21

Дневной свет. Ноэми никогда еще так не радовалась ему. От лучей, пробивающихся сквозь занавески, ее сердце воспарило. Она вскочила с кровати и раздвинула шторы. Немного постояла, прижав ладони к холодному стеклу. Потом подошла к двери и подергала за ручку. Дверь предсказуемо была заперта.

Ей оставили поднос с едой. Чай остыл, но девушка и не собиралась его пить, не зная, что в нем. Даже тост вызывал сомнение, но она все-таки откусила от него кусочек и запила водой из-под крана.

Хотя… если споры этих проклятых грибов рассеяны в воздухе, то какая разница? В любом случае она вдыхала отраву. Да еще кругом плесень.

Дверь шкафа была открыта, и Ноэми обнаружила, что ее чемоданы разобрали: платья висели на плечиках.

Было холодно, и она натянула клетчатое платье с длинными рукавами, украшенными белыми манжетами. Стало теплее; ей не особо нравилась клетчатая ткань, и она не могла вспомнить, по какой причине взяла это платье из Мехико, зато теперь нашла его уютным. Причесавшись и надев туфли, Ноэми еще раз попыталась открыть дверь. На подносе лежала ложка, и она стала размышлять над тем, можно ли ложкой поковыряться в замке, но тут замок щелкнул и в комнату вошла Флоренс. Губы, как всегда, поджаты, но и Ноэми не обрадовалась ее появлению.

– Собираетесь умереть от голода? – спросила Флоренс, глядя на поднос.

– Не могу сказать, что у меня прекрасный аппетит после вчерашнего, – сухо ответила девушка.

– Не хотите есть, не надо, – пожала плечами Флоренс. – Вас хочет видеть Вирджиль. Он ждет в библиотеке. Пойдемте.

Ноэми последовала за женщиной. В полном молчании они прошли по коридорам и спустились на первый этаж. И тут Ноэми решилась – отстав от Флоренс еще на пару шагов, ринулась к входной двери. Она боялась, что ее заперли, но ручка послушно повернулась, и девушка вырвалась в туманное утро. Туман был очень густым, гуще обычного, но это не имело значения. Высокая трава быстро намочила ноги, платье зацепилось обо что-то, но Ноэми, дернув юбку, продолжила бежать. Дождь попрежнему шел, хотя и не такой сильный, как вчера. Даже если бы сверкали молнии и гремел гром, она бы все равно не остановилась.

Но – остановилась. Внезапно ей стало трудно дышать, будто чья-то рука сжала ее горло. Ноэми ахнула и врезалась в дерево, низкие ветки до крови оцарапали висок.

– О черт, – пробормотала она.

Ей нужно идти медленнее и попытаться разглядеть дорогу, но туман был густым и дышать становилось все труднее. Ноэми поскользнулась и, упав, потеряла туфлю, пошарила рукой вокруг – туфля пропала.

С большим трудом ей удалось подняться на колени. Отдышавшись немного, она сняла вторую туфлю. Ничего, пойдет босиком. Только куда идти? В какую сторону? Туман окутывал деревья и кусты, дома вообще не было видно. А сзади… сзади слышался шорох – кто-то преследовал ее.

Ноэми хватала ртом воздух, пытаясь впустить его в легкие. Кое-как она заставила себя подняться. Четыре, пять, шесть шагов, и снова ее ноги подкосились.

Сквозь туман она увидела высокую темную фигуру, которая быстро приближалась к ней. Девушка вскинула руки, пытаясь защититься, но это не помогло: кто-то наклонился и поднял ее так легко, словно она была тряпичной куклой. Мужчина, но кто?

Защищайся.

Она ударила вслепую туфлей, которую по-прежнему держала в руке. Туфля попала по лицу. Мужчина сердито вскрикнул и отпустил ее. Она упала на землю и поползла на четвереньках, надеясь на чудо. Но чуда конечно же не произошло. Мужчина снова схватил ее и поднял на руки.

