Глава 24. Маленький заинька мой…
Окрестности Малета, утро – того же дня
(15 сентября 2020 года)
Капитан и на самом деле был ловок, быстр и вообще – очень хорош. Для обычного человека. Прикрывшись мачтой от двух широких взмахов полуторника, вся убойная мощь которых досталась его матросам, он резко бросился вперед, и сделал длинный глубокий выпад над самой палубой. Если бы ловкач попал, Игоря не спасла бы ни какая броня. Именно в этом месте и кольчуга, и бригантина защищали хуже всего.
Но попытка вогнать бывшему землянину копье под «защитную юбку» – не удалась.
Во-первых, полуторник не завяз ни в одной из своих жертв, а во-вторых, новое для этого мира оружие было куда маневреннее знакомых канаанею мечей и секир. Словно предугадав попытку врага, ярл за мгновение до выпада с легкостью отшагнул чуть в сторону и вперед, оказавшись в «мертвой зоне» соперника, и с резким надрывным «хэканьем» рубанул растерявшегося врага, куда-то между шеей и наплечником.
Клинок, с неожиданной легкостью разрубил, а частью – раздвинул или просто вдавил в еще живое тело бронзовые пластины. Правда, вошел после этого всего на ладонь, не в силах рассечь еще и позвоночник, но канаанею «хватило». Он взвыл с выражением ужаса на лице, полностью осознавая проигрыш, и через мгновение – так же резко замолчал. Для потрепанной команды и немногих уцелевших штурмовиков – этого оказалось «достаточно».
Потеряв предводителя, экипажа лишился и волю к сопротивлению. Тело капитана еще подергивалось, когда уцелевшие начали бросаться за борт. Благо, что мелководье и густые заросли тростника почти гарантировали спасение. Хотя бы «здесь и сейчас…» В этот момент им было совсем не до размышлений, куда же они потом смогут деться с далеких и не очень-то гостеприимных берегов Митаньи.
Кто-то из подранков покрепче, даже попытался доползти и перевалиться через борт, но Игоря это уже не особо беспокоило. Осознав, что, кажется, опять победил, он устало привалился к ближайшей мачте и замер…
…Три из семи оставшихся «батареек» пришлось потратить в драке на берегу – прямо на месте своего бывшего лагеря. Пока строй хирдманов практически без потерь сдерживал разрозненные атаки канаанского десанта, Игорь метался у них в тылу, и рубил всех до кого мог дотянуться, не давая почти двум сотням нападающих сплотиться, и потеснить его воинов. Хирдманов было лишь чуть больше пяти дюжин (и это вместе с телохранителями), поэтому чисто «математически», шансы у ополченцев Карта поначалу, конечно же, были.
Игорь лично убил или искалечил не меньше трех десятков врагов, но в какой-то момент те плюнули на остальных фризов, и все внимание сосредоточили на неуловимом одаренном. Ну откуда им было знать, что гоняют на узком пятачке целого Жреца…
Осознав, что дело принимает чересчур уж «личный оборот», бывший журналист использовал еще одну «батарейку», и в мгновение ока взмыл на борт канаанской галеры. Прямо по носовому тарану. Хотя «оказалось», что ему и там …не так чтобы рады, но на корабле дело пошло, конечно же, полегче.
Полсотни слабо вооруженных матросов, и всего десяток штурмовиков во главе с капитаном, поначалу не разобрали, какая редкая птица заглянула к ним на огонек, и за это знание им сразу же пришлось заплатить жизнями четырех лучших бойцов.
Экипаж, естественно, резко вернулся в разум, но притворившись обычным «одаренным», у которого уже закончились силы и, усыпив бдительность, Игорь дождался, пока осмелевшие канаанеи соберутся вокруг него, втянул еще одну порцию силы, и в мгновение ока порубил самых нерасторопных штурмовиков во главе с капитаном…
Однако, магия – магией, но телу такие скачки все же давались непросто.
