Книга: Сексуальные маньяки. Психологические портреты и мотивы
Назад: Особенности детства
Дальше: События, способствовавшие формированию личности
Социальное окружение
Пролить свет на возможные причины произошедшего могло более тщательное изучение биографий преступников. Присутствовали ли в них свидетельства того, что могло способствовать развитию потребности убивать? Нами были исследованы факторы социальной среды, семейных отношений, воспитания и сексуального опыта в детском и подростковом возрасте.
Функциональность семьи
Хотя изначально полные семьи выглядят функциональными, сведения о родителях свидетельствуют о наличии у них других стрессов и проблем, помимо непосредственно связанных с воспитанием детей. Рассказы этих 36 убийц показывают, что в их семьях существовало множество проблем. Прежде всего, серьезной проблемой было злоупотребление алкоголем и наркотиками. Почти в 70 % семей их члены злоупотребляли алкоголем, а в одной трети — наркотиками. Один из преступников рассказывал, как алкоголизм отца способствовал его собственному регулярному злоупотреблению спиртными напитками:
Преступник: Каждый раз, когда меня отстраняли от занятий в школе, пусть даже и за дело, мне нужно было объясняться с отцом. В те времена он по уши погряз в своем пьянстве. И вот он приходит со мной в школу и дожидается, пока не придет учитель и не начнет меня ругать на чем свет стоит. Отцу это не нравится, он слетает с катушек и начинает материть учителя, угрожать ему и все такое… Заставляет учителя пойти на попятную, а меня — вернуться в школу.Сотрудник: Как долго вы проучились в школе?Преступник: До десятого [класса] проучился, а потом они распустили слухи, будто я у других учеников деньги вымогаю…Сотрудник: Это было на самом деле?Преступник: В то время я пил. Реальные проблемы были с алкоголем.
Примечательно, что преступник воспринимает проблему с вымогательством, но уходит от темы, пытаясь заменить ее другой.
В семейных историях присутствовали также и психиатрические проблемы. Случаи психических расстройств имели место в более чем половине семей: у десяти матерей, семи отцов, четырех братьев и одной сестры. В ряде случаев матери временно отсутствовали в семьях в связи с госпитализацией в психиатрической клинике. Часто подобные явления сочетались с проявлениями агрессии. В биографической справке одного из преступников приведен краткий обзор уголовного прошлого его отца, свидетельствующий о тесном переплетении психиатрических проблем и агрессивного поведения:
Когда объекту исследования было тринадцать, его отец застрелил одного из своих братьев. До этого отец находился под следствием по делам об умышленном поджоге и страховом мошенничестве. На суде по делу об убийстве его признали невменяемым и освободили от уголовной ответственности. Судебно-психиатрическая экспертиза установила, что он страдает паранойей. Отца также подозревали в двух других убийствах: человека, нарушившего границы его владения, и пропавшего без вести приемного ребенка. После суда отца поместили на принудительное лечение в психиатрическую клинику штата, откуда он сбежал через два года с помощью матери объекта исследования. Позднее он был задержан полицией соседнего штата, но отпущен в связи с отказом властей экстрадировать его.
В ряде случаев эта комбинация психических нарушений и агрессивных проявлений присутствовала у преступника уже в детском возрасте. По 25 из этих мужчин имелась информация о наличии проблем с психикой в детстве. Некоторые из них утверждали, что не помнят об этом, как, например, в следующем случае:
Преступник: Мама говорит, что водила меня к психиатру, когда я был маленьким, но я такого не помню. Она говорит, что это из-за того, что в школе я очень много дрался. Я и правда как-то раз ударил учительницу. Я бегал по коридору, тут меня берут сзади за шиворот и велят притихнуть и заканчивать беготню. Я же не знал, что это учительница. Ну и стукнул ее. Когда мне было лет четырнадцать-пятнадцать, я еще нескольким успел навалять.
В семьях половины преступников были случаи уголовных преступлений. Иногда в семье было известно о противоправном поведении ее членов («Моя мать была косметологом и устраивала нелегальные лотереи, а отец был столяром и приторговывал наркотой»), а порой это бывало семейной тайной, как в следующем случае:
Преступник: Мой отец отсидел пять лет в тюрьме и после этого сменил имя. А одна из его сестер даже навсегда перестала с ним общаться из-за этого.Сотрудник: Это был большой секрет?Преступник: Да я даже не знаю, за что его [арестовали].
Изучение материалов этого дела подтвердило наше подозрение о том, что отца этого мужчины посадили за сексуальное преступление в отношении ребенка его сестры.