Он нес ее в дом, а Ноэми даже запротестовать не могла. Ее горло так сжалось, что едва получалось дышать. И что еще хуже, она осознала, насколько близко дом – она отошла от него всего на пару десятков метров.

У самого входа, где тумана было меньше, она повернула голову, чтобы взглянуть на мужчину.

Вирджиль.

Он открыл дверь и понес ее по лестнице. На витражном стекле круглого окна была изображена красная змея, кусающая хвост. Раньше Ноэми не замечала ее.

Вирджиль занес ее в комнату – в ее комнату – и осторожно опустил в ванну, прямо в одежде, затем открыл кран.

– Снимай одежду и вымойся, – сказал он.

Ноэми перестала задыхаться, но сердце заколотилось как у зайца. Она непонимающе уставилась на Вирджиля, держась за края ванны.

– Ты простудишься. – Он протянул руку, словно собираясь расстегнуть верхнюю пуговицу на ее платье.

Ноэми ударила его по руке и сжала воротник.

– Не смей! – закричала она, превозмогая боль в горле.

Вирджиль удивленно засмеялся:

– В чем дело, Ноэми? Ты решила поваляться в грязи под дождем, и теперь тебе нужно помыться. Так что снимай свою грязную одежду, или это сделаю я. – В его голосе не слышалось угрозы, он был ровным, но на лице читалась брезгливость.

Ноэми дрожащими пальцами расстегнула пуговицы, сняла платье и, скомкав, бросила на пол. Она осталась в одном белье. Может быть, хватит с нее унижений? Но Вирджиль оперся о стену и, склонив голову, смотрел на нее.

– Ну? – сказал он. – Ты вся в грязи. Раздевайся и мойся. У тебя даже волосы испачканы.

– Я не собираюсь раздеваться перед тобой.

Он чуть наклонился вперед, словно собираясь поделиться с ней секретом:

– Я могу заставить тебя раздеться. И сделаю тебе больно, не задумываясь. Но ты можешь снять одежду сама, как хорошая девочка.

У Ноэми закружилась голова. Она сняла белье и кинула в угол ванной. Потом взяла мыло с фарфоровой подставки, намылила руки, а потом голову. Она действовала быстро, смывая пену водой.

Вирджиль подошел и выключил кран. По крайней мере, он смотрел в пол, а не на нее. Потер губу пальцем.

– Ты порезала меня туфлей, – сказал он.

На его губах засохла кровь, и Ноэми порадовалась, что ей хоть это удалось.

– Ты поэтому издеваешься надо мной?

– Издеваюсь? В настоящий момент я всего лишь хотел удостовериться, что ты не потеряла сознание в ванне. Еще не хватало, чтобы ты тут утонула.

– Ты мог бы посторожить за дверью, свинья, – сказала она, убирая мокрую прядь с лица.

– Да. Но это было бы скучно.

Его улыбка могла бы показаться очаровательной, если бы они находились на вечеринке. Он одурачил Каталину этой улыбкой, но все же это была ухмылка хищника. Ноэми снова захотелось ударить этого негодяя.

Из крана капала вода. Кап, кап, кап… Кроме этого звука в ванной стояла тишина.

– Можешь передать мне халат, – сказала Ноэми.

Он не ответил.

– Я сказала, ты можешь…

Его рука опустилась на ее ногу, и Ноэми резко отпрянула, выплескивая воду. Ей инстинктивно хотелось выпрыгнуть из ванны и убежать. Но Вирджиль стоял так, что перекрывал ей дорогу. Ноэми поджала колени к груди.

– Убирайся, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал твердо, а не испуганно.

– Что? Внезапно застеснялась? – спросил он. – В прошлый раз все было не так.

– Тогда был сон, – пробормотала она.

– Это не значит, что он не настоящий.

Ноэми удивленно моргнула и открыла рот, готовясь запротестовать. Вирджиль наклонился вперед и опустил руку на ее затылок. Она вскрикнула, отталкивая его, но он схватил ее за волосы, запрокидывая голову.