Тянущая боль в сухожилиях, ломота в костях и мышцах – все это чем-то напоминало ощущения, от нескольких часов в тренажёрке, да еще и после длительного перерыва. Стоя посреди залитого кровью судна и вдыхая этот приторно-тяжелый запах, Игорь мечтал лишь о горячем душе и отдыхе, но драка на берегу все еще продолжалась. Так что сейчас, к сожалению, просто нельзя было остаться в стороне…
* * *
Попытки поймать бывшего журналиста дорого обошлись десанту.
Пока неуловимый ярл рубил канаанеев с одной стороны, с другой – напирали его отборнейшие бойцы. Пользуясь тем, что почти вчетверо более многочисленный враг растерялся, и ему явно «не до того». Но эта растерянность подлилась недолго…
Владетельные семьи Старого Карта прислали в основном ополчение, но ополчение – мало чем уступающее армиям соседей. Разве что средний арвадский пехотинец был поустойчивей в бою. Но на границе с беспокойной степью у тамошних царей другого и выбора-то не было, кроме как вбухивать половину казны в «сиволапую» солдатню.
У всех остальных великих городов главной силой традиционно оставался флот. И именно умелые, спаянные команды моряков они всегда держали под рукой. Так что когда понадобилась пехота, владетельные семьи, из чьих рук уплывали богатейшие земли и прииски Протектората, отдали немало серебра, чтобы собрать четыре тысячи самых опытных ветеранов в помощь к городскому Священному отряду. И весомая часть этой денежной реки, пролилась на лучших в Карте наемных офицеров. И уж те-то сразу сообразили, что обычный «одаренный» давно бы сдулся, после чего даже самый «большой меч» не спас его от разъяренной толпы…
Так что бегство Игоря их даже обрадовало.
Не смотря на серьезные потери, десантников сбили в строй, развернули, и худо-бедно начали теснить, теперь уже лишь втрое меньший отряд фризов. Однако стоило канаанеям всерьез решить, что теперь прыткий беглец – это проблема моряков, а силы своих людей полностью сосредоточить на треверской полусотне, как все опять пошло наперекос.
Неизвестно заметил ли кто-нибудь «второе пришествие» землянина, но только уже через мгновение эта весть безнадежно устарела. В мгновение ока, преодолев расстояние до врага, Игорь сначала дважды взмахнул полуторником над землей, а потом щедро, от всей души, принялся «гвоздить» канаанеев по головам.
Это только в компьютерных играх армия может полечь вся до последнего человек, но так и не попытаться отступить. В жизни – далеко не так. Удар с тыла растоптал последние остатки решимости, и толпа врагов тут же превратился в беззащитное, неуправляемое стадо.
Тем, кто стоял ближе всего к воде повезло. У них была возможность сбежать, и мало кто хотя бы не попытался воспользоваться ею. Первые ряды, и большинство из зажатых телами своих товарищей внутри строя, оказались в куда худшем положении…
Фризы знали, что где-то неподалеку должны быть воины еще как минимум с девяти галер, поэтому …пленных не брали. Когда все было кончено, Катя вынырнула откуда-то из задних рядов, и почти нормальным голосом спросила:
– У тебя все в порядке?
Глядя на ее щедро заляпанные кровью сандалии, Игорь поначалу даже не нашелся даже что ответить, но потом, привычно, скрыл непонимание за иронией:
– …Слушай, ты разве не рассмотрела, сколько раз мне врезали по башке?! Ну как я могу быть в порядке-то… Есть чего попить?
Девушка не поняла, шутит бывший журналист или говорит это всерьез. Потому что как раз шлем-то у него остался почти целым. А вот бригантина выглядела так, будто ее кошки драли. Большие такие «кошки» с мечами, копьями и топорами-сагарисами.
Половина защитных пластин обнажилась, и хранила следы многочисленных ударов. Шелк, выкрашенный дорогой пурпурной краской, и еще вчера безупречно покрывавший поверхность, висел лоскутами, а в некоторых местах и вовсе превратился в жалкие обрывки.
– О, сейчас я принесу воды! – бросилась она к куче лагерного имущества.
