4
Вошь Гэри Ларсона

Некоторые земные создания величественны, например калифорнийские секвойи или белоголовый орлан. Другие фантастически красивы, например райские птицы или орхидея Венерин башмачок. Третьи, например большая белая акула, внушают ужас. Четвертые, вроде белого медведя, соединяют в себе все сразу. Несомненно, когда в твою честь называют такое существо – это радует и льстит.

В честь Гэри Ларсона назвали вошь.

Гэри Ларсон – художник, автор культовой серии карикатур «Дальняя сторона» (The Far Side), которая печаталась в газетах с 1980 по 1995 г. На самом деле притягательность «Дальней стороны» невозможно объяснить тем, кто никогда ее не видел, – она и правда «странноватая», и это еще мягко сказано, – но на рисунках то и дело появлялись природа и ученые, которые ее изучают. Там были карикатуры о званых обедах, устраиваемых слизнями, о пауках, плетущих паутину на детских горках («если сработает, будем есть как короли»), о дикобразах с панковскими прическами и о съездах амеб с крошечными бейджиками. Карикатуры Ларсона часто были абсурдными, но абсурдность происходила от восхищения причудами природы – как раз эти причуды и привлекают к исследованиям многих биологов. В результате биологи полюбили «Дальнюю сторону», и ксерокопии этих карикатур до сих пор украшают двери лабораторий в университетах, музеях и исследовательских институтах по всему миру. Рано или поздно кто-нибудь должен был назвать новый вид в честь Ларсона. Первым это сделал Дейл Клейтон – энтомолог, который изучал вшей, питающихся перьями птиц.

Мы все знакомы (некоторые даже слишком хорошо) с вшами, которые паразитируют на людях. Нам угрожают три вида: головная вошь, платяная вошь и лобковая вошь. Но это лишь вершина айсберга. Во всем мире известно около 5000 видов вшей, и, вероятно, еще тысячи видов будут открыты и описаны. Считается, что их так много потому, что обычно они строго придерживаются определенной диеты: человеческая головная вошь не переселится на макаку-резуса, а вошь с резуса не станет пробовать человеческую кровь, чтобы расширить свой кругозор. Из-за такой привередливости появилось множество разновидностей вшей, привязанных к определенным хозяевам, в том числе несколько различных линий, которые питаются птичьими перьями. Для нас все перья похожи друг на друга; а вот многие перьевые вши специализируются на одном-единственном виде (или нескольких близких видах) птиц.

Дейл Клейтон в магистерской диссертации рассмотрел род вшей, Strigiphilus, специализирующихся на совиных перьях (логично, что название рода по-латыни означает «любитель сов»). В статье, опубликованной в 1990 г., Клейтон описал три новых вида Strigiphilus: один он назвал в честь своего научного руководителя (Strigiphilus schemskei), другой в честь коллеги-ученого (Strigiphilus petersoni) и третий в честь Ларсона (Strigiphilus garylarsoni). Клейтон был (и до сих пор остается) поклонником «Дальней стороны» и говорит, что признателен Ларсону за две вещи: во-первых, за прозорливое понимание принципов природы и, во-вторых, за ту роль, которую «Дальняя сторона» сыграла в пробуждении у многих людей интереса к природе, потому что «юмор – лучший учитель».

S. garylarsoni – крошечное насекомое, не более 2 мм длиной, которое паразитирует только на маленькой африканской сове (южной белолицей совке). От близких родственников его отличают мелкие признаки, которые важны разве что для специалистов по систематике вшей и для самих вшей: длина волосков на голове и форма одного элемента гениталий у самцов. Эта вошь неярко окрашена, не щеголяет изящным сложением, не поет красивых песен, и на ней не держится вся экосистема. Но Клейтон назвал ее в честь Гэри Ларсона, написав в посвящении: «…в благодарность за уникальный свет, который он пролил на природу и происходящие в ней процессы».

