Глава 11. Плата за ошибку

(20 июня 2020 года)

Долина, из которой брал свое начало бурный Кабиар, лежала в середине владений Подгорных кланов. Именно здесь они и укрылись, когда сообразили, что раздосадованные соседи готовы устроить самый настоящий геноцид. Только здесь у них была возможность хоть как-то обороняться, и достаточно воды для десятков тысяч овец и коз.

Едва стало известно о нападении подгорных кланов на караван, как соседи с радостью набросились на них. Тем более что к тому времени ополчения, собранные для нападения на канаанеев, уже не первый день в нетерпении рыли землю копытом. А лучшие воины подгорных кланов, наоборот, покинули свои дома и без толку бродили вокруг природной крепости, в которой засели фризы.

Неплохо приспособленные для жизни плоские вершины Полуденного нагорья, неожиданно оказались слишком «тесными» для целого народа. Конечно же, разумнее всего было уйти в горы, но юго-восточные склоны Алайн Таг в этих краях не зря считались очень пустынными и труднопроходимыми. А учитывая, что главным богатством здешних нищих горцев был скот, при попытке раствориться среди круч, его пришлось бы бросить. Большую часть. И оттого подгорные кланы готовы были или драться до последнего, или сильно уступить при переговорах. Что в итоге и получилось…

Собственно, почти полтора десятка самых нерасторопных или невезучих подгорных родов успели сгинуть. Большинство из них были перехвачены в пути, но под замес попали и три клана, ошибочно решивших отсидеться в такой момент. Не помогли ни «тайные» пещеры, ни неприступные вершины. Все-таки за тысячи лет, для ближайших соседей друг от друга там просто не осталось по-настоящему скрытых или недоступных мест.

И вот сейчас, стоя в окружении союзных вождей, Игорь готовился принять капитуляцию.

Точнее – поучаствовать в спектакле «Они очень сожалеют и сдаются». Все условия были оговорены еще вчера, а сейчас – необходимо было просто их озвучить, принести соответствующие клятвы и, конечно же, принять и посчитать выкуп. Планов было как минимум на сутки.

Природный амфитеатр на западном – левом берегу Кабиара был к этому приспособлен как нельзя лучше. Еще затемно склоны ближайших холмов стали заполнять победители. И вот – «Идут!»

Хотя точнее всего, это было бы назвать «бредут». Вожди и старейшины подгорного народа не торопились. Они двигались плотной группой, по неширокой тропе, петляющей вдоль подножий облюбованных победителями холмов. Немолодые мужчины в богатых одеяниях с непокрытыми головами.

Безоружные, хотя и в дорогой броне, и самое главное – с боевыми поясами на шеях. Именно они были явственным знаком того, кто именно здесь проиграл, и станет теперь платить за авантюру с попыткой грабежа. Хотя на самом деле, так дружно их наказывали не совсем за это.

Все местные с уважением относились к умению подобрать удачный момент для грабежа. Да и в других местах этот способ заработка считался делом уважаемым. Поэтому подгорным кланам предстояло заплатить не за попытку, а за гнилой «индивидуализм». Потому что «удачный момент» для них, означал срыв всех планов по разграблению канаанского побережья. Ведь только фризы гарантировали взятие богатых крепостей и замков до прихода подкреплений.

Затянись это дело на месяцы, и канаанские города пришлют свои армии. В общем, именно поэтому Игорь тащил с собой семь своих лучших требюше и так тщательно подбирал дороги. Сам он тоже, кстати, совсем неоднозначно воспринимал нынешнюю победу.

«Невинный» наскок на караван выглядел в его собственных глазах «милой шалостью» на фоне «приключений» в гостях у, казалось бы, союзного клана Безродных. Будь у него выбор, он бы еще подумал среди кого устраивать резню. Но официально предъявить было нечего, и приходилось изображать, что вспышки гнева у него вызывают именно «подгорные предатели».

…Стоило процессии приблизиться к заранее намеченной, и очищенной от камней площадке, как окрестные склоны взвыли на тысячи голосов. Сами холмы, казалось, ожили в готовности уйти. До такой степени густо облепили их воины из четырех местных сообществ, обрадованные возможности решать судьбу пятого.

Такого вообще не бывает, чтобы у соседей не поднакопились вполне обоснованные претензии друг к другу. А уж в здешнем воинственном мире.

Так что Люди Равнины, Озерные кланы, Безродные и Тютонги, рассчитывали по максимуму выжать из нынешней ситуации. И их собственные вожди и старейшины, конечно же, прекрасно это понимали.

Как и подгорные кланы.

