Глава 11
Соединенные Штаты в крестовом походе за демократию?

Первая мировая война была конфликтом между двумя блоками империалистических держав за обладание областями, власть над которыми должна была сделать страны победоносного альянса — или, по крайней мере, их элиты — еще богаче и могущественнее, чем они уже были. Но эта гнусная реальность была скрыта под покровом мифа о том, что это была «война за демократию», «война за то, чтобы положить конец всем этим военным игрищам». Для амбиций Германии, единственного уцелевшего государства проигравшего империалистического блока, результат войны был, конечно, тяжелым ударом, но это был не конец. На международной арене эта страна по-прежнему оставалась одним из ведущих действующих лиц, со все еще немалым империалистическим аппетитом, как стало очевидно, когда Гитлер пришел к власти в 1933 году.

С другой стороны, Великобритания и Франция действительно одержали победу, но обе эти страны вышли из войны очень ослабленными. А тем временем на горизонте появились США и Япония, новые амбициозные империалистические бандиты. В этом смысле война 1914–1918 годов, глобальный Армагеддон, в ходе которого были убиты миллионы людей, была фактически бессмысленной. Борьба за власть между империалистическими державами по-прежнему не была решена. Рано или поздно битва должна была повториться, и это произойдет в 1939 году. Годы с 1918 по 1939 были лишь передышкой в том, что некоторые историки окрестили «тридцатилетней войной ХХ века».

Для США такое развитие событий было серьезным вызовом, но это была также и беспрецедентная возможность. Империалистическое соперничество с Германией обладало потенциалом вылиться в войну, но США могли также извлечь и выгоду из тесного сотрудничества — если не между обоими правительствами, то, по крайней мере, между основными компаниями и банками этих двух стран.

Во время Великой войны в сейфах и на банковских счетах корпоративной Америки накопилось огромное количество капитала. Поэтому крупный бизнес с нетерпением ждал инвестиционных возможностей, не только в своей собственной стране, но и особенно за границей. Германия, казалось, была землей обетованной до этого, потому что она должна была выплачивать существенные репарации Франции и Бельгии, и, таким образом, ей мог понадобиться дополнительный капитал. Так в 1920-е годы поток американского инвестиционного капитала хлынул в Германию.

General Motors (GM), например, в 1929 году взяли в свои руки Opel AG в Рюссельсхайме, крупнейшего немецкого производителя автомобилей. В том же году Форд открыл гигантский завод в Кельне, который стал называться Ford — Werke. Таким образом большая часть немецкой автомобильной промышленности попала под американский контроль. Другие американские компании сформировали партнерские отношения с немецкими фирмами, которые были в форме совместных предприятий, соглашений о приобретении дефицитного сырья, о фиксировании цен и т. д. Ярким примером этого является сотрудничество, которое осуществляла «Стандард Ойл» с тогдашним гигантом немецкой нефтехимической промышленности, известным IG Farben. В начале 1930-х годов около 20 крупных американских компаний имели те или другие формы инвестиций в Германии. Ряд крупных американских банков также участвовал в этом инвестиционном наступлении. Например, J.P. Morgan & Со, банк, который, как мы видели, заработал огромные состояния благодаря Великой войне. У всех этих банков был свойнемецкий партнер, например, Deutsche Bank. Адвокатские конторы США помогали осуществлению инвестиций в Германию и также сумели извлечь из них для себя выгоду. Так, крупным специалистом в этой области была компания Sullivan & Cromwell, престижный член сообщества Уолл-стрит, возглавляемая братьями Алленом и Джоном Фостером Даллесами. К числу их клиентов с немецкими связями принадлежали Рокфеллеры, владельцы «Стандард Ойл».

Однако в начале 1930-х годов дела с инвестициями в Германию пошли совсем из рук вон плохо. Причиной этого стал глобальный экономический кризис, Великая депрессия, характеризующаяся большим преобладанием предложения над спросом. Этот кризис затронул все капиталистические страны, но особенно сильно пострадала Германия. Производство и прибыль немецких дочерних компаний американских корпораций резко упали. Кроме того, политическая ситуация в стране стала очень нестабильной. Симптоматичными для этого времени были уличные бои между нацистами с одной стороны и социал-демократами и коммунистами с другой. Немецкие промышленники и банкиры и их американские коллеги с инвестициями в Германии опасалась, что страна эта созрела для красной революции, такой, какая произошла в 1917 году в России.

Но тут случилось «чудо»: благодаря щедрой политической и финансовой поддержке этих промышленников и банкиров в январе 1933 Гитлер пришел к власти. И уже скоро политическая, социальная и экономическая ситуация капитальным образом изменились. Немецкие филиалы Ford, GM и другие фирмы восстановили свою прибыльность. Причина этого заключалась в том, что Гитлер сделал то, что от него ожидали капиталисты, которые привели его к власти — бросив бесчисленное множество коммунистов в застенки концлагерей, он ликвидировал революционную угрозу, а путем роспуска всех рабочих партий и профсоюзов он преобразовал ранее боевой немецкий рабочий класс в стадо бессильных овец, которые вынуждены были работать все большее количество часов за все более низкую зарплату.

В компании Ford-Werke, например, расходы на заработную плату упали с 15 % оборота в 1933 году до 11 процентов в 1938 году. Когда рабочие осмеливались протестовать или бастовать, на сцене появилось гестапо, которое железной рукой преподало им урок, как на заводе Opel GM в Рюссельсхайме в июне 1936 года. Владельцы и менеджеры американских компаний и банков, инвестирующих в Германию, были на седьмом небе и тоже пели хвалу Гитлеру в Соединенных Штатах. Среди горячих поклонников Гитлера были Уильям Кнудсен, большой шеф в «Дженерал Моторс», Сосфенес Бен, глава ITT и адвокат Джон Фостер Даллес.

