Часть третья

Утром они завтракали, когда кто-то позвонил от калитки. Валентин поморщился, а потом сказал, что неплохо бы камеру установить, чтобы знать, кто из местных имеет наглость ходить в гости в такую рань — в восемь утра.

Он посмотрел на часы и уточнил:

— В семь пятьдесят пять.

После чего вышел из-за стола, продолжая держать в руке чашечку с кофе. Марина поспешила за ним.

Как оказалось, пришла Наташа. Она приехала на такси и даже не стала заходить к себе домой.

— Мне очень плохо, — призналась она, — можно я у вас посижу? Дома мне все Максика напоминает.

После этих слов спрашивать о здоровье ее мужа было не очень удобно. Но соседка тут же сама начала рассказывать:

— Макс в больнице, забинтованный и в гипсе. Мне сказали, что он переломан весь и состояние очень тяжелое, хотя врачи надеются на благоприятный исход. Практически не спала всю ночь, глаза теперь слипаются, а тут еще позвонил этот московский следователь и договорился о встрече. А о чем с ним говорить? Чем он помочь сможет?

— Вероятно, он хочет, чтобы мы ему помогли, — предположила Марина, — то есть помогли расследованию.

— А чем мы ему можем помочь? Пусть ищут того гада. Ведь что получается: какой-то пьяный урод сел за руль огромной машины, врезался в наш «Мерседес» и сбежал. И теперь Максим… Вы подумайте только, кто такой мой Максим и кто этот пьяный дебил! Теперь Максим в реанимации. Мне его только через стекло показали. Переломанный весь, в гипсе… Я уже говорила. Смотрела на него и не узнавала. Там ни лица, ни головы — сплошные бинты — как мумия. Рука торчит, но какая-то она чужая. И все тело чужое!

Наташа заплакала.

— Я хотела там остаться, но врачи посоветовали мне ехать домой, выспаться, пообещали, что за это время с Максимом ничего не случится. Врут, наверное. Как вы думаете?

— Мы думаем, что все будет хорошо. Мы даже уверены, что Макс оклемается, — ответил Валентин и посмотрел на часы, — но мне пора ехать. А вы оставайтесь, то есть ты оставайся. А если вдруг потребуется поехать в город, звони мне, я пришлю машину.

— Спасибо, — прошептала соседка и посмотрела на Марину. — Можно у вас остаться? Мне совсем не хочется домой.

— Да-да, конечно, — быстро ответила Лужина, — тебе надо отдохнуть. Я постелю тебе в кабинете. Отдыхай — никто мешать не будет.

— А если подъедет следователь?

— Я сама с ним поговорю. Расспрошу все подробно.

— Лучше я сама. Если засну, разбуди. Хотя какой тут сон.

Лужина отвела гостью в кабинет. Разложила диван. Потом поспешила проводить мужа. Попросила его не задерживаться и быть осторожнее, а когда вернулась, увидела соседку уже спящей. Задернула шторы, чтобы ей не мешал солнечный свет, и спустилась в гостиную.

Тревога, которая уже несколько дней не отпускала ее, теперь превратилась в панику. Страшно было, когда застрелили Панютина прямо у нее на глазах, потом пришло известие об убийстве Хепонена, но и тогда она не испытывала такого ужаса — тогда она вместе с Любой и Виолеттой договаривалась о том, что они сами будут пытаться расследовать эти дела. Как же по-детски это воспринимается сейчас, словно она за несколько десятков часов повзрослела, стала мудрее. Только, как выяснилось, мудрость не делает женщину отважной.

Теперь произошло покушение на Максима. Конечно, можно верить, что это случайное дорожное происшествие, но в свете уже произошедших двух убийств можно почти не сомневаться, что и на Максима покушались. Только кто это мог сделать? Тот, кто следит за ним постоянно, кто знает его планы и маршруты передвижений. А этого никто знать не мог. Даже она сама увидела его отъезжающим на машине. А через двадцать минут со второстепенной дороги, которую Марина и вспомнить не может, выехал тяжелый самосвал.

Выехал из леса — так что Максим не мог его увидеть издали и среагировать на возможное столкновение. Нет, такого не может быть! Это случайность. Впрочем, не это сейчас главное. Главное, чтобы Максим выжил, чтобы Наташа успокоилась и чтобы это никогда больше не повторилось.

Размышляя об этом, она вышла во двор, направилась к качелями и почти сразу услышала, как за воротами остановился автомобиль. Хлопнула закрываемая дверца.

За калиткой стоял следователь Кудеяров.

— Мы с вашей соседкой договорились встретиться утром — в восемь часов. Я звоню ей, но она не отвечает. Возможно, она спит.

— Спит, — подтвердила Марина, — в моем доме. А у вас есть какие-нибудь новые известия о том, что произошло вечером?

Следователь молча покачал головой и вошел в калитку, даже не спросив разрешения. Он направлялся к крыльцу дома, но потом подполковник остановился.

— Если спит, какой смысл к вам заходить? — обратился он к Марине или к самому себе. — Столько дел сейчас. Пожалуй, поеду. Вам в Ветрогорск не нужно? Могу подбросить.