– Да стой ты, не нужно, – попробовал отказаться Игорь, и тут же сам себе возразил. – …Или давай тогда не воды? Там же вроде вино где-то оставалось…
В повисшей над лагерем тишине, треверский ярл поначалу ничего не уловил. Слишком уж устал. Но последил за взглядами своих воинов, оглянулся, и с ужасом рассмотрел испуганно вытянувшуюся Катю, перед неизвестно откуда взявшимся рослым вражеским воином.
В эти секунды подруга выглядела как никогда высокой и стройной. Платье на ней неожиданно натянулось, обрисовало уже почти позабытое сочетание девичьей стройности и очень даже «женских» выпуклостей. Чужак, без сомнения, тоже «оценил».
Ощупав ее плотоядным взглядом, и ухмыльнувшись, чему-то своему, уже в следующее мгновение канааней резко взмахнул здоровенной бронзовой секирой, и равнодушно переступил через рухнувшее девичье тело…
Еще через мгновение, играючи смахнув голову улыбающемуся убийце, в толпу канаанских воинов ворвался впавший в настоящее боевое исступление берсерк. Сжигая последний заряд в браслете «отложенной жизни», Игорь щедро платил по древнему человеческому закону.
Смерть за смерть!
Да, он мстил, но при этом и дарил своим воинам недостающие секунды, без которых тем было не выжить. Только «правильный» строй в самом узком месте небольшого заболоченного полуострова давал им хоть какие-то шансы на спасение…
* * *
Окрестности Малета, начало второй утренней стражи (около 8.20)
К сожалению, неожиданного удара в спину основным силам газорцев не получилось.
К этому времени давно уже рассвело, день был, не смотря на сезон, довольно солнечным, поэтому канаанеи, конечно же, рассмотрели судьбу своих товарищей, нападавших на Прибрежный лагерь. Без подробностей, но было несложно домыслить, что могут сделать три тысячи всадников с десятью-двенадцатью сотнями струсивших пехотинцев.
Надо отдать должное их командирам: газорцы враз просчитали свои перспективы, а потому – тут же принялись отзывать войска, строить их, и организованно, под прикрытием небольшого отряда смертников, отходить в сторону Малета.
Но даже у самого лучшего мастера-иллюзиониста, получаются далеко не все фокусы. Чтобы там не болтал по этому поводу телевизор. Газорцы не успели преодолеть даже трети расстояния до городских стен, как голову отступающей колонны с трех сторон охватила батавская конница, и все их успехи на этом, можно сказать, закончились.
Канаанская пехота могла бы довольно долго «держать» обстрел. Хотя в упор – даже не самые лучшие луки побивали руки, ноги – насквозь, и очень глубоко входили в защищенные броней тела. Надежно укрыться можно было только за щитами, а для этого нужно было остановиться…
Уже первый удар кавалерии обошелся газорцам почти в две сотни раненных и убитых. Но батавы не рискнули лезть в ближний бой, и опытное канаанское ополчение даже под ливнем из стрел и дротиков сумело выставить что-то похожее на свой вариант древнеримской «черепахи»*.
Постепенно хвост колонны подтянулся, и около пяти тысяч газорцев смогли стать в круг – одним общим отрядом, – способные встретить атаку с любой стороны. Дух канаанских ветеранов оказался настолько высок, что они даже организовали у себя за спиной, что-то похожее на навес из щитов для раненых.
Батавы тут же принялись экономить стрелы и дротики, и кому-то могло показаться, что жизнь газорцев наладилось… Да только и последнему болвану в их рядах было понятно – стоять сейчас смерти подобно!
Ополчение Карта все не появлялось, а пару сотен воинов, оставшихся мужественно прикрывать их отход, уже практически добили. И значит, скоро тяжелая фризская пехота освободится, после чего подойдет, и в любом месте – на выбор, – играючи проломит их строй. Так что поверь газорцы в свою мнимую безопасность, и для них это означало только одно: легковерные не доживут даже полудня!
Воспользовавшись коротким затишьем, канаанеи дали своим воинам немного передохнуть, но не прошло и получаса, как канаанская пехота снова пришла в движение. В полной тишине они бросились в сторону Малета, но попытка навязать ближний бой кавалерии не удалась…
Конечно же, все их резоны, были очевидны.
