Валентин вернулся домой поздно — в начале десятого. Не позднее обычного, конечно, но мог бы и пораньше, зная, какие события происходили в последнее время в дачном поселке, в котором они купили дом. Приобрел дом, разумеется, сам Валентин, но получается так, что вся тяжесть произошедшего свалилась на плечи Марины.

Хотя ничего особенного не свалилось: можно было бы особо не переживать по поводу всего произошедшего — с Панютиным они успели только познакомиться, а подружиться не успели. Олега Хепонена видели всего пару раз. То есть это Лужина видела его пару раз, хотя Валентин общался с ним куда больше, как и с Панютиным, впрочем.

Скорее, это были его знакомые, а Марина сошлась лишь с Любой, Виолеттой и Наташей — такими разными и вроде бы чужими ей женщинами, но которые на долгие годы, возможно, станут ее ближайшими подругами. Но они соседи, и, как говорится, близкий сосед дороже дальнего родственника.

Валентин прекрасно понимает все это и то, что жену оставлять нельзя надолго, когда происходит такое. Но у него дела. Дела их общие, но которыми занимается только он.

Марина в глубине души обижалась немного. А потому, когда он вернулся, спросила:

— Что нового в городе?

Спросила и сама удивилась тому, что считает себя уже не городской жительницей, хотя и недели не прошло, как они перебрались сюда.

Валентин молча покачал головой. Потом он посмотрел на жену и, угадав ее следующий вопрос, ответил:

— Китайцы улетели. Договорились подписать основной договор через две недели. А пока только протокол о намерениях. А договор готов.

— Госпожа Ленц предупреждала, чтобы с ними никаких контактов.

— А кто она такая? Фирма «Ленц» теперь наша — твоя и моя. Катарина получила огромные отступные, а потом еще и наследство от родителей. Она теперь — очень богатая фрау. Богаче нас с тобой. И что — на этом основании собирается до конца своих дней учить нас жить? Патент твой китайцы выкупают за очень и очень приличные деньги. На них можно открыть свою сеть мебельных центров.

Марина покачала головой и произнесла тихо:

— А вдруг я не захочу продавать патент?

Валентин посмотрел на нее удивленно.

— А разве нет?

Она молчала, но муж воспринял это по-своему.

— Ну, хорошо. Не хочешь сеть магазинов, оставим на жизнь. Лет на сто должно хватить. Будем отдыхать, пускай другие работают на нас. А то пашешь-пашешь… Отдохнуть некогда. Завтра тоже куча дел, но завтрашний день выпадает, потому что надо на отпевание и на кладбище ехать.

— А я уже отказалась, — сказала Марина, — сказала, что не могу…

— Мне Люба сообщила это, когда звала на кладбище, — кивнул муж, — у тебя будто бы некрофобия. Ты боишься мертвецов.

— Она так сказала? — не поверила Лужина. — Я совсем по-другому…

— Да ладно, — отмахнулся Валентин, — не едешь, и хорошо. Что там делать? Я тоже согласился лишь из вежливости, чтобы не было обид. Что мы, друзья, что ли, с Леонидом Ивановичем были? А на кладбище еще весь коллектив банка пригонят… Толпа и без меня приличная соберется.

Марина подумала, стоит ли ей рассказывать о своих подозрениях, и все же решилась.

— Мне кажется, что Люба с мужем, а может, и она одна имеет какое-то отношение к убийству Панютина. Во-первых, от его убийства прямую выгоду получает ее муж, который теперь занимает более высокую должность, получает оклад куда более высокий…

— Он и так получал… — попытался остановить ее Валентин.

Но Марина замахала руками.

— Дай мне договорить! У Любы тяжелое прошлое. Она была любовницей какого-то бандита. Потом появился Панютин, и тот бандит решил устроить с ним какие-то разборки, но у Ивана Андреевича нашлась серьезная… как это говорят… крыша, да? И он помог и Леониду Ивановичу, и ей. Роман ее с Панютиным продолжился, но наш сосед не хотел жениться на ней и как-то после новогоднего корпоратива она вроде как случайно сошлась с Гуревичем…

— Которого она теперь решила сделать руководителем банка, — продолжил Валентин.

— Ну, ведь похоже на правду, — попыталась отстоять свою версию Лужина, — а теперь они все живут бок о бок, дружат. А как можно дружить, если эта самая Люба и с тем, и с тем, и с тем?