В городке у нее не было никаких дел, но поговорить с Кудеяровым необходимо. Вряд ли он расскажет ей все, тем более сейчас, когда спешит куда-то, но, находясь за рулем, может и поделиться информацией.

— Мне надо в магазин, — быстро произнесла Марина, — хочу завтрак приготовить, чтобы, когда Наташа проснется, могла поесть и прийти в себя.

Она заскочила в дом за продуктовой сумкой. А когда вышла, следователя во дворе не было. Почему-то показалось, что он поспешил уехать без нее, решив, что сделал необдуманное предложение.

Но он сидел за рулем и уже успел развернуть автомобиль. А когда тронулись, произнес:

— Вообще-то я уже виделся с ней ночью в больнице. Попытался поговорить, но она в таком состоянии была… Вы понимаете?

Марина кивнула.

— Мне важно было знать, куда он ехал. С кем должен был встретиться.

— Он ехал как раз за ней. Мой муж отвез ее на работу, должен был привезти обратно, но у Валентина разрядился телефон, и они не могли связаться. Потому Максим решил сам ее забрать.

— Я ведь просил его не покидать дом.

— То есть вы предполагали нечто подобное? — удивилась Лужина.

— Просто из предосторожности. Никто ведь не может сказать точно, что тут происходит.

— Но водителя той машины нашли?

— Нашли еще ночью. Он спал дома. И очень удивился, когда узнал о произошедшем. У них на карьере три тонара. В восемь вечера водители закончили работу, экскаваторщик загрузил все машины, чтобы утром этим не заниматься. Водители думали, что придут на работу и сразу повезут песок заказчику. Экскаваторщик тоже уехал с карьера. Оставался лишь один сторож, который сидел в вагончике. Объясняет, что слышал, как отъехал автомобиль, подумал, что кто-то из ребят решил подкалымить, и даже не вышел, считая, что ему тоже что-то наверняка перепадет, что прежде случалось. Машина была угнана, эксперты уже дали свое заключение. Да и алиби у водителя надежное: он в момент происшествия находился дома — этому есть свидетели. Проверили двух других — и они вроде как чисты. Возможно, сам охранник это сделал. Мало ли: в магазин направлялся или к зазнобе решил заскочить…

— А Максим как?

Кудеяров пожал плечами:

— Врачи говорят, что сделают все возможное. Но я особо-то с ними и не беседовал. Да и они сами не расположены давать пустые обещания. Меня интересует другое: кто-то из ваших соседей знал, что Максим собирается за женой?

— Я не многих и знаю. Вчера видела Карсавина, но он не интересовался Максимом. Видела двух подружек, которые оттягивались в караоке, с ними разговаривала, но про Максима не помню, чтобы говорили с ними… Да, вчера познакомилась с некой Варварой Петровной, которая сообщила мне о какой-то Кристине Ухваткиной, любовник которой угрожал Хепонену убийством. Говорил: в лесу закопаю.

— Мне этот факт известен, — ответил следователь и улыбнулся. — А мы с Колей Францевым гадали, кто подбросил анонимку участковому!

На этом разговор закончился: больше ничего узнать не удалось. Не хватило времени на более длительную беседу. Машина въехала на площадь и остановилась рядом с черным внедорожником, из которого тут же вышел крепкий мужчина лет сорока без пиджака и в белой рубашке. Лицо его показалось Лужиной знакомым, и тут же узнала его. Это был глава местной администрации, который выступал на празднике города с рассказом о достижениях жителей Ветрогорска.

— Спасибо, что довезли, — произнесла Марина, обращаясь к Кудеярову, выходя из машины.

Глава администрации подал ей руку, помогая выбраться.

— Леонид Владимирович Уманский, — представился глава городка.

— Марина Лужина, — ответила она и посмотрела на подошедшего к ним Кудеярова.

— А чей это карьер? — обратилась Марина к следователю, продолжая прерванную беседу.

— Карьер мой, — тут же признался Уманский, словно понимая, о каком карьере идет речь, — сейчас оттуда берем песок для дорог. Песок очень качественный — глины в нем практически нет. Когда выработаем его, сделаем там озеро с пляжем для жителей и зоной отдыха.

— Далековато получается, — произнес следователь, показывая этим, что Лужина его больше не интересует.

— Семь километров, — подтвердил глава администрации, — зато маленькие дети туда без спроса не убегут. А вообще тут в каждой семье автомобиль. Загрузились и поехали — на пляж или рыбу ловить. Мы туда, в озеро, мальков запустим: карпа будем разводить, сазана, карасей… За небольшую плату каждый сможет посидеть с удочкой. А поселку доход опять же.

— Вы Ухваткина знали? — спросила Марина.

Уманский посмотрел на Кудеярова:

— Паша, это твоя новая помощница?

Но тот лишь улыбнулся и промолчал.

— Я всех тут знаю, — объяснил Леонид Владимирович, — с Кудеяровым мы старые приятели, а Ухваткин… Ухваткин просто перебрался сюда жить несколько лет назад. Он стал посещать тренажерный зал, где пил пиво. То есть не в самом зале, а в барчике прямо напротив входа в спортивное заведение. Пиво у нас варят отменное.