Каждый в Союзной армии понимал, что пока еще есть возможность, нужно было бросать раненых и, наплевав на потери, прорываться за стены. Поэтому стоило газорцам тронуться с места, как вся масса кавалерии, казалось совершенно беспорядочно клубившаяся вокруг, дисциплинированно порскнула с пути беглецов, мгновенно и с радостью вцепившись в бока и спину отступающей колонне. И дурные вести на этом не закончились…
Пока газорцы собирались с силами, у Прибрежного лагеря добили последних беглецов, и это увеличило заслон на пути к Малету, еще почти на две тысячи воинов. Первыми подошли всадники – около восьми-девяти сотен Людей Равнины, а за ними – и остальные воины Полуденного нагорья.
Оставив ходячих раненных собирать трофеи, вожди смогли привести не меньше тысячи-тысячи двухсот пеших бойцов…
* * *
Нападение второго отряда как-то сразу не задалось.
Хотя они и смогли подкрасться незамеченными, но потеряв предводителя практически до начала свалки, многие ополченцы посчитала такой расклад слишком «стрёмным», и просто не стала покидать заросли.
Да и можно их понять, я в тот момент был …немного «не в адеквате», ну и вел себя соответственно. Вместо того чтобы почти без риска косить одиночек, бросался на любую хоть сколько-то организованную группу… Правда, неожиданно выяснилось, что это и была самая выигрышная тактика.
Даже многие младшие командиры канаанеев посмотрели на такую ерунду, и передумали вступать в бой. В итоге вместо двух – двух с половиной сотен, напали в лучшем случае – человек восемьдесят…
Когда последний из смельчаков был убит или сбежал, обалдевшие от такой скоротечной победы дружинники как-то вдруг расслабились, разом загомонили, слово подростки. Но тут из зарослей тростника неожиданно вышел еще один канааней.
И был он …какой-то непонятный.
Из боевого снаряжения у «новичка» нашелся только меч, да облегченная кольчуга с рукавами чуть выше локтя, и таким же коротким подолом. Но на украшение всего этого набора пустили столько золота и серебра, что, даже привыкнув к местным порядкам, где в бой действительно надевали самое лучшее и дорогое, все равно трудно было назвать это чем-то «стандартным». Остальной наряд тоже носил следы настолько несомненного достатка, что поначалу, даже привычные ко всему хирдманы, принялись обмениваться ошарашенными взглядами.
Довольно молодой и сухощавый, канааней выглядел скорее, как случайно забредший сюда принц.
Решив, что вслед за щеголем сейчас повалит третий отряд, дружинники без всяких подсказок снова сбили строй, но прошла одна, две, пять минут, а ничего не изменилось. Где-то вдалеке гремели боевые кличи, бились и умирали люди, а здесь, на изрядно вытоптанной и залитой полуострове среди тростниковых зарослей, царили мир и спокойствие. Если не обращать внимание на кучи трупов, конечно…
Еще через пару минут прилетела какая-то по-южному яркая пичуга, и обманутая редким ясным деньком и всеобщей неподвижностью, затянула что-то мелодично-призывное.
«Ну, чистый сюрреализм…»
– Твою же мать… – еще через минуту, но теперь уже вслух сообщил я, глянув на гостя с помощью жреческого умения. – Боюсь, что еще одну башку, в особенности эту, мне не отрубить. Браслет совершенно пуст…
В ответ на безмолвное удивление в глазах главного телохранителя, посоветовал ему пустить в канаанея стрелу, а лучше две, и посмотреть, что получится.
Гильмо с сомнением пошарил в практически пустом колчане, но заинтригованный, все-таки не смог сдержать любопытство.
– Матерь богов! – прокомментирую результат чей-то испуганный голос.
В стрельбе из лука предводитель личной охраны все еще остался одним из лучших. Пожалуй, даже во всей их армии. Уж где-где, а среди дружинников это точно знал каждый. Так что можно представить их удивление, когда обе стрелы бесполезно ухнули в стену тростника.