Во сне… если это был сон… он запрокинул ее голову и поцеловал, и она возжелала его…

Но сейчас Ноэми не испытывала ничего подобного.

– Вирджиль, – раздался громкий голос Фрэнсиса, он стоял в дверном проеме, сжав кулаки.

Вирджиль повернулся к кузену.

– Что тебе надо? – спросил грубо.

– Приехал доктор Камминз.

Вирджиль вздохнул и пожал плечами, отпуская Ноэми.

– Поболтаем в следующий раз, – буркнул он и вышел из ванной.

Ноэми испытала глубокое облегчение, она прижала руки ко рту и наклонилась вперед, чувствуя, что сейчас разрыдается.

– Доктор Камминз хочет осмотреть тебя. Тебе помочь выбраться из ванны? – тихо спросил Фрэнсис.

Ноэми покачала головой. Ее лицо горело от стыда и унижения.

Фрэнсис взял сложенное полотенце из стопки на полке и передал ей.

– Я буду в комнате, – сказал он, вышел и закрыл за собой дверь.

Ноэми вытерлась, надела халат, кое-как причесала волосы и направилась за ним. Доктор Камминз попросил ее лечь, измерил пульс, затем открыл бутылочку со спиртом, намочил ватку и прижал к виску Ноэми. Успевшая забыть о царапине, она вздрогнула.

Фрэнсис стоял позади врача и выглядел взволнованным.

– Не вижу ничего серьезного, – сказал Камминз. – Тут даже перевязка не нужна. Но такого не должно было случиться. Я думал, вы ей объяснили ситуацию, – заметил он. – Если бы она повредила лицо, Говард был бы очень недоволен.

– О нет, доктор, – фыркнула Ноэми. – Фрэнсис мне как раз объяснил, что я нахожусь в доме склонных к инцесту монстров.

Камминз замер, но быстро взял себя в руки.

– Принеси воды, Фрэнсис, – сказал он и продолжил протирать ее лоб. – Девушка обезвожена.

– Я могу и сама справиться. – Ноэми выхватила у него ватку и прижала к виску.

Камминз нахмурился:

– Фрэнсис должен был поговорить с вами, но, наверное, он плохо все объяснил. Вы не можете покинуть этот дом, мисс Табоада. Никто не может. Дом вам не позволит. Если вы попытаетесь сбежать, будет еще хуже.

– Дом? Как дом это делает?

– Он это может. Только это и важно.

Фрэнсис подошел к кровати и протянул ей стакан воды. Ноэми сделала несколько глотков, настороженно глядя на мужчин. Внезапно она заметила то, чего не замечала раньше.

– Вы тоже их родственник? – спросила она Камминза. – Еще один Дойл?

– Дальнее родство. По этой причине я живу здесь и управляю семейными делами, – ответил Камминз.

Дальнее. Звучит как шутка. Ноэми сомневалась, что в клане Дойлов есть дальние родственники. Вирджиль говорил, что он женился на дочери доктора Камминза, и это означало, что они просто попытались вернуть дальних родственников в семью.

Ноэми сжала стакан в руке.

– Вы должны позавтракать, мисс. Фрэнсис, позаботься о ней! – приказал доктор.

– У меня нет ни малейшего аппетита.

– Не глупите. Фрэнсис…

– Чай горячий? Я не прочь плеснуть кипяток в лицо доброго доктора, – с улыбкой произнесла Ноэми.

Камминз снял очки и начал протирать платком.

– Кажется, вы решили быть несговорчивой. Не удивлен. У женщин такое бывает.

– Ваша дочь тоже была несговорчивой? – спросила Ноэми. Камминз резко вскинул голову и уставился на нее. Девушка поняла, что задела его за живое, и добавила перцу: – Вы отдали им свою дочь.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, – пробормотал он.

– Вирджиль сказал, что она сбежала, но это неправда. Никто не может покинуть это место, вы сами так сказали. Оно бы не позволило ей уйти. Ваша дочь мертва, не так ли? Вирджиль убил ее?

