Долг или жизнь

– Ну вот и еще один день прошел, – сказал Бронеслав. – Остались сутки, и завтра в двенадцать часов карета превратится в тыкву, а мы все умрем.

– Я уже раз сто звонил в полицию, но они мне отвечают одно и то же: ждите, завтра закончится шторм, и специальная группа из центрального бюро расследований приедет на остров, – сказал Кирилл, вздохнув, словно подтверждая слова Бронеслава о последнем дне. – Если в нас есть яд, они не успеют, – констатировал он.

– Броня, мне надо с тобой поговорить, – Сандра нарушила мужские посиделки у бассейна своим появлением, и оба мужчины при виде нее сморщились как от лимона.

– Не стоит тратить на нее последние часы своей жизни, Бро, – сказал брезгливо Кирилл племяннику, – лучше потрать их на старину Джека. Пусть он ей и ровесник, но зато никогда не предаст, в отличие от этой леди.

– Уходи, Наташ, не до тебя, – спокойно сказал жене Бронеслав. – Ты мне испортила два года жизни, не порть последний день. Нет у меня к тебе уже никаких чувств, а возможно, и не было никогда. Просто выдумал я тебя по твоему нежному образу и подобию. Вот увидел твои глазки голубые, волосы белые, губы пухлые и подобрал к тебе душу. А она у тебя другая, скользкая и мерзкая. Знаешь, Наташ, это самое плохое в человеке, когда у него внешний вид и душа разные. Поэтому на нашем шарике сплошная несправедливость, и простушки с широкой и нежной душой остаются на всю жизнь одни, а скользкие слизни вроде тебя, прогнившие насквозь в своих пороках, но выглядящие ангелами, портят мужчинам жизнь.

– Молодые люди, – к ним подошел Аркадий. Он, как и все, сильно изменился за последние два дня. Нет, у него не появилось, как у других на острове, постоянного вопроса в глазах: что делать? Акакий, который с обеда объявил всем, что он теперь Аркадий, стал спокойнее, словно ждал чего-то очень сильно и наконец дождался. – Пойдемте ужинать, мне сегодня еще посуду убирать. Лия совсем слегла, целый день не встает, лежит на кровати в своей комнате и в потолок смотрит. Так что я без помощницы остался.

– Аркадий, зачем вы это делаете? – спросил его Кирилл. – Мы не достойны вашей волшебной еды, из-за нас, возможно, вы отравлены. Давайте лучше выпьем.

– Здесь я, ребята, из-за себя. Все, что мы имеем в жизни, не из-за кого-то, а только из-за нас. Готовлю же я не потому, что мне надо, а потому что очень люблю этим заниматься. Про алкоголь же хочу вам сказать так: был я там, ничего там хорошего нет. Плохое он только увеличивает, раздувая до размеров бедствия. Пойдемте ужинать, там Юлианна с Василием пришли, что-то рассказать хотят, просили вас позвать.

И столько было спокойной мудрости в сказанном, что уже довольно подпитые мужчины послушно пошли за ним в гостиную, следом поплелась и Сандра. Без косметики и с красными от слез глазами девушка выглядела очень плохо. Именно поэтому Марго, когда встретила ее в гостиной, не смогла удержаться:

– Слышь, Наташка, ты должна быть благодарна по гроб жизни тому, кто придумал косметику, иначе ты со своим лицом, как белый лист, так и осталась бы навсегда одна.

Но та даже не посмотрела в ее сторону. Казалось, девушка сейчас что-то усиленно решает в своей маленькой головке, какую-то задачу, которая ей никак не поддается.

На ужин собрались все, даже Вера, про которую, надо сказать, благополучно забыли. Она и до этого мало кого интересовала, а когда ее имя не открыло сейф, и вовсе стала вновь лишней. За столом, возможно, по привычке, а возможно, чтобы не выносить отношения наружу, они с Дамиром все же сидели рядом, но разница жестко бросалась в глаза. Сегодня это были не пылкие влюбленные, а совершенно чужие люди, которые, возможно, даже не знакомы друг с другом.

