Глава 18

МАША

Я только зря потратила время и деньги на проезд. Одна из комнат оказалась непригодной для проживания – уж лучше ночевать на вокзале, чем в этой конуре с тараканами, которую сдает опустившаяся алкоголичка. Вторую я даже не успеваю посмотреть – ее сдали буквально перед моим носом, и невысокая пухленькая девушка затаскивает свои вещи в двух баулах, с видом победительницы глядя на меня. Я звоню насчет третьей, но никто не берет трубку. Времени у меня впритык, и я еду наудачу по адресу, указанному на сайте аренды. Надеюсь, что мне удастся дозвониться до хозяина на месте, и он будет дома. Но телефон не отвечает, а консьержка с подозрением оглядывает меня и на вопрос про квартиру, которую сдают на пятом этаже, неохотно цедит, что хозяина вчера увезла «Скорая помощь».

– Спился, алкаш! – злорадно добавляет она, а потом предлагает: – У меня сестра квартиру сдает на соседней улице. Однушка, чистенькая, не то, что у этого алкаша!

Во мне вспыхивает надежда.

– А за сколько?

Консьержка называет цену – вдвое больше, чем мы платим с Олей.

– Дорого, – вздыхаю я.

Консьержка разочарованно утыкается в газету, а я бреду к станции метро. Под ногами шуршат первые осенние листья, небо хмурится, и настроение на нуле.

Ни работы, ни жилья. И коллекторы, которые из меня душу вытрясут, если я не выплачу долг в ближайшее время. Может, попросить у старшего Громова аванс? Первую неделю с его сыном я почти отработала… Но я тут же отметаю эту мысль. Если Громов заподозрит, что у меня проблемы, запретит подходить к его сыну за пушечный выстрел. И правильно сделает, кстати.

Всю дорогу в метро я думаю о том, как жить дальше.

– Чего такая смурная? – встречает меня вопросом Дэн.

Сам он лучится улыбкой и всем своим видом демонстрирует, что в жизни не знал никаких забот, кроме штрафов за превышение скорости. И те оплачивает отец.

– А ты подозрительно довольный, – замечаю я. – Как будто рад меня видеть.

Дэн осекается. Конечно, моя версия не выдерживает никакой критики. Нужна я ему сто лет! Ему тачка на день рождения нужна, вот он и вынужден со мной возиться.

– Куда идем сегодня? – без энтузиазма интересуюсь я.

Дэн назначил встречу в центре. Поблизости нет парков и музеев, только сияющие витрины магазинов да бульвары, по которым прогуливаются прохожие. И я не имею понятия, какие у него планы на вечер.

– Сюрприз! – интригует Дэн, берет меня за руку и ведет мимо витрин.

По пути мы проходим несколько кафе, и я с надеждой заглядываю на двери – нет ли объявления о поиске официантов?

– Проголодалась? – спрашивает Дэн, заметив мой интерес.

– Нет, – коротко отвечаю я, еще сердясь на него за то, что осталась без работы.

– Все еще сердишься на меня? – понимает парень.

Я с удивлением смотрю на него.

– А тебе не все равно?

– Нет, – неожиданно отвечает он и крепче сжимает мою руку.

– И с каких это пор? – пораженно уточняю я.

– С тех пор, как понял, что не могу спокойно смотреть, как тебя лапает другой парень, – признается Дэн.

Я ошеломленно перевариваю его ответ. Это что, шутка такая?

Пока я растерянно молчу, мажор останавливается у стеклянных дверей.

– Мы пришли.

Я перевожу взгляд на панорамные окна, за которыми скользят стройные фигуры, а затем на вывеску.

– Салон красоты? Серьезно?

Я нервно смеюсь, а Дэн непонимающе смотрит на меня.

– Мы не в сказке про Золушку, – я резко вырываю свою руку. – Если я тебе не нравлюсь, то…

– Ты мне нравишься, Маша, – перебивает меня Дэн.

Здрасти, приплыли! Только этого мне не хватало!

– Поэтому я хочу тебе помочь, – добавляет он. – Не надоело тебе еще работать официанткой и таскать подносы? Ты вполне могла бы встречать гостей, как хозяйка зала, или работать где-нибудь на ресепшене.

– Как же, так меня и взяли, – недоверчиво бормочу я.

