38
Когда Ханна проснулась, Менли и Адам пошли поплавать. Владение Ремембер-Хаус давало право на частный пляж — это означало, что хотя гулять по нему могли все, никто не мог отдыхать на нем.
Теперь послеобеденная жара кончалась намеком на раннюю осень. Ветер был холодным, и гуляющих на пляже не было.
Пока Менли плавала, Адам сел возле Ханны, удобно опершись о ее прогулочную коляску.
— Твоя мамочка определенно любит воду, деточка, — сказал он, наблюдая, как Менли ныряет в усиливающиеся волны. Обеспокоенный, он встал, увидев, что жена отважилась уплыть подальше. Наконец он не выдержал и подошел к краю воды, махая ей рукой.
Не увидела или притворилась, что не видит, гадал Адам, пока она уплывала. Сильная волна накатилась, вздыбилась и упала. Менли оседлала ее и появилась в прибое, отплевываясь и улыбаясь, с мокрыми волосами, свисающими вокруг лица.
— Потрясающе! — воскликнула она.
— И опасно. Менли, это Атлантический океан.
— Не шутишь? Я думала, это пруд.
Вместе они пошли через пляж к Ханне, которая все еще благодушно наблюдала за чайками, прыгающими по берегу.
— Мен, я не шучу. Когда меня здесь нет, я не хочу, чтобы ты плавала так далеко.
Она остановилась.
— И должен быть уверенным, что монитор включен, когда твоя дочь спит. Верно? И не думаешь ли ты, что было бы хорошо, если бы Эми ночевала здесь? Чтобы присматривать за мной, не за Ханной, за мной? Верно? Кроме того, твое предложение нанять постоянную няню звучит как угроза. Да, ведь это именно я вела автомобиль, когда погиб твой сын.
Адам схватил ее за руки.
— Менли, остановись! Черт возьми. Я никогда не винил тебя в смерти Бобби. Единственная проблема в том, что ты сама не можешь простить себя.
Они возвращались домой, ясно понимая, как глубоко обидели друг друга и что надо объясниться по этому поводу. Однако когда они открыли дверь, звонил телефон и Адам побежал к нему. Объяснения придется отложить. Менли обернула полотенцем мокрый купальник, подняла Ханну и прислушалась.
— Элейн! Здравствуй.
Менли наблюдала, как у него на лице появилась озабоченность. Что говорит ему Элейн? А через минуту что он имеет в виду, говоря: «Спасибо, что сказала мне»?
Потом его тон изменился, снова стал веселым.
— Завтра вечером? Жаль, но я еду в Нью-Йорк. Но послушай, может быть, Менли…
Нет, подумала Менли.
Адам прикрыл трубку.
— Мен, Элейн и Джон устраивают завтра обед в «Кэптен-Тейбл» в Хайаннисе. Они приглашают тебя.
— Большое спасибо, но я хочу просто остаться и поработать. В другой раз.
Менли прижалась лицом к Ханне.
— Ты потрясающий ребенок, — шептала она.
— Мен, Элейн очень хочет, чтобы ты пришла. Мне неприятно думать, что ты здесь одна. Почему бы тебе не пойти? Эми сможет посидеть несколько часов.
Адам хочет, чтобы рядом с ней постоянно кто-то был. Боже, как это ужасно! Менли постаралась улыбнуться.
— Звучит чудесно.
Адам снова был у телефона.
— Лейн, Менли с удовольствием приедет. В семь, прекрасно, — он снова закрыл трубку и сказал: — Мен, им кажется, что лучше бы Эми остаться ночевать. Им не хочется, чтобы она возвращалась домой поздно.
Менли посмотрела на Адама. Даже Ханна, почувствовав напряженность в ее теле, перестала улыбаться и начала хныкать.
— Скажи Лейн, — сказала Менли, специально произнося имя так, как говорил Адам, — что я вполне способна находиться одна в этом или другом доме, и если Эми не может ехать домой в десять часов летним вечером, тогда она слишком мала, чтобы присматривать за моим ребенком.
Оттепель началась за обедом. Пока Менли кормила и купала Ханну, Адам слетал на рынок и вернулся со свежими омарами, кресс-салатом, зеленой фасолью и хрустящей булкой итальянского хлеба.
Они готовили обед вместе, цедя холодное шардоне, пока тушились омары, а в конце обеда взяли чашки с растворимым кофе с собой, прогуливаясь по берегу и наблюдая, как сильные волны бьются о берег.
Вкус соленого ветра на губах успокоил Менли. Если бы Адам был подвержен таким же приступам страха и депрессии, я бы тоже волновалась, уверяла она себя.
Позже, собираясь ложиться, они в последний раз этой ночью проведали Ханну. Девочка развернулась и лежала поперек кроватки. Адам положил ее на подушку, укрыл и на миг приложил руку к спинке ребенка.
Что-то из материалов Фоби мелькнуло в памяти Менли. В старые времена особая любовь между отцом и его малюткой-дочерью даже имела название.
Позже, когда они засыпали в объятиях друг друга, Адам задал вопрос, уже не в силах сдержаться.
— Мен, — прошептал он, — почему ты не захотела признаться Эми, что была на вдовьей дорожке?