Но муж покачал головой.

— Все гораздо проще. Они живут рядом несколько лет и еще уйму лет были знакомы до этого. Мужикам все равно, кто из них с кем спал. Тем более Люба не подарок, как ты сама видишь. И стара к тому же. Она ничего не смогла бы придумать и организовать. Зачем ей? У нее и так все хорошо…

Они сидели в креслах в большой гостиной комнате — такой огромной, каких не бывает в типовых городских квартирах. Большой дом, свежий воздух — все, о чем мечтала когда-то Марина, теперь у них есть. Должно присутствовать и счастье, но вместо него на сердце была тревога. И непонятно, откуда она взялась. Теперь казалось, что тревога прокралась в нее в тот самый момент, когда она оказалась здесь. Понятно, что дом не может быть причиной, а что-то другое, огромное и страшное теперь терзало ее. Произошедшие убийства? Но убили людей, которых они с мужем едва знали, а потому горевать особо не было повода. Что-то более существенное витало теперь в воздухе, пропахшем запахом сосновой хвои и цветов, полыхающих на соседских участках.

— Твоего бывшего одноклассника сегодня арестовали, — вспомнила Лужина.

— Я в курсе, — кивнул Валентин, — я, впрочем, сразу говорил, что это он. А мне никто не верил — мол, хороший работник убить не может. Но я-то знаю его лучше всех.

— Но зачем ему убивать Панютина?

— А он его и не убивал. Его же взяли за убийство Олега. Я все знаю.

Он посмотрел на жену и продолжил:

— Знаю даже побольше, чем все эти следователи вместе взятые. Я тебе не говорил, но я был немного знаком с Панютиным раньше. Как знаком: видел пару раз до того, как мы приехали сюда. И дом здесь брать тоже он мне посоветовал. Я, кстати, через его банк и проводил сделку. Так вот, в последние дни, прости уж, но я подолгу не бываю дома. Дело даже не только в нашем бизнесе, просто я проводил свое собственное расследование. Мне очень хотелось узнать, кто мог убить хорошего человека. Так вот, удалось выяснить, что Леониду Ивановичу были должны все. Не банку «Ингрия», а лично председателю правления как физическому лицу. Как удалось установить, ему должны были: Олег Хепонен, Вадик Катков, оба проживающих здесь продюсера. Даже мужья твоих новых подружек были у него в должниках. Подчиненные в должниках у начальника — ты представляешь?! Сумм я не знаю, конечно. Но думаю, что они не маленькие. Про Олега Хепонена мне сказал сам Панютин. Я спросил: «Сколько же он вам задолжал?» И он ответил: «Если Олег продаст свой дом и участок, то, может, и рассчитается, а может, и не хватит у него для расчета со мной…» Хепонен жил на широкую ногу: приобрел дорогой автомобиль, отправил сына за границу на учебу, в доме у них была домработница…

— Так что же, по-твоему, деньги — причина этих преступлений?

— А что еще может быть причиной? Убивают как раз по этому поводу. Убивают не тех, кто взял, а тех, кто дал. Не из-за Любы же мочить.

— Так кто же убил Леонида Ивановича?

— Хепонен. Но не из-за долга. То есть не только из-за него. Леонид Иванович сказал ему, что собирается менять директора управляющей компании. У него есть будто бы более достойная кандидатура. И добавил: «А ты мне сразу должок вернешь…» Это было перед самым нашим приездом сюда. И потом, только он знал, куда вы всей компанией отправились. Лично ты на празднике города его видела?

Лужина покачала головой.

— А его машина стояла на дороге, — продолжил Валентин. — Следователи установили это наверняка.

— А кто же самого Олега в лесу ножом ударил?

— Коля Зимин. Это ведь его Панютин хотел назначить новым директором. И Коля об этом знал. А как не стало Леонида Ивановича, то у Зимина все обломилось.

— Я не верю, — сказала Марина.

— Потому что наивная и доверчивая. Люди — они ведь хуже зверей. На все готовы ради наживы. Звери, если и нападают на других зверей, то исключительно ради пропитания. А человек — самый страшный зверь. Панютин, которого ты считаешь, то есть считала, обаятельным и привлекательным — еще той акулой был! У меня же в его банке есть знакомые, они его так боялись! Говорят, очень жесткий руководитель был.