– Возьмут, если ты будешь стильно выглядеть, – уверенно говорит Дэн. – Вот увидишь, хорошая стрижка творит чудеса!

Я с сомнением кручу кончик косы. Ни разу в жизни я не была в салоне красоты и стригла себя сама, подравнивая кончики. И теперь мне страшно довериться чужому человеку. А что, если парикмахер срежет косу под корень и сделает мне какую-нибудь новомодную стрижку пикси, с которой я стану похожа на мальчика?

– Не бойся, – успокаивает меня Дэн и приоткрывает дверь. – Ничего кардинального. Просто сделаем тебя ухоженной, и работодатели в очередь выстроятся!

Знает, искуситель, чем убедить! Как в тумане, я вхожу вслед за ним, и к нам сразу же подходит красивая, как модель, девушка-администратор. Дэн договаривается с ней, а я ошеломленно оглядываю помещение – все такое стильное и светлое, как будто я оказалась в приемном зале дворца.

– Маша! – окликает меня Дэн, и я поворачиваюсь к нему.

– Я подожду тебя в кафе напротив. Как закончите, позвони.

Дэн уходит, а улыбчивая миниатюрная девушка-парикмахер ведет меня к своему месту и усаживает в кресло у зеркала. Я с подозрением смотрю на нее – она выглядит довольно милой. Никаких бритых висков, зеленых прядей или розовых косичек, как у Доминики. Мне нравится ее стрижка и натуральный золотисто-медный цвет волос, и я успокаиваюсь, позволив себе растечься по мягкому креслу, пока парикмахер расплетает мою косу.

– Я сейчас красочку принесу, – нежно воркует она, и я расслабленно киваю, но потом до меня доходит смысл ее слов, я подпрыгиваю пружиной и в панике восклицаю: – Нет!

Парикмахер испуганно замирает.

– Никаких красок! – категорично заявляю я.

– Но Дэн сказал… – возражает она.

– Мало ли что он сказал! Не буду я портить волосы краской, – отказываюсь я, вспоминая жесткие на ощупь и выжженные волосы у мамы. От природы русая, она уже много лет красится в светлый блонд, считая, что так выглядит моложе.

– Наши краски не портят волосы, – мягко убеждает девушка. – Они даже ухаживают за ними. Видите, какие у меня?

Она проводит рукой по золотисто-медным прядям, и я завороженно смотрю на игру света на них. Они кажутся натуральными, но сейчас я замечаю, что они окрашены в несколько тонов.

– Очень красиво, – хвалю я. – Но нет. Я согласна только на стрижку.

В глазах парикмахера мелькает разочарование, как будто счет, который она планировала выставить Дэну, уменьшился вдвое. А то и втрое.

– Хорошо. Тогда пройдемте. – Она кивает в сторону мойки, и я иду следом за ней, наматывая кончики волос на палец и решая, насколько я готова постричься.

Каре – точно не для меня. Я привыкла к длинной косе, которая спускается до поясницы. Но, может, настало время для перемен?

МАЖОР

Проходит всего час, а Маша уже звонит мне, сообщив, что готова.

– Так быстро? – удивляюсь я, но она уже отключается.

Официантка несет мне вторую чашку капучино, но я, не притронувшись к ней, прошу счет. Мне не терпится увидеть обновленную Машу. Доминика в восторге от своего парикмахера, и я привел Машу именно в этот салон, откуда пару раз забирал Доминику, когда она еще красила и стригла волосы, а не заплетала цветные косички.

Расплачиваюсь за кофе, перехожу улицу и нетерпеливо толкаю дверь салона. Колокольчики на двери мелодично звенят. У стойки спиной ко мне стоит девушка с короткой стрижкой. Я пораженно замираю, скользя взглядом по тонкой длинной шее и упираясь в шоколадные завитки на затылке. Какого черта? Что она с собой сделала?

– Маша? – в шоке вырывается у меня.

Девушка оборачивается, и я с облегчением выдыхаю. Я ошибся. Передо мной – сотрудница салона с бейджиком на груди.

– Чем я могу вам помочь?

– У вас тут моя девушка… – Я ищу Машу взглядом в зале, но тут за спиной раздается тихий голос.

– Я здесь.

