После ланча Эми села перед коляской, играя с Ханной.

— Хлоп, хлоп, пока папа не придет, он несет денежки на хлеб, а у мамы их нет, — напевала она, складывая вместе ладошки ребенка.

Ханна взвизгивала от восторга и Менли улыбнулась.

— Весьма антиженская детская песенка, — заметила она.

— Знаю, — согласилась Эми. — Но она запала мне в память. Мама часто пела ее, когда я была маленькой.

Бедный ребенок, она часто вспоминает мать, подумала Менли. Эми приехала ровно в девять утра, почти трогательно радуясь своему возвращению. Менли поняла, что ее отношение отражает больше, чем просто желание заработать деньги. Она искренне обрадовалась возможности быть у них целый день.

— Моя мама утверждает, что старалась не петь для нас, — заметила Менли, оттирая раковину. — Она совсем не музыкальна и боялась передать свой плохой слух мне и брату. Но передала.

Менли сполоснула раковину водой.

— Честно, от Хильды не много пользы, — пожаловалась она. — Та уборщица, которая как раз уезжала, когда мы только сюда приехали, оставила все сверкающим. Мне бы хотелось, чтобы она вернулась.

— Элейн была от нее в ярости.

Менли обернулась и посмотрела на Эми.

— Почему?

— О, я не знаю, — поспешно сказала Эми.

— Эми, я знаю, что ты знаешь, — произнесла Менли, чувствуя, что это может быть важным.

— Ну, просто Керри Белл напугалась в утро вашего приезда. Она сказала, что слышала наверху шаги, но там никого не было. Потом, когда она вошла в детскую, колыбель качалась сама по себе, по крайней мере, так утверждает Керри. Элейн сказала, что это странно и что она не хочет распространения подобных историй о доме, который выставлен на продажу.

— Понятно, — Менли пыталась скрыть свое волнение. Нас уже трое, подумала она. Эми, Керри Белл и я.

— Ты знаешь, как можно связаться с Керри? — спросила она.

— Конечно. Она убирается у нас целую вечность.

Менли достала лист бумаги и записала телефон, который ей дала Эми.

— Я узнаю, не сможет ли она снова приходить и попрошу Элейн уволить Хильду.

Так как было еще прохладно, они решили, что Эми закутает Ханну и погуляет с ней в коляске.

— Ханне нравится смотреть, что происходит, — улыбнулась Эми.

И нам тоже, подумала Менли, усаживаясь за стол и беря папку «Мункусов». Она немного посидела, уставившись в пустоту. Этим утром Адам не затруднил себя подбором слов.

— Менли, — сказал он, — я уверен, что если ты позвонишь доктору Кауфман, то выяснишь, что она согласна со мной. Пока у тебя такие сильные нервные приступы и галлюцинации, я вынужден настаивать, чтобы Эми находилась с тобой и Ханной, когда меня нет.

Менли вспомнила усилие, с которым подавила гневный ответ. Вместо этого она просто заметила, что это именно ей принадлежит идея оставить Эми, поэтому ему не стоит так переживать. Даже тогда Адам ждал приезда Эми и сразу бросился к ней поговорить. После чего заперся в библиотеке, готовясь к слушанию. Он уехал в половине первого, сказав, что вернется к вечеру.

Муж разговаривал наедине с Эми, потому что не доверяет даже моему слову, думала Менли. Потом она отбросила эти мысли и решительно погрузилась в работу.

Долгое время она пыталась найти смысл в документах из папки, готовя собственные записи, которые делала на основании данных Фоби Спрэгью.

Менли перечитала написанное.

Пятнадцать миль коварных течений, тупиковых проливов и подвижных мелей представляли собой побережье Чэтхэма, которое стало местом гибели множества кораблей. Они разбивались на куски в буранах и штормах или натыкались на отмели, ломая свои корпуса, и тонули в бурных водах.

«Мункусы» — так называли грабителей кораблей, терпящих бедствие. Они подплывали на своих небольших лодках к погибающему кораблю с ломами, топорами и пилами, полностью очищая корабль не только от груза, но и от дерева и железа. Бочки и сундуки, товары для дома перебрасывались через борт в ожидающие суденышки.

Даже состоятельные люди не брезговали мародерством. Менли наткнулась на записи Фоби о священнике, который в середине проповеди выглянул в окно, увидел тонущий корабль и немедленно оповестил свою общину об этом радостном событии.

— Лодки на воду! — завопил он и бросился из зала наперегонки с прихожанами-стервятниками.

Еще одна история, записанная Фоби, о священнике, который, получив записку о тонущем судне, приказал прихожанам преклонить головы в молчаливой молитве, в то время как сам побежал за добычей. Вернувшись через пять часов, успев спрятать награбленное в надежном месте, он нашел свою послушную усталую паству с затекшими шеями на том же месте.

