Глава 67
Джеймс

Есть что-то невероятное в открывающейся нам картине: человеческие тела в мешках, сложенных друг в друге в комнате – как будто они припасы, лежащие в стороне. Но именно это мы и сделали. Мы поместили почти половину всего нашего гражданского населения в стазис. Мешки заполняют три квартиры, тела сложены рядами почти в половину высоты комнат.

Причина проста: скоро мы отключим тепло и электричество от подавляющего большинства складов. Стазисные мешки помогут пережить холодный вакуум космоса. Здесь у нас не будет проблем.

На заводе стазисные мешки печатают один за другим так быстро, как только возможно. В течение двадцати четырех часов последний из мирных жителей уже будет в стазисе.

Увидев Эмму, Элли и Сэма, заключенных в эти мешки, я сосредоточился. Мы выиграем эту битву, или они никогда не проснутся.

Я останавливаюсь на командном посту достаточно долго, чтобы просмотреть трансляцию с камер наблюдения. Сейчас ночь, во вражеских лагерях все тихо и спокойно. Серебряные куполообразные палатки с солнечными батареями раскинулись вокруг транспортных средств, словно спрятавшиеся в снегу жуки.

– Отправь еще одного, – приказываю я одному из солдат, сидящему за консолью.

– Какой сектор, сэр?

– Вам выбирать, капрал.

Не имеет значения. Они все это услышат.

На верхнем левом экране появляется далекая вспышка.

Купольные шатры остаются неподвижными. Никто не выходит, чтобы посмотреть. Но я знаю, это многих разбудило, и они не рады.

Одетый в свое снаряжение для холодной погоды, я брожу по пустым залам склада. Здесь лишь несколько солдат, прячущих колонки в потолке, воздуховодах, а также любых других потайных уголках, которые они только смогут найти.

Когда я остаюсь один, я поворачиваю дверную ручку одной из квартир. Она ничем не примечательна во всех отношениях. Я выбрал ее наугад, но именно здесь начнется наш последний бой.

В гостиной Брайтвелл стоит в углу и смотрит на Артура. Он стоит у подвижного терминала и работает за ноутбуком, его пальцы молниеносно двигаются по клавиатуре.

– Было бы проще, если бы вы позволили мне подключиться без проводов, – говорит он.

– Ты знаешь, что мы не можем этого сделать, – отвечаю я.

Я киваю Брайтвелл, и она выходит из комнаты – ее смена окончилась.

Плюхнувшись на диван, я закрываю глаза и чувствую, как изнеможение просачивается в меня. Мне бы хотелось поспать несколько часов, но я не очень доверяю Артуру.

– Дела идут? – спрашиваю я его.

Он подходит к огромной дыре в земле.

– Идут.

В конце моей смены я сначала проверяю Григория, который бормочет что-то по-русски, работая над массивной бомбой. В качестве контейнера он использует большой резервуар для воды. Пол усыпан деталями, большинство из которых мне не знакомы.

– Нужно что-нибудь? – спрашиваю я.

Он закатывает глаза.

– Еда, сон, мир и покой.

– Еда и спокойствие – выполнимые условия. Со сном придется подождать. Мир не обсуждается.

Коллекция искусственных бомб Гарри и Мина похожа на разнообразные пиньяты в форме куба. Для изготовления разноцветных коробок они использовали все – от детских игрушек до деталей домов и кондиционеров.

– Они не красивые, – говорит Гарри, – но сработают.

– Только это и имеет значение.

Сейчас отапливаются лишь несколько секций склада: командный пункт, несколько лабораторий и домов, которые мы используем в качестве казарм, и лазарет, в котором находится руководство и их семьи. Когда я прихожу в лазарет, меня там ждут Алекс, Дэвид, Мэдисон и Эбби.

– Нас переведут в стазис сегодня вечером, – говорит Алекс.

– Я знаю. Мы должны это сделать, потому что без солнечного поля мы не сможем обогреть здание.

– Да, но у вас есть более масштабный план, не так ли, Джеймс?