Гитлер придумал еще одно средство для восстановления сильно пострадавшей экономики Германии. Его лекарство было по своей сути кейнсианским: он стимулировал спрос через государственные заказы. Но гитлеровское кейнсианство был военным по своей природе: немецкое государство заказывало огромное количество танков, пушек, грузовиков, самолетов и так далее. Большая амбиция Гитлера, амбиция, которую разделяли с ним немецкие промышленники и банкиры, состояла в том, чтобы перевооружить страну до зубов, с целью через новую войну наконец-то добиться великих империалистических целей, в борьбу за которые Германия уже выступала в войне 1914 года. Немецкий историк Фриц Фишер продемонстрировал эту преемственность в своей известной книге Griff nach der Weltmacht («Схватка за мировую власть»).

Конечно, Германии потребовалось несколько лет подготовки, чтобы успешно вести войну. В ожидании этого гитлеровская программа вооружения приносила немецким компаниям и банкам беспрецедентные прибыли. И немецкие дочерние компании американских корпораций воспользовались этим «взрывом прибылей». «Форд-Верке», например, который в начале 1930-х годов понес тяжелые потери, поставлял огромное количество грузовиков нацистскому режиму, и между 1935 и 1939 годами его прибыль резко возросла. У завода General Motors Opel, который также является убыточным в начале 1930-х годов, дела шли еще лучше благодаря заказам гитлеровского режима. Другие американские фирмы, работавшие в Германии в 1930-х годах, IBM и ITT, тоже заработали много денег. Немецкое отделение IBM называлось Dehomag и поставляло нацистам системы перфокарт, что облегчало промышленное производство. Немецкое отделение ITT, «Лоренц АГ» поставляло все виды средств связи, особенно для Люфтваффе.

Гитлеровская Германия была не только раем для американского инвестиционного капитала, но это был также важный рынок для готовой продукции американской промышленности. Форд не только производил в Кельне, но также импортировал в Германию запчасти для грузовиков. Другие американские компании, например Pratt & Whitney, Boeing и Sperry Gyroscope (ныне известный как Unisys), обеспечили Третьему Рейху значительные количества всевозможного оборудования для авиационной промышленности, такого, как «автопилоты и оборудование для использования в артиллерии ПВО». Американские компании ввозили в Германию также стратегически важное сырье, в том числе медь и особенно резину. Немецкая армия очень нуждалась в ней из-за того, что планировался блицкриг с использованием десятков тысяч самолетов и транспортных средств. Германия также скопила огромные запасы нефти, большая часть которой поставлялась американскими трестами. Доля США в немецком импорте нефтепродуктов с 1933 по 1939 год выросла в четыре раза. Компания, которая заработала кучу денег на этом — Техасская нефтяная компания, которая в 1959 году была переименовала в «Texaco». Германский военно-морской флот закупил большое количество горючего у техасского нефтяного магната Уильяма Родса Дэвиса.

Прибыль немецких филиалов американских компаний в основном реинвестировалась в модернизацию существующей инфраструктуры, строительство новых заводов и покупку государственных облигаций Рейха. GM, например, создала новый завод Opel в Бранденбурге, недалеко от Берлина. Это был самый современный завод грузовиков в мире. Общая стоимость инвестиций в США в Германии выросла до небес. «Форд-Верке» и «Дехомаг» IBM удвоились в цене между 1933 и 1939 годами. В 1939 году стоимость Opel оценивалась в 86,7 миллиона долларов, что более чем в два с половиной раза превышало стоимость тех 33,3 миллиона долларов, которые General Motors первоначально инвестировала в Германию. При гитлеровском режиме общая стоимость американских инвестиций в Германии выросла до 450 миллионов долларов к началу вступления в войну Соединенных Штатов в декабре 1941 года.

Тот факт, что Гитлер был расистом и фанатичным антисемитом, совершенно ничего не значил и не представлял собой никакой проблемы для владельцев и менеджеров американских компаний с филиалами в Германии. Многие из них сами были сторонниками идей превосходства белых и антисемитизма. В 1920 году Генри Форд опубликовал The International Jew — антисемитскую книгу, которая вскоре будет переведена на немецкий язык и окажет большое влияние на Гитлера. Как и подавляющее большинство антисемитов по обе стороны Атлантики, Гитлер и Форд верили в теорию иудео-большевизма.

Они рассматривали марксистский социализм с его интернационализмом как изобретение «международного еврейства», как хитрую стратегию, разработанную якобы неполноценными людьми, чтобы уничтожить естественное (читай: данное Богом) господство превосходящей их «нордической», или «арийской» расы. Русская революция была в их видении мира делом рук евреев, а Советский Союз они презрительно именовали «Россией под властью евреев. И евреи, согласно им, не успокоятся, пока не разрушат весь мир своим социализмом и особенно коммунизмом. Многие американские бизнесмены восхищались Гитлером, как архангелом мести, который пылающим мечом репрессий изгнал эту «красную опасность» из Германии. Они надеялись, что он как можно скорее достигнет реализации самой большой амбиции его жизни, описанной в «Майн Кампф», а именно уничтожения Советского Союза. Ведь это «коммунистическое государство» было источником вдохновения и руководства для «красных» во всем мире, в том числе и в самих США. Там политические левые в 1930-е годы были настолько активны и воинственны, что историки позднее окрестили то десятилетие как «красные тридцатые».

Гитлер действительно до весны 1939 года намеревался атаковать советское государство, как это показал немецкий историк Рольф-Дитер Мюллер в своей книге «Feind steht im Osten». Он был убежден, что Запад не будет возражать против такой войны, и поэтому останется нейтральным, и как смеющаяся третья сторона будет наблюдать за тем, как он покончит с социалистическим экспериментом, который сами они тщетно пытались уничтожить в 1918–1919 годах своей вооруженной интервенцией. Британская и французская элиты своей печально известной политикой умиротворения агрессора поощряли его и способствовали осуществлению его планов, отдав на растерзание Чехословакию, чтобы обеспечить ему трамплин для прыжка на восток.

У американских и немецких промышленников и банкиров была и еще одна причина с нетерпением ждать войны, которую хотел развязать Гитлер. Фюреру пришлось занять большие суммы денег, чтобы профинансировать свою программу вооружения. Поэтому государственный долг Рейха взлетел до небес, и было совершенно ясно, что расплатиться с кредиторами он сможет только благодаря беспощадной грабительской войне. Среди этих кредиторов были также многие американские компании и банки.