Прелестные истории, подумала Менли, но при чем здесь Тобиас Найт? Она продолжала читать и через час наткнулась на упоминание его имени. Запись говорила о нем как обвинителе «грабительской шайки, которые дочиста ограбили груз муки и рома с севшей на мель шхуны „Ред Джекет“, лишая королеву ее имущества».

Тобиаса назначили ответственным за это расследование. Но об успехе или провале его миссии не было ни слова.

Но какая связь с Мегитабель? Капитан Фримен определенно не был мародером.

И тогда она нашла другое упоминание о Тобиасе Найте. В 1707 году были выборы по его замещению в качестве члена городского управления и податного чиновника и назначению Сэмюэля Тукита завершить строительство овчарни, которое начал Тобиас Найт. Причина: «Тобиас Найт не появляется больше среди нас к большому ущербу для общины».

Фоби Спрэгью заметила: «Возможно, „большой ущерб“ заключался в том, что они уже оплатили ему за строительство овчарни. Но что с ним произошло? Записи о его смерти нет. Уехал ли он, чтобы его не привлекли к военной службе? Шла „война королевы Анны“, война с французами и индейцами. Или его исчезновение связано с королевским расследованием, которое было начато двумя годами ранее? Королевское расследование! Это новый поворот. Тобиас Найт, должно быть, был тем еще типом. Он бросил Мегитабель на произвол судьбы. Он вел розыск по пропаже имущества с „Ред Джекет“, что означало расследование среди горожан, а потом исчез, оставляя недоконченным строительство овчарни».

Менли встала и взглянула на часы. Уже половина третьего. Эми была одна с ребенком почти два часа. Озабоченная, Менли вскочила, подошла к кухонной двери и почувствовала облегчение, увидев, как коляска только что повернула на грунтовую дорогу, обозначавшую границу их участка.

Когда я только не буду так волноваться о Ханне, подумала она.

Прекрати эти мысли, предупредила себя Менли. Ты даже не взглянула на океан, как встала с постели, укорила она себя. Посмотри на него. Он всегда хорошо на тебя действует.

Менли прошла из общей комнаты в главный зал и открыла передние окна, наслаждаясь порывами воздуха, пропитанного солью. Взбаламученная сильным ветром вода покрылась множеством белых барашков. Хотя она понимала, что на пляже должно быть холодно, ей вдруг страстно захотелось пройтись по песку и ощутить воду вокруг своих лодыжек. Как Мегитабель относилась к этому дому? Менли уже представляла, как напишет:

«Они вернулись из плавания в Китай и обнаружили, что дом построен. Они осмотрели его, комнату за комнатой, замечая и колонны, и балки, и панели, прекрасное оформление каминов из кирпичей, которые Эндрью купил в Западном Барнстейбле, пилястры и резьбу, которые украшали входную дверь, с ее перекрещенными панелями.

Они пришли в восторг от света, проникающего через веерообразное окно, которым они восхищались в Лондоне, как оно окрашивает переднюю. Потом спустились по покатым ступеням на берег, чтобы посмотреть на дом с пляжа.

— Тобиас Найт прекрасный строитель, — заметил Эндрью, когда они стояли, разглядывая дом. Вода обрызгала юбку Мегитабель. Она подобрала ее и перешла на сухой песок, сказав:

— Мне нравится чувствовать воду на лодыжках.

Эндрью рассмеялся.

— Вода холодная, а ты носишь ребенка. Думаю, что это нежелательно».

— Миссис Николс, с вами все в порядке?

Менли резко обернулась. На пороге стояла Эми с Ханной на руках.

— О, конечно, все хорошо. Эми, тебе придется простить меня. Когда я пишу или рисую, я в другом мире.

Эми улыбнулась.

— Так же профессор Спрэгью объясняла писательство, когда приезжала к маме.

— Твоя мама и профессор Спрэгью были друзьями? Я не знала этого.

— Моя мама и отец входили в фотоклуб. Они были хорошими фотолюбителями. Конечно, мой отец все еще неплохо фотографирует. Они познакомились с профессором Спрэгью в клубе и очень подружились, — голос Эми изменился. — Это там отец познакомился с Элейн. Она тоже член клуба.

У Менли пересохло горло. Ханна шлепала ладошками по лицу Эми. Но она видела Эми не такой, какой она стояла перед ней. Стройнее. Не такую высокую. Ее светлые волосы — потемнее, лицо небольшое в форме сердца. Улыбка нежная и печальная, когда она целует головку ребенка и качает его на руках. Вот так она нарисует Мегитабель в те недели между рождением ребенка и тем днем, когда она потеряла дочь.

Эми передернуло.

— Здесь очень холодно, правда? Ничего, если я приготовлю чай?