Дейви Бердсонг, осматривая впечатляющие апартаменты клуба «Секвойя», развязно спросил:

— А где же личная сауна президента? И еще мне хотелось бы посмотреть на ваш унитаз из чистого золота.

— Да у нас его просто нет, — с напряжением в голосе ответила Лаура Бо Кармайкл. Бородатый дородный шутник, который, став американцем много лет назад, все еще выставлял напоказ несколько грубоватые провинциальные манеры своей родной Австралии, казался ей малосимпатичным. Лаура Бо, уже несколько раз встречавшаяся с Бердсонгом на всякого рода мероприятиях, решила для себя, что он напоминает ей весельчака из «Вальсирующей Матильды». Конечно, по сути, он был совсем другим человеком, и она это знала. Манерой говорить Дейви Бердсонг напоминал обыкновенного фермера и одевался соответственно. Так, сегодня на нем были неряшливые залатанные джинсы, а на ногах — туго зашнурованные кроссовки. Но президент клуба «Секвойя» знала, что, получив солидное образование, Бердсонг удостоился степени магистра социологии. Кроме того, он на полставки читал лекции в Калифорнийском университете в Беркли. А еще он создал организацию под названием ПЭЛФЛ, в которую вошли потребительские, церковные и левые политические группы. Аббревиатура означала «пауэр энд лайт фор пипл», то есть «энергия и свет для народа» (по мнению Бердсонга, отказ от заглавного обозначения титульных компонентов был призван подчеркнуть, «что они не капиталисты»).

Своей целью «Энергия и свет для народа» провозглашала «борьбу с разжиревшим от прибылей чудовищем „ГСП энд Л“ на всех фронтах». В частности, она выступала против увеличения платы за электричество и газ, боролась против выдачи лицензий на строительство АЭС, разоблачала связи «ГСП энд Л» с общественностью как «гнусную пропаганду, которую потребителям еще приходится оплачивать». А еще Бердсонг и «Энергия и свет для народа» призывали к полной передаче энергокомпании под контроль городских властей. Сейчас возглавляемое Бердсонгом движение вознамерилось объединить свои усилия с влиятельным клубом «Секвойя» по борьбе с экспансионистскими планами «ГСП энд Л». Это предложение Бердсонга предполагалось рассмотреть в ближайшее время на встрече с высшим руководством клуба.

— Ничего себе, детка, — заметил Бердсонг, окинув взглядом просторное, облицованное деревянными панелями помещение, в котором они разговаривали. — Я думаю, одно наслаждение работать в такой роскошной обстановке. Посмотрели бы вы на мою халупу. По сравнению с тем, что здесь есть у тебя, это же кошмар.

— Этот особняк достался нам согласно завещанию в виде дарения много лет назад, — объяснила Лаура. — Было поставлено обязательное условие, что мы въедем в это здание. В противном случае мы бы не получили связанных с ним немалых доходов.

Иногда, как, например, сейчас, особняк Кейбл-Хилл, в котором разместился клуб «Секвойя», казался Лауре Бо Кармайкл чересчур роскошным. Когда-то в нем жил какой-то миллионер, и многое напоминало о его богатстве. Поэтому лично она предпочла бы более скромные апартаменты. Однако по условиям завещания в случае переезда они потеряли бы особняк и вообще лишились бы всего.

— А еще я не хотела бы, чтобы ты называл меня «детка Лаура».

— Возьму на заметку. — Ухмыльнувшись, Бердсонг достал блокнот, отвернул колпачок шариковой ручки и что-то записал. Закрыв блокнот, он окинул взглядом строгие черты лица миссис Кармайкл и задумчиво произнес: — Завещание, значит? От благотворителей с того света. Те, которых уже нет, и ныне здравствующие воротилы — они-то и сделали клуб «Секвойя» таким богатым.

— Богатство — понятие относительное. — Лауре вдруг захотелось, чтобы скорее появились трое запаздывавших коллег. — Нашей организации действительно везет на поддержку страны, но и затраты у нас тоже немалые.

Отличавшийся высоким ростом бородач захихикал:

— Ну уж не такие значительные, что вы не могли отрезать от своего пирога группам, занятым той же работой, но едва сводящим концы с концами.

— Посмотрим. Однако, — жестко произнесла миссис Кармайкл, — не думай, пожалуйста, что мы настолько наивны, чтобы считать тебя близким родственником. Кое-что нам о тебе известно. — Она заглянула в свои записи, которыми, собственно говоря, собиралась воспользоваться позже. — Например, в вашей ПЭЛФЛ около двадцати пяти тысяч членов, ежегодный взнос каждого из которых составляет три доллара, так что сборщики сдают тебе до семидесяти тысяч долларов. Из этой суммы ты выплачиваешь себе зарплату — двадцать тысяч долларов ежегодно плюс незаявленные расходы.