Американское деловое сообщество также надеялось, что уничтожение Советского Союза позволит ему вернуть капиталы, которые американские компании вроде «Зингер» вложили в царскую Россию, но потеряли в 1917 году в связи с Русской революцией.

Гитлер был, конечно, диктатором конкурирующей империалистической державы, но американские капиталисты были довольны им в той же степени, как они довольны любым диктатором в странах Центральной и Южной Америки (где Вашингтон уже тогда завел обычай приводить к власти проамериканских диктаторов). Гитлер был «хорош для бизнеса», — шептали они друг другу в залах заседаний совета директоров американских компаний и банков. Американские и немецкие империалисты смотрели на мир через одни и те же очки, делали «хороший бизнес» вместе и были по сути своей партнерами — это было не формальное политическое партнерство на правительственном уровне, но деловое партнерство на уровне компаний и банков. Эти отношения были практически незаметны для широкой публики и позже для большинства историков, которые просто акцентируют внимание на роли государства, на политических и военных событиях. Американское правительство держалось на почтительном расстоянии от берлинского режима, который большинство простых американцев презирало. Но Вашингтон не увидел никаких причин даже после немецкого вторжения в Польшу в 1939 году для того, чтобы воевать со страной, в которой процветали американские инвестиции.

То, что в 1939 году Гитлер развязал войну против Польши и западного мира — Франции и Британии, а не Советского Союза, несомненно, расстроило американский крупный бизнес. Но они быстро утешились, потому что эта война открыла новые возможности, чтобы накопить больше прибыли. Когда началась война, 1 сентября 1939 года, Нью-Йоркская фондовая биржа ответила на это крупнейшим ростом курса акций за многие годы. «Американские инвесторы знали, кто должен был извлечь выгоду из этого конфликта, и ожидали экономического бума», — написано в книге американского журналиста Рона Черноу о банке «Дж. Пи Морган».

Без того огромного количества оборудования и топлива, которое американцы поставляли в Германию, блицкриг Гитлера был бы невозможен. Ford-Werke и Opel выпускали для всех видов немецких вооруженных сил не только грузовики, но и авиационные запчасти. Филиалы ITT поставляли немецко-фашистским войскам радиостанции, а также радары и высококачественные истребители типа FW-190, немецкая дочерняя компания IBM Dehomag внесла свой вклад в технологии, позволившие нацистской военной машине действовать «крупномасштабно, быстро и эффективно», а немецкое отделение Зингера, известного своими швейными машинами, перешло на массовое производство пулеметов. Texaco и Standard Oil продолжали в 1939 и 1940 годах поставлять Германии нефть, главным образом через нейтральные порты Испании. А нефтяной барон Уильям Родс Дэвис продолжал поставлять в Германию нефть из Мексики.

Военные успехи нацистов, таким образом, оказались настоящим Эльдорадо не только для немецких крупных компаний и банков, как мы уже видели, но и для американских тоже. Ведь империализм как проявление капиталистической системы был — и остается — нацеленным на доминирование крупного бизнеса и максимизацию его прибыли через войну и завоевания. Триумфы германского империализма означали также триумфы американского империализма. Поэтому неудивительно, что американские и немецкие бенефициары войны 26 июня 1940 года совместно отпраздновали эти победы Вермахта торжественным обедом в Нью-Йорке, в отеле «Уолдорф Астория». Организатором был Герхард Вестрик, немецкий юрист таких фирм, как «Форд», «Дженерал Моторс», «Дженерал Электрик», ITT, Standard Oil и ряда других американских компаний, у которого был свой офис в Третьем Рейхе. На этом обеде присутствовали многие из высших руководителей банковского и корпоративного секторов США. Пять дней спустя немецкие победы отпраздновали еще раз, на вечеринке, устроенной Торкильдом Рибером, большой «шишкой» из «Texaco», и в качестве гостей снова присутствовала целая подборка больших людей из американского делового мира, таких, как Эдсель Форд, сын и наследник Генри Форда.

Фактический союз американских и германских империалистов также нашел отражение в откровенных и оптимистичных комментариях американских бизнесменов, таких как Рибер, Томас Уотсон, большой босс из IBM, и Уильям Родс Дэвис. Они охотно пели дифирамбы Гитлеру, нацистскому режиму и фашизму и выражали надежду, что их выгодное сотрудничество с нацистами и другими фашистами продолжит приносить плоды, например, в виде прибыльного бизнеса в оккупированных Германией странах. Гитлер уже ранее выразил свою благодарность таким американским бизнесменам, как Форд и Уотсон, которые внесли значительный вклад в его оружейную программу, наградив их престижными наградами. Типичным является также комментарий Альфреда П. Слоуна, шефа GM, который в июне 1940 года выразил свое удовлетворение тем фактом, что наконец-то закончилась эпоха демократии с «ее неразумными, даже глупыми и отсталыми лидерами», и что будущее принадлежит нацизму и другим формам фашизма», альтернативной системе «…с лидерами, которые сильны, умны и агрессивны и заставляют народ работать дольше и усерднее».

Эффектная демонстрация энтузиазма и поддержки фашизма большим бизнесом Америки в 1940 году является одним из многих исторических фактов, которые противоречат идее о том, что демократия якобы является естественным партнером капиталистической социально-экономической системы, которую эвфемистически именуют системой «свободного рынка». В 1930-е годы лидеры американского капитализма во всяком случае предпочитали диктатуру в Германии демократии в Америке. В 1933 году некоторые из них даже поддержали

оставшуюся в зародышевом состоянии попытку государственного переворота, в ходе которого планировалось отстранение от власти президента Рузвельта и замена его диктатором. Эти планы просочились наружу, и проект был отменен. Это дело было прикрыто, в том числе и с помощью президента Рузвельта, потому что в нем были замешаны слишком многие высокопоставленные фигуры из кругов промышленности, политики и армии.