Прежде чем я успеваю ответить, он добавляет:

– Мы хотим помочь.

Я качаю головой.

– Оставь это нам. Солдаты обучены для таких задач.

– Я не полезу в этот мешок и не оставлю тебя здесь, чтобы защищать нас. Дай мне что-нибудь сделать. Что угодно, Джеймс. Пожалуйста.

Какое-то мгновение я в задумчивости кусаю губу. Я точно знаю, что он чувствует, и если бы я был на его месте – сказал бы то же самое.

– Хорошо.

Один за другим части моего плана становятся на свои места.

Дни и ночи тянутся как вечность.

Чендлер и я обмениваемся колкостями по рации.

Наземные мины взрываются, как дедушкины часы, звенящие в начале каждого часа. Обе армии постоянно наготове, следят друг за другом через снежное поле битвы, обе сидят в вырытых окопах, всегда готовые к бою.

К счастью, банки, выпущенные из картофельных пушек, остановились после первоначальной атаки на солнечные батареи. Это позволило нам раскрыть панели на крыше и собрать энергию. Если нет, я не знаю, что бы мы делали. С очень небольшим коэффициентом безопасности у нас достаточно сил, чтобы закончить наши приготовления сегодня. После заката мы примем наш последний бой. Через десять часов мы будем жить или умрем.

Идзуми уговаривала меня поспать, настаивая на том, чтобы я принял снотворное. Но я не буду. Мне нужно, чтобы сегодня вечером мой разум был ясен. Любая ошибка может стать приговором для нас всех.

Я захожу в одну из комнат, где хранятся стазисные мешки, и, идя по проходу, останавливаюсь у того, где находится Эмма. Протянув руку, я прикасаюсь к ней, желая подержать ее за руку в последний раз. Более того, я хотел бы, чтобы она была рядом со мной в этой битве, как это было раньше, на Церере, когда мы поставили на карту все так же, как собираемся сделать сегодня вечером.

– Сэр, – окликает меня из-за спины солдат.

Я поворачиваюсь и вижу рядового в боевом обмундировании и полной зимней экипировке. Солдат уставился на меня, его дыхание вырывается белыми клубами пара.

– Сэр, извините, но нам было приказано начать транспортировку мешков.

– Продолжайте, – бормочу я, выходя из комнаты.

Оглянувшись, я желаю, чтобы у меня было больше времени.

Время.

Это та валюта, которую мы потратили, капитал, который мы вложили в наше выживание. Теперь у нас нет времени, и скоро мы увидим отдачу от этих инвестиций. Ответ будет двойственным. Если мы вложили наше время с умом, мы победим. Мы выживем. Если нет, мы погибнем.

Я один принял решения, которые будут определять этот результат. Не было времени на обсуждения. Я слышал выражение «на вершине одиноко», но до сих пор не понимал его. В этот момент я чувствую себя совершенно одиноко. Одиночество, как пустота вокруг, лишает меня здравомыслия.

Я бы хотел, чтобы Эмма была здесь со мной. Но я иду на линию огня, а потому радуюсь, что ее нет рядом.

Возле помещения, где Григорий делает бомбу, я останавливаюсь, кивая двум солдатам на входе, прежде чем войти.

Григорий сидит, скрестив ноги, на полу, глядя на созданную им громадину.

– Ты уверен, что это сработает?

– Это сработает, – бормочет он, не глядя мне в глаза.

Мы не можем точно проверить это, так что слово Григория – все, что у нас есть.

Если эта бомба не взорвется, наши шансы на выживание упадут до нуля.

В командном пункте я изучаю видеотрансляции, чувствуя, что наступило затишье перед бурей или долгое молчание перед битвой. Предстоящие часы определят ход истории человечества.

На данный момент единственными людьми, которые не находятся в стазисе, являются ученые и солдаты, а также несколько гражданских лиц – Алекс, Эбби, Мэдисон и Дэвид. Мы закрыли еще больше мест для проживания, оставив весь склад в заморозке, за исключением командного пункта, оперативного центра, лазарета и арсенала. Температура даже в этих комнатах далека от комфортной.

