Глава 17

*Эвелина*

Я пошла на голос Алекса, причитая про себя "Все хорошо, прекрасная маркиза". Даже если ты не прекрасна и не маркиза, вокруг все замечательно. Птички поют, бабочки порхают… Непроизвольно подняла фотоаппарат, но тут же его опустила – еще успею. Если окунусь в магию фотографий – вообще забуду, что меня кто-то позвал.

Даже о том, что он теперь мой начальник – забуду.

Громов пристроился на широком пледе у декоративной каменной стены, опутанной лианами. Последние были усеяны огромными белыми цветами в обрамлении желтых лепестков, похожих на лучи восходящего солнца. Не может быть, она уже расцвела! Точно, я же читала, волшебство занимает не пять минут, и цветов может быть много!

Предвкушая отличные кадры, я дрожащими руками сняла крышку с объектива и нацелила его на знаменитый кактус. Алекс неожиданно рассмеялся и дернул меня вниз, на плед. Я возмущенно пискнула, выпуская технику из рук. Она неприятно ударила меня по груди, подпрыгнув на широком ремешке. Я шлепнулась на колени рядом с Алексом.

– Что ты творишь? – возмутилась я. – Отличный ракурс поймала, а ты все испортил!

Громов лениво откинулся на скрещенные за своей головой руки и улыбнулся.

– У тебя будет немало таких возможностей, Эвелина Алексеевна. Царица ночи цветет до утра. Вино будешь? Или шампанское?

Однако! Да вы с выдумкой подошли к соблазнению штатного фотографа, Александр Сергеевич, не подкопаешься!

– А фрукты будут? – деловито спросила я, поудобней усаживаясь на согнутых коленях и вопреки желанию босса делая первый снимок. А затем второй. – Я манго люблю. Спелое. Большое.

Алекс ехидно заулыбался:

– Очень большое?

– Ага. – Я продолжала снимать красоту перед собой, стараясь, чтобы в кадр не попал сам Алекс. Хотя каюсь, на паре снимков я его специально запечатлела. Для чего – даже сама не могла ответить.

Громов резко приподнялся, полностью закрывая собой "Царицу ночи". Я пыталась отклониться, но меня схватили за запястье. Ну вот и приехали.

– Отдохните, госпожа Лазарева, – тихо сказали мне.

– Да я пока и не устала. – Игнорировать его с каждой минутой становилось все сложнее, но я старалась из последних сил. – Ты же не собираешься держать меня тут до утра, господин Громов?

– Хм…

Что-то мне его реакция не понравилась. Вернее, понравилась, но просто так сдаваться я не намерена. Кто знает, может, эта ситуация с оранжереей – его обычный способ заманить девушек и… Совсем не хотелось стать одной из многих. Алекс мне нравился, и даже очень, сложно это отрицать, но…

Я лучше кактус сфотографирую, всяко пользы больше.

И приподнялась.

– Сядь уже, Эвелина, – не выдержал Алекс, снова дергая меня вниз. Я шлепнулась на землю и ударилась коленками, несмотря на плотный пушистый плед. Ну и способы ухаживания у вас, Алекс Великий, ни дать, ни взять – демон во плоти. И что самое главное – его глаза зажглись ярким зеленым пламенем.

Помогите, выжигают!

Краем глаза я заметила недалеко от пледа огромный серебряный поднос с нарезанными фруктами. Больше всего меня привлекли полукружья апельсина.

Я вцепилась зубами в одно, а вторым удачно закрыла рот Александра Соблазнителя. Правда, намеренно попала не сразу, качественно измазав шикарный, почти греческий нос господина Громова. Он поморщился, но я живенько запихнула цитрус ему в рот. Вместе с кожурой. А что? По последним данным из Интернета, она жутко полезна.

– Все для вас, Александр Сергеевич, – довольно заявила я. – Вы, главное, жуйте, не…

– …обляпайтесь? – нарочито ласково спросил он.

Я пожала плечами.

