Глава 20

Петр.

На прием к лучшему ортопеду Светлане поехали все вместе. Женя и слышать ничего не хотела:

– Петь, это не обсуждается! Мы с Ванюшкой едем с вами!

И ведь сказала, как отрезала. Ого! Оказывается, она умеет быть и такой.

Илья, увидев Женю и услышав её категоричный тон, почему-то не удивился. Интересно, он настолько хорошо её знает? А откуда, интересно знать? Да кто он такой вообще? Вот и вчера она, по словам Ильи, ему про меня и Сашу рассказывала.

Они вчерашний вечер провели вместе? Свидание? В таком случае, странная тема для разговоров на первом свидании.

Или друг юности? Это, пожалуй, больше похоже на правду. Тогда это многое объясняет. Помнится, Егор что-то говорил про какого-то студента – врача в жизни Жени. Неужели это Илья? Могли ведь они вчера встретиться, вспомнить молодость. Рассказать про жизнь теперешнюю свою. Как педиатр, он видел историю болезни Ванюшки. И вот тогда уже мог всплыть в рассказе и Саша.

Но тогда остается вопрос: почему она с Ильей говорила обо мне? Если Илья – друг юности, логично говорить о Егоре, а не обо мне.

Всю дорогу до больницы Илья отвечал на вопросы Жени как о Светлане, так и о самом заболевании, которое он предполагает у Саши. Женя сидела на переднем сиденье, а мы с мальчишками на заднем. Всю дорогу я молчал, слушал и наблюдал. Наблюдал за Женей, пытаясь понять, имею ли я право вешать на неё ответственность за Сашу. То, что Саше предстоит долгое лечение, для меня было очевидно. Но это мой выбор. Этот ребёнок заслуживает нормальную семью, пусть и не полную, и только со мной в одном лице.

Илья, въезжая на парковку больницы, закончил разговор словами:

– Женёк, давай не будем пугаться раньше времени. Светлана посмотрит, и уже тогда будем решать, что делать дальше. Хорошо?

Женя, услышав, как он её назвал, рассмеялась и, хлопнув его по плечу, произнесла:

– Вот ведь вредный!

Ого! Со мной она себя так раскованно не вела!

Судя по табличке у кабинета, Светлана была главврачом, и приём на сегодня у неё давно закончился. Илья постучал в дверь её кабинета, и из-за двери раздался звонкий голос:

– Входите!

Светлана оказалась очень красивой хрупкой женщиной, неожиданно молодой для занимаемой ею должности. У её стола стояла палочка. Изящная, резная, костылем назвать это произведение резчика по дереву язык не поворачивался. Неужели её?

Светлана подняла голову от бумаг и улыбнулась, но потом перевела взгляд на меня, и улыбка стала медленно сползать с её лица. Быстрый и удивлённый взгляд на Илью, его чуть заметный кивок головой и опять на меня.

Да что за ерунда? Мне показалось или они сейчас вот так, молча и одними глазами. меня обсудили?

– Ого, сколько вас! – раздался её звонкий голос, – ну и кто здесь Саша Петров?

Саша, услышав и увидев доброжелательную женщину, расслабился.

– Это я, – ответил сам.

– Ну, давай знакомиться! – Светлана протянула ему руку, – Светлана!

Он не испугался и протянул ей свою ладошку, которую врач пожала и задала вопрос:

– И кто же это с тобой?

– Это дядя Петя, тётя Женя и Ваня.

– А Ваня твой друг? – Светлана окинула нас всех быстрым, но очень внимательным взглядом. Переведя взгляд на меня, опять чему-то своему удивилась. Задержалась взглядом дольше только на Ване, и опять вернулась взглядом ко мне.

– Да, мой самый лучший друг! – гордо ответил Саша.

– Да я вижу. Вот даже с тобой к врачу пришел. Молодец, Ваня, не бросает друга одного.

– Да, – Саша кивнул.

– Саш, ты же знаешь Илью Романовича, да?

Мальчик кивнул.

– Вот и хорошо. Давай мы сейчас попросим твою семью и друга выйти в коридор, а сами с Ильей Романовичем тебя осмотрим, хорошо? – увидев неуверенный взгляд Саши, она добавила:

– Не переживай, у нас в коридоре есть удобные кресла и они тебя там подождут. Просто видишь, кабинет не очень большой, а мне надо тебя осмотреть. Хорошо?

Саша обеспокоенно на меня посмотрел. Я понял, он боится. А потому обратился к Светлане:

– Я бы предпочел остаться.

Она вскинула на меня взгляд, потом перевела взгляд на Сашу, увидела его испуганные глаза и, улыбнувшись Саше, сказала:

– Хорошо, дядя Петя пусть останется.

Женя с Ванюшкой вышли. Светлана попросила Сашу раздеться и пройтись по кабинету. Увидев Сашину хромоту, кивнула своим мыслям. Попросила его встать к ней спиной, боком, другим боком. Увидев выступающие позвонки, провела по позвоночнику, опять кивнув своим мыслям. Потом попросила Сашу лечь на кушетку, и вот когда он лёг, тогда я и увидел, зачем у её стола стояла палочка.

Со своего кресла она вставала, опираясь на эту палочку. Вставала тяжело. Ходила, опираясь на эту палочку. Под халатом на ней были брюки, и что именно не так с её ногами, было не понять.

Не смотря на всю хрупкость и изящность, было видно, что она боец. Она совершенно не стеснялась своего недуга. Увидев удивленный взгляд ребёнка, пояснила:

– Да, я вот тоже хромаю. Зато, смотри, какая у меня палочка красивая, правда? – Саша недоверчиво перевёл взгляд с этой красивой и странной женщины на её резную палочку и нерешительно кивнул.