Принтеры потребляли больше энергии, чем мы ожидали, чтобы произвести детали, которые нам нужны. Дронам требуется большая часть оставшейся энергии и все, что солнечные панели выработают сегодня. К нашим проблемам добавляется тот факт, что солнце становится темнее с каждым днем. Мы на несколько месяцев опередили крайний срок Артура, когда весь мир станет совершенно темным, но для меня ясно, что планета сейчас почти необитаема. Вероятно, он солгал о том, сколько времени у нас было. Могу поспорить, он предположил, что, если бы мы думали, будто у нас больше времени, мы стали бы работать медленнее. Если бы поступили так, то сейчас оказались бы на грани исчезновения. Но мы старались изо всех сил, и это единственная причина, по которой мы готовы уйти.

У внешних входов на завод и склад размещается неполный солдатский расчет. Остальные наши войска ложатся спать. В течение следующих десяти часов наши солдаты будут спать. Им нужен отдых для того, что произойдет сегодня вечером.

Если у Чендлера есть еще один крот, вроде Данфорта или Каффи, скрывающийся тут – в лагере № 9, этот человек обязательно предупредит его. Сегодня мы находимся в наиболее уязвимом положении. Даже если бы мы были готовы к этому – если бы все наши войска были бодры и готовы к битве – у нас, вероятно, не было бы большого шанса отразить прямую атаку. Если наш враг нападет сегодня, у нас не будет шансов.

Эта мысль преследует меня, когда я проскальзываю в спальный мешок рядом с Фаулером, будучи все еще в толстом зимнем снаряжении.

Если Чендлер нападет сегодня – и победит, – что он сделает с нашими семьями в стазисных мешках? Оставит их связанными здесь, на Земле? Планета скоро станет ледяным шаром. Это смертный приговор.

Я закрываю глаза, но не могу перестать думать. Я не могу оттолкнуть страх того, что я что-то пропустил. Если это так, то я обрек нас всех.

Я дрейфую где-то между сном и бодрствованием, ощущая дремоту, но все еще находясь в сознании.

Наконец, я встаю и проверяю время.

Осталось два часа.

Я выхожу из комнаты, иду по коридору и поднимаюсь по шаткой лестнице на крышу склада. Здесь дюжина солдат выполняют задание Гарри и Мин по созданию поддельных бомб. Гарри тоже здесь, смотрит на заходящее солнце на белом горизонте.

– Не мог заснуть? – спрашивает он меня.

Я качаю головой.

– Я тоже.

– Когда ты посадишь дроны?

– За пятнадцать минут до начала. Если сделать это раньше, они получат предупреждение.

– Удачи.

– И тебе.

Когда я отворачиваюсь, он зовет меня:

– Спасибо, Джеймс.

Я оборачиваюсь, видя его мрачную улыбку. Никто из нас не прощается, но мы оба думаем об одном и том же. Я пожимаю ему руку, а затем обнимаю ближайшего коллегу. Гарри, пожалуй, мой лучший друг, хотя и Григорий тоже как-то приходит на ум.

После я брожу по складским коридорам и наконец добираюсь до квартиры, где мы с Артуром делали нашу работу.

Дыра в земле напоминает мне о шахте, которую он просверлил до Цитадели, – и на то есть веская причина. Мы использовали один и тот же бурильный дрон.

Солдаты входят и выходят из комнаты, неся стазисные мешки и опуская их вниз к солдатам, ожидающим в норе.

Это была первая часть головоломки, которую я понял: скучный дрон Артура. Он сработал безупречно на Цитадели и когда пробурил кольцо ускорения на стартовой площадке.

Если я прав, это ключ к нашему спасению сегодня вечером.

Хотя мне, вероятно, не нужно, я принимаю таблетку стимулятора. Адреналин уже пульсирует в ушах, так что таблетка едва ли что-то добавит.

