Следующим элементом мозаики для Нэнси Молино стала информация, поступившая днем позже. Это были слухи, которые Нэнси не очень-то принимала всерьез. Утверждалось, что организация Бердсонга добивается финансовой помощи от клуба «Секвойя». Несмотря на свой скептицизм, Нэнси решила все проверить. И вот первый обнадеживающий результат. Сотрудница почтового отделения «Секвойи», пожилая чернокожая женщина по имени Грейс, как-то обратилась к Нэнси за помощью в получении социального жилья, которое строилось при финансовой поддержке городских властей. Тогда одного телефонного звонка и упоминания влиятельной «Калифорния экзэминер» оказалось достаточно, чтобы подвинуть ее в списке очередников. Грейс была очень благодарна за содействие и пообещала, что в случае необходимости будет готова ответить любезностью на любезность.

Несколько недель назад Нэнси позвонила Грейс домой в связи с интересующим ее слухом о финансовой сделке между «Энергией и светом для народа» и клубом «Секвойя» и попросила навести справки. Если это соответствует действительности, что от этой сделки получает организация Бердсонга? Несколько дней спустя она получила ответ. Насколько Грейс смогла выяснить, слух не подтвердился. Хотя, добавила она, дела такого рода могут быть засекречены, в них, как правило, посвящены только двое или трое на самом верху, например, Приси Притчи (как называли в «Секвойе» Родерика Притчетта).

Сегодня Грейс воспользовалась своим обеденным перерывом, чтобы зайти в редакцию. Она направилась прямо в отдел новостей. К счастью, Нэнси оказалась на месте. Они прошли в звуконепроницаемую застекленную комнатку, отгороженную от остального помещения отдела, где могли спокойно поговорить. Грейс, женщина крупного телосложения, была одета в плотно облегающее яркое платье, на голове покачивалась шляпка. Она открыла свою плетеную хозяйственную сумку.

— Кое-что добыла для вас, мисс Молино. Уж не знаю, насколько это поможет в вашем деле. Но вот взгляните.

Это была докладная записка из внутриклубной документации. Грейс объяснила, что ей для отправки были переданы три конверта с пометкой «частная, строго секретная переписка». В этом не было ничего необычного. Необычным было то, что один из конвертов, вероятно, по недосмотру секретаря, оказался незапечатанным. Грейс отложила его в сторону и позже, когда никто не видел, прочитала.

Нэнси с улыбкой подумала, сколько уже писем и прочей корреспонденции было прочитано таким вот образом. Грейс удалось сделать ксерокопию в том же клубе «Секвойя», и теперь она лежала перед Нэнси.

Внизу стояли инициалы «Р.П.».

— Кому был адресован конверт? — спросила Нэнси.

— Мистеру Сондерсу. Он член правления и…

— Да, я знаю. — Ирвин Сондерс, широко известный в городе юрист, далеко не последнее лицо в руководстве клуба. — А два остальных конверта?

— Один предназначался для миссис Кармайкл, нашего председателя. Другой — для миссис Куинн.

Скорее всего речь шла о Присцилле Куинн. Нэнси знала о ней лишь то, что эта снобистски настроенная дама вращалась в высших кругах общества. Грейс спросила с волнением в голосе:

— Это то, что вам нужно?

— Пока не знаю. — Нэнси еще раз пробежала записку глазами. Конечно, буква «Б» могла означать Бердсонг, но совсем не обязательно. Например, имя мэра тоже начиналось с буквы «Б», и он возглавлял организацию «Сейв олд билдингс» («Спасем старые здания»), которую активно поддерживал клуб «Секвойя». Но тогда почему информация с пометкой «частная и строго секретная»? А в общем, почему бы и нет? Когда дело касалось денег, клуб «Секвойя» предпочитал не больно-то распространяться.

— Ваше дело использовать документ, как сочтете нужным, только меня не подведите, — попросила Грейс.

— Да я с вами даже не знакома, — заверила ее Нэнси.

Грейс с улыбкой кивнула.

— Я дорожу этой работой, хотя и платят мне немного. — Пожилая женщина поднялась со стула. — Ну, мне пора идти.

— Спасибо, — сказала Нэнси. — Я ценю то, что ты для меня сделала. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Услуга за услугу. Она давно следовала этому принципу в своей журналистской деятельности. Возвращаясь на рабочее место и раздумывая о том, кому же предназначались деньги — Бердсонгу с его «Энергией и светом для народа» или кому-то еще, она столкнулась со своим редактором.