А Светлана, тем временем, делала замеры Сашиных ног и диктовала цифры Илье. Он записывал в карту. Выходило, что у Саши одна ножка короче другой, и из-за этого искривление позвоночника. А та ножка, что была короче, она же была и более худой, и более холодной. Прежде, чем прикоснуться к телу ребёнка, Светлана, предупреждала Сашу, где она сейчас до него дотронется. Эта удивительная женщина сразу поняла, что ребенок боится прикосновений, для этого ей хватило одного самого первого прикосновения, от которого Саша вздрогнул. И Саша, благодаря этим её предупреждениям, не боялся!

Это я взял себе на заметку, мне надо учиться контактировать с мальчиком.

Светлана закончила осмотр и, улыбнувшись Саше, сказала:

– Ну, всё, ты пока одевайся, а мы поговорим с дядей Петей, – и Светлана прошла к своему креслу. Тяжело в него опустилась, пристроила рядом со столом свою изящную палочку и потом подняла на меня свой взгляд.

– Петр, Вы один будете слушать? Жену звать не будете?

– Она мне не жена.

Зачем я это сказал? Почему я решил, что Светлана должна это знать?

– Вот как? – она вскинула брови, спросив это скорее автоматически, чем из любопытства. Я видел, что Илья усмехнулся.

А Светлана продолжила:

– Ну, как знаете.

Светлана узнала у Ильи, какие процедуры назначены Саше в санатории. Услышав, одобрила, а потом начала рассказывать план лечения Саши. С чего начать, к кому обратиться. Она говорила долго, всё подробно рассказывая. Потом стала записывать всё это в карту Саши. Она писала, а я пытался осмыслить всё, что она сказала.

Предстоящий год обещал быть непростым как для Саши, так и для меня. Ходить ему нельзя год. Необходим специальный матрас. Значит, нужна новая кровать.

Массаж ему необходим хотя бы раз в неделю на протяжении всего года, обязательно занятия в бассейне с инструктором – это для укрепления мышц спины и для выравнивания позвоночника. А ещё психолог. Психолог – это обязательно!

Ходить нельзя, значит, обучение на дому. Хорошо, что Саша только во второй класс должен пойти. Предметов ещё не очень много! Значит, немного будет чужих людей в дом приходить. И это ведь я его ещё в школу рядом со своим домом не перевёл. Вот они там "обрадуются", что у них такой не простой ученик появится. Захотят ли ещё его взять?

Надо найти няню, мальчик не должен лежать целый день дома один. Сам я работу бросить не могу, могу только сократить часы приёма.

Светлана, тем временем, закончила писать, сложила снимки Саши и уже, оказывается, наблюдала за мной.

– Ой, извините, задумался.

– Ничего, я понимаю, – она продолжала внимательно на меня смотреть, а потом вдруг обратилась к Илье:

– Илья Романыч, вывези Сашу в коридор, пожалуйста, и дайте нам с Петром ещё 5 минут времени.

– Да, Свет, хорошо! – Илья, хоть и был удивлён, не меньше моего, но спорить не стал.

Когда за ними закрылась дверь, в кабинете наступила тишина. Я молчал, недоумевая, неужели она увидела более страшный диагноз. Да нет! Она же не делала анализов, смотрела только те, что я тоже видел. Там ничего страшного. Тогда что?

– Петр, Саша ведь Ваш приёмный сын, да?

– Ещё нет, его мать жива, но лишена родительских прав. Я могу быть только опекуном.

– И Вас не пугает его диагноз?

– Нет, всё решаемо, – пожал плечами, не понимая, куда она клонит.

– Но и Ваня не Ваш сын, верно?

– Нет.

– Петр, не удивляйтесь, следующему вопросу, пожалуйста. У Вас есть свои дети?

– Нет, насколько мне известно.

– А почему? Вы не можете их иметь или…?

– Могу, поэтому "или"…

– Извините ещё раз, у вас был старший брат?

– Я детдомовский. Может, и был брат, но я его не знаю. Светлана, говорите уже начистоту, что Вас интересует?

Она помолчала, видимо, собиралась с духом. И вдруг:

– Вы как две капли воды похожи на одного очень близкого мне человека. Ныне покойного. Он погиб. Погиб на войне. Там же, где я потеряла свою ногу.

Я собрался выразить соболезнования, но она подняла предостерегающе руку и покачала головой:

– Не надо! – Светлана, увидев, что я захлопнул рот, согласно кивнула и продолжила:

– У меня к Вам будет очень странная просьба. Обычно о таком в лоб не говорят и уж точно не при первой встрече, – она опять замолчала, потом медленно выдохнула и произнесла:

– Я хочу от Вас ребёнка.

Сказать, что она меня удивила – это всё равно, что ничего не сказать! Я решил, что я ослышался.

– Пётр, я не жду, что Вы сразу дадите мне ответ. Вариант, что Вы оставите для меня свой биоматериал, является идеальным. От меня об этом никто и ничего не узнает. Это будет только мой ребенок, Вы должны это принять и пообещать, что не будете искать с ним встречи. Ребенок будет расти в любви и ласке, нуждаться он ни в чем не будет. Живы мои родители, они тоже практикующие врачи, хоть и на пенсии. Так что ребенок будет расти в надёжных руках. Вот моя визитка, звонить можно в любое время. И вот буклет центра репродуктивной медицины. И поймите меня правильно, пожалуйста.