День заканчивался на удивление быстро.

Обычный длинный летний день, в который вместилось многое: был ливень, а потом снова сияло солнце. Пивная палатка, где непонятно чему радовалась Люба, распевавшая бодрую песенку про несчастную любовь, мокрый Николай и его шрам на груди, следователь Кудеяров, теряющийся, как школьник, пришедший на первое свидание. Известный писатель, не скрывавший свою заинтересованность расследованием преступлений, но недоговаривающий чего-то… Компьютерный гений, докладывающий следствию о каждом шаге своих соседей. А ведь когда-то, совсем недавно, он проникновенно сочинял историю о том, как он познакомился со своей женой… Он говорил слова о своей любви к жене… Любовь, любовь… О любви заводили разговор и новые знакомые Лужиной — две проворные дамы: бывшая балерина и бывшая врач-диетолог. А чем занимаются они теперь? Скучают, пьют пиво и поют в караоке… А может, кто-то из них сообщил мужу, что отправляется с Панютиным на праздник города, а у того уже был договор с киллером… Нет, так нельзя думать, нельзя подозревать всех, но ведь кто-то убил Леонида Ивановича, а потом и Хепонена. Хотя, может, их убили разные люди и по разным причинам?..

Марина лежала на диване в гостиной, пытаясь разобраться в мыслях, которые крутились в голове. Закрыла глаза, чтобы не мешал солнечный свет, слушала, как в приотворенное окно влетают новые непривычные для нее звуки: скрипы сосен, раскачиваемых ветром, пение птиц, далекие крики детей…

Потом увидела себя в школе — в той самой, в которой училась когда-то, — только теперь все в той школе стало иным: как будто не изменилось ничего, но все стало старым, потертым, серым и пыльным. Лужина сидела в своем ряду, за столом, а рядом на стене висел портрет писателя Карсавина. Писатель был изображен с бородой и под портретом стояла подпись «Лев Николаевич Толстой». За другими столами сидели дети, которых она не узнавала, хотя должна была знать всех, ведь она училась с каждым почти одиннадцать лет. А теперь она взрослая сидит за школьным столом, за которым ей непривычно тесно — ведь она взрослая, замужняя женщина. Удивительно, что дети не замечают этого. Открылась дверь, и в класс вошла Тамара Ивановна, за ней мальчик с короткой стрижкой.

— Познакомьтесь, ребята, — произнесла классная, — это ваш новый товарищ, он будет учиться с нами. Зовут его Валя Кублаков.

Тамара Ивановна окинула помещение пронзительным взглядом и остановила свой взор на Марине.

— Лужина, ты не против, если Валя будет сидеть рядом с тобой?

Мальчик подошел, молча сел рядом, положив на столешницу портфельчик, начал вынимать из него школьные принадлежности. Потом он обернулся к Марине, улыбаясь широко и беспечно:

— Ты будешь давать мне списывать? — спросил он.

И тогда Марина растерялась. Даже испугалась от того, что она оказалась здесь, взрослая, уже окончившая институт и даже вышедшая замуж, здесь, среди детей. А этот мальчик, сидящий рядом и разглядывающий ее коленки, — ее муж? Она подняла руку, чтобы попросить разрешения выйти из класса, выйти, чтобы тут же сбежать. Сбежать далеко-далеко — в ту реальность, из которой она непонятным образом вылетела…

Она проснулась, открыла глаза и вскочила с дивана. И почти сразу прозвенел звонок. Марина выглянула в окно, но кто стоял за забором возле калитки, видно не было. Она спустилась вниз, вышла во двор. Услышала, как за спиной в доме звонок прозвучал еще раз.

— Кто там? — крикнула она, уже почти подходя к калитке.

— Это Максим, просто решил пройтись по дорожке, а заодно у вас спросить: как дела?

Последние слова он произносил, уже видя перед собой Лужину.

Во двор заходить не собирался, и тогда Марина вышла на дорогу сама.

— У меня все в порядке. Валентин задерживается. Но это часто случается. Обычно это случается часто, но сейчас, когда такое произошло…

— Да, да, — согласился сосед, — вот и я тоже… Простите, что я вас выманил, но одной дома сидеть скучно, наверное? А здесь нам вряд ли что-то угрожает. Может, пройдемся немного, потом обратно?