Война была выгодна не только американским компаниям и банкам с филиалами в Германии, но и для всех компаний, которые выпускали самолеты, танки и другую военную технику. США уже долгое время были заняты расширением и модернизацией своей армии — стратегические бомбардировщики и авианосцы появились не только после начала войны, их спланировали и построили раньше! Увеличение военных расходов государства стимулировало экономический спрос до такой степени, что наконец-то Великая депрессия подошла к концу. Кроме того, американская промышленность в рамках знаменитой программы президента Рузвельта о ленд-лизе также поставляла военную технику для Великобритании, что позволило этой стране продолжать войну даже после поражения Франции. Вопреки распространенному мнению, «помощь» по ленд-лизу — это не бесплатный подарок. Это была сложная система займов и кредитов, которые не случайно принесли огромные прибыли (почти исключительно крупным) американским компаниям и банкам, в ней участвовавшим.

Ленд-лиз обещал быть выгодным для американского крупного бизнеса и в перспективе. Одним из условий его реализаци было то, что Лондон после войны обязался отменить свою протекционистскую политику, известную как «имперское предпочтение». Эта система делала американский экспорт в Великобританию и ее владения и колонии очень сложным. Ленд-лиз использовался, таким образом, как оружие, с помощью которого американские продукты могли завоевать британский рынок, — другими словами, с помощью которого американский империализм смог вторгнуться на рынок своего империалистического соперника, ослабить его и, в конечном счете, сделать зависимым. В конечном итоге ленд-лиз оставил Соединенное Королевство с колоссальным долговым бременем, которое было полностью погашено только 29 декабря 2006 года! Война, развязанная германским империализмом, с которым неофициально и сдержанно, но все же очень тесно были связаны Соединенные Штаты, позволила американскому империализму превратить своего британского соперника в империалистической «крысиной гонке» в вассала. В ходе Второй мировой войны английский империализм, некогда самый сильный в мире, но очень ослабленный уже Первой мировой войной, был беспощадно низведен до статуса младшего партнера империализма американского.

Еще до войны Гитлер был «хорош для бизнеса», но война, которую он начал, оказалась гораздо более прибыльным делом. Она позволила получить беспрецедентные прибыли и укрепила международные позиции американского империализма. Соединенным Штатам долго не пришлось самим участвовать в этой войне, а лидеры крупного бизнеса хотели, чтобы она длилась как можно дольше, в чем в какой-то момент открыто признался Генри Форд.

Был только один фактор, который мешал американским промышленникам и банкирам в войне в Европе, а именно, — что Советский Союз, воплощение антикапитализма и антиимпериализма, тогда еще не стал жертвой германской агрессии. Когда это наконец произошло, 22 июня 1941 года, фашисты пересекли советскую границу на танках и грузовиках, выпущенных заводами Ford и GM, с топливными баками, заполненными бензином, поставленным компанией «Texaco» и другими американскими нефтяными трестами.

Когда нацистская Германия напала на Советский Союз, многие американские промышленники и банкиры желали, чтобы не победила ни та, ни другой. Они надеялись, что конфликт на Восточном фронте затянется надолго, до тех пор, пока оба противника не рухнут в изнеможении. Однако ядро американских бизнесменов оставалось настроенными решительно профашистски и антисоветски, и они надеялись, что Гитлер сможет уничтожить Родину коммунизма. Вполне вероятно, что так думало большинство владельцев и менеджеров американских компаний с немецкими филиалами, потому что это они создали военную машину, которая смогла позволить нацистским легионам продвинуться к Москве.

Когда 5 декабря 1941 года Красная армия у ворот Москвы внезапно перешла в контратаку, которая была столь же разрушительной, как и удивительной, Гитлер и командиры его войск поняли, что блицкриг на Востоке не даст ожидаемой молниеносной победы, и что Германия обречена проиграть войну. Тот день, как мы уже видели, стал поворотным моментом Второй мировой войны. Однако американские промышленники и банкиры не имели никакого представления о фиаско блицкрига в Советском Союзе. Было также ясно, однако, что у немцев все еще долго будут связаны руки на далеком и бескрайнем Восточном фронте. Это позволит британцам продолжать войну, а это означало, что прибыльные дела, связанные с ленд-лизом, не закончатся в обозримом будущем. Другими словами, успехи Красной армии пошли на пользу бизнесу.

Таким образом, осенью 1941 года курсы на фондовой бирже Нью-Йорка росли по мере того, как все невероятнее становилось, что нацистский крестовый поход на Востоке закончится триумфом еще в этом же году. Ситуация стала еще более радужной, когда стало ясно, что в будущем и с Советами можно будет вести бизнес, после того, как в ноябре 1941 года Вашингтон и Москва подписали соглашение о ленд-лизе.

Чудесная война в Европе, таким образом, открыла новые двери для американского империализма. Но были и проблемы, вызовы и дилеммы.

Экономическая политика нацистского режима привела к упадку энтузиазма по отношению к Гитлеру в Соединенных Штатах. Американский империализм хотел открыть двери по всему миру для своей экспортной продукции и инвестиционного капитала. Начиная с конца 1930-х годов и даже в первые военные годы, однако, нацисты все больше ограничивали доступ к рынкам Германии и завоеванных ею европейских стран для всего, кроме самых необходимых импортных товаров, особенно стратегического сырья вроде нефти. Большая часть Европы стала такой закрытой экономикой, в которую для американских бизнесменов практически невозможно было проникнуть. Для американских компаний с филиалами в Германии это была не такая уж проблема, но промышленников, которые не пользовались этим преимуществом, и многих политиков, которые были убеждены, что процветание страны зависело от внешней торговли, это очень сильно беспокоило. Еще хуже была успешная агрессивная торговая политика, которую Берлин проводил в Латинской Америке, рассматриваемой Дядей Сэмом как его задний двор. В 1930-е годы доля Германии в объеме импорта таких стран как Бразилия и Мексика увеличилась настолько, что это стало угрожать ранее не имевшей тут никакой конкуренции торговле американской. Нацистская Германия быстро стала «самым жестким конкурентом» Соединенных Штатов в этой части мира, как выразился германский посол в Мексике в 1938 году в своем донесении в Берлин. Таким путем нацистский режим потерял большую часть поддержки, которой он ранее наслаждался со стороны корпоративной Америки. Дружба между американскими и немецкими империалистами быстро остывала.