— А завтра все эти люди придут на панихиду, на отпевание, на похороны, — напомнила Марина.

— Придут, — согласился Валентин, — и у всех будут печальные лица. Хотя некоторые в душе будут радоваться.

Лужина так не думала, но спорить с мужем не стала. Панютин запомнился ей веселым и обаятельным человеком. К тому же он дружил с известным писателем. Который тоже веселый и обаятельный человек, и к тому же пишет хорошие книги.

— Вот такой расклад получается, — завершил разговор Валентин.

— Тебе кажется, что раскрыл преступление, знаешь, но ведь это только твои предположения, — продолжила Марина, — а следователям нужны доказательства и улики, которых у тебя нет.

— Они не глупее нас с тобой, и к тому же профессионалы в своем деле, в отличие от меня. Уж если я все понял, то они и подавно. Зимина взяли и расколят, можешь не сомневаться. Колька скажет на первом же допросе, что просто отомстил за банкира. Или придумает еще, что Хепонен и ему угрожал и в состоянии аффекта он совершил это убийство. И ведь ему поверят — можешь не сомневаться. Он паренек скользкий и выкрутится, что уже случалось…

Муж поднялся из кресла и махнул рукой, словно отгоняя от себя разговор.

— Пойдем-ка лучше наверх. Ляжем спать пораньше: завтра тяжелый день.

Он подошел к лестнице.

— А бутылка виски откуда взялась в нашем холодильнике? — вспомнила Лужина.

— Какая? — не понял Валентин.

— Ты же утром по телефону посоветовал мне, чтобы я налила рюмочку Наташе для успокоения.

— Не помню, — удивился муж, а потом вскинул брови. — Ах, да! Просто мне почему-то казалось, что она там должна была стоять. А разве не было?

— Была, — сказала Марина, — виски «Джемисон».

— Ну да, — согласился муж, — как раз та, что мне новый клиент всучил. Откуда там другому виски взяться?

Он поднимался по ступеням, Марина шла следом, немного успокоенная тем, что преступник найден и теперь все устаканится. Муж будет уезжать на работу, а вечером, не задерживаясь нигде, будет спешить домой, где его будут ждать ужин и любящая жена. Семейная жизнь наладится, и тогда можно будет подумать о детях, появление которых сейчас пугает Валентина.

Они поднялись наверх, муж подошел к двери своей спальной, открыл дверь, остановился на пороге и обернулся к следующей за ним Лужиной.

— Я прямо сейчас в душ и спать. Завтра с утра надо мчаться в офис, а потом еще и на кладбище. И ты отдохни. Так что спокойной ночи!

Марина растерялась и сделала последнюю попытку войти в его комнату.

— Я узнала, что московского следователя никто не присылал. Он или по собственной инициативе, или по каким-то другим соображениям здесь оказался.

— При чем тут он? Есть оперативно-следственная бригада: там хорошие специалисты, которые без всяких московских выскочек сами во всем разобрались. С моей небольшой помощью, разумеется.

Ночью она долго не могла заснуть, и спокойствие, которое она ощутила после разговора с мужем, улетучивалось. Возможно, Валентин прав, когда сказал, что она доверчивая и наивная. Она пыталась во всем разобраться сама, выстраивала какие-то умозаключения, а он действовал. Общался с какими-то сотрудниками банка, с кем-то еще, потом делился своими догадками со следствием. Конечно, трудно поверить, что пухлый директор ТСЖ, показавшийся не очень умным человеком, оказался убийцей. Но разве убийцами могут быть только умные и образованные? Хотя, если речь идет об огромном долге, который Хепонен не мог выплатить, то убийство банкира для него единственный выход. А потом этот рабочий убил и его, потому что надежды подняться его лишили.

Муж, конечно, прав, он ведь сразу сказал, что Николай опасный человек. Он оказался прав во всем… Но все равно тревожно было в доме, во всем мире и на душе Марины.

Она лежала в своей постели, размышляя, и уже не пыталась заснуть. Но наступило раннее утро, а еще до прихода восхода солнца запели соловьи, потом проснулись и другие птицы, и в окно ударили лучи солнца.

Лужина поднялась и задернула плотные шторы.

Почему-то вспомнились слова бабушки, сказанные ею когда-то очень давно: «Вот тебе, Марусенька, и белая ночь!»

Лужина вернулась в постель, закрыла глаза и почти сразу заснула.