Первое время в комнате стоял только стук столовых приборов о тарелки, никто не знал, что говорить, а возможно, уже не хотел. Телефон не решил проблему, никто не прилетел на голубом вертолете и не вручил им антидот. Если про убийство в полиции отвечали четко – «море успокоится – прилетим», – то после слов о яде, который убивает через три дня, они настойчиво спрашивали про прием наркотиков и советовали выпить какой-нибудь сорбент.

– Ну так что, мистер сыщик, – сказал Кирилл, пьяно улыбаясь, – какие у нас планы? Хотя бог с ними, с планами, какие версии сейчас мы рассматриваем?

– А сейчас, – вместо Василия, которому предназначался вопрос, ответила Юлия, – мы терзаемся одной мыслью: что вы делали у Влада и какой крючок он имел на вас? Кирилл, вы остались у нас один без исповеди.

Пьяное веселье сползло с его лица и тут же куда-то испарилось, дальше Кирилл уже говорил серьезно и без пьяных ноток в голосе.

– Ну наконец-то, я думал, до меня уже и не дойдет очередь, даже в один момент обидно стало. Думаю, неужели никто даже не может предположить, что я способен на такое. Ну кто-то должен был быть последним, почему не я? – развел он руками. – Да, я тоже был там и убить его хотел не меньше вашего.

– Прекрати паясничать, – сказала ему Марго. Было видно, как она напряглась, когда он начал говорить.

– Не переживай ты так, Марго, что ты, – он подошел и сильно обнял сестру. – Ты знаешь, я вот всегда так хотел сделать: просто подойти и обнять тебя. Мне этого так не хватало. Нет, – он отстранился от нее и, взяв бокал, стал ходить вокруг стола, – ты была прекрасной сестрой, может, даже самой лучшей, заменив мне и мать, и отца. Полностью содержала меня, помогая получить образование, но ты никогда не давала мне теплоты. Ощущения того, что любишь меня, что ты со мной и примешь меня любого.

– Мне надо было деньги зарабатывать и поднимать тебя и Броню, – холодно ответила она. – А любовь, обнимашки – это все были для меня вещи, которые я не могла себе позволить.

– Да, я все понимаю, – даже не спорил с ней Кирилл. – У меня есть одно воспоминание. Я вернулся домой, а ты сидишь в коридоре на полу и плачешь. Тогда я сел рядом, ты обняла меня, возможно, первый и последний раз в жизни, заливая своими слезами лицо, говорила мне, что все будет хорошо. Что мы семья и обязательно что-нибудь придумаем. И сейчас, когда мне плохо, я сажусь на пол и тыкаюсь лицом в халат, простой махровый халат, наподобие того, в котором ты тогда была. Мир сразу не кажется страшным, я понимаю, что я не одинок, что меня любят, что ты меня любишь.

– Кирилл, к чему все эти сопли? – оборвала его Марго. – Давай мы с тобой наши отношения оставим на потом.

– А вдруг, сестренка, не будет этого «потом», вдруг нам остались сутки, а я так и не скажу тебе, что не хочу быть твоим Санчо Пансо, я хочу быть твоим братом, которого любят, по-настоящему любят, а не потому что должны. А еще эти сопли к тому, что, если бы у нас были несколько другие отношения, я пошел бы к тебе со своей проблемой, а не к Владу, и не попал бы в два капкана одновременно.

Виски в его бокале закончилось, и он подошел к столу и налил себе еще.

– Был у тебя проект один, «Бурлеск», если помнишь, – глотнув очередную порцию, продолжил Кирилл, – кстати, первый проект для меня. И вот там в подтанцовке мне понравилась девчонка. Легкая, раскрепощенная, без прелюдий ответила на мои ухаживания и пригласила домой. А наутро показала фото и паспорт, а ей нет еще восемнадцати. Но девочке не нужен был скандал, маленькой твари нужны были деньги, много денег. Ей казалось, что если я работаю на телевиденье, а моя сестра главный продюсер проекта, то я их как минимум печатаю. И вот тут мы возвращаемся к нашим с тобой отношениям, Марго. Приди я тогда к тебе, уверен, ты бы решила этот вопрос, но я побоялся и пошел к Владу. Он не Алекс, всегда был внимателен и деликатен, но я его недооценил.