Я стою на командном пункте, Эрлс и Брайтвелл рядом со мной смотрят видео с крыши, как беспилотники летят к док-станциям и пристыковываются, быстро заряжая свои топливные элементы. Взвод солдат устремляется к ним и прикрепляет ящики к их нижней части. Если бы это были настоящие бомбы, беспилотники не могли бы взлететь. Этот вариант нашему врагу не доступен.

– Капрал, – кричит Брайтвелл, – пусть командиры взвода перейдут к точке омега, где они получат дальнейшие инструкции.

Сержант кивает и начинает отрывисто отдавать приказы техникам, сидящим в гарнитурах.

В течение последних нескольких дней аналогичные приказы издавались постоянно, направляя все взводы в несуществующие местоположения, такие как сигма, альфа, бета и тета. Это будет казаться просто болтовней для любого, кто слушает снаружи.

Точка омега – это квартира, где мы пробурили выходной туннель. До сегодняшнего дня только Брайтвелл, Артур и я знали, где находится это место. Мы приказали взводу передвигать стазисные мешки несколько часов назад. Десять минут назад мы отправили посыльных к другим командирам взвода с запиской, в которой говорилось о местонахождении. Если солдаты Чендлера найдут квартиру, у нас будут проблемы.

Наши войска приходят в движение.

Они направляются к подземному ходу.

Пути назад нет.

Началось.

Мое сердце колотится в груди, холод застывает в легких, как будто нервы могут задушить меня прямо там, где я стою.

В моей голове вспыхивает изображение двух охранников, лежащих мертвыми на станции управления запуском. У меня перехватывает дыхание. Почему я думаю об этом сейчас? Происходящее сейчас не имеет ничего общего с этим происшествием. Или имеет? Смерть тех солдат – загадка, которую я так и не разгадал, событие, которое я никогда не учитывал. Еще два изображения возникают в голове: улыбающийся Артур, стоящий в своей камере, и Чендлер, который насмешливо говорит: «Это началось, Джеймс. Моя месть».

Почему я думаю об этом сейчас? Что это означает? Мое подсознание говорит мне, что охранники как-то связаны с этим? Артур убил их? Или Чендлер? Или они работают вместе?

Может ли быть ни то, ни другое? Может быть, мои измученные нервы просто цепляются за любой возможный ответ?

Эрлс видит страдальческое выражение моего лица.

– Сэр? – шепчет он.

Я качаю головой.

– Ничего.

На главном экране видео вражеских лагерей не демонстрирует никаких изменений, будто кто-то поставил клип на повтор.

– Выведите трансляцию роты Альфа, взвод Чарли, – говорит Брайтвелл.

Возникает живая трансляция: солдаты стоят в помещении с туннелем рядом со входом в него. Вокруг лежат куски раскрошенного бетона, пыль и грязь. Технология Сети позволила нам измельчить грязь и камни от раскопок. Это помогло спуститься в туннель по бокам. Сами бы мы не смогли вытащить такое количество породы.

Для облегчения спуска солдат на потолке закреплена веревка.

На другом экране видео показывает, как Гарри, стоя на крыше, поднимает большой палец вверх.

Брайтвелл сосредотачивается на мне.

Я пытаюсь успокоить свой голос, но это получается лишь частично.

– Продолжайте, полковник.

Она кивает двум рядовым, которые торопливо выбегают из комнаты. Один направляется на крышу; другой скоро появится в туннельной комнате.

Рядовой вручает сложенный лист бумаги командиру отряда Альфа взвода Чарли. Женщина просматривает его, убирает страницу в карман, хватается за веревку и спускается вниз. Ее войска следуют за ней без слов. Бесконечный поток солдат устремляется вниз. За исключением людей здесь, на командном пункте и неполных отрядов у внешних входов, все наши войска уходят в туннель.

Видеотрансляция показывает взвод Чарли, бегущий по круглому валу. Огни их шлемов врезаются в темноту, делая их похожими на шахтеров, уходящих в забой. Недалеко от входа в туннель они разделяются на три группы. Два из этих трех проходов ведут в тупики, которые заминированы. Примерно за пятьдесят футов до окончания туннелей-ловушек дрон пробурил длинные ямы. Мы поместили внизу шипы и покрыли ямы частями домов, обильно испачкав их грязью. Укрытие рухнет только тогда, когда на нем будет достаточно войск и веса.