Доктор вздрогнул, забрал стакан из ее руки и поставил на ночной столик.

– Возможно, вы дадите нам поговорить наедине, – вмешался Фрэнсис.

Камминз взглянул на Ноэми:

– Да. Ты должен образумить ее. Дом не потерпит такое поведение, и тебе это известно.

Прежде чем покинуть комнату, доктор обратился к Ноэми:

– Моя дочь умерла во время родов, если вам так интересно. Она не смогла подарить семье нужного ребенка. Говард считает, что Каталина и вы сильнее. Другая кровь. Посмотрим.

Он закрыл за собой дверь.

Фрэнсис взял серебряный поднос и поднес к кровати. Ноэми вцепилась в покрывало.

– Тебе правда нужно поесть.

– Еда наверняка отравлена…

Он наклонился и прошептал на испанском:

– В еду, которую тебе приносили до этого, особенно в чай, действительно что-то добавляли. Но с яйцом все в порядке. Я подскажу, что можно есть.

– Что…

– Говори на испанском, – зашептал Фрэнсис. – Говард… Он слышит через стены, но он не говорит поиспански. Он не поймет. Ешь, еда восстановит силы.

Ноэми взяла ложку и постучала по скорлупе сваренного вкрутую яйца.

– Я хочу тебе помочь, – снова прошептал Фрэнсис, – но это сложно. Ты видела, на что способен дом.

– Скажи, это правда, что я не могу уехать?

– Давай я отвечу так: дом может заставить тебя сделать определенные вещи и помешать сделать другие.

– Ты говоришь о контроле над разумом?

– В каком-то смысле. Это место… оно провоцирует определенные инстинкты.

– Я не могла дышать…

– Да, знаю.

Ноэми осторожно откусила кусочек яйца, потом еще один. Фрэнсис показал на тост и кивнул, но покачал головой, глядя на варенье.

– Должен быть способ выбраться отсюда… – прошептала Ноэми.

– Возможно. – Он вытащил из карман склянку и показал девушке. – Узнаешь?

– Да. Это лекарство, которое я дала кузине. Откуда оно у тебя?

– Доктор Камминз приказал избавиться от него после того случая, но я не стал. Спорами грибов насыщен воздух, а моя мать позаботилась о том, чтобы они были в твоей еде. Вот так они хотели получить власть над тобой. Даже не они. Дом, это место… Оно. Но оно чувствительно к определенным факторам. Например, не любит свет и некоторые запахи.

– Мои сигареты, – сказала Ноэми, щелкнув пальцами. – Они раздражают. Как и эта настойка, видимо.

Знахарка из города знала об этом? Или это просто совпадение? Каталина выяснила, что настойка ослабляет действие дома, это точно. Случайно или намеренно кузина нашла ключ, но ей помешали «повернуть» его.

Фрэнсис словно прочитал ее мысли:

– Каталина попыталась сбежать, но Вирджиль и Артур поймали ее и вернули. Они нашли лекарство, которое она принимала, выяснили, что оно мешало дому контролировать ее, и забрали его. Но они не учли один факт – что Каталина, должно быть, попросила кого-то в городе отослать письмо вам.

Каталина, умница… Она нашла решение и позвала на помощь. К несчастью, теперь и она, Ноэми, приехавшая спасать ее, оказалась в ловушке.

Она потянулась к склянке, намереваясь сделать глоток, но Фрэнсис перехватил ее руку и покачал головой:

– Помнишь, что произошло с твоей кузиной? У тебя может случиться припадок. Если пить, то пить понемногу. Слушай, вообще-то доктор Камминз прибыл по делу. Дядя Говард скоро умрет. Грибы продлевают жизнь, но не до бесконечности. Вернее так, его тело скоро сдаст, и начнется переход в тело Вирджиля. Все будут заняты этим моментом, и дом ослабнет.

– А когда это произойдет?

– Осталось немного. Ты же видела Говарда.

