. Арти садится рядом со мной. Ее волосы свободно свисают мягкими темными локонами, которые как будто говорят о доброте их владельца. Словно колыбельная, что заканчивается кошмаром.
Ее янтарные глаза блестят в лунном свете, и в них одна пустота. Боль пронзает мой живот. Мне больно за девушку, у которой отняли ее невинные мечты. Больно за девушку, что с первого взгляда покорила сердце моего отца. Я тоскую по матери, которую никогда не узнаю, и мне больно видеть ее призрак, сидящий передо мной.
– Что ты наделала, глупая девчонка? – прошипела она прерывающимся голосом. – Зачем?
Это слово царапает мое пересохшее горло и резко обрывается. На долю секунды ее страдальческий голос сбивает меня с толку, и я чувствую стыд. Но нет, я не сделала ничего плохого. Да, я поступила глупо, но правильно.
– Я не понимаю… зачем? – едва произношу я.
– Ничем не лучше какой-нибудь шарлатанки. Вот так запросто отдать свои годы… – Она смотрит на алтарь с племенными амулетами рядом с моей кроватью, отказываясь глядеть на меня. – И это невозможно обернуть вспять.
Моя мать всегда держала меня на расстоянии, никогда не обнимала меня. Никогда не рассказывала мне истории в саду. Не будь я так похожа на нее внешне, вполне могла бы сойти за сироту, которую она из жалости забрала с улицы – о чем потом пожалела. Теперь ее непролитые слезы и боль, пронизывающая ее слова, разрывают мое сердце надвое. Часть меня все еще цепляется за надежду, что моя мать заботится обо мне, что она не чудовище, которое похищает детей по ночам.
– Где Кофи? – спрашиваю я хриплым голосом. Я боюсь ответа.
– Ритуал отнял у тебя десять лет жизни, – говорит Арти, игнорируя мои слова.
– Отвечай мне! – кричу я, не в силах скрыть отчаяние. – Где все эти дети?
– Думаешь, я хотела их забрать? – цедит Арти, кипя от злости. – Я заключила сделку. Я не смогла бы ее нарушить, даже если бы захотела. – Когда наши взгляды снова встречаются, ее глаза становятся острыми, а слезы исчезают. Она вновь скрыла все свои эмоции. – Знай я, насколько ужасна эта сделка, я бы отказалась. Но сейчас уже слишком поздно. Скоро все закончится.
Арти выхватывает кинжал из-под кафтана так быстро, что в темноте мелькает серебро. Мои губы дрожат, но из горла вырывается лишь тихий стон. Когда я снова пытаюсь сесть, ее магия удерживает меня на месте. Она прижимает лезвие к моей щеке. Я вздрагиваю, ожидая холода, но металл очень теплый. Кинжал гудит от магии. В рассказе моего отца злой колдун сломал ту девочку из Мулани безвозвратно. Теперь она стала злой колдуньей.
Нет смысла обманывать себя. Она хочет причинить мне вред.
– Глупая, глупая девчонка. – Она наклоняется ко мне – так близко, что от резкого запаха кокоса и меда у меня сжимается желудок. – Это в сделку не входило. Мы очень расстроены, но ты сама во всем виновата. Я тебя предупреждала.
Я не осмеливаюсь заговорить, и от сдерживаемого дыхания у меня болит грудь.
– Я не могу позволить тебе разрушить наши планы. – Арти вонзает нож в простыню. – Все на своих местах. Время уже близко. Тот самый день и час, который предсказал он.
Арти не смотрит на меня, когда говорит. Она снова уставилась на алтарь.
– Оше узнает, – шепчет она. Ее лицо не выражает эмоций. – Мне придется разобраться и с ним.
Магия витает в комнате, но она не приходит ко мне, как бы я ни старалась навязать ей свою волю.
Взгляд Арти скользит по мне, и на ее лице я читаю жалость.
– Так будет лучше.
Хека, пожалуйста, помоги мне.
Мой единственный ответ – тихий стук дождя по крыше.
– Пожалуйста, не надо, – умоляю я.
– Не бойся, я сделаю все быстро. – Она хватает меня за вырез платья и рвет ткань. – Обещаю.
Моя мать собирается убить меня. Она вонзит нож мне в сердце и избавится от моего тела до того, как вернется отец. Что она ему скажет? Произошел несчастный случай?
Я борюсь с ее магией, удерживающей меня на месте. Ее кинжал горит, и отметины на лезвии мерцают в лунном свете. Магия пахнет остро и дико – ничего похожего на искры, танцующие в воздухе. В ней есть что-то очень неправильное, что-то совсем другое. Эта магия ползет по моей коже, ища любые пути попасть в мое тело. Я сопротивляюсь больше, чувствуя отчаянный стук сердца в ушах. Но все бесполезно. Ее магия держит меня железной хваткой. Несмотря на все усилия моего разума, тело даже не пошевелилось.