– Ну зачем же грязь разводить, здесь и салфеточки имеются. – И резво ткнула стопкой салфеток в лицо Громову, но он успел увернуться. – Ой, простите…

Александр Грозный резко приподнялся, встав передо мной во всей своей красе. Очень притягательный и очень злой начальник. Поэтому сейчас мне придет феерический кирдык.

Умеешь ты, Лазарева, испортить романтическую обстановку, феи на тебя нет! Впрочем, Алекс Невыносимый тоже не промах!

Я почему-то вцепилась в фотоаппарат и начала потихоньку, на коленочках, отползать по пледу назад. Громов взглядом хищника, забавляющегося с жертвой, лениво следил за моими передвижениями, сжимая в руке остатки кожуры. Из его крепко сжатой лапищи сочился сок, прямо на многострадальный плед.

– Не жалеете вы ваших прачек, Александр Сергеевич, – пробормотала я.

– У меня промышленная стиральная машина, Эвелина Алексеевна, – парировал он. А потом ехидно добавил: – Птичка Колибри.

Ах, так?!

Но помощь подоспела, откуда не ждали! Огромная тропическая бабочка, недолго думая, приземлилась прямо на нос Алекса. О да, не зря я его апельсином обмазывала! Громов настолько опешил, что застыл на мгновение, а мои руки непроизвольно поднесли фотоаппарат к лицу, и уже через секунду я сделала серию снимков этого чуда чудного и дива дивного. Особенно эффектно хозяин виллы смотрелся на фоне цветущей "Царицы ночи". А в следующее мгновение я подскочила, понимая, что мне конец. Гейм, как говорится, овер!

– Не двигайтесь, Александр Сергеевич, отличный кадр! – крикнула я, бросаясь к выходу из оранжереи. – Я за штативом! Обязательно найду самый лучший ракурс! – И, обернувшись, неожиданно вытянула руку с фотоаппаратом в его сторону: – Петрификус тоталус! (2) Ой, то есть, селеницереус грандифлорус! (3)

Кажется, на пару секунд Алекс опешил, либо ему напрочь отказала способность двигаться. И это определенно дало мне фору! Вприпрыжку, позабыв о побаливающей ноге, я бросилась на виллу, крепко сжимая в руках фотоаппарат. Умру вместе с моим другом, но не отдам ни за что!

– Лазарева, я тебя убью! – кричал за спиной "прекрасный принц", матерившийся, как сапожник. Справедливости ради готова признать – у него на это имелось полное право.

– За что? Снимки "Царицы ночи" я тебе завтра предоставлю, Александр Великий! – смеясь, отвечала я, вспоминая, что по забегу на короткие дистанции в школе я была одной из лучших.

Это меня и спасло. Оторвавшись от преследователя, я поняла, что он может банально вынести дверь в мою комнату, и ничто ему не помешает. Поэтому завернув в знакомый коридор, я не бросилась по лестнице на второй этаж, а скрылась на кухне. Успела! Спрятавшись за массивным столом, я с трудом перевела дух. Когда Громов выдохнется и отправится спать, заодно и перекушу. Ладно, завтра отдам ему все, хотя фото с бабочкой было очень и очень жалко. Такой кадр придется уничтожить!

Несколько минут было тихо, и я успела почувствовать, как затекают ноги от неудобной позы. Шел бы ты в кроватку, "жених"…

Однако моим чаяниям не суждено было сбыться. Неожиданно кухню осветил яркий свет, неприятно бьющий по глазам, и раздался звук захлопнувшейся двери. Я сглотнула. Щелчок замка и вовсе заставил меня похолодеть.

– Вылезай, Красная Шапочка, – раздался ядовитый голос Алекса, – твой Серый Волк пришел.

Что лучше предпринять в данной ситуации? Кричать "Охотники, сюда!" или закидать "серого" пирожками?

Правда, выпечку жалко и очень, да и нет ее под рукой. На полу чисто, а холодильник – в четырех метрах от некролога.

Как обычно, придется импровизировать.

Поползла вдоль мраморного стола, и в голове билась единственная мысль – окна в кухне огромные, вряд ли успею их открыть.

– Бабушка, а бабушка, почему у тебя такие большие зубы? – пропищала я.

