26. Кэролайн. Наши дни, среда
Я сидела в обшарпанной комнате без окон на третьем этаже больницы Святого Варфоломея напротив двух мужчин-полицейских, а между нами лежал мой блокнот. В комнате стоял тошнотворный запах антисептика и средства для мытья полов, над нами гудела и мерцала лампа дневного света.
Старший полицейский развернул мой блокнот к себе и постучал пальцем по обличительным словам «количество неядовитого вещества, необходимое, чтобы убить». Я собралась, страшась того, что еще он может увидеть на странице среди моих поспешно набросанных заметок. Там возле слова «мышьяк» звездочка стоит куда больше.
Я отчаянно хотела найти Джеймса, которого увезли по длинному коридору, ведущему в отделение интенсивной терапии. Но чутье подсказало мне, что это будет неразумно: небритый полицейский, сидевший напротив меня, защелкнул бы на мне наручники, прежде чем я вышла бы в коридор. О том, чтобы уйти, не было и речи.
Мне внезапно нужно было кучу всего объяснить.
Я задержала дыхание, молясь, чтобы полицейский не стал читать дальше. Если станет, как я расскажу ему правду? С чего вообще начать? С того, что мой неверный муж ни с того ни с сего явился в Лондон, или с того, что я вломилась в лавку аптекаря – серийного убийцы, или с того, почему у меня в косметичке вообще оказалось эвкалиптовое масло? Все варианты были против меня, каждое объяснение казалось или неправдоподобным, или слишком удачным совпадением.
Я боялась, что моя версия событий скорее повредит, чем поможет; эмоционально я была раздавлена, неспособна ясно мыслить и тем более ясно излагать. Но, учитывая, в каком состоянии недавно был Джеймс, вопрос времени был самым важным. Мне нужно было как-то выбраться, и побыстрее.
Когда второй полицейский вышел из комнаты, чтобы позвонить, первый прочистил горло и обратился ко мне:
– Миссис Парсуэлл, вы как-нибудь собираетесь объяснить, что у вас в блокноте?
Я заставила себя сосредоточиться.
– Это заметки к историческому исследовательскому проекту, – заверила я. – И только.
– Исследовательскому проекту? – Он с нескрываемым сомнением откинулся на спинку стула и расставил ноги. Я подавила приступ тошноты.
– О нераскрытой тайне, да, – по крайней мере, это было правдой. Мне вдруг пришло в голову, что, возможно, вся правда и не была нужна – возможно, частичной хватит, чтобы вытащить меня из этого переплета. – Я дипломированный историк. Я дважды была в Британской библиотеке, проводила исследование о женщине-аптекаре, которая убивала людей пару столетий назад. В этом блокноте мои записи о ее ядах, вот и все.
– Хмм, – прикинул он вслух, кладя ногу на ногу. – Какое удачное совпадение.
Вот этого я и боялась. Я смотрела на него в остолбенении, еле сдерживаясь, чтобы не вскинуть руки и не сказать: «Ладно, козел, пошли со мной, я тебе кое-что покажу». Он вынул из кармана записную книжку и карандаш и начал записывать, подчеркивая некоторые слова грубыми зернистыми штрихами.
– И когда вы начали это исследование? – спросил он, не глядя на меня.
– Пару дней назад.
– Откуда вы приехали?
– Из Штатов. Огайо.
– Вам когда-нибудь предъявляли уголовное обвинение?
Я, не веря себе, развела руками.
– Нет, никогда. Ничего, – у меня зачесалась шея сзади. – Во всяком случае, пока нет.
Вернулся второй полицейский. Прислонился к стене, постучал носком ботинка по полу.
– Мы так понимаем, у вас с мужем… непростой период.
У меня упала челюсть.
– Кто… – Но я сменила тон; чем больше я буду обороняться, тем хуже. – Кто вам это сказал? – произнесла я притворно спокойным голосом.
– Ваш муж то теряет сознание, то приходит в себя. Дежурная сестра…
– Так с ним все хорошо? – Я не позволила себе вскочить со стула и рвануться к двери.
– Дежурная сестра, – снова начал полицейский, – стала задавать ему вопросы, когда ему ставили капельницу.
Меня бросило в жар. Джеймс сказал медсестре, что у нас непростой период? Он что, хочет, чтобы меня арестовали?
Но я напомнила себе: насколько мне было известно, Джеймс понятия не имел, в каком сложном положении я оказалась. Если только полицейские не сказали ему, что меня допрашивают, он ничего не знал об ужасном повороте событий, из-за которого я оказалась перед полицейскими.
Старший полицейский стучал карандашом по столу, дожидаясь моего ответа на заявление Джеймса. Я задумалась, не лучше ли будет его опровергнуть, сказав, что Джеймс солгал, – чтобы улучшить свое положение. Но разве не хуже будет, если я обвиню Джеймса во лжи? Полицейские скорее поверят человеку в палате интенсивной терапии, чем его здоровой жене с подозрительным блокнотом – так что, если Джеймс сказал им, что у нас семейные проблемы, я не могла это отрицать. Непререкаемость происходящего начала сгущаться вокруг меня, как стальные прутья тюремной камеры. Может быть, пришло время подумать об адвокате.
– Да, – уступила я, готовясь развернуть собственную линию защиты: неверность Джеймса. К несчастью для него, едва я начала осмыслять реальность того, что произошло, мне захотелось использовать это против него. – На прошлой неделе я выяснила, что он…
Но я себя остановила. Бессмысленно открывать этим двоим, что Джеймс мне изменил. Против него это их не настроит, в этом я была уверена; просто я буду выглядеть мстительной и, возможно, эмоционально нестабильной.
– На прошлой неделе мы с Джеймсом выяснили, что нам нужно кое над чем поработать. Я поехала в Лондон, сделать перерыв на несколько дней. Я должна была быть тут одна. Позвоните в гостиницу и спросите администратора. Я заселялась одна. – Я выпрямилась, глядя второму полицейскому в глаза. – Джеймс вообще-то явился в Лондон незапланированно, даже почти без предупреждения. Спросите медсестру. Джеймс не сможет это отрицать.
Двое полицейских устало друг на друга посмотрели.
– Давайте закончим разговор в участке, – сказал сидевший напротив меня, взглянув на дверь. – Чувствую, вы чего-то недоговариваете. Возможно, нашему сержанту повезет больше.
У меня сжался желудок; во рту появился кислый привкус.
– Я что… – Я замолчала, задохнувшись. – Я что, арестована?
Я беспомощно огляделась в поисках мусорного ведра, если вдруг меня вырвет.
Второй полицейский положил руку себе на бедро, рядом со свисавшими наручниками.
– Ваш муж – с которым у вас семейные проблемы – там, дальше по коридору, борется за свою жизнь после того, как проглотил опасное вещество, которое вы ему дали. А в ваших «исследовательских заметках», как вы их называете, упоминаются вещества, «необходимые, чтобы убить». – Он подчеркнул последние три слова, отстегивая наручники с ремня. – Это ваши слова, миссис Парсуэлл, не мои.