Фамильяры обращаются в длинные щупальца, приближаясь ко мне, – но даже они держатся на расстоянии от моей матери. Я кричу, когда нож вонзается мне в грудь. Боль пронзает мой живот и конечности. Голос матери снова срывается, когда она произносит заклинание на языке, который напоминает мне пение птиц. Ее крики невыносимы, и я закрываю глаза, слезы текут по моим щекам. Я не могу доверять тому, что она говорит. Но мне становится еще хуже от ее раскаяния. Все эти годы она была такой холодной, такой отстраненной, а теперь делает вид, что заботится обо мне?
Арти вырезает символы на моей груди длинными, медленными движениями. После первого пореза боль притупляется прикосновением ее магии. Кажется, она немного пожалела меня – хотела бы я знать почему. Она бережно обращается с ножом, словно художник, который создает что-то красивое. К тому времени как она заканчивает, магия ее клинка оставляет горячий след в моем теле. Жар поглощает меня изнутри. В моей голове проносится столько сожалений. Столько упущенных возможностей. Я никогда не говорила Руджеку, что хочу только одного – поцеловать его, хотя бы раз. Я недостаточно времени проводила с Эсснай и Сукаром или с бабушкой. А мой отец… ох, Хека.
– Посмотри на меня, Арра, – приказывает Арти.
Мои глаза открываются, повинуясь ее магии.
– Отныне ты связана со мной, своим телом и ка, – говорит она. – Ты никогда не произнесешь дурного слова в мой адрес. Не предпримешь ни единого действия против меня.
Тупая боль поселяется в моей груди.
– Что ты наделала?
– Я сделала так, чтобы ты не смогла разрушить наши планы. – Впервые за долгое время Арти улыбается. – Это мой подарок тебе.
Прежде чем я успеваю сказать что-то еще, моя мать делает шаг назад и исчезает в тени. Вскоре за ней следуют и фамильяры. Я выползаю из кровати, как только мои ноги перестают дрожать. Пот пропитал мое платье, и я держусь за алтарь, чтобы не упасть. Стук дождя по крыше отдается эхом в моей голове, когда я, спотыкаясь, иду к зеркалу. Я должна увидеть, что со мной стало.
Прохладный ночной воздух покалывает мою грудь, и лунный свет падает на гладкую коричневую кожу. Невозможно. Никаких порезов. Никаких рубцов. Никаких ожогов. Вообще никаких шрамов. Я смотрю в зеркало, и крошечная искорка надежды подчеркивает мое потрясение. Я вполне могла бы отмахнуться от сегодняшнего вечера, как от дурного сна, но мои пальцы свидетельствуют об обратном. Помимо этого, забыть происходящее мне не дает жар, пульсирующий под кожей.
Я провожу пальцем по невидимым кругам, вырезанным у меня на груди, – кругам, которые благодаря стараниям матери никто никогда не увидит. Я чувствую, как магические линии соединяются, не складываясь в окружности. Ощущается как-то иначе. Я снова провожу пальцем по шрамам, на этот раз медленнее, прокладывая путь от более толстых витков внизу к гребню. Когда я это делаю, шрамы вспыхивают мерцающим светом, и я вижу узор. Мой первоначальный шок превращается в ужас от того, что мне открывается.
У шрама форма змеи. Арти вырезала змею у меня на груди. Обычно к письменной магии прибегают мастера племени Зу, но моя мать тоже ее изучала. Не сомневаюсь, что она изучила секреты всех пяти племен. Теперь она превратила эту магию во что-то мерзкое. Змея, которую она вырезала у меня на груди, должна иметь какое-то отношение к ребенку в моем видении будущего – к демону. В этом я уверена. Арти сказала, что час близок, как предсказывал он. Это значит, что их планы все еще можно нарушить. Время есть.
Пот стекает по моей спине, когда я переодеваюсь в тунику и брюки и натягиваю сандалии. Я открываю ставни на окне, впуская запах свежего дождя. Несколько капель падают мне на лицо.
В моем разуме царит хаос, когда я убегаю в ночь. На кожу обрушиваются струи дождя, но мне все равно слишком жарко. Одна сандалия падает в лужу грязи под моим окном. Я даже не пытаюсь искать ее в полутьме, зная, что если наклонюсь, то сон утащит меня обратно в забытье. Как бы мне хотелось, чтобы он мог смыть мои воспоминания– чтобы он мог переписать историю, стереть грехи моей матери. Но даже магия не может отменить ее преступлений и унять мою боль. Пустая, грубая скорбь. Мои инстинкты ведут меня сквозь ночной туман. Я пересекаю сад, ломая ирисы ногами. Дом позади меня погружен в непроглядную тьму и окутан неестественным туманом. Туман, словно Арти, окружает меня повсюду. Ничего не происходит без ее ведома. Если она захочет остановить меня, то остановит. Я обхватываю себя руками за плечи и проскальзываю мимо станции носильщиков Нези. Там пусто и темно.