Ноэми не хотела помнить, что видела. Она опустила на тарелку недоеденное яйцо и нахмурилась.

– Он хочет, чтобы ты стала частью семьи. Подыгрывай, будь терпелива, и я вытащу тебя отсюда. Здесь есть туннели, которые ведут к кладбищу. Думаю, у меня получится спрятать там припасы.

– Что значит «подыгрывать»? – спросила Ноэми.

Фрэнсис избегал встречаться с ней взглядом.

Она взяла его лицо за подбородок и заставила посмотреть на себя.

– Они хотят выдать тебя за меня. Они хотят, чтобы у нас были дети. Хотят, чтобы ты стала одной из нас…

– А если я скажу «нет»? Что тогда?

– Говард в любом случае получит, что хочет.

– Он опустошит мой разум, как поступил с вашими слугами? Или просто изнасилует меня? – прищурилась Ноэми.

– Ну, до этого не дойдет, – пробормотал Фрэнсис.

– Почему?

– Потому что он предпочитает контролировать людей по-другому. Изнасиловать – это было бы слишком грубо. Он позволял моему отцу годами ездить в город, позволял Каталине ходить в церковь. Вирджилю и маме он позволил уехать из дома, чтобы найти супругов. Люди должны подчиняться его воле и делать то, что он хочет… делать добровольно. И вот этого «добровольно» он добивается любыми путями.

– Послушай-ка… а ведь иногда его контроль ослабевает. Рут смогла схватить винтовку, а Каталина попыталась рассказать о том, что у вас происходит, в письме.

– Да. И еще Каталина не призналась, кто дал ей настойку, хотя Говард пытался узнать. Знаешь, я, пожалуй, был не прав. Каталина не подчинилась.

– Я всегда верила в свою кузину, – кивнула Ноэми. – Кстати, вот еще один штрих, что ваш Говард не всесилен: шахтеры организовали забастовку. Нет, может, Говард Дойл и считает себя богом, но его власть имеет границы. И все же на протяжение десятилетий ему удавалось манипулировать большим количеством людей, а если этого становилось недостаточно, он мог убить или же заставить исчезнуть, как Бенито.

– Ноэми, мы начали с того, что я попросил тебя подыграть. Прямая конфронтация не сработает, – сказал Фрэнсис.

Она посмотрела на нож для масла и поняла, что парень прав. Что она может сделать? Станет брыкаться – и повторится та же самая история, как сегодня, если не похуже.

– Хорошо, – сказала она. – Если я соглашусь подыграть, то ты должен вывести и Каталину.

Фрэнсис не ответил, но Ноэми видела по его напряженному лицу, что его не радует такая перспектива.

– Я не могу оставить ее здесь. – Она посмотрела на склянку со снадобьем. – Ты дашь ей настойку и попробуешь освободить ее.

– Говори, пожалуйста, потише…

Ноэми схватила его за руку и прошептала:

– Ты должен пообещать. Поклясться жизнью.

– Хорошо, обещаю. – Он вынул пробку из склянки. – Выпей. Тебя потянет в сон, но, наверное, тебе в любом случае нужно отдохнуть.

– Ох… Вирджиль видит мои сны, – пробормотала она. – Он не поймет, о чем я думаю?

– То, что ты видишь, не совсем сны. Это – Мрак.

– Прости, но… Не знаю, могу ли я тебе верить. Зачем тебе помогать мне?

Фрэнсис был похож и не похож на своего кузена. Вирджиль казался крепким и сильным, а Фрэнсис был худощавым, с тонкими нервными руками. Вирджиль был жесток и отстранен одновременно, а Фрэнсис полон доброты. Но кто знает, не притворяется ли он. Ничто в этом месте не было тем, чем казалось. Дом, окутанный злыми тайнами…

Ноэми коснулась затылка, вспомнив, как Вирджиль запрокидывал ей голову, тянув за волосы.