— Кто была эта пожилая женщина, Нэнси?

— Приятельница.

— Выискиваешь какой-нибудь материал?

— Может быть.

— Ну, расскажи мне.

Она покачала головой:

— Пока рано.

Редактор местных новостей окинул ее испытующим взглядом. Это был седеющий ветеран журналистского цеха, профессионал, но, как и многие, он уже достиг высшей точки своей карьеры.

— Ты, кажется, в составе нашей команды, а я ее тренер. Знаю, ты предпочитаешь работать в одиночку, и пока у тебя получается. Но игра может зайти слишком далеко.

Нэнси пожала плечами:

— Можешь меня уволить.

Конечно, он на это не пойдет, и они оба это знали. Отбрив его в свойственной ей резкой манере, как, впрочем, она обходилась со многими мужчинами, Нэнси возвратилась за свой рабочий стол и взялась за телефон. Сначала она позвонила Ирвину Сондерсу. Секретарь ответил, что его нет, но когда Нэнси упомянула «Экзэминер», в трубке раздался бодрый голос юриста:

— Чем могу быть полезен, мисс Молино?

— Я хотела бы обсудить с вами вопрос о пожертвованиях, которые сделала «Секвойя» организации Бердсонга.

На другом конце провода наступила секундная заминка.

— Что за пожертвование?

— Нам известно…

Сондерс громко рассмеялся:

— Нэнси! Можно так к тебе обращаться?

— Разумеется.

— Так вот, Нэнси, нам известны эти старые репортерские штучки: мол, чего скрывать, требуется всего лишь подтверждение. Я старая хитрая рыба, которая не клюет на такую приманку.

Нэнси рассмеялась вместе с ним.

— Я всегда говорила, что у мистера Сондерса здорово подвешен язык.

— Да, это верно, малыш.

— И все-таки, существует ли связь между клубом «Секвойя» и Бердсонгом? — напирала она.

— Послушай, Нэнси, я вряд ли знаю что-нибудь в этой связи.

«Итак, счет один ноль в мою пользу, — подумала она. — И он ведь не сказал „я не знаю“, „вряд ли знаю“. Потом, если припрет, он станет утверждать, что не лгал. Наверное, у него сейчас включен магнитофон».

— У меня есть информация, что комитет клуба «Секвойя» на своем заседании принял решение…

— Расскажи мне о заседании комитета, о котором ты говоришь, Нэнси. Кто на нем присутствовал? Назови имена.

Нэнси быстро соображала. Если она назовет другие имена — Кармайкл, Куинн, — он тут же позвонит им и предупредит. Нэнси же хотела его опередить. Поэтому приходилось врать.

— У меня нет имен.

— Другими словами, ты просто не располагаешь этой информацией. — Из его голоса вдруг испарилось прежнее дружелюбие. — Мисс Молино, я очень занятой юрист. И забот у меня необъятное множество. Клиенты платят мне за мое время, а вы его у меня крадете.

— Тогда я больше не буду этого делать.

Не сказав ни слова, он повесил трубку. Еще во время разговора Нэнси листала телефонную книгу в поисках фамилии Куинн. Наконец нашла: Куинн Демпстер У.Р. Она набрала номер, и после второго звонка раздался мужской голос:

— Резиденция Демпстер Куинн. — Эти слова по своей значимости почему-то напомнили целлулоидный шарик, скатывающийся вниз по лестнице.

— Миссис Куинн, пожалуйста.

— Прошу прощения, но мадам обедает и просила ее не беспокоить.

— Побеспокойте ее, — сказала Нэнси, — передайте, что «Калифорния экзэминер» собирается упомянуть ее имя, спросите, не желает ли она помочь нам уточнить некоторые факты.

— Один момент.

Прошел не один момент, а несколько минут. Наконец строгий женский голос спросил:

— Да?

Нэнси представилась.

— Что бы вы хотели?

— Миссис Куинн, когда в августе заседал исполнительный комитет клуба «Секвойя», членом которого вы являетесь, и было решено сотрудничать с организацией Дейви Бердсонга «Энергия и свет для народа», когда была…

Присцилла Куинн ответила резко:

— Предполагается, что это заседание и все договоренности остаются в тайне.

Вот так попадание в самую десятку! В отличие от Сондерса Куинн не была хитрой рыбкой. Теперь Нэнси получила подтверждение, которое ей так требовалось и которого она ни за что бы не добилась, задавая вопросы прямо в лоб.

— Ну хорошо, — сказала Нэнси. — Я и так об этом знаю. Может, сам Бердсонг и разболтал.