– Он тебя поставил на счетчик? – предположил Дамир.

– Хуже, – усмехнулся Кирилл. – Он выкупил у той маленькой мрази, которой оставался месяц до совершеннолетия, все фото и поставил мне условие: деньги ему отдавать не надо, но за это я не должен встречаться, да что там встречаться, даже просто спать с женщинами, никогда.

– Молодыми? – уточнил Бронеслав.

– Любыми, – усмехнулся Кирилл. – И вот тут начался мой личный ад.

– Что ты делал в тот вечер там? – спросил его Василий.

– Я всегда ездил по его звонку. Поначалу, когда я думал, ну откуда он узнает, я продолжал ухаживать за женщинами, но он звонил и показывал мне фото. Сказал, что три предупреждения – и он отдает фото в полицию, а девочка подтвердит все. Но в тот вечер я позвонил ему сам. Я собрал деньги и хотел выкупить у него те фото. Он был пьян, говорил мне страшные вещи и смеялся в лицо. Последние слова были, что он никогда не отдаст мне их, ни за какие деньги. Потому как таких, как я, надо держать на поводке. Как вы думаете, я мог его убить после этого? – спросил он окружающих его людей с глупой улыбкой.

– Как и все мы, – сказала Рузанна.

– Мне бы очень хотелось, но я этого не сделал, кишка у меня, как говорится, тонка. Вы, конечно, можете потратить последний шанс и набрать там мое имя, но это будет третья ошибка.

– А вот Броню ты толкнул в воду на корабле! – закричала Сандра так громко, словно боялась, что ее не услышат, или что она в очередной раз передумает сказать об этом, струсит. – Я сама все это видела!

– Он был очень пьян, – просто сказал Кирилл, – и как всегда, когда наш Броня подшофе, собирался с ходу наговорить Алексу гадостей. Даже речь уже заготовил. У нашего Бро детская травма, и он очень обижен на отца. Но кроме обиды, наш плохой актер еще и трус, поэтому наговорить отцу кучу гадостей приходит ему в голову, только когда он жутко пьян. А мы тогда ехали за проектом «Робинзон», мне не хотелось, чтобы он портил Марго планы. Никто бы не утонул, я, если честно, уже приготовился прыгать, даже обувь снял, но ты заорала, и наш супермен, – Кирилл показал на Василия, – ринулся спасать утопающего. Так что не придумывай ничего, это дела семейные и, в отличие от того, что сейчас происходит на острове, очень мирные. Я просто дал маленькому трусу, осмелевшему от алкоголя, освежиться и не испортить матери проект.

В этот момент он перестал ходить и устало сел на свой стул, опустив понуро плечи. Сейчас Кирилл казался таким жалким, таким несчастным, что у всех присутствующих дрогнуло сердце.

– Ну писать мы пока никого не будем, – сказал Василий, прервав неловкую паузу. – У нас остался последний шанс и сутки до завтрашнего вечера. Поэтому у нас есть два варианта: найти убийцу Алекса и Влада, и он, скорее всего, зашифрован там, на сейфе, либо дождаться полицию, но тут у нас с вами лотерея, потому что это зависит от моря и времени, когда оно успокоится. Поэтому этот вариант самый слабый. Давайте пойдем с другого конца. Кто мог это сделать?

– Ну, наверное, это только мужчины, – сказал Дамир. – Справиться с Алексом женщине было бы не под силу, например, привязать его к стулу.

– Хорошая мысль, но неправильная. Его сначала ударили сзади чем-то тяжелым, а потом связали, так могла сделать даже тощая Юлианна, – сказал Василий. – Я приглашаю к обсуждению всех, – он начал оглядывать присутствующих. – Давайте версии, накидывайте, расследовать это дело должен не хотеть только один человек – убийца, остальные просто обязаны рваться в бой и просто мечтать вычислить убийцу. Мы с вами поняли, что у нас у всех были мотивы, вычеркнуть можно только Веру, ее имя мы уже сдуру проверили, и оно не подошло. Еще я бы убрал Юлианну, навряд ли она хотела убить собственного отца.