Фрэнсис крутил в руке стеклянную крышку. Непонятно было, обидели его слова Ноэми или нет. Прошла целая вечность, прежде чем он заговорил:

– Существует такой гриб: Massospora cicadina. Я читал про него статью в журнале. Этот гриб паразитирует на цикадах, обостряя, а подчас и изменяя их чувства. В журнале говорилось, что цикады, зараженные Massospora cicadina, все еще поют, хотя их тело изъедено грибом. Поют, зовут пару, уже полумертвые. Представляешь? – Он вскинул на нее глаза. – Ты была права, когда говорила о выборе. У меня есть выбор. Не хочу закончить жизнь, притворяясь, что все хорошо.

– Пока у тебя получалось притворяться, – покачала головой Ноэми.

– Да. Но теперь здесь ты, и я больше не могу притворяться.

Она молча смотрела, как он наливает настойку в ложку, затем проглотила порцию. Настойка была горькой. Фрэнсис протянул ей салфетку, лежавшую рядом с тарелкой, и Ноэми вытерла губы.

Фрэнсис убрал склянку в карман и взял поднос, собираясь уйти. Она коснулась его руки, и он замер.

– Спасибо.

– Не благодари, – ответил он. – Мне стоило рассказать обо всем раньше, но я трус.

Ноэми откинула голову на подушки и позволила дремоте овладеть ею. Спустя некоторое время она услышала шелест ткани. В ногах кровати сидела Рут и смотрела на пол.

Не Рут… Воспоминание? Ноэми теперь понимала, что разум Рут все еще жил во Мраке, в трещинах, в покрытых плесенью стенах… Это он приказывал ей открыть глаза. Должно быть, под обоями прячется разум других людей, но не таких сильных, как Рут. Правда, то золотое свечение… Ноэми все еще не могла определить, что это было. Не Рут, нет.

– Ты слышишь меня? – спросила Ноэми. – Или ты подобна заезженным дорожкам на виниловой пластинке?

Она не боялась Рут. Та была обиженной юной женщиной. В других обстоятельствах они могли бы подружиться.

– Мне не жаль, – сказала Рут.

– Меня зовут Ноэми. Я тебя и раньше видела, но не уверена, что ты понимаешь меня.

– Не жаль.

Ноэми сомневалась, что девушка скажет что-то еще, но внезапно Рут подняла голову и уставилась на нее:

– Мама не может… не станет защищать тебя. Никто не защитит тебя.

«Твоя мама мертва, – подумала Ноэми. – Ты убила ее». Но она сомневалась, что был смысл напоминать Рут о таких вещах. Она протянула руку и коснулась плеча девушки. Рут казалась настоящей.

– Ты должна убить его. Отец никогда не отпустит тебя. Это моя ошибка. Я все сделала неправильно. – Девушка покачала головой.

– А как нужно было сделать? – спросила Ноэми.

– Я все сделала неправильно. Он бог! Он бог!

Девушка прижала обе руки ко рту и начала раскачиваться взад и вперед. Ноэми попыталась обнять ее, но Рут бросилась на пол и сжалась, все еще прижимая ладони ко рту. Ноэми встала на колени рядом с ней.

– Рут, не плачь, – сказала она, но по щекам Рут полились черные слезы, а изо рта и носа полилась желчь.

Рут начала раздирать себя ногтями, хрипло крича.

Ноэми отпрянула и врезалась в кровать.

Рут скребла пол, загоняя щепки под ногти.

Ноэми сцепила зубы от страха, и ей тоже захотелось плакать, но потом она вспомнила мантру.

– Открой глаза, – сказала Ноэми самой себе.

Так она и поступила. Открыла глаза и оказалась одна в темной комнате.

Снова шел дождь. Она встала и подошла к окну. Далекий грохот грома заставил ее занервничать. Где браслет? Браслет против сглаза? Но теперь он не поможет…

В ящике ночного столика она нашла пачку сигарет и зажигалку. Они все еще были здесь.

Ноэми щелкнула зажигалкой и стала смотреть на пламя. Потом выключила ее и вернула в ящик.