Я резко оборачиваюсь, молясь, чтобы Маша не отрезала свои длинные русые волосы и не перекрасилась в брюнетку. О чем я только думал, когда просил парикмахера Доминики сделать из Маши звезду Инстаграма?

– Это ты! – с облегчением вырывается у меня, когда я вижу перед собой Машу. Она совсем не изменилась – тот же цвет волос, длинные волосы спускаются за плечи, и это одновременно радует меня и удивляет.

– Ты что, ничего не делала? – уточняю я, разглядывая ее.

Какого черта я плачу парикмахерше?

– Я постриглась. – Маша поворачивается спиной, и я вижу, что ее волосы стали короче сантиметров на тридцать. Раньше они спускались до пояса, теперь доходят до лопаток и как будто стали объемнее и более блестящими. – Нравится? – Она снова поворачивается ко мне и с улыбкой ждет ответа.

Сейчас я понимаю, что перемены все же есть. Пусть они не особенно заметны мне, их видит сама Маша. Ее глаза блестят, она держится уверенней. Теперь никто не скажет, что это бедная родственница из деревни. А вполне себе столичная штучка, которую нестыдно привести в модный ресторан. Остался последний штрих…

Я расплачиваюсь с парикмахером, оставляя щедрые чаевые, и тяну Машу на улицу.

– Идем!

За углом – модный бутик, куда Доминика затащила меня в прошлый раз после салона. Даже продавец-консультант, кажется, та же. Рыжая девушка с хищным личиком, похожая на лисичку. Я запомнил ее мелкие зубы, когда она мне улыбалась, пока Доминика не видит, и ее тощий зад, которым она передо мной усердно вертела. Она тоже помнит меня, я понимаю это по ее кокетливо вспыхнувшему взгляду. А затем она деловито оглядывает Машу, и в ее глазах мелькает удивление. Она вспоминает, что в прошлый раз я был с другой девушкой. Доминика, кстати, ей тогда нахамила и, перемерив с десяток вещей, ушла ни с чем. Поэтому сейчас продавщица поджимает накрашенные красной помадой тонкие губы и цедит:

– Чем я могу вам помочь?

– Хочу приодеть свою девушку. Покажите нам последнюю коллекцию.

– На каждый день? Для особого случая? – профессионально уточняет продавщица.

– И то, и другое.

Она проходит в зал к вешалкам с одеждой, а Маша шепчет:

– Ну зачем? Тут все так дорого!

– Не спорь. – Я мягко подталкиваю ее в сторону примерочной. – Завтра мы идем на вечеринку, и ты должна быть на высоте.

– Доминика тоже там будет? – Маша бросает на меня острый взгляд.

Умница, как быстро меня раскусила!

– Мне надо было догадаться еще в парикмахерской, – ворчит Маша. – Так бы и сказал! Зачем врать, что хочешь мне помочь найти работу?

– С хорошей стрижкой и одеждой у тебя больше шансов. Разве я не помогаю?

Продавщица приносит несколько вешалок, и Маша скрывается в примерочной.

– Чай, кофе? – стелется передо мной продавщица и стреляет густо подведенными глазами.

Я отмахиваюсь от нее и сажусь в кресло. Оно здесь как трон, и, развалившись, как принц, я в нетерпении постукиваю пальцами по мягкому подлокотнику и жду свою принцессу. Скоро она там?

Из-за занавески примерочной высовывается голова Маши.

– Пятнадцать тысяч за блузку?! – шипит она. – Я это даже мерить не стану!

– Так дешево? – хмурюсь я и машу рукой продавщице. – Девушка, принесите нам что-то подороже!

– С ума сошел! – ахает Маша.

– Могу я побаловать свою девушку? – усмехаюсь я.

– Тем более, когда платит твой отец? – язвительно уточняет Маша.

– Поверь мне, мой отец даже не заметит такой мелочи. Меряй давай!

Маша с сомнением мнется, но потом скрывается за дверкой примерочной.

Стуча каблучками, к нам несется продавец с охапкой самых дорогих вещей.

– Стойте-ка! – Я останавливаю ее, заметив знакомое золотистое платье с пайетками. – А это что?

– А это для особого случая, – льстиво улыбается продавщица, подходя ближе.