— Пусть парень заработает себе на жизнь.

— Я бы сказала, что набегает кругленькая сумма. — Лаура Бо снова заглянула в свои записи. — Приплюсуй к этому жалованье за лекции в университете, еще одну зарплату от организации по подготовке активистов и, наконец, гонорары за публикуемые статьи. Получается, что небезвозмездная борьба за справедливость стоит шестьдесят тысяч долларов в год.

Бердсонг выслушал рассказ о себе с невозмутимой широкой улыбкой.

— Блестящий образец исследования.

Теперь пришла очередь улыбнуться президенту клуба «Секвойя».

— Да, у нас действительно великолепный исследовательский отдел. — Она собрала листочки и отложила их в сторону. — Конечно, все, что я процитировала, предназначается только для внутреннего пользования. Мне просто хотелось продемонстрировать тебе, что мы в курсе того, как живут профессиональные бунтари вроде тебя. Обладание подобной обоюдной информацией поможет нам сэкономить время, когда мы перейдем непосредственно к делу.

Тут тихо открылась дверь и в комнату вошел изящно одетый, уже немолодой, седовласый мужчина в очках без оправы.

— Мистер Бердсонг. Наверное, вы знакомы с нашим секретарем мистером Притчеттом, — сказала Лаура.

Дейви Бердсонг протянул большую мясистую руку.

— Мы раза два встречались на поле боя. Здорово, Притчи!

После энергичного рукопожатия секретарь сухо проговорил:

— Никогда не считал, что слушания по экономической проблематике — это поле боя, хотя их вполне можно было бы характеризовать таким образом.

— Чертовски верно, Притчи! Но когда я бросаю перчатку такому врагу народа, как «Голден стейт пауэр энд лайт», то стараюсь палить из орудий всех калибров, не отступая ни на шаг. Жестче и жестче — вот мой принцип. Однако я вовсе не отказываю вам в праве на собственную оппозицию. Отнюдь! Вы, ребята, делаете все блестяще. Однако именно я мелькаю в заголовках газет и телевизионных новостях. Кстати сказать, ребята, вы видели меня по телевизору вместе с этим мерзким типом Голдманом из «ГСП энд Л»?

— В ток-шоу «Добрый вечер», — подсказал управляющий-секретарь. — Да, видел. Мне кажется, ты ярко выступил, но, по правде говоря, Голдман мастерски отбивал твои наскоки. — Притчетт снял очки и протер стекла. — Возможно, как ты выражаешься, найдется место и для такого рода оппозиции в отношении «ГСП энд Л». Не исключено даже, что мы нужны друг другу.

— Молодчина, Притчи!

— Моя фамилия правильно произносится Притчетт. Или, если угодно, можешь обращаться ко мне по имени — Родерик.

— Возьму на заметку, старина Родди. — С ухмылкой взглянув на Лауру, Бердсонг снова принялся листать свой блокнот.

Тем временем вошли еще двое. Лаура Бо Кармайкл представила их: Ирвин Сондерс и миссис Присцилла Куинн, остальные члены правления клуба «Секвойя». Сондерс, лысеющий мужчина со скрипучим голосом, как адвокат сделал себе имя на бракоразводных процессах известных людей, поэтому постоянно мелькал в выпусках новостей. Миссис Куинн, модно одетая и привлекательная для своих сорока с лишним лет дама, была женой крупного банкира. Известность ей принесла общественная деятельность. А в круг ее друзей входили главным образом богачи или высокопоставленные люди. Она без особой радости пожала протянутую руку Дейви Бердсонга, разглядывая его со смешанным чувством любопытства и неприязни.

— Думаю, мы можем сесть и продолжить наше обсуждение, — предложила Лаура, показывая на длинный стол красного дерева.

Пятеро членов правления расселись в конце стола, а Лаура заняла место во главе его.

— Все мы озабочены, — сказала она, — недавними предложениями компании «Голден стейт пауэр энд лайт», которые, как уже решил клуб «Секвойя», нанесут ущерб окружающей среде. Мы собираемся активно выступать против этих проектов на предстоящих слушаниях.

Бердсонг громко забарабанил ладонью по столу.

— Тройное ура активистам клуба «Секвойя»!

У Ирвина Сондерса был довольный вид. Миссис Куинн подняла брови.

— Мистер Бердсонг в связи со столь решительной позицией, — сказала Лаура Бо Кармайкл, — предложил установить определенные связи между нашей и его организациями. Я попрошу мистера Бердсонга изложить этот подход.