Именно поэтому они смирили гордыню и пришли поклониться. В том числе и чужаку, перед которым не испытывали вины даже в теории. Хотя именно он, имел право требовать главную компенсацию за неудачное нападение. И это, кстати, отравляло их души куда больше, чем необходимость в прямом и переносном смысле стать на колени…

К пограничному батавскому форту Флактбург (28) два прожаренных солнцем бродяги вышли на седьмой день после «авиакатастрофы». Уже к утру 6 июня на горизонте проступили долгожданные приземистые стены, но сил, на выражение радости, тогда просто не осталось. Тем более что шагать понадобилось еще почти половину дня.

Обложенные камнем укрепления возвели на невысоком холме. Это был отличный наблюдательный пункт, поэтому рассмотрели их довольно быстро. Но здесь, на стыке Аварской равнины, Полуденного нагорья и батавских владений, пешком не ходили. Ни друзья, ни враги. Оттого пара разморенных полуденной жарой стражников на воротах пыльного форта, не сговариваясь, решила не поднимать тревогу, а просто дождаться момента, когда жизнь сама утолит их любопытство. Опытных клановых бойцов не было нужды учить терпению.

Пожалуй, они вообще не проронили ни слова за те несколько часов, что путешественникам понадобилось, чтобы приблизиться.

Последние пол часа стражники потратили на попытки угадать, что же связывает странную парочку бродяг, старший из которых, скорее всего, фриз по происхождению, казалось не чувствовал ни жары, ни усталости. Все это время он зло и целеустремленно держал направление ровно на затененный проем воротной башни Флакбурга.

А вот его более юному спутнику – молодому горцу – путешествие давалось куда труднее. Спекшиеся от жары губы, прерывистое лихорадочное дыхание и потухший взгляд – на самом последнем отрезке пути твердили об этом однозначно.

Если отбросить сам факт нахождения парня в столь необычной компании и в этом месте, то наряд его сообщал всем окружающим, что перед ними всего лишь младший сын или племянник кого-то из вождей Безродных. Да, потрепанный и усталый, растерявший где-то все свое имущество, но в целом – совершенно «обычный» и понятный.

Чего совсем нельзя было сказать о «фризе». Все в нем – от наряда до манеры держаться – казалось чуждым и непонятным. Особенно пятна крови, густо покрывавшие грудь и обрывки воротника.

– Эй, я тебя где-то видел… – неуверенно протянул один из стражей, когда путешественника двинулись внутрь поселения.

– Так и есть. Я часто там бываю… – хмуро ответил старший, не изменив ни скорости, ни решимости продолжить путь.

Выбравшись к людям, Игорь напоминал скорее бомбу, с «настороженным» опытными саперами механизмом, чем себя прежнего – довольно добродушного и незлобивого парня. Все в нем буквально клокотало от желания «наносить добро и причинять справедливость». На все это накладывалась еще и сильная усталость. Правда, скорее душевная, чем физическая.

Измотан всеми приключениями последних дней, он несколько грубовато проигнорировал, как стражу на воротах, так и ближнюю охрану местного вождя. Да и всех остальных любопытных. Не вступая в переговоры, Игорь так уверенно двинулся сквозь пыльное поселение, что ни один человек просто не посмел заступить ему дорогу.

Следующие пять дней вылились в непрекращающуюся скачку. Сначала в нынешнюю столицу Батавов – Ленстрагоф, потом, после пары коротких встреч – к главному поселению гариев озёрному Хугиталю, покинутому караваном меньше месяца назад.

Суточную гонку на лодках вверх по течению Игорь проспал, не очнувшись даже ради еды.

Последние запланированные подкрепления, по словам Дольфа, прибыли еще декаду назад, и армия была полностью готова к выступлению. Поэтому уже на следующий день после прибытия в лагерь у замка Верхойс – 13 июня – фризы выступили в поход.

По условиям договора с Торговым Союзом, каждое из 14 племен-участников, должно было прислать не менее 200 опытных воинов. Еще несколько сотен легкой конницы (на свое усмотрение) обещали выставить батавы.

С учетом приведенных треверских воинов, Игорю предстояло вести почти четыре тысячи только фризов. Хотя на самом деле народу выходило даже больше. Просто точное число слуг и помощников ни кто считать не собирался. Они шли – «по умолчанию».

Армия двинулась тремя группами.

Первыми, как самые подвижные, по размеченной караваном тропе ушли батавы. Их задачей была необходимость доразведать участок от места, где караван попал в засаду, и до перевалочной базы в долине озера Чанду.

За ними, тем же самым путем, но спустя сутки, вышел осадный обоз, в сопровождении почти полутора тысяч воинов и слуг. А вот основная колона ушла одновременно с батавской кавалерией, по более северной тропе.