Поражение Франции и Нидерландов в 1940 году снова подняло на повестку дня вопрос, что будет с их колониями на Дальнем Востоке, Индокитаем и Индонезией, которые, соответственно, были богаты каучуком и нефтью. Как мы видели в главе 9, Япония стала грозной империалистической державой и конкурентом на Востоке, и Вашингтон уже давно строил планы будущей войны против этой нее. Это привело, как мы видели, к спровоцированному нападению японцев на Перл-Харбор и к объявлению Соединенными Штатами войны против Японии, но также и к неожиданному и нежелательному объявлению войны Гитлером Соединенным Штатам.

Таким образом, империалистические США вдруг оказались вместе со своим младшим партнером Британией на стороне коммунистов, антиимпериалистов Советского Союза в своей борьбе против Германии и Японии. Теперь Советский Союз был союзником и даже другом Соединенных Штатов Америки. И Великобритании, в соответствии с принципом «враг моего врага — мой друг». Эта дружба была обречена быть похороненной, как только общий враг будет повержен, так же как и гитлеровско-сталинский пакт действовал лишь до тех пор, пока он устраивал обе стороны. Так что американцы и англичане придумывали всевозможные оправдания тому, чтобы не открывать второй фронт в Западной Европе.

Западный фронт принес бы значительное облегчение Красной Армии на Восточном фронте. Но западные союзники стояли в сторонке и наблюдали, пока советские солдаты массово шли в ожесточенные бои. Они сражались с немцами в титанической битве под Сталинградом и других местах и нанесли им там гигантские потери. Из общего числа 13,5 миллиона немецких потерь, раненых, убитых и пропавших без вести во время Второй мировой войны, не менее десяти миллионов полегли на Восточном фронте. Самый большой вклад в победу союзников над нацистской Германией внесли Советы, но заплатили за это они невиданно высокой ценой. В общей сложности в войне погибло более 13 миллионов советских солдат, по сравнению с 300.000 американцев и столько же британцев. Советский Союз также потерял десятки миллионов мирных граждан, а материальный ущерб, который понесла страна, был просто невероятен. Это было чрезвычайно выгодно американцам и британцам, которые надеялись, что Германия и Советский Союз истощат друг друга в борьбе на востоке, а Соединенные Штаты и Великобритания затем смогут появиться как черт из табакерки и решить послевоенную судьбу Европы.

Неформальное партнерство между американским и германским империализмом никогда не существовало на уровне правительств, но всегда — на уровне частного предпринимательства. Это проявилось в прибыльном сотрудничестве между компаниями и банками с обеих сторон. Когда в декабре 1941 года внезапно и неожиданно наступило военное противостояние между этими странами, это, однако, ни в коем случае не означало конца для выгодных деловых отношений. Бизнес был важнее патриотизма, а получать прибыли — важнее, чем выиграть войну. Все оставалось по-прежнему, «бизнес как обычно». Немецкие филиалы американских компаний после Перл-Харбора не были конфискованы нацистским режимом, как это часто считают. Вмешательство нацистов в их управление оставалось минимальным, штаб-квартиры в США сохраняли значительную степень контроля с помощью надежных и преданных своему делу немецких менеджеров и в некоторых случаях филиалов в нейтральных странах, как в Швейцарии. Эти филиалы продолжали выпускать военную технику, которая срочно была нужна Гитлеру, чтобы продолжать вести свою кровавую войну, даже после того, как он потерял уже всякую надежду на победу. Американские дочерние компании были специализированы в области массового производства такой продукции, и нацистские бонзы хорошо понимали, к чему привело бы вмешательство в политику таких компаний, как Opel, — это могло поставить под угрозу производство.

К материалам, которые американские компании и филиалы поставляли воюющей Германии, принадлежала полноприводные грузовики, радиолокационные системы, двигатели для Messerschmitt ME-262, самого первого реактивного истребителя, и турбины для печально известных ракет Фау-2. Дочерняя компания IBM Dehomag предоставила сложные вычислительные машины, используемые нацистами для создания списков евреев и других жертв для их депортации. Также продолжались и поставки горючего от некоторых американских компаний в Третий Рейх. Через порты Карибского бассейна и Испании Standard Oil поставляла Германии не только нефть, но и другое сырье, необходимое для продолжения войны, например вольфрам и хлопок.

Это правда, что у американских филиалов в Германии не было другого выбора, что им пришлось тогда выпускать товары для нацистского режима, как твердят различные историки-апологеты. Но этот аргумент явно не относится к компаниям, которые искали и находили способы поставить нефть и другие продукты на экспорт в Германию. Кроме того, ни менеджеров компаний, ни филиалы в Германии, ни их боссов в США никто не вынуждал продолжать производить продукцию для нацистов. Напротив, они сами все без исключения очень хотели продолжать в том же духе. Ведь производство для нацистского режима до самого конца войны оставалось чрезвычайно рентабельным. Кстати, до самого конца нацисты аккуратно оплачивали свои счета, а именно деньгами, украденными у их жертв, золотом, украденным из национальных банков оккупированных стран, как в Бельгии, и другими видами капитала, попавшего в их руки в результате завоевательной войны, грабежей и преступлений.

Швейцарские и международные банки, базирующиеся в Швейцарии, были к ним достаточно дружелюбны, чтобы помогать в осуществлении этих платежей.

Высокая рентабельность предприятий Германии в годы войны была обусловлена не только регрессивной заработной платой и социальной политикой нацистского государства, но и массовым использованием принудительного труда иностранцев. Например, Ford-Werke широко использовала «остарбайтеров», насильно угнанных из Советского Союза и Восточной Европы, а также в какой-то момент даже узников концлагеря Бухенвальда. Это помогло обеспечить то, что прибыль Ford-Werke почти удвоилась между 1939 и 1943 годами. Как это было еще до начала войны, филиалы американских компаний полученную прибыль реинвестировали, в основном, в самой Германии. Это увеличило стоимость инвестиций. Таким образом, стоимость Ford-Werke официально возросла с 60,8 миллиона рейхсмарок в 1938 году до 68,8 миллиона в 1945 году, но на самом деле более вероятно, что стоимость компании во время войны выросла вдвое.