– Что, вот так сразу? – усмехнулся Громов. – А про глаза и уши спрашивать не будешь?

Я упорно ползла дальше, но голос Алекса приближался. Сердце буквально ушло в пятки.

– А зачем тянуть? Разве это что-то изменит?

– Конечно, нет. Тебе все равно не сбежать от меня, Лазарева.

Так и не поняла, он едва сдерживает смех или доведен до бешенства и готовится к марш-броску?

И тут на полу я заметила оброненную кем-то белую салфетку. А что, это мысль! Расправив бумажный квадратик, вцепилась в него, как в спасательный круг, и помахала рукой над столешницей.

– Требую перемирия и настаиваю на переговорах согласно Женевским конвенциям!

Алекс не выдержал и расхохотался.

– Ты что-то перепутала, Дьяволенок. Перемирие предлагают, а не требуют.

– А я требую!

– Почему-то даже не удивлен, – хмыкнул Громов. – Где моя контрибуция?

Тяжело вздохнув, я вытащила карту памяти из фотоаппарата и положила ее на край стола. А потом снова помахала "белым флагом".

– Доволен? Только верни потом, это мой рабочий инструмент. И запасной нет.

Громов обошел стол и остановился прямо напротив, разглядывая меня с высоты своего роста. А потом опустился на корточки.

– Ну и что мне с тобой делать, Лазарева?

Я пожала плечами.

– Премию выписать? – Я похлопала ресничками. Нет, непорядок, не видно. Приспустила очки и похлопала активнее. – За быстрое выполнение задания? Надбавку не забудь за работу во внеурочное время. И за пополнение коллекции "Самые смешные фотографии Алекса Грома", – не удержавшись, добавила я.

Алекс опешил на мгновение, а потом снова расхохотался. Резко обхватив своими ручищами мою талию, дернул наверх и усадил меня на стол.

– Ты меня с ума сведешь, Лазарева. Если не уже, – пробормотал он.

Ага, опасность миновала. Не скажу, что сильно боялась, но кто знает, где заканчивается терпение моего босса.

– Евгений Павлович тебе в помощь. Если ты не в курсе, он фобиями интересуется и психологией, а там и до психиатрии недалеко.

Громов прищурился.

– Неужели? И каков же его вердикт по поводу твоей клаустрофобии?

Я насупилась:

– Никакой. Я не делилась с ним подробностями.

– А со мной поделишься?

Ну вот чего он пристал?! А я сглупила, когда упомянула об увлечениях врача.

– Зачем?

Алекс неопределенно пожал плечами, но его взгляд стал очень серьезным.

– Хочу все знать о своих сотрудниках, Эвелина Алексеевна. Для работы полезно.

Звучит неубедительно, но игнорировать требование Грома нет никакого смысла.

– Правда? А если откажусь – будешь на меня подробное досье собирать? – вскинулась я.

– Нет. Просто расскажи, – попросил он, нежно поглаживая мою талию, которую он, к слову, так и не отпустил. Мне даже колени пришлось развести, потому что Александру Сергеевичу стоять было неудобно, а отстраняться он и не думал. – Обещаю, что все останется между нами. Если хочешь – поклянусь.

Заманчиво. Лучшим выходом было сбежать, но мне почему-то не хотелось. В эту тайну была посвящена только Ксюша, и она всегда заводилась, когда вспоминала о ней. Хотя и старалась беречь мои нервы.

Я не знала, куда девать руки, поэтому обхватила себя и уставилась в окно. Исповедоваться я не собиралась, сама не понимаю, как это получилось. И почему меня прорвало.

– Когда мне исполнилось восемь, отец привел домой вторую жену. Она всего на двенадцать лет старше меня. Отношения у нас сразу не сложились, тем более Татьяна никак не могла забеременеть. Когда случился очередной скандал, а папа был на "сутках", мачеха закрыла меня в кладовке. Знаешь, бывают такие маленькие в старых домах… – Я посмотрела на ошарашенного Алекса и поправилась: – Ну да, вряд ли знаешь. В них с трудом поместится ребенок, если снять полки. Собственно, отец их снял накануне, собираясь делать ремонт.