К этому моменту еще не было известно, что враги решат отойти именно к верховьям Кабиара. Но со слов местных выяснилось, что это был их привычный способ действий, и Игорь решил действовать на опережение.

Правда, перехватить врага все равно не удалось. Чисто физически.

Дорога от батавской границы в районе замка Верхойс до верховий заняла почти четверо суток. Почти столько же, сколько, например, от земель Безродных. Но поскольку союзники начали действовать двумя днями ранее – еще 11 июня, – фризы подошли туда практически к шапочному разбору: 17 июня подгорные кланы заявили, что сдаются и готовы дать выкуп.

В итоге фризская армия ни разу не обнажила оружие, но получила право на часть добычи.

Дело в том, что пограничный Флактбург, к которому они вышли после авиакатастрофы, Игорь покинул в одиночестве. Точнее – сменил проводника. Воин, выделенный местным вождем, сопроводил его на запад – к Ленстрагофу, а прежний спутник – юный «летчик» Квандо рванул в совершенно противоположную сторону. Его задачей было сообщить «о неприятностях» своей родне – кланам Безродных, – и остальным союзникам. Именно поэтому у них и появилась возможность выступить раньше. Игорь даже не ожидал, что те начнут действовать с таким энтузиазмом…

Пока побежденные озвучивали ритуальные сожаления, мол «бес попутал» и все в таком же стиле, Игорь, сидя во главе победителей, старался незаметно общаться с буквально только что прибывшим гонцом от оставленного им каравана.

Осада прекратилась несколько дней назад, еще до подхода союзников. Но перед отлетом бывший журналист взял клятву, что воины его дождутся на том же месте. Поэтому устав без дела слоняться, бывшие осажденные узнали от проходящего мимо отряда, где сейчас их ярл, и отправили полусотника за инструкциями.

– …они не заметили, господин, когда ты улетел. А когда окончательно осознали, что не могут с нами ничего сделать, предложили выдать тебя и серебро. Нам было скучно, вот и решили с ними поболтать, – хмыкнул воин.

– Торговались? – заинтересовался Игорь.

– Да, якобы от твоего имени предложили заплатить столько, сколько ты весишь вместе с конем, но те отказались. Заявили, что канаане дадут за твою голову, так много серебряных сиклей (29), что нам их цену никак не перебить! – хмыкнул полусотник.

– Ничего, теперь-то мы знаем: кто и кому платить будет… – улыбнулся Игорь, продолжая наблюдать за отрепетированным «выступлением» подгорных старейшин и вождей, и вдруг неожиданно добавил. – Кстати, имей в виду, сейчас ты не вернешься к каравану. Я отправлю людей, и там пока справятся и без тебя, а ты – запоминай пока все, что здесь произойдет…

– Господин, прости мне мою дерзость, но позволь мне сопровождать тебя! Разве любой из твоих людей не сможет выполнить это простое поручение?

– Что-то я в этом уже не так уверен, – нахмурился Игорь. – Вот смотри, только что одному из воинов поручил, но у него, оказывается, есть другое мнение на этот счет, – Игорь с подчеркнутым удивлением глянул на полусотника.

Здесь, в мире Ахкияра, общество было куда более запутанно устроено, чем наши представления о Средневековье. Сейчас, когда Игорь стал ярлом, его воины формально перестали быть дружиной-семьей, а перешли в разряд высокопоставленных слуг – членов хирда, живущих «при дворе». Стали «придворными». Но он, конечно, продолжал сохранять с ними скорее дружеские, чем какие-то другие отношения. Естественно, с учетом разницы в положении. И уж точно «по-свойски» держался с немногочисленными командирами. Было важно хорошо представлять «кто чем дышит», и этот странный «спор» показался ему вдвойне удивительным.

– Поясни! – потребовал Игорь.

– Господин, ты должен знать: мы, все те кто остались на той горе, испытываем стыд. Твои люди говорят между собой, что недостойны хлеба, который едим. Когда на нас напали, ты сам принял главный удар, сам отправился по воздуху, чтобы выручить собственных слуг…

– Дружище, постой! – вскинувшись, Игорь оглянулся на старейшин, продолжавших рассказывать о выкупе, который дадут подгорные кланы, чтобы замириться со своими соседями, и дружески хлопнул собеседника по плечу. – Сейчас не очень ко времени, но раз уж зашла речь… Я понял твою мысль, разделяю твое беспокойство, и даже благодарен за него, но хочу заверить, что оно пустое! Да, мы оба знаем, что правители кормят воинов, дают им дорогие подарки и устраивают пиры для того, чтобы те бились за их интересы. Конечно! Но в том, что произошедшее недавно сложилось именно так, а не иначе, нет ни чьей вины… кроме тех, кто сейчас за нее отдаст четверть всего своего скота.