Общее внимание переключилось на Дейви Бердсонга. Приветливо кивнув всем присутствующим по очереди, он начал свое выступление.

— Суть противоборства, которое мы имеем в виду, называется «война». Война с компанией «ГСП энд Л». Смотреть на вещи по-иному — значит вести дело к поражению. Как и на любой войне, атаковать надо по всем фронтам. — Бердсонг явно отбросил свои клоунские манеры, в том числе и разудалые языковые замашки. Разгорячившись, он продолжал: — Чтобы расширить масштабы этой войны, мы должны обстреливать «ГСП энд Л» при каждом удобном случае.

Тут в разговор вступила миссис Куинн:

— А вот я разговоры о войне, хотя вы имеете в виду лишь ее подобие, воспринимаю с отвращением. В конце концов…

Адвокат дотронулся ладонью до ее руки.

— Присцилла, ну дайте же ему договорить.

Она пожала плечами:

— Ну да, ладно.

— Дела часто проигрываются, миссис Куинн, — проговорил Бердсонг, — из-за излишней мягкости, нежелания посмотреть в глаза суровой реальности.

Сондерс закивал в знак согласия:

— Справедливое утверждение.

— Теперь давайте все же разберемся с понятиями, — призвал собравшихся Притчетт. — Мистер Бердсонг, вы говорили о разных фронтах. Что вы при этом имели в виду?

— Вопрос уместный! — В голосе Бердсонга снова зазвучали деловитые нотки. — Первый, второй, третий фронты — это публичные слушания по объявленным планам относительно Тунипы, долины Финкасл и Дэвил-Гейта. Вот там-то вам, ребята, и предстоит сражаться. Как, впрочем, и моей доблестной армии.

— Любопытно было бы узнать, — поинтересовалась Лаура Бо, — с каких позиций вы будете выступать против?

— Пока мы окончательно не определились, но не волнуйтесь. Не сегодня-завтра мы что-нибудь придумаем.

Миссис Куинн явно шокировал такой ответ, а Ирвин Сондерс улыбался.

— Кроме того, есть ведь слушания по тарифам, — продолжал Бердсонг. — Это уже фронт номер четыре. В любом случае мы будем яростно сопротивляться увеличению тарифов на коммунальные услуги, между прочим, как и в прошлый раз. Могу лишь добавить — при этом нам сопутствовал успех.

— Какой успех? — спросил Родерик Притчетт. — Насколько мне известно, о принятом решении объявлено не было.

— Вы правы, об этом еще не объявлено, — Бердсонг понимающе улыбнулся, — но у меня есть друзья в комиссии. Поэтому мне известно, что там произойдет через пару-тройку дней: «ГСП энд Л» мало не покажется.

— И компания уже в курсе дела? — полюбопытствовал Притчетт.

— Сомневаюсь.

— Давайте продолжим обсуждение по существу, — предложила Лаура.

— Пятый и весьма важный фронт — это ежегодное собрание «Голден стейт пауэр энд лайт», которое состоится через две с половиной недели. У меня уже имеются кое-какие идеи на этот счет, но я предпочел бы, чтобы меня не очень об этом расспрашивали.

— Вы полагаете, — сказал Сондерс, — нам лучше о них не знать?

— Так точно, советник.

— Тогда мне непонятно, к чему все эти разговоры о координации наших усилий? — спросила Лаура.

Бердсонг ухмыльнулся, многозначительно потерев большой палец об указательный.

— Связь здесь самая непосредственная — это деньжата.

— Я так и знал, что разговор зайдет об этом.

— И еще кое-что о нашем сотрудничестве, — произнес Бердсонг, обращаясь к руководству «Секвойи». — Лучше, если бы сведения о нем не вышли за пределы этого помещения. То есть речь идет о конфиденциальности, чтобы все оставалось между нами.

— Ну и какая от этого будет польза для клуба «Секвойя»? — спросила миссис Куинн.

— Присцилла, на этот вопрос могу ответить я, — сказал Притчетт. — Тут дело вот в чем. То, что подрывает авторитет компании «ГСП энд Л» в какой-либо одной области, предположительно снижает ее влияние и шансы на успех во всех прочих сферах. — Он улыбнулся и добавил: — Этот тактический прием широко используется в адвокатской практике. — Кстати, зачем вам деньги? — спросил он Бердсонга. — И о какой сумме может идти речь?