В глубине этих тупиков мы разместили автомобильные динамики, которые транслируют голоса солдат, отдающих приказы. Это приманка, которая, я надеюсь, заставит наших врагов оказаться там, где их поджидает смерть. Это немного в духе Индианы Джонса, но может сработать. Если вражеские войска попадут в туннель, нам понадобится вся помощь, которую мы можем получить.

Это странно для меня – придумывать способы убивать. Я провел всю свою жизнь, пытаясь устранить смерть для представителей моего вида. Теперь же я убиваю солдат, которые имеют несчастье сражаться против меня. Большинство просто следуют приказам и совсем не знают ни меня, ни мою семью. Но такова природа войны. Вы боретесь, чтобы выжить.

Командир взвода Чарли молодец. Она бегает по разветвленному туннелю, не останавливаясь для проверки карты. Это больше, чем туннель. Это лабиринт. В туннеле восемь разветвлений, у каждого по три варианта. На каждой развилке два прохода ведут к ямам. Надеюсь, мины-ловушки позаботятся о любых вражеских войсках, которые выживут на складе и будут преследовать нас в туннеле. На каждой развилке только один выбор не ведет в тупик.

Я разработал мнемонику для себя и для тех, у кого нет карты: CABA BABA. Я назначил буквы для вилок в туннеле: слева направо, A, B и C.

От главного туннеля, ближе к концу, есть пещера, в которой находятся стазисные мешки, сложенные аккуратными рядами. Там – все жители лагеря № 9.

Есть небольшой отряд войск, охраняющих пещеру с гражданскими лицами на случай, если наш враг зайдет так далеко. Я также отправил туда Алекса, Эбби, Дэвида и Мэдисон. Они окажут первую помощь и поддержку, если в туннеле начнется бой. Надеюсь, до этого не дойдет.

У нашего плана есть два слабых места, и оба смертельны. Первое будет раскрыто прямо сейчас: если мы не сможем заставить врага атаковать склад, то на этом все и закончится. Наш туннель еще не достроен, но в течение нескольких минут дрон возобновит работу и доведет бурение до конца. Он прорвется за пределы западного лагеря противника. Если враг не атакует склад – если он все еще находится в своем лагере, нам придется сражаться с ним на этом снежном поле. Мы сильно в меньшинстве и тогда проиграем. Следующие несколько мгновений определят, так ли это.

Фонарь командира взвода Чарли выхватывает из темноты впереди махину бурильного дрона. И в этот момент машина замедляет свой темп. Свет прожектора поворачивается влево, освещая фигуру, стоящую рядом с большой машиной. Внезапно она замирает и снимает ружье с плеча, указывая на фигуру.

Артур расплывается в улыбке.

Войска позади командира врезаются в нее, как вагон поезда. Все еще держа винтовку наготове, командир взвода Чарли вырывает карту из кармана рубашки и смотрит на нее, подтверждая ее приказы. Под разветвленной диаграммой находится одна строка текста: «Не стреляйте в человека в конце. Он поведет тебя вперед».

Она кивает Артуру, он достает из кармана небольшой планшет и дважды стучит. Массивная туннельная машина устремляется вперед, взбираясь по стене и врезаясь в землю. Теперь самое сложное.

Машина может проходить прямо вверх благодаря горизонтальным стабилизаторам. Однако наши войска не могут так подняться. Таким образом, бурильный дрон сделает диагональный подъем.

Наш план зависит от того, выйдем ли мы из туннеля, не дав врагу понять это. Мы не можем позволить себе потерять элемент неожиданности. Если бы земля была голой, они увидели бы бурильную машину в тот момент, как только она пробьет поверхность. К счастью, снег над землей замерзает сразу после наступления темноты. Это скроет наш выход.

Маскировка звука дрона – гораздо более сложная задача. На этом заснеженном пространстве ночью смертельно тихо. Но у меня есть план и на этот случай.