Запомни: я сам назначил себя в передовое охранение, и только я сам мог справиться с воздушной лодкой, что построил. И повести армию к канаанской границе я могу тоже только сам… – Игорь сделал паузу, и ехидно уточнил. – А ты, чтобы не сомневаться в своей чести и необходимости, должен выполнить другое очень важное дело: первым рассказать моему самому важному… единственному союзнику об этой победе! Чтобы завистники и недоброжелатели не смогли из-за «чьей-нибудь» нерасторопности оболгать нас!

– Прости, господин, – воин побагровел от стыда и опустил взгляд, но тут же собрался с силами, и снова взглянул в лицо ярлу. – Что еще я должен сделать?

– Ты сам видел, как мы попали в засаду, знаешь, что было дальше, поэтому теперь отправишься на ту сторону хребта. Нужно будет все подробно рассказать моему другу ярлу Эрвину, а то, боюсь, до них могли дойти… «самые разные» вести. Запомни, это очень важно! Правитель ивингов не только мой друг и наставник, но и представитель Торгового Союза, а там не все столь доброжелательны как он. Поэтому очень нужно, чтобы там не стали обо мне говорить плохое. Особенно неоправданно плохое, – улыбнулся Игорь. – Так что ты отправишься, и ответишь на любые вопросы Эрвина Сильного!

О, кажется это не по сценарию… – удивленно добавил Игорь, продолжавший посматривать за происходящим на импровизированной сцене.

Здесь стоит сделать еще одно небольшое отступление.

В средневековье у любой проблемы были «фамилия, имя и отчество». Как при товарище Сталине. То есть за нападение ответственными считались не обобщенные подгорные кланы (хотя резать их можно было именно что «обобщенно), а в первую очередь его организаторы. Сильнейший в подгорном сообществе – клан белых (по другому варианту перевода, первое слово означало не только цвет, но как у части земных тюрков, еще и место расположения – высокогорных) барсов – «апиу кьяр».

Прямо сейчас Игорь более-менее понимал местный янгонский, только потому, что заранее знал, о чем будут говорить вожди и старейшины побежденных. Но когда накануне все это обсуждалось, переговорщики как-то загадочно высказались, что мол, главные виновники сами внесут плату «за обиду». И стоило прозвучать этому самому словосочетанию – «апиу кьяр», – как Игорь естественно, прервал все сторонние разговоры.

Тем более что и взгляды всех подгорных старейшин, явно сосредоточились именно на нем…

Из группы вождей вперед выступили два плечистых горца с продолговатым и довольно массивным свертком в руках, до этого державшиеся позади остальных. Как оказалось, старейший из вождей только этого и ждал, потому что он продолжил говорить дальше без какой-то видимой паузы:

– Ради прекращения вражды наши братья – белые барсы, – решили пожертвовать реликвией предков, что много поколений хранили в тайне ото всех, – только тут старик позволил себе проявить хоть какие-то эмоции, явно осуждающе поджав губы. – Чтобы оплатить за нанесенную тебе, фризский князь, обиду, они отдают бесценное сокровище предков. Если примешь ее, то пусть кровь больше не льется, а гнев забудется! Пусть все мы сможем вернуться к своим домам, будто и не было между нами зла!

Судя по его скрытому недовольству и разочарованию, старик и не догадывался о «тайне», и отчего-то был изрядно расстроен этим фактом. Что, естественно, не могло не вызвать дополнительного интереса у Игоря.

Пока звучали слова, носильщики успели неторопливо, но ловко снять несколько слоев ткани, и под ними обнаружился довольно симпатичный расписной сундук из какой-то, вполне возможно, что ценной породы дерева. По крайней мере, Игорь уже привык, что большинство таких штук для ценных вещей, делали или из какого-нибудь пахучего, или особо крепкого сорта древесины.

Массивный полутораметровый пенал был обшит позеленевшими от времени бронзовыми накладками, которые в верхней и нижней части соединялись чуть более массивными, но такими же по стилю бронзовыми защелками.

Когда носильщики дождались паузы в речи старика, подчеркнуто синхронно отщелкнули крепления и взялись за правую и левую части «сундука» (те, как выяснилось, могли полностью распахнуть, открыв содержимое контейнера), повисла полная тишина. Казалось немыслимая при таком скоплении народа.

– Шатса! (30) – пораженно выдохнула толпа.

– Господин, – шепотом подсказал сидящий рядом переводчик-батав, – нужно спуститься и принять дар!

– Считаешь? – так же негромко уточнил Игорь, и причитал в глазах соседа жгучую смесь из зависти и недоумения.