Вам, наверное, интересно, как к этому отнесся сам человек, удостоенный столь необычной чести. Не каждый обрадуется, если в его честь назовут крошечного безвестного паразита. Клейтону тоже было интересно это знать, и прежде, чем даровать виду новое название, он написал Ларсону письмо с объяснением и спросил, одобряет ли тот «столь сомнительным образом выраженное уважение». Ларсон одобрил. Более того, в 1989 г. он включил письмо Клейтона в книгу «Предыстория “Дальней стороны”» (The Prehistory of The Far Side) вместе с фотографией S. garylarsoni и подписью: «Я считаю это высочайшей честью. И вообще, я и так знал, что никто не предложит назвать моим именем новый вид лебедей. Нужно радоваться тем возможностям, что сами плывут тебе в руки». Кроме того, на форзацах книги Ларсон поместил изображение S. garylarsoni, расположенных шеренгами по пятьсот вшей. Так как «Предыстория» разошлась тиражом более 2 млн экземпляров, то, к удивлению и гордости Клейтона (что вполне понятно), этот рисунок, наверное, является самой растиражированной научной иллюстрацией всех времен. Спустя почти 30 лет с начала переписки Клейтон и Ларсон все еще поддерживают связь: присылают друг другу открытки на Рождество и время от времени вместе обедают. Ларсон даже сочинил аннотацию к последней книге Клейтона, научной работе о коэволюции паразитов и их хозяев, так что Клейтон, несомненно, единственный эволюционный биолог, чья работа вышла с аннотацией, написанной карикатуристом.

Словом, история с присвоением вше названия Strigiphilus garylarsoni имеет счастливый конец, хотя в ней и нет ни единого лебедя. И это хорошо, потому что во втором случае соприкосновение Ларсона с таксономией оказалось и вовсе мимолетным. В 1990 г. Курт Джонсон опубликовал работу, посвященную систематической ревизии неотропического рода бабочек Calycopis (и нескольких ему родственных родов). Результатом стало кардинальное разделение группы и обилие новых названий – 235 видов распределили по 20 родам. Среди них был новый род Serratoterga, а среди новых видов – хвостатка Ларсона, Serratoterga larsoni. Так Гэри Ларсон получил в подарок не только вошь, но и красивую бабочку. Правда, ненадолго. Четырнадцать лет спустя другой энтомолог, Роберт Роббинс, высказал мнение, что Serratoterga larsoni не является отдельным видом. Он считал, что бабочка, которую Джонсон назвал S. larsoni, относится к давно известному виду Calycopis pisis, как и несколько других, которым Джонсон дал новые видовые названия. Джонсон был тем, кого систематики называют «дробителем»: на основе даже небольших различий он выделял новые виды (а то и новые роды). Роббинс же был «объединителем»: он утверждал, что в любом виде имеются особи, различающиеся генетикой, морфологией и поведением. Там, где «дробитель» видит десятки четко разграниченных видов с вариациями между ними, «объединитель» увидит один вид с вариациями внутри него, и этот спор не утихает с того времени, как ученые начали выделять и описывать виды. Сегодня подавляющее большинство энтомологов выступают на стороне Роббинса и придерживаются единого мнения, что Джонсону не следовало вводить название S. larsoni, потому что бабочки, которых он так назвал, – это лишь слегка отличающиеся особи Calycopis pisis, а не представители вновь открытого вида. У предполагаемой хвостатки Ларсона уже было другое название, которое она носила более 100 лет.

Говоря по-научному, название Serratoterga larsoni – младший синоним Calycopis pisis и больше не используется. Таксономия полна таких «призрачных» названий, потому что разногласия между систематиками – «объединителями» и «дробителями» – возникают постоянно. Время от времени изменения представлений о границах видов даже сотрясают целые разделы науки. Так, например, случилось в орнитологии с пересмотром общего числа видов птиц в 1920–30-е гг. В начале этого периода большинство орнитологов признавали около 19 000 видов птиц по всему миру, а затем список был сокращен до 9000 видов. Некоторые названия были отброшены, как Serratoterga larsoni, другие, отражающие географические вариации внутри вида, преобразованы в названия подвидов. Конечно, названия приходят и уходят, а изменчивость видов остается, поэтому в 2016 г. группа орнитологов-«дробителей» во главе с Джорджем Барроуклафом предприняла попытку переломить ситуацию с помощью статьи, утверждающей, что видов птиц на самом деле скорее 18 000, чем 9000. Если бóльшая часть орнитологов поддержит такую точку зрения, то придется стряхнуть пыль с многих неиспользуемых ныне названий видов. К счастью, с беззубкой Anodonta cygneus и ее 500 синонимами такого уж точно не произойдет. Так же как и с Serratoterga larsoni.

Можно сказать, что Serratoterga larsoni – название, не попавшее в цель. Оно свидетельствует о попытке Джонсона выразить уважение Гэри Ларсону, к сожалению не удавшейся. Теперь если в честь Ларсона и назовут какую-нибудь бабочку, то это сделает уже другой энтомолог, придумывающий название новому, не описанному ранее виду, и на этот раз уже настоящему. Вошь Гэри Ларсона, напротив, останется Strigiphilus garylarsoni и будет напоминать о карикатуристе каждым экземпляром, собранным, определенным, изображенным и описанным.