Иногда прибыль вывозилась через швейцарские банки, например, Банк международных расчетов (БМР) в Базеле. Об этом финансовом учреждении, в котором доминировали и управляли американские и немецкие банкиры (даже во время войны!), известно, что оно помогло нефтяному магнату Уильям Родсу Дэвису в вывозе части прибыли, полученной его немецкой дочерней компанией. Даже после Перл-Харбора он продолжал работать с представителями немецких, а также американских компаний. С американской стороны в это был вовлечен Аллен Даллес, базировавшийся в Берне представитель Секретной службы США (Управления стратегических служб (OSS), предшественника ЦРУ). По словам немецкого историка Юргена Брюна, это управление представляло собой «собрание представителей ведущих компаний, инвесторов и адвокатов с Уолл-стрит». Даллес действительно подпадал под это описание, потому что, как мы видели, он вместе о своим братом Джоном Фостером Даллесом был партнером в юридической фирме «Салливан и Кромвелл». Начальником Даллеса в управлении был Уильям Джозеф Донован, также бывший адвокат с Уолл-стрит. Донован дружил с Герхардом Вестриком, немецким юристом компании Ford и Standard Oil, который в июне 1940 года организовал в Нью-Йорке одну из вечеринок в честь немецких побед.

Во время войны Вестрик был менеджером немецких филиалов ITT и Kodak. Бернский банк действовал как своего рода частный клуб, в котором немецкие и американские бизнесмены, их адвокаты и их коллеги, банкиры могли незаметно встретиться для ведения бизнеса — в то время как их страны вели войну друг с другом. Французский писатель Поль Валери сразу после Первой мировой войны заявил, что «во время войны люди, которые не знают друг друга, убивают друг друга из-за людей, которые очень хорошо знают друг друга, но не убивают друг друга».

В Соединенных Штатах общественность не знала, что дочерние компании известных американских корпораций поставляли все виды вооружения и другой техники врагу. Администрация США знала о том, что происходит, но делала вид, как будто беспокоиться было не о чем. Это имело самое непосредственное отношение к тому факту, что экономические лидеры страны, собственники и менеджеры крупных банков и компаний, долгое время имели огромное влияние на политических лидеров в Вашингтоне. Они делали это с конца девятнадцатого века, когда крупные производители оттеснили мелких, и страна стала брать империалистический курс. Во время Второй мировой войны влияние крупного бизнеса стало еще больше. Его представители, в том числе бизнесмены с громкими именами, роем слетались в Вашингтон, чтобы занять там важные посты в государственной администрации, якобы, потому, что во времена войны она «нуждалась в их опыте». Среди этих «экспертов» был и Уильям С. Кнудсен, президент General Motors с 1938 по 1940 год, и поклонник Гитлера, Эдвард Стеттиниус-младший, бывший топ-менеджер «Дженерал Моторс», и Чарльз Уилсон, большой босс в «Дженерал Электрик», еще одной компании со значительными инвестициями в Германии.

Большинство из них «самоотверженно» шли на эту работу за символический один доллар в год. Но они пользовались этой возможностью для продвижения интересов своих компаний, для получения выгодных государственных заказов и для того, чтобы обеспечить их филиалы в Германии, чтобы они могли продолжать вести дела без помех.

Однако из этого общего правила есть исключения. Против небольшого количества компаний, о чьих связях с нацистами стало известно общественности, таких, как «Стандард Ойл» и «Ай-би-эм», было начато судебное разбирательство. Но в обоих случаях это привело лишь к дружескому шлепку по рукам.

Тот факт, что крупный бизнес был невидимо, но сильно представлен внутри правительства США также объясняет, почему бомбардировщики союзников никогда или почти никогда не бомбили и не обстреливали немецкие дочерние предприятия американских компаний — даже гигантскую фабрику «Форд-Верке» совсем рядом с часто бомбившимся Кельном, хотя они были жизненно важны для нацистской военной промышленности.

Фиаско блицкрига в Советском Союзе в декабре 1941 г. было настоящим переломным моментом войны, но после боев под Сталинградом и Курском в 1943 году уже весь мир знал, что Красная армия находится на пути к Берлину — возможно, медленно, но верно. В Вашингтоне и Лондоне это вызвало тревогу. Если ничего не будет сделано, то Советы сами разгромят нацистов, оккупируют Германию и освободят остальную Европу. Такой триумф Советского Союза означал бы конец германского капитализма. И это было бы особенно болезненно для американского империализма, который так много инвестировал в Германию и был полон решимости сохранить эти прибыльные деловые связи с нею также и в постнацистское время.

США планировали использовать Германию в качестве плацдарма для экономического проникновения — в сочетании с косвенным политическим контролем — в остальную Европу. Американцы хотели, таким образом, победить германский империализм, но не уничтожить его, как и планировали Советы. Они хотели, чтобы эта страна была передана под американский контроль вместо нацистского, под новое управление, и чтобы она стала младшим партнером для обслуживания американского большого бизнеса. В сочетании с приближающейся реализацией устранения своего сильного империалистического конкурента на Дальнем Востоке, Японии, США тогда достигли бы того, что издатель журнала «Лайф» Генри Люс предсказал в 1941 году: что ХХ век станет американским веком, веком, в котором, как выразился американский писатель Льюис Лэфем, «Америка унаследует мир».

И напротив, они всерьез опасались, что американскому империализму грозят большие трудности, если Германия и Европа не будут интегрированы в него. Война стимулировала спрос и помогла американской экономике восстать из Великой депрессии как феникс из пепла. Но конец войны был уже близок, и экономисты, журналисты и политики опасались, что страна может снова скатиться в экономический кризис, с безработицей и другими социальными проблемами — и, возможно, даже, как в «красных» тридцатых годах, с растущим требованием радикальных, даже революционных перемен. Посредством нахождения новых рынков сбыта для американской промышленности они надеялись избежать этого ужасного сценария. Рупоры американской элиты даже резко заявляли, что сохранение капиталистической системы в США зависело от значительного расширения заморской торговли и инвестиций.