– А я прям мечтал, – вставил обиженно Бронеслав.

– Ты злился на Влада за Сандру, – рассуждал Вася, – Алекс тебя вычислил, и чтобы он не разгласил это, ты убил и его. По этой же причине заносим сюда и Марго.

– Ладно, – махнул головой Броня, – с натяжкой, но принимается. Но мы ничего не знаем про тебя, Аркадия и Лию. Может, вы тоже имеете зуб на эту семью.

– Согласен, – махнул головой Вася. – Маловероятно, но нам сейчас нужны все версии. Поэтому я и предлагаю пойти другим путем. Кто и где, а главное, с кем был.

– Окей, – махнул головой Броня, – я был дома, спал в зале, потому как не хотел идти к Наташке в спальню. Встал и решил выйти подышать, увидел этого придурка у сейфа, все.

– Я проснулся, – продолжил Вольдемар, ничуть не обидевшись на «придурка», – и мне пришла навязчивая идея, что надо написать имя Сандра. Вышел, набрал, а тут это орангутанг на меня набросился.

– Стоп, – сказала Юля. – Это бесполезное занятие. Я не хочу тратить свои последние сутки жизни на эту галиматью. Вот они говорят, что спали до этого, но ведь никто это подтвердить не сможет. Да и вообще, это бессмысленно, ведь убийцей может быть даже Вера, чье имя не подошло для кода, просто могло быть так, что Алекс не знал настоящего имени убийцы. Он и собрал нас здесь всех, чтобы его вычислить и просто блефовал.

– Блефовал, точно! – закричал Бронеслав и, радостно вскочив, подбежал к Юлианне. – Вспомни, что он сказал нам, когда я попросил его дать антидот, раз он меня так любит.

– Что-то о том, что надо блефовать до конца, – ответила она, покопавшись в памяти.

– Вот! – Бронеслав радовался как мальчишка. – Он хотел сказать нам, что блефует и не знает настоящего имени убийцы.

– Да, скорее всего, – Юлианна стала нервно и по-детски кусать ногти, что-то упорно обдумывая. – Смотрите, – словно решилась она, – сегодня мы с Василием еще раз обыскали комнату Алекса и нашли на ковре кровь. Видимо, убийца ударил Алекса по голове, и тот лежал там, пока убийца готовил стул для казни. Так вот, подняв угол ковра, мы увидели корявую букву «я». А что, если Алекс, понимая, что его пришли убивать, сделал это для нас, чтоб мы могли открыть сейф? Что, если он написал свое имя?

– Александр очень часто винил себя в смерти брата, – услышали они от двери уставший женский голос и обернулись. На пороге стояла Лия, единственная жительница острова, отсутствующая на вечернем собрании. – Он говорил, что большая концентрация алкоголя и таблеток – это все понятно, но умер Влад оттого, что Алекс просто не успел довезти его до больницы.

– Значит, надо написать имя Александр? – осторожно предложила Рузанна. После таких выводов все словно зависли и замолчали. Слишком очевидным был ответ и слишком большой была плата за ошибку.

– А давайте проголосуем, – сказал Аркадий, молчавший до сих пор, – и тогда никто не будет виноват. Кто за то, чтобы использовать последнюю попытку и набрать имя Александр?

– Алекс был жестким человеком, – вдруг сказала Марго и первой подняла руку, – возможно, даже чересчур, но если он понимал, что умирает, то хотел как минимум спасти здесь двух человек – Юлианну и Броню. – Сказав это, она замолчала и, подумав, добавила: – По крайней мере, мне бы хотелось в это верить.

Все потихоньку стали поднимать руки. Одна, две… В итоге было поднято одиннадцать рук, лишь Сандра испуганно смотрела на всех своими огромными глазами.