Громов продолжал смотреть на меня с ужасом, и я даже поерзала. Чего это он? Я же жива.

– Не знаю, как я там не задохнулась, наверное, старые двери помогли. Закрывались неплотно, но выбить их у меня сил не хватило. Когда папа вернулся с работы, я уже сорвала голос и выплакала все слезы. Он пришел одновременно с полицией, которую вызвали соседи.

Алекс больно сжал меня за талию, и я ойкнула.

– Прости, – пробормотал он. – И что дальше?

– Ничего, – пожала я плечами. – Участковый – одноклассник моего отца, дело быстро замяли. Но мачехе сильно досталось от папы. А через три года она родила близнецов и изменила свое отношение к воспитанию детей.

Громов молчал и смотрел на меня во все глаза. Не ожидал подобного?

Я грустно усмехнулась и развела руками.

– Знаешь, я не держу на нее зла, она была молодая и глупая. Но вот с клаустрофобией ничего поделать не могу. Врачи говорили, что от нее можно избавиться, но пока не придумали, как именно. Но ведь она не помешает моей работе в "Ясном взгляде"? – напряженно спросила я.

Алекс замотал головой, а потом сдавленным голосом произнес:

– Не переживай, Эви, не помешает. Если честно, даже не знаю, что сказать… Кофе будешь, Дьяволенок?

Что, опять?!

– Вот почему ты меня так называешь?!

Мой начальник лукаво улыбнулся.

– Потому что твое весьма необычное имя происходит либо от Евы, либо от дьявола.

– Я знаю, – прищурилась. – Но ты меня сразу в дьяволы записал, да?

Он засмеялся:

– Ответ, что ты – два в одном, тебя устроит?

Выкрутился? Молодец! Но придираться я и не собиралась. Засчитано!

– Не очень, но потенциал, безусловно, есть. Хочу латте с тремя ложками сахара! И большой бутерброд с колбасой, помидорами, огурцом, сыром, майонезом и…

– Стоп! Стоп! А вдруг всего этого на кухне нет?

– Да ладно! Ты просто не знаешь, что находится в твоем холодильнике, Алекс Гром! Спорим, я найду там даже больше, чем ты можешь себе представить?

Его ответный взгляд был очень и очень странным. Алекс, тяжело вздохнув, снял меня со стола. А затем мы разделились – Гром варил кофе, а я готовила бутерброды, причем мой босс затребовал себе такой же. В холодильнике нашлось немало вкусностей, я только успевала вытаскивать свертки. Колбасы, правда, не существовало, как вида, но я легко заменила ее ветчиной. Добавила оливки и листики салата.

Самодельные гамбургеры получились такой высоты, что мы рисковали вывихнуть челюсть. Однако с удовольствием слопали их за пять минут и уселись у стола, попивая восхитительный кофе.

Но я все равно не выдержала и зевнула, прикрывшись ладошкой.

– Кофе иногда действует на меня, как снотворное. Вернее, не помогает взбодриться, – смущенно пояснила я.

Алекс залпом допил свою чашку и улыбнулся.

– Ты удивительная, Эвелина Лазарева.

– "Она всех вечно удивляла, такая уж она была", – продекламировала я. – Надеюсь, сегодня больше не потребуется снимать "Царицу ночи"? На карте памяти, которую ты забрал и обязан вернуть, – многозначительно напомнила я, – немало фотографий, честное слово! Но если надо – я могу еще что-нибудь снять.

Брови Громова поползли вверх, и он ехидно улыбнулся.

– Конечно, надо, Эвелина Алексеевна. Снимай футболку.

Что?! Я едва не сверзилась на пол, услышав подобное. Взмахнув рукой, я задела чашку и разлила остатки своего кофе на брюки Алекса. Прямо на причинное место.

Мысленно перекрестилась, что напиток давно остыл.

– Господи, Эви, ты что, шуток не понимаешь?! – возмутился Алекс, вскакивая с табурета.

– Прости! – покаялась я, схватив со стола салфетки и пытаясь вытереть кофейное пятно. Алекс зарычал.