На этом фоне Вашингтон выступил с инициативой создания глобальной системы свободной торговли. Это привело к Бреттон-Вудским соглашениям и к учреждению Международного Валютного Фонда (МВФ) и Всемирного банка, так сказать, международных организаций, в которых, однако, с самого начала доминировали США. Предполагалось, что отныне все страны будут допускать к себе американскую экспортную продукцию и инвестиционный капитал через широко открытую «дверь». Правительства, которые охотно сотрудничали с этой системой, с тех пор пользовались благосклонностью Вашингтона. Правительствам, которые этого не делали, слишком часто приходилось платить за это высокую цену. В странах, которые были освобождены от нацистского ига американцами, таких как Италия и Франция, левое движение Сопротивления, которое планировало радикальные, антикапиталистические реформы в интересах трудящихся, было выведено из строя и заменено деятелями и партиями, либеральными в области экономики, и консервативными в политике. В том числе и бывшими фашистами, такими, как итальянский маршал Пьетро Бадольо. Американцы также надеялись, что в других странах Европы, в частности, в еще не освобожденной Германии и в восточноевропейских странах, в которые вступила для их освобождения Красная Армия, после войны к власти придут правительства, благосклонно относящиеся к либеральной экономической политике, от которой США ожидали такого большого преимущества для себя.

Хотя после лета 1943 года Красная Армия и двинулась на Берлин, но ей приходилось еще сражаться и глубоко в самой России со значительными немецкими силами. Чтобы конкурировать с Советами в необъявленной «гонке на Берлин», американцы теперь, наконец-то, совместно с англичанами, начали планировать высадку войск во Франции. Этот проект, операция «Оверлорд», привел в июне 1944 года к высадке десанта в Нормандии, которую на Западе ложно прославляют как поворотный пункт Второй мировой войны. В конце лета 1944 года была проведена операция «Маркет Гарден» — смелое предприятие с намерением переправиться через Рейн, а затем провести быстрое наступление, чтобы взять Берлин до того, как это могли сделать Советы и таким образом занять большую часть Германии еще до конца года. Тогда Москву можно было бы поставить перед свершившимся фактом. Аналогичные сценарии, выгодные для западных держав в ущерб Советам и местным коммунистам и другим антифашистским и антиимпериалистическим силам, планировавшим радикальные или даже революционные реформы, также имели место в Италии в 1943 году и во Франции и в Бельгии летом 1944 года.

Однако операция «Маркет Гарден» закончилась фиаско, и союзные войска, высадившиеся в Нормандии, остановились на западной границе Германии. В декабре 1944 года немецкое контрнаступление в Арденнах даже временно вынудило американцев к обороне, и западные союзники не без труда в конце концов одержали победу в этой битве. Но в начале 1945 года союзники все еще находились более чем в 500 километрах от Берлина, в то время как Красная Армия наступала и через несколько недель достигла Франкфурта-на-Одере, расположенного совсем недалеко от столицы Германии.

Пришлось отказаться от надежды на то, что можно будет занять почти всю Германию под носом у Советов. Вашингтон и Лондон были рады, что Сталин на Ялтинской конференции, состоявшейся с 4 по 11 февраля 1945 года, согласился временно разделить Германию на три зоны оккупации, по одной на каждую из «большой тройки» (Франция позже получит четвертую оккупационную зону). Это соглашение выделило Советам меньшую и экономически гораздо менее важную восточную треть страны плюс только восточную треть Берлина. В последние месяцы войны немецкое сопротивление на Западном фронте, однако, растаяло подобно снегу от весеннего солнца. Это позволило американцам устремиться на восток, нарушив договоренности и выйдя за рамки оговоренной демаркационной линии, оккупировать район, который принадлежал к Советской зоне. Позже им пришлось уйти с этой территории, оставив ее в пользу Советов. Именно так был создан миф о том, что Рузвельт — якобы вопреки совету Черчилля — в Ялте пошел на слишком много уступок Сталину.

В любом случае, казалось, что Вашингтону придется позволить Советскому Союзу получить свою долю от плодов общей Победы, Победы, в которую Советы внесли величайший вклад, и для которой они принесли беспрецедентные жертвы. Например, Советский Союз рассчитывал на существенные репарации от Германии и на установление в восточноевропейских странах правительств, которые не были бы враждебны Советскому Союзу. Это стремление вовсе не было необоснованным и, безусловно, было оправданным, но оно ставило перед американским империализмом неприятную для него перспективу. Это в действительности означало, что СССР — антиимпериалистическая страна — сможет восстановиться после нацистской агрессии и, возможно, успешно развивать и далее социалистическую «контрсистему» в противовес капитализму. Также немецкие репарации Советскому Союзу означали, что будущие прибыли немецких дочерних фирм американских компаний пошли бы на пользу Советам вместо того, чтобы пополнить кошельки американских акционеров. Вашингтон рассматривал ряд способов предотвращения того, чтобы Советы добились своего. Одним из них был проект «Юнкер». Этот проект предусматривал изменение режима в Берлине, при котором Гитлера заменила бы хунта из, якобы, «респектабельных» генералов Вермахта, преимущественно консервативных прусских аристократов, известных как юнкеры. Затем они должны были предоставить германские вооруженные силы в распоряжение союзников для совместного выступления против Советов. Генерал Паттон был одним из американских сторонников этого курса, который с радостью принял бы участие в таком крестовом походе и был бы счастлив двинуть свои танки на Москву. Черчилль тоже был «за». Он приказал оставить сотням тысяч немецких солдат, которые сдались в плен англичанам или американцам, их оружие и оставить их под командованием их офицеров, с целью возможного совместного нападения на Красную Армию под кодовым наименованием операция «Немыслимое». Для этой же цели бесчисленные нацистские шпионы и другие ветераны войны против Советского Союза, в том числе многие военные преступники и украинские и другие восточноевропейские коллаборационисты нацистов, сдавшиеся в плен, допрашивались об их опыте. После этого им выдавали поддельные документы, позволявшие им ускользнуть от возмездия, уехав в Южную или даже в Северную Америку. Паттон так и не получил «зеленый свет» на марш на Москву. Главная причина этого была в том, что американские солдаты и мирные жители через демонстрации и даже забастовки ясно давали понять, что они не поддержат такой разворот альянсов. После Первой мировой войны западным державам пришлось свернуть свое вмешательство в Русскую революцию и гражданскую войну по той же причине.