Я вынимаю вешалку с платьем и понимаю, что не ошибся. В точно таком же была Доминика на последней вечеринке, куда мы ходили вдвоем. Ценник у платья заоблачный. Доминика тогда всем подружкам хвасталась, что такого второго на всю Москву не найти. Выходит, есть еще одно! Соблазн привести Машу на вечеринку в этом платье велик. Я уже представляю, как позеленеет от злости Доминика. Но повторяться не хочется, и после колебаний я откладываю платье в сторону.

– Это не подойдет.

Продавщица понятливо кивает и относит Маше оставшиеся вещи.

А я замираю в ожидании своей Золушки, которой предстоит затмить принцессу.

МАША

От ценников можно упасть в обморок. Разве может одна юбка стоить как диван, а блузка – как холодильник? А за это платье вообще можно купить подержанную машину. Два таких платья – и можно закрыть мой долг. Неужели есть такие богачи, кто запросто заходит сюда и тратит на шмотки целое состояние?

– Маша! – нетерпеливо зовет меня мажор.

Я аккуратно застегиваю пуговицы на блузке, которая стоит как зимнее пальто, и натягиваю юбку, боясь порвать или испортить такую дорогую вещь. Как в этом вообще можно ходить? Все время же буду думать, сколько они стоят! Даже если за все платит олигарх Громов.

Прикидываю, как мне вернуть обновки обратно в магазин, чтобы на полученные деньги покрыть часть долга перед коллекторами. Но мне сразу же становится стыдно за свои мысли. Это все равно, что обкрадывать Дэна. Точнее – его отца. Их обоих!

Справляюсь с молнией на юбке, одергиваю блузку, смотрю на себя в зеркало – и не узнаю. Я – модель из глянцевого журнала. Девушка с обложки. Очень дорогая и ухоженная девушка. Не Маша.

– Маша, ну выходи уже! – Мажор теряет терпение. – Или тебе помочь что-нибудь застегнуть? Или снять?

– Нет, – испуганно восклицаю я и, толкнув дверцу примерочной, ступаю наружу.

Мажор смеряет меня оценивающим взглядом, и мне становится неуютно. Как будто я стою перед ним голая.

– Неплохо, – замечает он, ничуть не впечатленный моим преображением. – Хоть сейчас на лекцию на филфак.

Наверное, он на таких модных девушек в университете и в своей тусовке насмотрелся. И мой выход его ничем не удивил.

– Почему на филфак? – удивляюсь я. – Ты разве там учишься?

– Нет, – ухмыляется он. – Но именно так представляю себе будущих училок.

Я ухожу обратно в примерочную расстроенная, а он кричит вслед:

– Ты чего, обиделась? Бери, хороший комплект, пригодится!

Я переодеваюсь в другой наряд – узкие джинсы и яркий желтый свитер крупной вязки. Он очень приятный на ощупь, но, когда я его надеваю, то тону в нем – настолько он широкий.

– Девушка, – я выхожу из примерочной и обращаюсь к продавщице, застывшей наготове, – этот свитер мне велик. Есть мой размер?

– Это же оверсайз, – с надменным видом роняет продавщица, как будто так и должно быть.

– Чего? – удивляюсь я. Что за слово такое? В голове всплывает только надпись «гейм овер» из компьютерной приставки, в которую я играла в детстве у соседки.

– Такие вещи носят свободными, – поясняет мажор. – Кстати, тебе идет. Прикольный лук.

– Я похожа на лук? – теряюсь я и разглядываю себе в зеркале. – Уж скорее на яблоко! Желтая и круглая.

Мажор заливисто смеется, продавщица тихонько прыскает.

– Не обращайте внимания, – говорит он ей, – у моей девушки своеобразное чувство юмора.

Они переглядываются, а я начинаю выходить из себя. Нашли клоуна! Убегаю в кабинку, стаскиваю с себя свитер. Придумают же какой-то оверсайз! Сколько я таких вещей за соседками донашивала и жалела, что такая худенькая. Видно же, когда вещи с чужого плеча, а не по размеру куплены. Я даже вязать пару лет назад научилась, чтобы одевать себя самой.

Откладываю свитер, и взгляд останавливается на нарядном платье, которое тоже принесли на примерку. В похожем в театре была подруга Дэна, а я в жизни таких не надевала. Рука сама тянется к нему, и вот уже я застегиваю молнию сбоку, поправляю тонкие бретели, разглаживаю пышную юбку. Теперь я – принцесса. И мне очень хочется увидеть восхищение, а не привычную насмешку в глазах мажора. Толкаю дверь кабинки и выхожу наружу.