Но поразил воинов, конечно же, не сам промах. Просто в момент выстрелов, непонятный щеголь на глазах у всех «растворился» в воздухе, и через секунду появился на несколько шагов ближе.
Как самый настоящий …Страж.
«Расслабившийся» было строй, снова подобрался. Хирдманы, осознавшие, что новый гость, куда опаснее всех предыдущих, снова сомкнули щиты, ощетинились копьями, и молчаливо замерли в ожидании атаки.
Но канааней отчего-то не спешил.
Воин приближался, но каким-то расслабленным, скорее даже прогулочным шагом. В этом не было привычной решимости или ярости, хотя Стражу, наверное, и не надо было себя как-то распалять.
– Чего вскочили? – неожиданно спросил канааней на вполне сносном «фриза», и подчеркнуто неторопливо попытался присесть на поваленную коновязь.
Последние животные сбежали, но «следы» их пребывания, конечно же, сохранились.
– Подраться спешите? – уточнил канааней, пытаясь очистить подошвы.
Звучало все довольно насмешливо, и немножко даже оскорбительно, но никто не поспешил комментировать. Во-первых, было похоже, что воины уже настроились на драку, и души их сейчас где-то далеко. А во-вторых, конечно же, в присутствии работодателя, болтать им было просто не с руки.
Я же относился к смерти далеко не так безразлично, и не смотря на все здешние чудеса, в Валгаллу совсем не рвался. Наверное, по-прежнему, не очень-то верил в такую перспективу. Поэтому прикинув, что каждая лишняя минута отдыха сейчас на моей стороне, поболтать был готов. Только не совсем понимал о чем.
Решив не торопиться с этим, вдруг поймал себя на желании «испытать силы». Собственно до этого момента, я и видел-то всего нескольких таких же одаренных, и уж точно пока не дрался ни с одним из них…
Сглотнув отчего-то загустевшую слюну, с трудом подавил неожиданную и абсолютно нерациональную тягу, после чего с не меньшими сложностями заставил себя наконец-то убрать пальцы с рукояти обнаженного полуторника.
– У кого-нибудь осталось вино? – уточнил я, максимально естественным голосом.
Понадобилось несколько секунд, чтобы народ осознал вопрос, после чего стена щитов на мгновение разомкнулась, и хозяйственный Гильмо подал мою собственную флягу.
Присосавшись к ней в полной тишине, я вдруг осознал, что и правда, ведь жажда мучат.
«…Я же так и не попил, когда Катя… А потом, этот козел с топором…» – но думать об этом сейчас не стоило, поэтому снова сосредоточился на собеседнике.
Почти литровая серебряная посудина была под самую пробку, но спустя всего ничего, в ней осталось не больше 200-300 грамм. Глянув в глаза гостю, я «вопросительно» качнул флягой из стороны в сторону, и кивнул на один из вьюков с палатками рядом с собой. Не то чтобы и правда, рассчитывал, что он согласится, но гадать и присматриваться уже надоело.
Улыбнувшись, Страж неожиданно заинтересовался.
Аккуратно обойдя неподвижный строй, он вежливо взял флягу, и присел на предложенное место.
– А ты, правда, князь из-за Великих гор? – спросил гость, выхлебав предложенное угощение до дна.
– Да, только у нас это называется «ярл»…
– …но у тебя есть своя пирамида? – с каким-то непонятным подтекстом уточнил собеседник.
– Конечно.
– Так значит, воины не ошиблись, ты все-таки «бханки»! (54) Найми меня! – вдруг предложил канааней, и в его голосе слышалась именно просьба. – Я знаю, в ваших краях все так же, как и у нас, а значит, Стражей господам всегда не хватает…
(54) Бханки (янгон.) – жрец.
Хотя в последний момент гость снова заговорил отстраненно, и …независимо, но я был совершенно уверен – он не предлагал, как один из возможных вариант, а именно просил…
* * *
Ни один из двух стражей прежнего треверского ярла Игорю в наследство не достался. Они в буквальном смысле «не пережили» переход власти от Старого Хунда к его «самозваному» наследнику, поэтому предложение было, как ни странно, очень выгодным. Но думать, сейчас об этом – было выше его сил. День с самого утра «не задался».