Туннельная машина скользит вперед. Шахта наполняется пылью, а солдаты, следуя за дроном, кашляют, прикрывая руками рты и носы.

Следующие минуты являются самыми важными. Если я неправильно рассчитал время, весь наш план рушится.

На видео другой рядовой, посланный Брайтвелл с командного пункта, выходит с лестницы на крышу. Он подает сигнал Гарри, который быстро стучит по планшету, дрожа от холода, нервозности или того и другого одновременно. Вместе с Мином они наблюдают, как четыре беспилотника взлетают в ночь, и темнота, кажется, поглощает их. Наш враг увидит взлетающие дроны, сфокусирует на них свои камеры ночного видения и поймет, какую полезную нагрузку они несут.

На другом экране туннельная машина движется вперед, превращая тунисский песчаник в пыль и щебень, солдаты продвигаются следом.

Я смотрю каналы вражеских лагерей, ожидая, надеясь…

Внезапно четыре из них оживают. Они наконец-то увидели изображения на своих камерах наблюдения. И пришли к тому выводу, на который я надеялся: дроны несут бомбы, предназначенные для них. Они думают, что это наша конечная игра, наш план по уничтожению их лагеря и транспортных средств. Если бы это действительно было так, у них было бы два варианта – отступить или атаковать. Отступление уведет их от нас, обратно к минным полям. Они разбегаются в разные стороны и разъезжаются в транспортных средствах, чтобы представить больше целей – гораздо больше, чем бомбы могут нейтрализовать. Однако бомб все еще будет достаточно, чтобы уничтожить большую часть их транспортных средств. Это отрезало бы более половины войск от пути домой. Они бы застряли здесь, на морозе. В этом случае им придется атаковать в ближайшее время или потерять половину своих сил. Держу пари, они решили атаковать.

Я тяжело выдыхаю, когда видео подтверждает, что мой гамбит сработал. Войска в зимнем снаряжении высыпают из куполообразных палаток. Транспортные средства на гусеничном ходу устремляются вперед, солдаты группируются позади них, прикрепляя плоские белые щиты к машинам. Широкий барьер делает грузовики похожими на гигантские снегоочистители. Щиты – вероятно, части домов, склеенные вместе, достаточно толстые, чтобы остановить наши пули.

Грузовики идут впереди, легкие машины позади них. Четыре конвоя приближаются со всех сторон. Масса войск, которые стояли лагерем около завода, распадается на две части, когда они устремляются вперед. Разделенные силы прорезают широкие дуги вокруг завода, чтобы объединить силы перед складом. Наш враг предполагает, что завод хорошо охраняется. Склад больше, и его сложнее защищать. Они планируют сначала взять его, захватить заложников, а затем установить контроль над заводом. Продуманный план битвы. Именно тот, на который я рассчитывал.

– Подождите, пока они подойдут ближе, – спокойно говорит Брайтвелл, наблюдая за экраном.

Туннельная машина издает звуки, похожие на кашель, продолжая вращаться и двигаясь вперед.

– Вражеская линия в ста пятидесяти метрах, мэм, – говорит техник.

– Стоять на месте, – повторяет Брайтвелл.

Туннельная машина вгрызается в землю, наши войска следуют за ней.

– Сто метров, мэм!

– Огонь! – командует Брайтвелл.

Яркие линии трассирующих снарядов разрывают темноту, рикошетя от вражеских машин и разрывая импровизированную оборону. Некоторые солдаты падают, но большинство продолжает атаковать.

Видео от командира взвода Чарли все еще показывает туннель, поднимающийся вверх. Если машина в скором времени не вырвется на поверхность – мы проиграем.

– Вражеская линия в пятидесяти метрах, мэм!

– Стрелять и отступать, – приказывает Брайтвелл, уставившись на экран. Она поворачивается ко мне. – Пора идти, сэр.

Я не двигаюсь. Мне нужно, чтобы туннельная машина вышла на поверхность.