Я теряюсь в сумраке своих мыслей, спотыкаясь о булыжники. Мое сознание окончательно спуталось в дожде и слезах. При каждом шаге ветер завывает мне в ответ. По улицам шатаются пьяницы. Некоторые предпочитают спать прямо в переулках, набравшись до беспамятства. Я постоянно теряю равновесие и падаю так часто, что мои ладони и колени кровоточат. Живот будто бы скрутился в узел. Ритуал отнял у меня не только годы, он отнял и кое-что еще. Что-то более важное. Я бреду вперед, когда во мне пробуждается новая решимость и целеустремленность. Я остановлю свою мать. Шанс все еще есть. Арти сказала, что приближается точный день и час, как он и предсказывал. Не знаю, кто такой он, но я знаю, кто им точно не является. Мой отец никогда не стал бы участвовать в чем-то столь отвратительном. Даже если бы она не нервничала из-за того, что Оше узнает, я бы все равно знала, что это не он. Большую часть времени Арти проводит в Храме.
Может быть, она имеет в виду одного из провидцев? На собрании именно дядя Сукара – Бараса – предположил, что похититель детей носит амулет из кости крейвана. Но моя мать могла вложить эту мысль в его сознание, как семя в почву. Для нее это почти так же легко, как успокоить Тай во время ее приступов. Если это действительно так, то Арти удалось провернуть великолепную аферу – особенно если учесть, что она ненавидит визиря.
Что ей и ее сообщнику нужно от детей? Я просто обязана верить, что они все еще живы. Иначе быть не может. Арти хитра и терпелива. Если есть предсказанный день и час, который еще не настал, тогда она и ее сообщник будут терпеливо ждать момента. Выполнение ритуала во время солнечного затмения или новолуния в разы усиливает магию. Может быть, дело в этом? Мой рот наполняется желчью. Она планирует ритуал с участием детей… Я не могу принять эту идею. В лучшем случае у моей матери не все в порядке с головой, а в худшем – она опасный зверь, крадущийся в тени.
Дворец Всемогущего служит мне маяком в темноте ночи. Даже в грозу он маячит в небе, словно наблюдая за городом. Огромный белый мамонт с факелами, которые скрыли под стеклом от непогоды. За его стенами находится человек, которого когда-то любила моя мать. Когда она еще была способна на такие вещи. Я устала, но там, куда я иду, мне не придется подниматься так высоко.
Добравшись до коричневой каменной стены, я падаю на железные прутья и зову на помощь. Ветер заглушает мой голос, но тут появляется привратник. На нем толстый слой ткани, защищающий его от дождя. Этот человек служит в поместье визиря достаточно давно, и он узнает меня.
– Во имя двадцати богов, Арра, – рявкает он. – Что ты здесь делаешь в столь поздний час?
Магия моей матери кипит у меня в животе.
– Я здесь, чтобы увидеть визиря.
– Визиря? – хмурится привратник. – По какому делу он тебе нужен?
Моргая от вспышки молнии, я щурюсь, глядя на его узкое лицо.
«Добрым визиря точно не назовешь», – говорил отец. Это правда, но он не похититель детей, и он не вырезал проклятие на груди своего ребенка. Брови привратника сходятся на переносице, капли дождя падают с его бороды. Должно быть, я выгляжу просто ужасно – спутанные косы, промокшая одежда и без одной сандалии. Когда это я успела ее потерять?
– Нам лучше сначала отвести тебя к слугам. Не стоит беспокоить визиря посреди ночи – да еще в таком виде. Он будет очень недоволен, что ты его разбудила.
Когда мы пересекаем двор, воздух наполняют запахи крови и рвоты, которые попытались замаскировать гибискусом и сиреневым маслом. Запахи приносит с арены неподалеку, где тренируются Руджек и его друзья. Я спотыкаюсь о булыжник, и привратник хватает меня за руку, принимая на себя часть моего веса.
– Жрица Ка сдерет с тебя шкуру за то, что ты пришла к визирю, – ворчит он.
– Сдерет с меня шкуру? – Я хрипло смеюсь. – Как интересно звучит.
Привратник косится на меня и нервно скрипит зубами.
– Мы знали, что как только твой отец уедет, она сделает что-нибудь плохое.
Меня не удивляет тот факт, что визирь следит за моей семьей. Арти постоянно интригует против него. Она подвергает сомнению его указы и настраивает верноподданных Храма против него.
– Клянусь, только твой отец может держать эту женщину в узде, – бормочет привратник. Его слова для меня звучат как в тумане, поскольку магия моей матери высасывает энергию из моего тела. Печать матери знает, зачем я здесь, и пытается меня остановить. Я изо всех сил стараюсь держать глаза открытыми, но ноги подкашиваются.
– Что с тобой, девочка? – вопрошает привратник. Но его голос звучит глухо и отстраненно.
Цвета расплываются по каплям дождя, и все вокруг резко темнеет. Кажется, меня приподняли с земли. Я успеваю увидеть промокшего до нитки Руджека, прежде чем магия утаскивает меня обратно в темноту.