— Деньги нам нужны, так как одни мы не в состоянии обеспечить подготовку и реализацию действий наших людей. Наше совместное противодействие обязательно должно быть эффективным. — Бердсонг повернулся к председательствующей: — Как вы совершенно справедливо отметили, у нас имеются собственные ресурсы, но их не хватит для осуществления проекта такого масштаба. — Он обвел взглядом остальных. — Я предлагаю клубу «Секвойя» внести свой вклад двумя частями на сумму пятьдесят тысяч долларов.

Притчетт снова снял очки и протер стекла.

— А вы явно не мелочитесь.

— Нет, вы правы. Но ведь и ставка будь здоров какая. Все же речь идет о возможном существенном воздействии на окружающую среду.

— А вот меня во всем этом беспокоит то, — подключилась к разговору миссис Куинн, — что тут звучат определенные намеки на грязные схватки.

Лаура Бо Кармайкл покачала головой.

— У меня точно такое же ощущение.

И опять раздался голос адвоката Сондерса.

— Выступая против последних проектов «Голден стейт пауэр энд лайт» — «Тунипа», «Финкасл» и «Дэвил-Гейт», клуб «Секвойя» выкладывает более чем весомые факты, — убеждал он своих коллег. — Но переживаемый нами момент, когда раздаются непродуманные требования все возрастающего производства электроэнергии, не позволяет рассчитывать на то, что разум и рационализм непременно возьмут верх. Что же нам тогда делать? Я считаю, нам необходим союзник — более агрессивный и взрывной, способный встряхнуть своими действиями общественность, что, в свою очередь, привлечет на нашу сторону многих, пока не определившихся политиков. На мой взгляд, мистер Бердсонг и его группа, как бы там они себя ни называли…

— «Энергия и свет для народа», — подсказал Бердсонг.

Сондерс махнул рукой, словно название не играло особой роли.

— Так вот, они, выступая до слушаний и на самих слушаниях, как раз и станут тем элементом, которого недостает в нашей работе.

— Телевидение и пресса любят меня, — подхватил Бердсонг. — Я устраиваю для них настоящее шоу, оживляя таким образом их передачи и статьи. Поэтому все, что я говорю, публикуется и идет в эфир.

— Это верно, — подтвердил секретарь. — Некоторые средства массовой информации смакуют его постыдные заявления, одновременно отмахиваясь от наших комментариев и разъяснений от имени «ГСП энд Л».

— Итак, вы готовы поддержать предложение мистера Бердсонга? — спросила председатель.

— Да, — ответил Притчетт. — Однако мне хотелось бы услышать от мистера Бердсонга заверение в том, что его группа ни в коем случае не станет прибегать к насилию и запугиванию.

Стол заседаний задрожал, когда Бердсонг с силой хлопнул по нему рукой.

— Заверяю вас в этом! Моя группа презирает насилие любого рода. Мы уже выступали с соответствующими заявлениями.

— Рад это слышать, — отреагировал Притчетт. — Клуб «Секвойя», конечно, разделяет эту точку зрения. Надеюсь, каждый из вас читал в сегодняшней «Кроникл Уэст» репортаж о новых взрывах на «ГСП энд Л».

Присутствующие закивали головами. В репортаже описывалось, как в результате ночного пожара, вызванного взрывом, в гараже «ГСП энд Л» получили повреждения или сгорели более двух десятков грузовых автомашин. За несколько дней до этого рвануло на подстанции, хотя нанесенный ущерб оказался незначительным. В обоих случаях ответственность на себя взяли действующие в подполье «Друзья свободы».

— Есть ли еще вопросы к мистеру Бердсонгу? — спросила Лаура Бо Кармайкл.

Их оказалось несколько. Они касались тактики, которую следовало применять в борьбе с «ГСП энд Л». Бердсонг сформулировал ее как «постоянное изматывание на широком фронте формирования общественного мнения». Кроме того, затрагивался вопрос о том, как предполагается использовать финансовые средства клуба «Секвойя».

По одному вопросу Родерик Притчетт высказал свои сомнения:

— Я не думаю, что в наших интересах было бы настаивать на детальной отчетности, но, естественно, нам потребуются доказательства, что наши деньги расходуются эффективно.

— Такими доказательствами станут результаты, — ответил Бердсонг.

Все согласились, что в некоторых вопросах они будут руководствоваться принципом добросовестности.

Затем Лаура Бо Кармайкл сказала:

— Мистер Бердсонг, а теперь я попрошу оставить нас, чтобы обсудить ваше предложение в узком кругу. Так или иначе, мы вскоре дадим о себе знать.

Дейви Бердсонг встал с сияющим видом. Его грузное тело нависло над столом.

— Ладно, друзья, эта почетная для меня встреча оказалась весьма приятной. Ну а сейчас пока.