Если у Чендлера есть крот в лагере № 9, он, вероятно, узнает о туннеле. Он оставил значительную часть войск на западе лагеря. Если он знает наш план, они нападут в ту минуту, когда дрон достигнет поверхности. Им нужно только уничтожить его и закрыть туннель. Мы оказались бы в ловушке, они могли бы просто запечатать другой конец туннеля, и нам пришел бы конец. Никаких потерь для них.

Мне нужно знать, что у нас есть выход – у нас есть шанс.

Я чувствую, как мое предплечье обхватывают сильные, словно тиски, пальцы.

– Сэр, – повторяет Брайтвелл.

Я долго смотрю на экран. У меня нет уверенности, которая так мне нужна. Это будет прыжок веры.

– Хорошо, полковник.

– Капрал, – кричит она. – Зажигаем.

Вдали я слышу раскаты грома. Стены вибрируют, эхом разнося звук по складу. На видео мины взрываются, повсюду разлетаются снег, песок и осколки камней.

Войска, следующие за вражескими машинами, оглядываются… но, к счастью, не останавливаются. Они предполагают, что наземные мины отвлекают их внимание от нападения на нас. Вскоре они снова переключаются на склад, игнорируя взрывы позади них.

Это хорошо. Грохот наземных мин будет легко скрывать звук бурильной машины, пробивающей поверхность.

Я снова смотрю, как она пробивает землю, затем следую за Брайтвелл из командного пункта. Мои ноги стучат по бетонному полу коридора. На расстоянии слышен рев огненных залпов. Бои идут прямо у склада. Затем внешние стены рушатся, стоит машинам врезаться в них. Прямо сейчас вражеские войска вливаются в это здание.

Брайтвелл подносит рацию:

– Все позиции, огонь!

Звук выстрелов эхом разносится по складу. Но это звук, исходящий из динамиков, которые мы развернули. Достаточно, чтобы обмануть наших врагов. Они открывают ответный огонь во всех направлениях, без сомнения, пытаясь укрыться.

В квартире, скрывающей вход в тоннель, ждут наши последние солдаты. Гарри, Мин и их люди еще не добрались сюда. Григория тоже нет. Я надеюсь, что они уже в пути.

План прост: последние солдаты отвяжут веревку от потолка и прикрепят ее к крышке, которую мы сделали из частей обшивки дома. Теперь на первый взгляд вообще ничего подозрительного. Но если пройти по полу, то он будет скрипеть, а бетонные полы не скрипят. Надеюсь, этого все-таки будет достаточно, чтобы скрыть нас.

Я хватаю веревку и спускаюсь вниз. Внизу шахты я погружаюсь в темноту, следуя по шагам впереди меня, мой разум твердит: CABA BABA. Туннель темный и кажется бесконечным, как будто я нахожусь в петле, возвращаясь к одной и той же развилке с тремя выходами.

Я бросаюсь вперед, через боковой туннель, который ведет к моей жене и детям, спящим в момент всей этой бойни и быстро наступающего безумия.

Впереди в туннеле брезжит тусклый свет – луна сияет в искусственной пещере, а это значит, что мы сделали это. Буровой дрон поднялся на поверхность.

Я чувствую, как туннель поднимается вверх, и бегу быстрее, втягивая носом холодный ночной воздух.

Сотни военнослужащих армии Атлантического Союза сгрудились на корточках по обе стороны туннеля с оружием в руках, как десантники на огромном самолете, готовом быть сброшенным за пределы вражеской линии. Именно для этого туннель и был сделан.

Брайтвелл проносится мимо них и пробивает поверхность.

Взвод солдат окопался в снегу. Бурильный дрон лежит в стороне, его верх скрыт под поверхностью льда. Я выглядываю наружу. Вражеский лагерь находится менее чем в пятидесяти ярдах от нас.

Подкравшись, Брайтвелл поворачивается ко мне и шепчет:

– Сэр?

– Продолжайте, полковник.

Одно быстрое движение ее головы, и войска вырываются из траншеи на ледяную равнину, бегом бросаются к куполообразным зданиям и нескольким оставшимся транспортным средствам.