Кроме того, почти половина случаев преступных проявлений в семье была связана с сексуальной проблематикой. Одной из подобных проблем являлись беспорядочные половые связи матери, как в следующем случае:
Отношения правонарушителя с матерью можно охарактеризовать как отношения любви и ненависти. Он утверждает, что его мать была алкоголичкой и что он часто видел ее с мужчинами, поэтому «возненавидел всех, кто встречался с матерью». Он сообщает, что в возрасте шестнадцати лет пригласил домой мужчину, с которым его мать вступила в половую связь. После этого, по словам правонарушителя, он набросился на этого мужчину с намерением убить его.
В нижеследующем примере в центре внимания объекта исследования были скорее чувства матери, а не внебрачные связи отца:
Уже потом отец весело и беззаботно рассказывал мне истории о том, как ходил налево, когда мне было лет десять или меньше… Маму же я в подобном заподозрить никогда не мог… Наоборот, она ужасно боялась потерять отца, переживала, что они могут разойтись или развестись.
Отношения с родителями, братьями и сестрами
Многие специалисты по вопросам семьи и детства считают структуру и качество семейных отношений важным фактором развития ребенка, в особенности то, как он воспринимает взаимодействие членов семьи с ним и между собой. Степень привязанности ребенка к родителям и другим членам семьи имеет первостепенное значение для его способности находить общий язык с окружающими и ассоциировать себя с ними во взрослом возрасте. По сути дела, эти детские связи (иногда называемые узами) способствуют формированию у него некой схемы восприятия ситуаций вне семьи. По причине важности таких детских связей нас особенно интересовали отдельные факторы семейных отношений, максимально характеризующие степень привязанности объектов исследования к окружающим людям (см. табл. 2.2).
Таблица 2.2
ОСОБЕННОСТИ СЕМЕЙНОГО ОКРУЖЕНИЯ
Обнаруженные нами многочисленные проблемы предполагают не только нестабильность контакта между членами семьи и убийцей в детском возрасте, но также и неадекватные модели общения. Следовательно, наличие опыта позитивного взаимодействия с членами семьи у большинства этих преступников представляется маловероятным. Вспоминая детство своего сына, один из отцов заметил: «Ему всегда больше нравилось быть самому по себе. Мне думалось, что это не вполне естественно». Еще один родитель сказал, что его сын был угрюм и мог по нескольку дней кряду не разговаривать с родителями.
Большинство убийц происходили из полных небедных семей, обладали интеллектом выше среднего и не имели каких-либо физических недостатков. Однако почти у всех в семье были проблемы с преступностью или агрессией.
При изучении картин семейной жизни, описанных убийцами, создается впечатление крайней нестабильности их жизненного уклада. Лишь не более трети преступников провели свое детство в одном месте. Семнадцать мужчин сообщили о периодическом ощущении неустойчивости жизни, а шестеро говорили о хроническом ощущении нестабильности и постоянных переездах с места на место. Кроме того, более 40 % этих преступников проживали вне семьи еще до достижения совершеннолетия. В числе их мест жительства были интернаты, детские приюты, колонии для несовершеннолетних и психиатрические больницы. Частые переезды свидетельствуют о минимальном уровне вовлеченности семьи в жизнь общества, что не дает ребенку достаточных возможностей для развития позитивных устойчивых связей вне дома, способных компенсировать неустойчивость внутри семьи.
Как указывалось выше, более чем в половине случаев (двадцати) в семье присутствовали оба родителя, в десяти случаях в семье не было отца, в трех — матери, а в двух — и отца, и матери. Однако важным представляется тот факт, что в семнадцати случаях биологический отец покидал семью до достижения мальчиком двенадцатилетнего возраста. Это обусловливалось различными причинами, в том числе смертью или тюремным заключением, но чаще всего разъездом или разводом супругов. В шести из тринадцати случаев развода родной отец покидал семью, когда мальчику не исполнилось шести лет, а в семи — когда мальчику было от семи до одиннадцати. В период от двух до пяти лет после этого мать обычно снова выходила замуж, и в доме появлялся приемный отец. Иногда мальчик больше никогда не встречался со своим родным отцом, как в следующем случае:
Мать преступника вышла замуж в пятнадцать лет и родила двоих сыновей, после чего разошлась с мужем и аннулировала брак. Об отце известно, что он отбывал срок в тюрьме для душевнобольных преступников. Сразу же после повторного брака матери ее второй муж начал процедуру усыновления. Доступ к этой информации был закрыт, чтобы родной отец объекта исследования не узнал о его усыновлении.