Членов клуба «Секвойя» поразило, с какой легкостью он преобразился, снова представ в роли шута и балагура. Когда за Бердсонгом закрылась дверь, первой, и весьма жестко, заговорила миссис Куинн:

— Все это мне не нравится. Мне претит этот тип — и интуиция подсказывает, что доверять ему нельзя. Поэтому я категорически против какого-либо контакта с его группой.

— Очень жаль, что приходится это слышать, — сказал Ирвин Сондерс. — Я считаю его отвлекающую тактику именно тем, что нам сейчас требуется для борьбы с новыми проектами «ГСП энд Л».

— Должен сказать, миссис Куинн, — ответил Притчетт, — что я разделяю точку зрения Ирвина.

Присцилла Куинн решительно покачала головой.

— Что бы вы ни говорили, я все равно останусь при своем мнении.

Адвокат вздохнул:

— Присцилла, слишком уж вы добродетельны.

— Может быть, вы и правы. — Ее лицо залилось румянцем. — Но у меня тоже есть принципы, которых, по-видимому, начисто лишен этот неприятный тип.

— Пожалуйста, давайте избегать колкостей в отношении друг друга, — резко проговорила Лаура.

Чтобы привнести нотку примирения, Притчетт заметил:

— Позвольте напомнить, что наш комитет полномочен принять решение, в том числе по вопросу о том, на что тратить деньги.

— Госпожа председатель, — сказал Сондерс, — как выяснилось, двое из нас выступают «за» соглашение с Бердсонгом и один — «против». Решающее слово за вами.

— Да, — утвердительно кивнула Лаура, — я понимаю это и должна признать, что в душе еще не определилась.

— В таком случае, — сказал Сондерс, — позвольте мне объяснить, почему я считаю, что вы должны поддержать нашу с Родериком точку зрения.

— А когда вы закончите, — вмешалась Присцилла Куинн, — я позволю себе изложить собственный взгляд, отличный от вашего.

Еще двадцать минут происходило перетягивание каната между теми, кто «за» и кто «против».

Лаура Бо Кармайкл выслушивала то одну сторону, то другую, тщательно взвешивая соответствующие аргументы, чтобы определиться самой. Если она выступит против сотрудничества с Бердсонгом, возникнет патовая ситуация, что, по сути дела, будет равнозначно отказу. Если же она проголосует «за», то возникнет однозначное большинство 3:1.

Лаура склонялась к тому, чтобы сказать «нет». В прагматичном подходе Сондерса и Притчетта она видела положительный момент, а вот негативный взгляд на Дейви Бердсонга, толкал ее в объятия Присциллы Куинн. Беда в том, что Лаура решительно противилась сближению со снобистски настроенной Присциллой, неизменным персонажем великосветских газетных сплетен. Чванливая жена калифорнийского старика миллионера, она была носительницей многих качеств, вызывавших отвращение у Лауры Бо Кармайкл.

Она глубоко сознавала и то, что если примет сторону Присциллы в противовес двум другим, это будет означать тот самый вариант, когда женщины объединяются против мужчин. И не важно, чем изначально руководствовалась Лаура, оценивая расклад сил безотносительно к ее половой принадлежности, — главное, что это все равно произвело бы такое впечатление. Поэтому Ирвин Сондерс, как она себе представляла, пусть не во всеуслышание, а про себя, но обязательно среагировал бы в духе мужского шовинизма: мол, эти чертовы бабы снюхались! Когда Лауру выдвигали на пост председателя клуба «Секвойя», Сондерс поддержал ее конкурента-мужчину. Лаура была первой женщиной, занявшей высший пост в клубе. Ей очень хотелось показать, что она способна распорядиться полученной властью так же умело и беспристрастно, как мужчины, а может быть, и значительно лучше.

И все же у нее было такое ощущение, что союз с Бердсонгом окажется фатальным.

— Мы ходим кругами, — сказал Сондерс. — Предлагаю проголосовать в последний раз.

— Я «против», — заявила Присцилла.

— Решительно «за», — прорычал Сондерс.

— Простите, миссис Куинн, — сказал Притчетт, — я голосую «за».

Их взгляды сосредоточились на Лауре. Она явно колебалась, еще раз оценивая смысл происходящего и собственные сомнения. Потом решительно произнесла:

— Я голосую «за».

— Вот здорово! — сказал Ирвин Сондерс, потирая руки. — Присцилла, если уж проигрывать, то красиво. Присоединяйтесь к остальным во имя единодушия.

Сжав губы, миссис Куинн покачала головой в знак несогласия.

— Думаю, вы все еще пожалеете об этом голосовании. Хочу, чтобы мое мнение было зафиксировано в протоколе.