Мы теперь совершенно разоблачены, и нам нечего скрывать.

Я достаю оружие из своего тяжелого зимнего пальто.

Брайтвелл оглядывается.

– Оставайтесь здесь, сэр.

– Я не буду наблюдать отсюда, – шепчу я ей. – Я учинил этот беспорядок и собираюсь помочь убрать его.

Она кивает, чувствуя, что я не приму отказа. Плечом к плечу мы вылезаем на равнину. Порыв ветра пронзает меня, заставляя дрожать даже больше, чем нервы.

Передо мной около двадцати солдат, примерно четыре сотни позади и еще пятьсот мирных жителей укрываются в туннеле. Их судьба в наших руках. У нас было четыре варианта выбора места выхода из туннеля. В абсолютно разных направлениях. Мы выбрали запад. Тут больше всего войск, и, думаю, здесь находится командный пункт. Чендлер здесь. Я чувствую это.

Я готовлюсь к противостоянию, но когда мы несемся через открытую равнину, пули не летят нам навстречу. Наш враг сосредоточил наступление на склад и завод – именно там, по их мнению, происходят боевые действия. Это все для отвода глаз, но если я прав, им понадобится время, чтобы понять это.

Первые наши войска достигают порога своего лагеря, но, тем не менее, нас не встречает ни один выстрел. Ни один враг не поворачивается к нам лицом. Они бросили всех в атаку. Но держу пари, что руководство все еще здесь с небольшим отрядом охранников – наблюдает за сражением с безопасного расстояния.

Командный пункт противника легко узнать по следам, ведущим к нему и из него, и по экранам внутри. На самом деле это две куполообразные среды обитания, соединенные вместе. Я ожидаю, что наши войска ворвутся, но, приблизившись, они замедляются, а несколько солдат прячутся в снегу у открытой двери. Дюжина фигур бродит внутри, наблюдая за множеством экранов, которые показывают видеотрансляции от их войск. Я узнаю внутреннюю часть склада.

Когда Брайтвелл оказывается в двадцати футах от входа в командный пункт, наши войска врываются внутрь и стреляют, уничтожая солдат в форме.

Западному лагерю в ночи досталось еще больше – многие дома разрушены.

На командном пункте бой заканчивается в считаные секунды. Это была легкая задача. Гражданские лица с шокированными лицами лишь ошалело крутят головой. По комнате тут и там поднимаются дрожащие руки.

Я сканирую экраны, ища какие-либо подсказки относительно того, что именно происходит на складе. По громкоговорителям командного поста звучит мужской голос:

– Огонь – это запись. Они используют динамики, взятые из транспортных средств. Бой с настоящим противником еще предстоит. Начать проверку каждого помещения.

В центре группы стоит Ричард Чендлер, уперев руки в бока. Его глаза горят, когда он смотрит на меня.

– Все кончено, Ричард.

Он сглатывает, и его голос звучит нейтрально, уверенность и снисходительность исчезли:

– Это была только переговорная тактика. Ничего более.

– Это не похоже на переговоры.

Чендлер подносит портативную рацию ко рту:

– Я докажу это. Я отзову их.

Я сую руку в карман и вытаскиваю маленький пульт, который сконструировал Григорий. Сдвинув крышку назад, я открываю кнопку. Как будто по сигналу, солдат вызывает Чендлера по рации.

– Мы нашли то, что мы считаем большим самодельным взрывным устройством. Это переделанный водонагреватель. Командный пункт, просим совета.

Чендлер отшатывается в сторону, просматривая видео; затем он в ужасе поворачивается ко мне:

– Не делай этого, Джеймс. Это не та цивилизация, которую вы пытаетесь создать.

– Нет. Не та. Ты принес нам эту войну, Ричард. Я заканчиваю ее. Цивилизация, которую я хочу, начнется после этого.

Глядя на Чендлера, я нажимаю кнопку.

Оглушительный грохот. Взрыв сотрясает небольшой командный пункт.

Чендлер первым приходит в себя, хватает оружие с пола и быстро поднимает его. Но я оказываюсь быстрее.