— «Кирьясальское» называется. Петя его производит, — с видом знатока кивнула Лужина. — А его брат-ренегат делает виски. Только при чем здесь фитнес-зал?

— Так Ухваткин заприметил там инструкторшу симпатичную и однажды подкатил к ней. Знакомство состоялось, а через полгода они поженились. Насколько мне известно, Ухваткин был счастлив.

— А про общество «Ингрия» вы слышали? — спросила Лужина.

— А при чем здесь это? — удивился Уманский. — Ухваткин — это одна история, «Ингрия» — другая.

— Меня интересует, кто стоит за этой организацией.

— Местные активисты. Я в том числе, — признал глава администрации, — вообще это долгая история. В этом тихом городке не так давно проживали не самые бедные люди, потом они решили сменить место жительства, но Ветрогорск наш не забывают, решили открыть фонд содействия, так сказать, местному населению. Собрали деньги. Местный батюшка тоже помог крупной суммой. Он как-то обнаружил возле своих дверей сумку с деньгами, а что с ними делать, не знает. Принес мне и объяснил, что на церковь брать — много, да, может, кровь на этих деньгах. Вот я и посоветовал отдать на богоугодное дело, чтобы людям легче жилось. Кстати, и другие жертвователи нашлись. Даже участковый Францев сдал некую сумму. А почему вы интересуетесь?

Похоже было, что глава городка не хотел разговаривать на эту тему.

— Просто слишком много совпадений, — ответила Лужина, — а ответов на все вопросы у меня нет.

— Тогда я покину вас на несколько минут, — произнес Уманский и посмотрел на Кудеярова. — Паша, не уходи никуда, я очень скоро вернусь. — И он поспешил в сторону Дома культуры.

— Почему вдруг вы про «Ингрию» спросили? — удивился следователь. — Задали бы вопрос мне: мне про эту организацию известно практически все. Людей, о которых говорил Леонид Владимирович, тоже знаю хорошо. Понятно, что эта благотворительность им поперек горла, но они получают свою прибыль не через организацию, а с тех, кому помогают. Процент там небольшой, едва ли больше банковского. Может, даже и того меньше.

— То есть почти узаконенный рэкет, — догадалась Марина.

— Ну, что вы, ей-богу! — поморщился Кудеяров. — Все законно, и люди сами готовы платить еще больше, лишь бы им помогли. Вот банки — это действительно ростовщические организации. Вас же не возмущает сам факт существования банков? А Ветрогорск был умирающим городком, каких в России тысячи: ни своего производства, ни сельского хозяйства в промышленных масштабах. Был сплошной купи-перепродай. Рынок работал да мелкие предприятия торговли. А теперь городок процветает.

— Я только хотела узнать о людях, стоящих за благотворительностью «Ингрии». А Уманский ваш обиделся.

— Он никогда не обижается. Он так силен духом, что вы и представить себе не можете. К тому же он счастливо женат. Недавно второй ребенок родился. А люди, которые вас интересуют, действительно разные. Когда-то они были не в ладах с законом, тогда многие считали, что для того, чтобы жить хорошо, надо вести себя плохо. Но теперь другие времена. Хотя вы правы, но только в одном: смерть Панютина и Хепонена их могла вывести из себя. Они-то ведь считают, что времена беспредела давно прошли. И смерть банкира ударила по их интересам ощутимо. Мне даже встречу назначили, на которую один из этих людей специально с Кипра прилетал.

— Уманский на этой встрече присутствовал?

— Вы не о том думаете.

— Так я не знаю, о чем думать. Погибают люди, вчера было еще одно покушение… Да… — Марина вспомнила, — у Панютина и писателя Карсавина общий приятель живет в Испании. Уже в возрасте, но когда-то он был очень влиятельным лицом в криминальном мире.

— Мы об этом вчера уже беседовали, — напомнил Кудеяров.

— И правда, — согласилась Лужина, удивленная тем, что забыла об этом, — просто так много сейчас крутится в голове. Хочется понять, почему это происходит. И почему с нами?

— С вами ничего не происходит, — напомнил следователь, — так что не думайте об этом.

Он посмотрел на крыльцо Дома культуры, где стоял Уманский.

— Леонид Владимирович специально отошел, из вежливости, — произнес он, — думает, вероятно, что у нас есть какие-то личные темы.

— С чего вдруг? — удивилась Марина и почувствовала, что краснеет, и для того, чтобы Кудеяров не заметил этого, сказала: — А тот самый рабочий ТСЖ — он ведь мог знать, кто, когда отправляется. Кто выезжает за ворота поселка… Возможно, он действовал не один. А был кем-то вроде информатора или наводчика.

— Ему это зачем? — не понял Павел. — О нем все отзываются только в положительном ключе. Материальной заинтересованности у него в этих убийствах нет. Да и вообще, все считают его бессребреником. Вам скажу, что, скорее всего, именно его сделают новым директором ТСЖ.

— Кто сделает?

— Уманский, — ответил следователь, — кто же еще?