Суета, суета, суета! И всю жизнь так, размышляла Нэнси, мчась на своем «мерседесе» со скоростью, немного превышавшей допустимую. Она выискивала свободные места в потоке машин, внимательно посматривая в зеркало заднего вида, чтобы не нарваться на полицейский патруль. Напряженный ритм каждодневного бытия не позволял ей хоть на мгновение остановиться и передохнуть. Она поспешно продиктовала по телефону свой материал о Голдмане, который должен был появиться в вечернем выпуске, и теперь, уже опаздывая на десять минут, неслась на встречу с Иветтой.

Нэнси надеялась, что у девушки хватит ума подождать. Сегодня Нэнси предстояло разобраться в некоторых моментах по другому делу, для чего придется вернуться в редакцию «Экзэминер». Да, а кроме того, надо было выкроить время и заскочить в банк за деньгами. В четыре надо поспеть к дантисту, а вечером она обещала быть на двух вечеринках. На одной Нэнси обещала просто показаться, а вторая наверняка затянется далеко за полночь. Однако она обожала быстрый темп и в работе, и в досуге, хотя случались денечки, как сегодня, когда всего оказывалось чересчур много.

Сидя за рулем, Нэнси улыбнулась при мысли о своем отчете по выступлению Голдмана на съезде. Вероятно, она удивит его: репортаж получился прямым и честным, свободным от тенденциозности, как ей, впрочем, того и хотелось.

И так далее, и тому подобное. Она цитировала некоторые его заявления, в том числе о надвигающемся энергетическом голоде, так что если на этот раз у Нима будут сложности, ему придется возвращаться к собственным высказываниям, а не к изложению их репортером.

Господи! И как только таким вот идиотам дают водительские права? Она была второй в ряду машин, которым позволялось ехать на зеленый сигнал светофора, но парень, оказавшийся впереди нее, так и не тронулся с места. Уснул он, что ли? Нэнси нетерпеливо давила на клаксон. Вот дерьмо! Загорелся желтый, но когда Нэнси приблизилась к светофору, вспыхнул красный свет. Перекресток казался свободным, и она рискнула проскочить на красный.

Через несколько минут Нэнси увидела перед собой тот самый бар, где была на прошлой неделе. На сколько же она опоздала? Поравнявшись с баром, она взглянула на часы. Восемнадцать минут. Как назло, сегодня негде было припарковать машину. Место нашлось через два квартала. Заперев свой «мерседес», Нэнси поспешила обратно. В баре было темно и пахло плесенью, как в первый раз. Нэнси остановилась, давая глазам привыкнуть к темноте.

Ей показалось, что за семь дней ничего не изменилось и даже посетители остались те же. Иветта ждала. Нэнси ее увидела. Она сидела одна за тем же столиком в углу, за которым они сидели в прошлый раз. Перед ней стояла кружка пива. Она взглянула на приближавшуюся Нэнси, однако не проявила никакого интереса, словно они вообще не были знакомы.

— Привет! — сказала Нэнси. — Извини, что опоздала.

Иветта передернула плечами, но ни слова не произнесла в ответ. Нэнси сделала знак официанту.

— Еще пива. — Ожидая, пока принесут пиво, Нэнси украдкой разглядывала девушку, которая до сих пор так и не произнесла ни слова. Она выглядела еще хуже, чем неделю назад, — кожа в пятнах, волосы всклокочены. На ней была все та же одежда — казалось, она так и спала в этой одежде, не раздеваясь целый месяц. На правой руке опять была натянута перчатка, по-видимому, скрывавшая какой-то дефект, на который Нэнси обратила внимание при первой встрече. Нэнси отпила глоток вкусного пива и, не теряя времени, перешла к делу.

— Ты обещала мне рассказать, что происходит в том доме на Крокер-стрит и что там делает Дейви Бердсонг.

Иветта взглянула на нее:

— Нет, не обещала, вы просто надеялись, что я расскажу.

— Хорошо, но я все еще надеюсь. Почему бы тебе не начать с того, чего ты так боишься?

— Я больше не боюсь, — произнесла девушка каким-то сдавленным безжизненным голосом. Лицо ее не выражало никаких эмоций. Нэнси подумала, что ничего не добьется и, наверное, зря теряет время. И все же попыталась разговорить ее еще раз.

— Так что же изменилось за эту неделю?

Иветта не ответила. Казалось, она о чем-то размышляет, что-то взвешивает. А пока, видимо, еще не отдавая себе отчета в том, что делает, Иветта потирала правую руку левой. Сначала в перчатке, а потом сняв ее. Потрясенная, Нэнси уставилась на руку. То, что раньше было рукой, теперь представляло собой уродливое красно-белое месиво из рубцов и шрамов. Двух пальцев не хватало, остались только неровные выступающие обрубки. Другие пальцы, более или менее целые, тоже имели дефекты. Один палец был уродливо изогнут, высохшая, пожелтевшая часть кости была обнажена. Нэнси почувствовала тошноту.

— Боже! Что случилось с твоей рукой?

Иветта опустила глаза, потом, осознав, что происходит, быстро прикрыла руку.

— Что случилось? — не унималась Нэнси.

— Это был… Я попала в аварию.

— Но кто оставил все в таком виде? Врач?

— Я не обращалась к врачу, — сказала Иветта. Она чуть не расплакалась. — Они бы мне этого не позволили.

— Кто не позволил? — Нэнси почувствовала, что в ней закипает злоба. — Бердсонг?

Девушка кивнула.

— И Георгос.

— Черт возьми! Кто такой этот Георгос? Почему они не отвезли тебя к врачу? — Нэнси сжала здоровую руку Иветты. — Девочка, я хочу тебе помочь. Я это смогу. Еще что-то можно сделать с рукой. Еще есть время.

Девушка покачала головой. Ее лицо и глаза стали такими же, как и прежде, — пустыми и равнодушно безжизненными.

— Так скажи мне, — умоляла Нэнси. — Скажи мне, что все это значит?

Иветта тяжело вздохнула. Потом внезапно нагнулась и подняла с пола потрепанную коричневую сумку. Открыв ее, она достала две магнитофонные кассеты, положила их на стол и придвинула к Нэнси.

— Там все, — произнесла Иветта. Затем одним движением осушила остатки своего пива и поднялась, чтобы уйти.

— Эй! — запротестовала Нэнси. — Не уходи пока! Мы ведь только начали. Послушай, почему бы тебе не рассказать мне, что на этих пленках? Мы бы поговорили об этом.

— Там все, — повторила девушка.

— Да, но… — Нэнси увидела, что разговаривать было уже не с кем. Спустя мгновение входная дверь открылась, впустив немного солнечного света, — это ушла Иветта. Наверное, догонять ее не имело никакого смысла. Нэнси с любопытством осмотрела дешевые кассеты, которые можно купить по доллару или того меньше за целую упаковку. Ни одна кассета никак не была обозначена, только на разных сторонах имелись карандашные отметки «1», «2», «3», «4». Ладно, она послушает их дома на своем магнитофоне сегодня вечером. Может, и найдет для себя что-нибудь полезное. Она была разочарована, что не получила от Иветты никакой определенной информации. Нэнси допила свое пиво, расплатилась и ушла. Через полчаса она уже была в редакции, с головой погрузившись в привычную работу.