Нэнси услышала в трубке тяжелое дыхание.

— Очень может быть. Я даже в мелочах не доверяла бы Бердсонгу.

— Тогда позвольте спросить, почему вы согласились поддержать его…

— Я как раз была против. Я одна проголосовала против всей этой затеи. И оказалась в меньшинстве. — В голосе Присциллы прозвучала тревожная нотка. — Вы обо всем этом собираетесь писать?

— Разумеется.

— О, дорогая, я не хочу, чтобы меня цитировали.

— Миссис Куинн. Когда вы взяли трубку, я представилась. Однако вы ничего не сказали о том, чтобы наш разговор не записывался.

— Но я говорю это сейчас.

— Уже слишком поздно.

Женщина на другом конце провода с негодованием проговорила:

— Я позвоню вашему издателю.

— Да ему это по барабану. Он, наоборот, скажет мне, чтобы я продолжала, — ответила Нэнси как отрезала. Последовала пауза. — Хотя мы могли бы договориться.

— Договориться о чем?

— Я вынуждена использовать ваше имя, поскольку вы входите в исполнительный комитет «Секвойи». Это неизбежно. Но я не стану упоминать сам факт разговора с вами, если вы откроете мне, какую сумму Бердсонг получил от клуба.

— Но это же откровенный шантаж!

— Назовите это торгом или справедливым бартером.

Наступила еще одна заминка, после чего последовало:

— Откуда я знаю, что могу вам доверять?

— Можете. Вы только рискните.

Еще одна пауза. Затем последовала фраза:

— Пятьдесят тысяч долларов.

От неожиданности Нэнси чуть не присвистнула. Кладя трубку, она подумала, что испортила миссис Демпстер Куинн обед. Часа через два, завершив свои привычные дела, Нэнси села за стол и погрузилась в размышления над сложившейся ситуацией. Итак, много ли она разузнала?

Факт № 1. Дейви Бердсонг обманывал студентов, получая гораздо больше денег, чем требовалось для функционирования организации.

Факт № 2. Клуб «Секвойя» поддерживал Бердсонга деньгами. Сумма оказалась весьма значительной. Уже одно это является сенсацией, которая заставит многих серьезно задуматься и нанесет удар репутации «Секвойи» как элитарного престижного клуба.

Факт № 3. Бердсонг замешан в каком-то темном деле, поэтому он с такой предосторожностью наведывался в дом на восточной окраине города. Что он там делал? Связано ли это с крупной суммой денег, которую он собрал? Что замышлялось в доме № 117? У Нэнси не было ни малейшего представления на этот счет.

Факт № 4. Эта девушка, Иветта, из дома № 117 была чем-то сильно напугана. Вопрос второй: чем? Ответ тот же самый, что и на первый вопрос.

Факт № 5. Владельцем дома № 117 по Крокер-стрит была корпорация «Редвуд риэлти». Нэнси выяснила это сегодня утром, обратившись в налоговую инспекцию. Затем Нэнси позвонила в корпорацию, представившись сотрудником кредитного отдела налоговой службы. Таким образом она разузнала, что строение на Крокер-стрит в прошлом году было передано в аренду мистеру Г. Арчамболту, о котором было известно лишь то, что он своевременно выплачивает ренту. Вопрос третий: кто такой Арчамболт и чем он занимается? Опять одни догадки, как и в первом случае.

Вывод: мозаика никак не складывается. О публикации материала на данную тему пока не может быть и речи. До встречи с Иветтой оставалось шесть дней. Придется проявить терпение. Нэнси даже пожалела, что с такой легкостью согласилась на столь длительный срок. Но раз пообещала, должна сдержать слово. Нэнси на мгновение задумалась: не подвергает ли она себя опасности, намекнув Иветте, что именно ее интересует, договариваясь о повторной встрече в баре? Да едва ли. В любом случае она редко испытывала страх за возможные последствия. И тем не менее… Нэнси мучило ощущение, что ей надо с кем-нибудь поделиться собранной информацией, обговорить все и услышать иное мнение насчет того, что делать дальше. Логично было бы поговорить с редактором. Она бы так и поступила, если бы этот сукин сын при их сегодняшней встрече не понес чушь о тренере и команде. Теперь это произвело бы впечатление, что она подлизывается к нему. Ну вот уж нет, мистер Чарли! Не рассчитывайте! Нэнси приняла решение: она продолжает сама раскручивать эту историю. О чем впоследствии горько пожалела.