«…Местные воины, совсем как земные викинги, вовсе не считали слабостью даже прилюдные рыдания, так что чуть-чуть нерешительности они явно переживут…»
Стоило об этом подумать, и напряжение, давившее его с момента появления нового гостя, вдруг отпустило.
– Слушай, – совершенно по-свойски спросил Игорь, – честно говоря, ничего не пониманию: а зачем тебе это?
– У вас женщины красивее! Белые, высокие, а грудь какая у них?! Не всякую и обхватишь… Вот я и подумал, что раз теперь свободен, почему бы не переехать к ним поближе?! – потенциальный экспат иронизировал, но явно не насмехался; он напоминал человека, который попал в безвыходное положение, но унижаться – все равно не готов, и этим вызывал невольную симпатию.
Услышав еле сдерживаемое хрюканье, Игорь вдруг осознал, что его невеликий отряд по-прежнему жив, активно прислушивается к разговору, да и вообще – битва не закончилась, а время идет.
– Слушай, а как я смогу доверять тебе и, кстати, почему ты сказал, что теперь свободен? Хотя, постой! Причин отказать тебе я не вижу, но и понимаю пока не все, поэтому… Будь сегодня моим гостем?
Канааней не сказал ни слова, но встретил предложение с почти неприкрытым облегчением. Дождавшись уважительного поклона от него, паузой в разговоре воспользовался один из телохранителей, до недавнего времени, как и остальные, терпеливо изображавший статую:
– Мой ярл, по-моему, госпожа умирает…
– Блин, Катька! – Игорь рванул сквозь расступившийся строй к подруге.
Девушка лежала практически на том же месте, где ее и «срубили». Только теперь на спине. Косой взмах секирой перерубил ей одну ногу чуть ниже колена, а вторую – почти над самой ступней. «Очень непростая рана» – на земле, вряд ли могла угрожать чем-то серьезным здесь. У нее была с собой «заемная жизнь».
Конечно, ей отрубили ноги, но… – одного взгляда на девушку хватило, чтобы понять, что с ней далеко не все в порядке.
– Черт, она же… она же и правда, умирает.
Игорь за последние два с половиной года видел чересчур много смертей, чтобы в глубине души не примириться с тем, что люди совсем не вечные, однако, примирять эту роль на кого-то из друзей-землян было непривычно.
– А как ты понял, что она… по-прежнему в опасности? А, да! – почти тут же догадался Игорь, и горькая улыбка на мгновение скользнула по его губам. – Совсем я отвык смотреть на раны «обычными» глазами! Да, точно, кровь же все еще течет… Катька-Катька, ну какого ты сюда потащилась-то?!
Взгляд его упал на кем-то заботливо перенесенные поближе обрубки, и лицо ярла потемнело от горя.
«…Он бежал по дорожке,
И ему перерезало ножки,
И теперь он больной и хромой,
Маленький заинька мой…»*
____________
* Черепаха (лат. testudo) – боевой порядок римской пехоты, предназначенный для защиты от метательных снарядов во время полевых сражений и осад. По команде командира легионеры образовывали прямоугольник с минимальными интервалами между рядами. Первая шеренга смыкала щиты, держа их прямо перед собой, а последующие шеренги – над головой (балансируя на шлемах), причем края щитов заходили один за другой. При необходимости крайние воины в каждой шеренге обращали щиты наружу (для защиты с флангов), а в последней шеренге – пятились (для защиты с тыла). Таким образом, получалась сплошная стена щитов.
«Черепаха» была настолько прочна, что по ней даже могли проехать лошади и повозки. Однако из-за плотности построения воинам было очень непросто драться в рукопашную, а из-за необходимости держать строй – приходилось жертвовать скоростью. Канаанский вариант этого построения вообще чаще всего вообще не предусматривал движения.
* Отрывок из детской стихотворной сказки Корнея Чуковского «Айболит», одного из наиболее знаменитых детских сочинений автора. Опубликована в 1929 году.