Лужина кивнула, вспомнив, что он еще совсем недавно предупреждал и советовал не выходить из дома, запереться внутри. А теперь вдруг приглашает на прогулку. Что он задумал? Или у него появились какие-то вопросы?

Они не спеша двигались мимо заборов, никуда не торопясь, обыкновенным прогулочным шагом в темпе владельцев собак, которые по вечерам выгуливают своих питомцев. Шли так, как будто напряженно трудились целый день, а теперь вышли на прогулку, чтобы сбросить с себя напряжение.

— Наташа не звонила? — спросила она и объяснила свою заинтересованность: — А то я не могу до мужа дозвониться. Выехали они из города или нет?

— Звонила. Сообщила, что сделала все дела, ждет звонка от Валентина, но пока ничего. Набирала его номер пару раз, но телефон вашего мужа отключен. Может, разрядился?

— Может быть, — согласилась Марина.

Только сейчас она начала по-настоящему волноваться: Валентин никогда не выезжал из дома с разряженным мобильным. Максим, судя по всему, волнуется за жену, а потому и пришел к ней.

— Наташа просила ее забрать, потому что рассчитывать на любезность твоего мужа не приходится… — Максим запнулся, потому что понял, что фраза прозвучала двусмысленно, и попытался выправить положение, — потому что у него свои дела, свои планы, а тут мы еще.

Он замолчал, потом посмотрел в сторону, раздумывая, очевидно, куда лучше повернуть разговор. Марина уже не понимала, с какой целью он ее выманил, и хотела поворачивать к дому. Остановилась.

— Когда все это кончится? — с печалью в голосе произнес сосед. — Я беседовал сегодня с московским подполковником. И он сказал, что пока еще ничего не ясно.

— Я тоже встречалась с ним, — после некоторой паузы сказала Лужина, — ты зачем-то рассказал ему, что я приходила к вам и просила помощи.

Максим отвернулся, потом посмотрел на свой дом. После чего развел руки в стороны.

— Ну, прости! Но я ведь ничего лишнего не сказал. Ничего не выдумал. Меня просто просили рассказывать обо всем, что происходит вокруг меня. Не только о чем-то неожиданном, а просто обо всем, что происходит. Кто ко мне приходит, кто чем интересуется… Вы же… То есть ты понимаешь, что я выполняю ответственные заказы правительства… А потому…

— Да я не в обиде. Ты же правду рассказал.

— Это да, — согласился компьютерный гений. — Но мне все равно неудобно. Если честно, то я подполковнику случайно ляпнул и про Любу. Не следовало бы говорить…

— Что-то компрометирующее ляпнул? То, что она у шеста танцевала когда-то очень давно?

— Нет… То есть да, но не совсем это. Дело в том, что у нее, насколько мне известно, тогда был роман с одним криминальным авторитетом. А потом она сошлась с Панютиным, который ничего о ее связи не знал. Но к нему возникли вопросы… Это Леонид Иванович сам мне рассказывал. Он решил, что его убьют за то, что бандиту рога наставил. Испугался, конечно. Так или нет, но в те времена и не за такое могли жизни лишить. В милицию идти страшно, да и помогать бы тогда никто не стал. Он все рассказал Карсавину, а у того был знакомый какой-то авторитет, еще круче. Так что все утряслось. Но Леонид Иванович сказал как-то, что тот человек может попросить о чем-нибудь и ему надо будет помочь, потому что отказать нельзя, о чем бы тот ни попросил, — так принято у них. Тебе помогли, значит, и ты обязан. Но я понял так, что тот уже попросил, а Панютин отказал… Мне объяснил, что есть просьбы просто невыполнимые, и те, кто обращается с подобными просьбами, и сами это понимают.

— Ему угрожал тот человек?

— Никто ему не угрожал. Тот человек живет за границей, но, видимо, он кого-то прислал со своей просьбой. Я думаю, это касается какой-нибудь финансовой аферы. А Панютин, несмотря на некоторую вальяжность в личной жизни, в финансовых делах был человеком очень щепетильным. Надо было сказать об этом следствию, но ведь я не знаю ни имен, ни фамилий. И вдруг это опасно? Я не за себя опасаюсь, а за Наташу. Она так далека от всей этой грязи.