– Если ты будешь продолжать с таким же рвением, Лазарева, тебе придется снять с себя не только футболку!

Я резко выпрямилась и замерла с салфеткой в руке.

– Извините, ваше величество, не подумала! – И, не удержавшись, ехидно добавила: – Как же вы теперь до комнаты дойдете в таком виде? Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Громов смерил меня тяжелым многообещающим взглядом. Но я не успела испугаться, да и думал он недолго – резко притянул к себе и подхватил под пятую точку, заставляя обнять его ногами.

– Ну вот, так ничего не видно, – довольно заявил он, направляясь к выходу из кухни. Я буквально потеряла дар речи, но мои бедра держали крепко.

Я забарабанила кулачками по его груди.

– Отпусти меня немедленно!

Но Алекс только смеялся, двигаясь вперед по коридору к лестнице на второй этаж.

– Ну уж нет, Колибри, мне дорога моя репутация!

– А моя?!

Он неопределенно повел плечом:

– О ней речи не было. И потом, ты же сама предложила помощь. Вот и помогай!

Я потеряла дар речи во второй раз. Пришлось вцепиться в рубашку Алекса, хотя он уверенно шагал по ступенькам. Незамеченными остаться не получилось – через плечо Громова я увидела слугу, который замер у подножия лестницы, не сводя с нас ошарашенного взгляда. Боже, стыд-то какой!

– Приехали, Лазарева, конечная станция! – провозгласил Алекс, ни капли не смутившись от этой странной ситуации. Я слетела с его рук – благо, что меня уже не держали – и отступила на шаг. Но Громов этим не ограничился – одним слитным движением стянул с себя футболку, а затем принялся за пуговицу на брюках.

– Что ты делаешь? – икнула я, впечатываясь спиной в дверь.

Хозяин виллы с невозмутимым видом продолжил незапланированный стриптиз.

– Я лучше полуголым пойду, чем с таким пятном на штанах, – ответил он, дергая замочек на молнии. – Или хочешь проводить меня до…

Он что, совсем страх потерял?!

– Спокойной ночи, Александр Сергеевич! Надеюсь, когда вы доберетесь до своих апартаментов, репутация Алекса Грома не пострадает. Правда, я бы на вашем месте переняла опыт кенгуру – поверьте, из любой комнаты может высунуться ножка одной из невест и сделать подсечку. А там и до женитьбы недалеко!

Оставив в покое несчастную молнию, босс замер, и по его лицу скользнула ехидная улыбка. А внимательный взгляд угрожал прожечь во мне дырку.

– Ревнуешь?

Пффф! Еще чего!

– Конечно, да! Разве ты забыл? Я же тебя обожаю до смеха! Поправочка – до истерического! – фыркнула я, поворачивая ручку. – Спокойной ночи, господин Громов.

– И тебе сладких снов, Лазарева, – донеслось вслед. – Удачи на завтрашнем конкурсе.

Я медленно обернулась, наткнувшись на его насмешливый взгляд.

– Угрожаешь?

Он поднял руки, но я почему-то смотрела вовсе не на них, а на его мощный торс и дорожку волос, спускающуюся по животу. Сглотнула. Вот же гад!

Надеюсь, он не заметил?! Но по его довольному лицу поняла, что надежда померла, даже не родившись. Дважды гад! Или уже трижды?

– И не думал тебе угрожать, Эвелина Алексеевна. Зато ты сама слишком много думаешь, в ненужном направлении. Премию обещаю, так уж и быть. За приготовление бутербродов отдельно выписать? – деловито уточнил он.

– Обойдусь, – буркнула я, закрывая дверь.

Громов рассмеялся, махнул мне рукой и пошел по коридору, насвистывая мелодию из Титаника. К чему бы это?..

–

(2) Петрификус Тоталус (Petrificus Totalus) – заклинание полной парализации тела из цикла книг о Гарри Поттере.

(3) Селеницереус крупноцветковый (лат. Selenicereus grandiflorus) – вид растений из семейства кактусовых. Тривиальное название растения – Царица ночи.