Теперь рассмотрим более пристально вопрос о том, почему изобретение маглов (так в серии называют обычных людей) сыграло столь важную роль в популярности истории о Гарри Поттере. Рон, друг Гарри, объясняет значение слова «магл» в самом начале повествования; назвать волшебника или ведьму маглом — верх оскорбления, наличие магла среди членов семьи — позор, поэтому ведьмы и волшебники, в чьих семьях имеются маглы, старательно это скрывают. С точки зрения волшебника, жить с маглами — это самое большое несчастье, какое только можно себе представить. Этимология слова «магл» (muggle), очевидно, восходит к «грязи» (mud), с заменой d на g. В ряде случаев мы встречаем слово «грязнокровка» (Mudblood), употребляемое либо как синоним «магла», либо с целью оскорбить «человекорожденных» волшебников или ведьм, о чем намекает портрет Вальбурга Блэка, когда начинает кричать: «Грязнокровки! Отребье! Твари из грязи!» В иерархии вымышленных существ поттеровской серии маглы стоят на одной ступени с другими существами низшего порядка, такими как эльфы, которых используют в качестве домовых-крепостных. Книги пропитаны брезгливым презрением к человечеству и человечности:

Приглядевшись внимательнее, Гарри понял — то, что он принял за украшенные резьбой троны, было на самом деле курганами, сложенными из человеческих тел: сотни и сотни голых мужчин, женщин и детей, все с туповатыми, уродливыми лицами, были переплетены и спрессованы так, чтобы выдерживать вес облаченных в красивые мантии колдунов.

— Маглы, — прошептала Гермиона. — На положенном им месте. Ладно, пошли.

Автор прилагает немалые усилия, дабы заставить читателя презирать маглов. Первые маглы, которых мы встречаем на страницах романа, — это Дурсли, члены приемной семьи Гарри, в которой он воспитывался с младенчества. Они описаны как самые презренные, самые мерзкие людишки; Гарри смотрит на них с отвращением. Его тетя Петунья — тощая блондинка с лошадиным лицом и противным резким голосом. Дядя Вернон чрезвычайно груб и постоянно на всех орет; пальцы у него «толстые, как сосиски», а сам он похож то ли на одышливого «рассвирепевшего носорога» с «крохотными глазками», то ли на «мышь, которой наступили на хвост».

Своего кузена Дадли Гарри сравнивает с гориллой, но чаще — с поросенком. Дадли «такой толстый, что бока у него свисали с краев табуретки»; мы видим его на кухне: его «маленькие поросячьи глазки прилипли к экрану, а пять подбородков работают без остановки». Приведенные характеристики балансируют на тонкой грани между тем, что мог бы ляпнуть какой-нибудь школьный забияка, и чем-то вроде языка вражды, в которой люди сравниваются с «грязными скотами». Маглы, как мы видим, весьма дурно обращаются с Гарри, этаким мужским вариантом Золушки, — автор намеренно выставляет их в неприглядном свете, чтобы вызвать у читателя сочувствие к бедненькому сиротинушке. И семейство Дурслей вряд ли является тем исключением, которое подтверждает правило, потому что люди вообще выведены здесь гадкими, скверными, неполноценными созданиями, существами низшего порядка.

Поттеровская серия идет дальше произведений Толкина (кстати, одного из любимых писателей Ролинг), который презирал людей за неспособность придерживаться высоких нравственных стандартов, что и побудило его придумать хоббитов, поместив их на высший моральный уровень. Отношение к маглам в книгах о Гарри Поттере не подразумевает никаких моральных суждений о них: в мире Гарри Поттера не существует ни универсальных ценностей, ни абстрактного добра. Добро здесь крайне субъективно; его невозможно определить вне связи с самим Гарри.

Главной причиной ненависти к людям является их врожденная некомпетентность в магии. Люди принадлежат к другому — низшему — виду разумных существ. Хотя молодая ведьма Гермиона по доброте душевной организует кампанию по улучшению положения домашних эльфов, а мистер Уизли, чистокровный колдун, борется за права маглов, это лишь ярче высвечивает глубину иерархической пропасти, отделяющей колдунов от людей и прочих не-колдунов. И пусть даже мы с запозданием узнаем, что Дамблдор благодаря «решительной поддержке борьбы за права маглов» «нажил себе <…> много врагов», это не меняет общего восприятия маглов как заведомо низшей расы.

В отличие от сказочных ведьм и колдунов, связанных — и в горе и в радости — с человеческим миром, колдуны поттеровской серии поглощены заботой о том, чтобы сохранить существование колдовского мира в тайне от людей, модифицируя их память, что представлено не как этически сомнительный акт, а всего лишь как вопрос бюрократической рутины. Их действия не имеют ничего общего с желанием уберечь людей от шока при случайном столкновении с колдовским миром. Их цель — не позволить людям встать на пути колдунов. В этом позиция колдунов сходна с позицией современных вампиров. Другое важное сходство с современными вампирскими хрониками заключается в том, что людям нечего внести в междоусобную борьбу, которую кланы колдунов ведут друг с другом. Люди — всего лишь пассивные наблюдатели, неспособные уразуметь, что происходит в этих баталиях. Они настолько неуместны, что потенциальный эффект победы Волан-де-Морта над человеческим миром даже не заслуживает упоминания. Понятие помощи людям или потребности сделать для них доброе дело абсолютно чуждо образу мыслей колдунов. Как Хагрид объясняет Гарри в самом начале повествования, для колдунов чересчур хлопотно обеспечить людям разрешение их проблем с помощью магии. А вот поднять маглов над землей, устроив им сеанс левитации, или причинить страдания ребенку магла колдуну только в радость.

Люди в поттеровской серии представлены бессильными и беспомощными созданиями, неполноценными как в умственном, так и в эстетическом плане по сравнению с протагонистами нечеловеческой природы, целиком завладевшими вниманием Ролинг и ее читателей. Различие между людьми и не-людьми здесь не имеет отношения ни к морали, ни к любым другим духовным качествам. Это чисто биологическое или даже, можно сказать, расовое различие. Можно считать, что колдуны и ведьмы, по всем статьям превосходящие людей в той же степени, что и вампиры, принадлежат к другой расе и наделены врожденными способностями, которые нельзя развить в себе ни тренировками, ни силой воли.

По одной лишь этой позиции Поттериана удовлетворяет некоторым весьма важным требованиям готической эстетики, которую мы обсуждали в предыдущих главах. На самом деле небывалый успех поттеровской серии по крайней мере отчасти зиждется на том, что в ней ясно выражено глубокое презрение к человечеству, но одного этого было бы недостаточно, чтобы феномен Гарри Поттера смог добиться такого триумфа. Для достижения коммерческого успеха серии в ее книгах задействованы разные другие стратегии. Амбивалентность придуманного Ролинг мальчика-волшебника позволила ей соединить черты разных популярных протагонистов в одном персонаже, чьи странные взаимоотношения с его антагонистом будут рассматриваться как ключ к успеху серии. А теперь вернемся к вопросу, кто такой (или что такое) Гарри Поттер, и исследуем секреты его неотразимой привлекательности.