— У Карсавина можно узнать имя того человека, — подсказала Марина.

— А я ему не доверяю. То есть совсем не верю. Мне кажется, что он изображает из себя интеллигента. Подозреваю даже, что он не сам книжки свои пишет. Во-первых, он матерится. Не постоянно, но когда разозлится, то может запросто. Однажды даже при Наташе выругался. И ведь не извинился даже. Как будто ничего такого не сделал.

— Вы его не любите?

Максим задумался, а потом покачал головой.

— Он ведь не женщина, чтобы его любить. Но он мне, если честно, не очень нравится. То есть я признаю харизму и то, что он очень популярный писатель, но я тоже, извините, не под забором родился и что-то в этом мире значу. А писатель ваш… Он какой-то уж слишком раскованный. Открытый для всех, а на самом деле его открытость наигранная. Вы не заметили?

Лужина пожала плечами: она об этом не думала, а может, просто не обращала внимания. Ей Иван Андреевич казался приветливым и добрым человеком.

— Кстати, я ни одной его книги не читал, — признался компьютерный гений, — руки не доходят, знаете ли. А что касается самого Карсавина, так он из тех самых девяностых, там его среда обитания, и как он дожил до наших дней — непонятно. И вообще у меня подозрение, что у Любы и с ним в молодости был роман. Когда они переглядываются, то смотрят друг на друга, как смотрят только очень близкие люди.

— Тебе это показалось.

— Может быть, — согласился Максим.

Сосед вздохнул и посмотрел на часы.

— Я, пожалуй, побегу, а то вдруг Наташенька позвонит, а я телефон в доме оставил. А вы, если вам муж позвонит, передайте, что я сам Наташу из города заберу.

Он повернулся и побежал к своему дому. Побежал так быстро, словно завел ее сюда специально, чтобы бросить одну. Ничего не оставалось, как идти следом не спеша. Если и бежать за ним, то со стороны это выглядело бы совсем смешно, словно Максим у нее что-то украл и она преследует его. Тем более что на дороге они были не одни.

Женщина в пестром платье шла навстречу и с интересом разглядывала Лужину. Это было не очень приятно, и, скорее всего, именно поэтому Марина, проходя мимо незнакомки, поздоровалась. А та сразу ответила и шагнула к ней, почти перегородив дорогу. На вид ей было давно за пятьдесят.

— Здравствуйте, — с наигранным удивлением произнесла женщина, — а вы что, тоже теперь здесь живете?

— Так получилось, — ответила Лужина.

— А где, если не секрет? Соседствуете с Карсавиным?

Зачем спрашивать, когда ей и так уже все известно? Но Марина кивнула.

— А мы с мужем здесь одни из первых, — продолжала незнакомка. — Муж мой в районной администрации трудился. И мы всегда мечтали поселиться в таком приблизительно месте. И тут перед самой его пенсией он встретил Олега Хепонена. — Женщина внимательно посмотрела в глаза Марины, словно подозревала ее в чем-то, и продолжила уже чуть тише: — Председателя местного, которого в лесу убили. Слышали?

Лужина еще раз кивнула.

— Ужас какой творится, — вздохнула местная жительница, — кому он мог помешать?

— А вы сами-то что думаете?

— Я много чего думаю. Только кому это интересно? Вас как зовут?

— Марина.

— А я — Варвара Петровна. Так слушайте меня, Мариночка. Может, я только одна и знаю, кто нашего председателя зарезал.

Женщина оглянулась и приблизилась совсем уж быстро. Лужиной показалось, что та хочет что-то шепнуть ей на ухо. От Варвары Петровны пахло сладкими цветочными духами.

— Я рядом с Ухваткиными живу. То есть, конечно, рядом с одной Кристиной, потому что Борис Борисович тоже внезапно умер.