Совершенно очевидно, что мальчику требовалось время, чтобы сначала свыкнуться с утратой отца, а затем приспособиться к жизни с новым опекуном-мужчиной. Некоторые из преступников отмечали значение развода родителей и появления в их семье нового мужчины. Ниже приведена цитата преступника, совершившего свое первое убийство в четырнадцатилетнем возрасте, когда его мать проводила медовый месяц со своим третьим мужем.
Сотрудник: Было ли в вашей юности что-то, что вновь и вновь вызывало у вас тяжелые чувства?Преступник: Думаю, что все это началось еще с растерянности и непонимания по поводу разрыва родителей. Я же их обоих любил.Сотрудник: А сколько вам тогда было?Преступник: Семь.
В другом случае убийца рассказывал:
Когда мои родители были вместе, я мог обращаться к любому из них. А потом между ними почему-то возникли проблемы. В итоге папа по большей части отсутствовал дома… Тут-то и начались мои проблемы, потому что, хоть они вместе уже не жили, я все равно очень любил папу, а маме это совсем не нравилось.
Принимая во внимание уход отца из семьи, нет ничего удивительного в том, что доминирующим родителем для преступника в детском и подростковом возрасте была мать (в 21 случае). Некоторые из опрошенных рассуждали о значении этого факта для их жизни, как в следующем примере.
Распад семьи стал для меня чем-то непостижимым. Я всегда считал, что семья — это навсегда. Думаю, это сыграло роль в моем падении… В моем воспитании не хватало мужской руки. Ни отец, ни отчим никогда не говорили мне, что хорошо, а что плохо. Оставляли это целиком на усмотрение матери. Мы плавали на лодках, катались на великах и все такое, но что касается серьезных вопросов отношений родителей с детьми, то с мужской стороны никто никогда не проявлял активности… Брату было восемнадцать, и он переехал к нашему родному отцу. Мне было десять, и я остался с матерью.
Лишь девять убийц назвали доминирующим родителем отца, и еще двое сказали, что их в равной степени воспитывали оба родителя. Тот факт, что двадцать две семьи (63 %) сохранились, тогда как лишь тринадцать (37 %) распались, свидетельствует о том, что ощущение неучастия отца в жизни сына объясняется не только физическим отсутствием первого. Скорее именно неумение отца создавать у сына позитивное впечатление о себе или выражать заботу по отношению к нему создает предпосылки к ощущению мальчиком, а впоследствии и мужчиной бессмысленности своего существования. Эти мальчики испытывали глубокую психологическую и социальную отчужденность. С учетом наложения на это уже сложившихся внутренних противоречий в отношениях с матерью признаки негативных отношений с другими людьми или неприятия потенциально позитивных были вполне ожидаемы еще в раннем возрасте.
Оценка убийцами эмоциональной составляющей семейных отношений указывает на низкий уровень взаимной привязанности членов семьи. Вероятно, наиболее интересным здесь является то, что большинство преступников говорили о недостаточной эмоциональной связи с отцом и о крайне противоречивой эмоциональной связи с матерью. Шестнадцать из опрошенных мужчин сообщили о равнодушии или неотзывчивости матерей, а двадцать шесть — об аналогичном отношении со стороны отцов. Примечательно следующее наблюдение из досье одного убийцы:
По словам матери подсудимого, после развода родной отец не пропал из виду и питал крайнюю ненависть к двум своим маленьким сыновьям. Однажды этот человек ударил подсудимого, которому на тот момент было меньше года, стеклянной бутылкой. В другой раз, когда ему было около четырех лет, отец чуть не задушил его. Был еще один случай, когда отец стрелял по своему сыну-дошкольнику, играющему на участке перед домом. Мать сказала, что из-за опасности, которую представлял собой ее бывший супруг, они с новым мужем были вынуждены часто менять место жительства.
Что касается братьев и сестер, то у двадцати преступников не было старших братьев, а у семнадцати — старших сестер. Таким образом, в годы становления личности у этих мужчин не было примера для подражания в лице брата или сестры, которые могли бы восполнить упущения родителей. Скорее в этой неблагоприятной социальной среде им даже приходилось соперничать с младшими детьми. Как сказал один из опрошенных: «В детстве я завидовал своей [младшей] сестре. После восьмого класса мне подарили спальный мешок, а она получила рояль». А в семьях с детьми от предыдущих браков мог также изменяться порядок старшинства братьев и сестер.
Этот дефицит привязанности переносился и на отношения со сверстниками. Убийцы часто характеризуют себя как людей замкнутых и одиноких. Они не пользуются популярностью в школе, как правило, люди их не запоминают. Адвокат одного из исследованных нами убийц с удивлением обнаружил, что учился со своим подзащитным в одном классе, но совершенно ничего не помнил о нем.