– Вы что? – спросила девушка окружающих, когда все остановили свои взгляды на ней. – А вдруг там не это написано? Это же последняя попытка. Тогда все, да? Тогда конец всему? Я не хочу! – с каждым словом блогерша набирала децибелы звука в голосе. – Я жить хочу, у меня мама после операции, я молодая, в конце концов, я жизни еще не видела.

Сандру накрыла истерика, она кричала, визжала, захлебывалась соплями и слюнями, и во всем этом она была настолько некрасива, что ее пожалела даже Марго, которая презирала ее больше всех.

– Значит, большинство, – сказал Василий и, чтобы не слышать женских визгов и слез, вышел к бассейну.

Остальные поплелись за ним. Никто, в том числе Бронеслав, не стал успокаивать кричащую девушку, лишь Лия подошла к ней и, сев рядом, сама тихо расплакалась.

– Кто будет нажимать? – спросила Юлианна, по-прежнему по-детски кусая ногти.

– Наверное, это должен сделать мужчина, – сказал Дамир, – вдруг будет взрыв.

Никто не исключал возможность провала, более того, большинство были к нему почти готовы, просто всем хотелось определенности, а эта простая версия так хорошо вписывалась, так гладко ложилась, что ее было грех не использовать.

– Давайте я, – предложил свои услуги Аркадий.

Никто не стал возражать, и поэтому, когда он наклонился к сейфу, остальные разошлись на безопасное расстояние, лишь Василий остался рядом.

– Не доверяешь? – ухмыльнулся Аркадий. – Зря.

– Я знаю, ты жить не стремишься, – пояснил свое поведение Василий, – смерти ищешь, а мне сейчас никак нельзя, я, можно сказать, как почтальон Печкин, только жить начинаю.

– Ого, – удивился Аркадий. – А куда делся депрессивный Вася, у которого жизнь – это предатель и палач?

– А у меня, как выяснилось, мама выздоровела, – улыбнулся бывший охранник. – А если точнее, то и не болела никогда. Наш Алекс так хотел меня к себе, что нащупал мою ахиллесову пяту и посильнее надавил на нее.

– Вот гад, – удивился такому коварству Аркадий. Он уже набрал три буквы на экране сейфа. Делал он это очень медленно, боясь ошибиться и что-нибудь испортить.

– Согласен, – махнул головой Вася, – поэтому у меня никакого раскаянья, что я его не уберег. Ну вот нисколечко.

– Но я думаю все же, – продолжая нажимать буквы в длинном имени Александр, предположил Аркадий, – что жизнь ты заново начинаешь не только из-за мамы.

– Ты знаешь, все это встряхнуло меня, – Вася, такой большой и брутальный, словно маленькая девочка у елки, сидел у сейфа и ждал чуда. – Я понял, что счастье в жизни идет только от людей. Нет, профессия – это замечательно, а такая, как была у меня, прекрасна вдвойне – спасать жизни людей. Но это всего лишь долг, который мы отдаем миру за то, что живем. Врачи лечат, учителя учат и так далее, это все плата за нахождение на планете Земля. А невероятные эмоции для нашей души, ради которых мы приходим в мир, могут дать только люди. Мама, гладящая по голове ребенка, девушка, неистово целующая любимого, приехавшего из дальней командировки. Только люди могут делиться друг с другом той энергией, которая делает нас счастливыми, больше никак. У меня же кроме мамы и не было никого, даже друзей. Получается, все тридцать лет я только платил за то, что я здесь, и не видел счастья, ну кроме любви мамы. Может, поэтому ее болезнь не просто перевернула мою жизнь, она перекрыла мне кислород.

– Разве так бывает, когда в тридцать лет нет друзей и любимых? – удивился Аркадий. Он уже набрал восемь букв, осталась только одна.

– Бывает, – ответил Вася, – когда человек путает понятия «долг» и «жизнь». Ладно, давай, – махнул он рукой, словно скомандовав Аркадию нажать кнопку «ok», и зажмурил глаза, как маленький ребенок.