— Простите, но я не знакома с Ухваткиными, — попыталась отвязаться от назойливой женщины Марина, — и вообще…

— Не слышали про Ухваткина? Это бизнесмен местный. Не старый еще человек — пятьдесят два ему было или чуть больше. Раз — и умер внезапно. А его жена Кристина осталась с двумя детьми. Старший в этом году в школу пойдет. А к ней еще Олег покойный захаживал. Не слышали разве? Об этом все знают. У Кристины после смерти мужа появился ухажер — симпатичный такой, лет тридцати. Подъезжал к ней, ночевать оставался. А потом они вроде как поссорились. Тогда-то Олег и повадился к ней. И как-то примчался бывший, а его не пускают, но он перелез через забор, в дом ворвался. Но Олег, очевидно, уже успел позвонить Коле, который тут работает. Может, знаете такого? И тот примчался на велосипеде.

— Драка была?

— Не так чтобы драка, но молодому досталось. А когда он уходил, то крикнул Олегу, что тот не жилец больше. Я сама слышала, как бывший любовник Кристины орал, что в лесу Олега закопает. Так ведь все и произошло, как тот обещал.

— Вы полиции об этом рассказали?

— А с какой стати? Пусть сами ищут. Я в эти дела лезть не хочу: мне спокойная жизнь дороже.

— А давно это произошло?

— Месяц или полтора назад. Я как раз чеснок сажала, слышу крики, ругань, скорее в дом побежала — со второго этажа виднее. Но, наверное, самое главное пропустила — этот молодой уже уходил, но Хепонену крикнул, мол, я тебя в лесу закопаю. А вдовушка, стало быть, стоит и в ус себе не дует. Как будто так и надо.

— А как ее муж умер? Он болел?

— Откуда же я подробности могу знать?

— Так вы с этой Кристиной не общаетесь?

— А о чем с ней говорить: она же ничего не сажает. У нее весь участок — сплошной газон. Она раз в неделю вызывает к себе Николая, и он ей газонокосилкой все ровняет. Так трещит это газонокосилка! Вы бы знали. Только и слышно дыр-дыр-дыр, и все время дыр-дыр-дыр-дыр! Я бы тому, кто ее выдумал, этой дыркалой да по башке! Вот так мы тут и живем. А вы чем занимаетесь?

— Муж руководит мебельной фабрикой, а я ему помогаю по мере сил.

— Ну, что я могу сказать — тоже полезное дело, — одобрила женщина и вспомнила: — Вам, кстати, бухгалтер не нужен? Очень хороший бухгалтер. Это моя родная племянница. Тоже, я вам скажу, не везет ей с работой: куда ни устраивается — полгода или год, и фирмы нет. А она прямо вся переживает. И нет у нее никого. Ни мужа, ни детей. Ей уж тридцать восемь поди, а все найти не может. Я ей говорю, у нас, дескать, в поселке есть парень неплохой… Это я про Николая. А она как узнала, что он просто рабочий, так сразу нос воротит. Говорит, дескать, пусть даже и нищеброд, но ведь у него нет высшего образования — о чем с ним говорить? А я ей: «А зачем разговаривать, можно и молча это самое делать». И ведь он рукастый. Может руками, если надо…

Избавиться от Варвары Петровны было невозможно. Марина даже попыталась снова начать движение, сделала несколько шагов, но местная жительница шла рядом и даже попыталась взять ее под руку.

Лужина остановилась и спросила:

— Если вы все про всех знаете, не скажете, чем сосед ваш Ухваткин занимался?

— Так бизнесом. Разве не говорила? Он строил что-то в Ветрогорске — то ли гостиницу, то ли поликлинику… Не на свои строил, а на чужие. Взял в банке у Панютина, которого тоже убили. Слышали небось? Страшное время!

— Мне позвонить надо, — предупредила Лужина, доставая из сумочки телефон.

Набрала номер мужа. Услышала гудки, а затем его голос.

— Ты меня прости, — начал извиняться Валентин, — аппарат разрядился, не мог связаться с тобой. Сейчас позвоню нашей соседке, заскочу за ней, и мы вместе приедем.

— Не надо, Максим ее заберет: они уже договорились.

— Вот и славненько, — обрадовался муж, — надо, конечно, отказать в следующий раз и одному ездить: в конце концов, у нее своя машина, да и муж собственный имеется.

Марина закончила разговор и повернулась к Варваре Петровне.

— Спасибо вам, а мне надо домой спешить: скоро муж подъедет. Надо встречать.

Хотелось спросить Валентина про переговоры с китайцами, но при любопытной соседке решила этого не делать.