Когда в мае 1945 года в Европе закончилась война, американский империализм находился на вершине мира. Это была оглушительная победа над германским империализмом, первоначально неофициальным партнером, который, в результате перипетий войны, непреднамеренно стал формальным врагом. Германский империализм непременно стал бы очень грозным соперником, если бы он не был побежден, по иронии судьбы, Советами, с минимальной помощью со стороны США. Благодаря победе Советов Соединенные Штаты смогли осуществить экономическое проникновение во всю Западную Европу и косвенное политическое господство над ней. В послевоенные годы американский контроль над Западной Европой будет закреплен через международные организации, такие как МВФ, НАТО и даже Европейский Союз (ЕС).

Появление ЕС как американского инструмента косвенного контроля почти над всей Европой через надежного немецкого младшего партнера, который с самого начала возглавлял ЕС, подробно описано в книге французского историка Анни Лакруа-Ри, Aux origines du carcan européen («У истоков европейских уз»). Лакруа-Ри также объясняет как французский империализм, все еще очень могущественный до войны, между 1940 и 1944 г. при режиме Виши был разжалован в лакеи немецкого империализма, а после войны стал охотно прислуживать американскому империализму. Причина: только с американской помощью можно было бы предотвратить планы радикальных политических и социально-экономических перемен, которые намеревалось осуществить леворадикальное движение Сопротивления. По той же причине немецкие промышленники, банкиры, клерикальные и консервативные элементы удовольствовались подчиненной ролью на стороне американского империализма. Однако эта пилюля была подслащена — сначала Федеративная Республика Германия, а затем воссоединенная Германия в Европе, и в ЕС в частности, играла роль, которая заключалась в том, чтобы стать своего рода вице-королем американского гегемона, — роль, связанную со значительной властью и привилегиями.

К весне 1945 года Соединенные Штаты стали бесспорным победителем в крысиной гонке между западными империалистическими державами. Кроме того, недалек уже был тот день, когда и японский империализм — это было лишь вопросом времени — падет на колени и перейдет под американскую опеку. Соединенные Штаты вышли из войны как непобедимая сверхдержава международного капитализма. Великая битва за гегемонию внутри империалистического лагеря, начавшаяся в 1914 г., было определенно решена.

Но сама империалистическая капиталистическая система продолжала сталкиваться с вызовом, который также восходит к датам Первой мировой войны: это был Советский Союз, государство, созданное революцией, с которой элита пытается расправиться еще с 1789 года. Это ненавидимое ею государство не только бросало свою тень на относительно небольшую часть Германии и Восточную Европу, но и отказало США в «открытой двери» для их экспортной продукции и инвестиционного капитала. После страшного испытания пережитой войны Советский Союз превратился в самую могущественную страну в мире после Соединенных Штатов. Поскольку Советы, безусловно, внесли самый большой вклад в победу над нацистской Германией, и об этом в те времена знали все, то и эта страна, следовательно, пользовалась большими симпатиями и уважением, даже в западном мире. Поэтому она оставалась также и источником вдохновения для антиимпериалистических движений в Европе и во всем мире. Движениям за свободу во многих колониях и полуколониях западных держав Москва обеспечила не только моральную, но и материальную поддержку. Вдохновленные этим советским примером, национальные и революционные движения в Китае, Вьетнаме и Корее не позволили даже американцам отобрать у них все плоды, которые они ожидали от своей победы над Японией. Так Соединенным Штатам было отказано в полной гегемонии на Дальнем Востоке, которая была их невысказанной целью, тем, ради чего Вашингтон спровоцировал войну против Японии.

Конфликт с Японией закончился атомными бомбардировками Хиросимы и Нагасаки, но в них не было никакой необходимости, как мы уже видели ранее. Япония, конечно, капитулировала бы и без атомной бомбы, потому что с объявлением ей войны Советским Союзом 8 августа 1945 года Токио лишился надежды на то, что он сможет протащить еще какие-то, по существу, ничтожные условия, привязанные к его неизбежной капитуляции. Атомная бомба была фактически использована для того, чтобы запугать Советы и заставить их покинуть Восточную Германию и Восточную Европу, но эта «атомная дипломатия», о которой детально написал американский историк Гар Альперовиц, была контрпродуктивной. Советские лидеры не были запуганы. но отреагировали тем, что Красная армия в Европе была размещена как можно западнее и как можно ближе к американской и британской линиям. Применение ядерных бомб в таком случае нанесло бы большой сопутствующий ущерб западным войскам. А для того, чтобы добраться до Москвы и других крупных советских городов бомбардировщикам пришлось бы пролететь большее расстояние. Еще одним последствием ядерной политики стало то, что Советы в Восточной Европе стали гораздо менее терпимыми в вопросах безопасности, чем это было изначально. Они теперь везде поддерживали режимы у власти, которые безоговорочно поддерживали Советский Союз.

«Холодная война» родилась в пылающем аду Дрездена, Хиросимы и Нагасаки. В глазах американской империалистической элиты Вторая мировая война велась против ненастоящего врага, нацистской Германии и фашизма вообще, и на стороне ненастоящего союзника — Советского Союза. «Холодная война» была войной против подлинного врага империализма — антифашистского, антикапиталистического и антиимпериалистического Советского Союза.

В этом конфликте США позаботились о том, чтобы на их стороне был верный союзник, так называемая «новая» и «демократическая» Германия, которой правили консервативные личности, в том числе многочисленные бывшие нацисты, чья прокапиталистическая и антисоветская идеология разделялась США.

«Холодная война» затянулась надолго и закончилась в начале 1990-х с падением Берлинской стены, распадом Советского Союза и триумфом американского империализма. Соединенные Штаты, начиная с 1945 г. бесспорный лидер капиталистического империалистического лагеря, отныне стали единственной сверхдержавой в однополярном мире.

И все же с тех пор возникли новые вызовы: становление Китая как мощной экономической, политической и военной державы, антиимпериалистические движения в Венесуэле и других странах Латинской Америки, и, наконец, не в последнюю очередь, огромные социальные, экономические и финансовые проблемы в метрополиях капиталистической системы, в том числе и в самих США.