Гэри Ларсон, конечно, не единственный человек, странным образом увековеченный в названии довольно невзрачного вида. Лебеди, бабочки, хищные птицы и орхидеи нуждаются в названиях (и уж, по крайней мере, среди бабочек и орхидей есть тысячи до сих пор безымянных видов), но куда больше существ, которые, как Strigiphilus garylarsoni, прекрасны только в глазах определенных людей. Наша планета кишит тусклыми буроватыми жуками, крошечными осами, почти микроскопическими червями-нематодами и клещами. Одних клещей здесь великое множество: сотни тысяч видов, а может, миллион или больше. Они повсюду: в почве, на растениях, в реках и ручьях, даже у вас на ресницах, – но обычно они размером с пылинку и интересны только акарологам (ученым, которые изучают клещей). Один из таких клещей и был назван в честь Нила Шубина.

Нил Шубин – эволюционный биолог и палеонтолог, наиболее известный двумя вещами: он участвовал в открытии в 2004 г. ископаемой рыбы Tiktaalik roseae и был ведущим документальной телепередачи «Внутренняя рыба» (Your Inner Fish) (основанной на его книге с тем же названием). Тиктаалик – это лопастеперая рыба, жившая в конце девонского периода (375 млн лет назад), у которой были обнаружены признаки, связанные с эволюционным переходом от рыб к первым амфибиям. Опубликованное в 2006 г. описание этого вида произвело фурор в СМИ. Книга Шубина рассказывает историю аналогичного, но более продолжительного перехода: от рыб (и даже более древних предков) к человеку в его современном виде, который читает эту книгу прямо сейчас. Так что Шубин внес вклад и в науку как палеонтолог, и в ее популяризацию как автор и телеведущий. Его заслуги в этих областях привлекли внимание Рэя Фишера, аспиранта, изучавшего группу североамериканских речных клещей из рода Torrenticola. У этих клещей есть крошечные личинки, паразитирующие на мошках, и почти такие же крошечные взрослые особи (менее 1 мм длиной), которые охотятся за добычей в песчаных отложениях на дне быстрых ручьев. Когда Фишер опубликовал свое исследование в 2017 г., он описал 66 новых видов Torrenticola и присвоил им названия, в том числе клещу Нила Шубина: Torrenticola shubini. Он объяснил, что название дано «в честь писателя и палеонтолога Нила Шубина за его усилия по популяризации эволюции человека в своей книге “Внутренняя рыба” (2009) и одноименном телесериале (2014). Как и многие виды, изучаемые Шубином (например, Tiktaalik roseae), Torrenticola shubini может представлять собой ключевой эволюционный переход».

В отличие от Клейтона, который попросил разрешения у Гэри Ларсона назвать вошь Strigiphilus garylarsoni, Фишер просто опубликовал название, а затем послал Шубину копию статьи – когда название Torrenticola shubini было уже фактически присвоено. На мой взгляд, это несколько рискованный подход, но Шубин был очень доволен своим клещом. Как он сам выразился, «это всего лишь невзрачный мелкий клещ, но это мой клещ. Он, скорее всего, переживет меня, если только род не пересмотрят. Это честь для меня; клещ упоминается в литературе, у него своя собственная жизнь. [Это] прекрасно. Совершенно неважно, назовут в вашу честь новый вид гоминид, вошь или клеща – ведь это значит, что кто-то счел вас и ваш вклад достойными признания». Карикатурист или биолог могут удостоиться и более формальных почестей, которые часто приносят больше известности, чем название вида в научной статье. Так и произошло с Ларсоном и Шубином: Ларсон, например, получил премию Рубена от Национального общества карикатуристов, а Шубин – премию за популяризацию науки от Национальной академии наук. Конечно, есть еще Пулитцеровская и Нобелевская премии (хотя телефонного звонка от соответствующих комитетов Ларсон с Шубином пока не дождались). Но, по крайней мере, среди биологов (а я отношу к ним и Ларсона) названным в твою честь видом принято дорожить. По словам Питера Коллинсона, ботаника XVIII в., в честь которого Линней назвал род растений Collinsonia, оставить память о себе в латинском названии вида живых существ – значит получить в свое распоряжение «разновидность вечности… длящейся, пока существуют на Земле люди и книги».

Так что хотя нам и кажется странным способ увековечить чье-то имя, навсегда прикрепив его ко вше или клещу, но, во всяком случае, это искренний способ выразить уважение и очень приятный для тех, кто этой чести удостаивается и способен ее понять. На свете есть много до сих пор безымянных клещей и вшей, да и других невзрачных существ. И это неплохо. В конце концов, белых медведей и райских птиц на всех не напасешься, но зато у каждого есть надежда получить вид, названный в его честь.