Мажор не смотрит на меня, он уткнулся в телефон и что-то там листает. Приходится кашлянуть, чтобы привлечь его внимание. Дэн поднимает глаза и смотрит на меня, как на чужую. Как будто не узнает. Потом его зеленые глаза расширяются, и он встает с кресла мне навстречу.

– Вау!

– Просто вау? – насмешливо спрашиваю я и медленно кручусь вокруг своей оси, сознавая, насколько хороша. Мое отражение – во всех зеркалах примерочной. Не хватает только, чтобы они хором заговорили: «Ты на свете всех милее, всех румяней и белее». Еще бы! В платье ценой в автомобиль!

Внезапно Дэн оказывается рядом, а его рука крепко и собственнически обхватывает меня за талию. Я замираю, глядя в его глаза. Другой рукой он поправляет прядь моих волос и говорит:

– Само совершенство.

В таком положении нас и застает продавщица, вернувшаяся с очередными шмотками в руках.

– Платье как будто на вас шили! – восторгается она, но я отчетливо чувствую зависть в ее манерном голосе. И глаза тоже ее выдают. Она мечтала бы оказаться сейчас на моем месте – чтобы красивый мажор обнимал ее за талию и оплачивал обновки. И она не понимает, чем я заслужила эту сказку. Сказать ей, что все это – только игра? Что мажору нужна не я, а машина на день рождения?

Я неловко отстраняюсь, а Дэн возвращается в свое кресло, похожее на трон.

– Платье мы берем, – кивает он. Как будто речь идет о незначительной покупке, а не о сумме с шестью нулями.

– Но… – Я заикаюсь и иду красными пятнами.

– Завтра наденешь на вечеринку, – не терпящим отказа тоном диктует он.

Кто я такая, чтобы возражать? Он платит за то, чтобы я ходила с ним на свидания. И я покорно киваю.

– Примерьте этот костюм. – Продавщица любезно протягивает мне вешалки.

Я удивленно рассматриваю розовую вязаную кофту и такого же цвета штаны.

– Это что, штаны из шерсти? – с нервным смешком вырывается у меня.

Когда-то бабушка вязала мне такие в детстве, но с тех пор я выросла и сейчас такие даже в огород не надену – иначе в деревне засмеют!

– Это итальянский кашемир, – с оскорбленным видом поправляет продавщица. – Потрогайте, какой мягкий! Такие костюмы – последний тренд сезона!

Она надо мной издевается? Видит, что в моде я ничего не соображаю и решила посмеяться?

– Вы бы сами такой надели? – спрашиваю я.

– Я столько не зарабатываю, – с завистью отвечает она и продолжает уговаривать: – Цвет пыльной розы вам пойдет.

– А почему пыльной? – пытливо уточняю я. – Кто ее запылил, трактор мимо проезжал?

Продавщица смотрит на меня, как на слабоумную. Дэн смеется:

– Опять твои шуточки, Маша. Примерь!

Я неохотно беру костюм и захожу в примерочную. Придумают же – пыльная роза какая-то! Кто вообще такие названия сочиняет? Розы хороши после дождя или полива, когда особенно свежие и яркие. А в пыли нет ничего красивого и гламурного. Уж я-то ее на своем веку достаточно навидалась.

На удивление, костюм оказывается удобным и уютным. Но я не представляю, как в нем выйти на улицу. Если только дома носить, чтобы людей не смешить. В деревне на меня бы точно показывали пальцем, как на дурочку, рискни я показаться в нем за околицей!

К счастью, Дэн от него тоже не в восторге и качает головой:

– Снимай!

Я с облегчением возвращаю чудной костюм продавщице, но меня ждет еще гора других вещей.

На то, чтобы все перемерить, уходит не меньше часа. Какие-то Дэн бракует, но больше половины одобряет. Интересно, он был бы таким же щедрым со мной, если бы заработал эти деньги сам, а не тратил капиталы отца? Но задать этот вопрос я не решаюсь и меряю последний комплект – черные брючки из приятной шелковистой ткани и тонкий небесно-голубой свитер. В отличие от желтого, он маленького размера и садится по фигуре, красиво облегая грудь и подчеркнув талию.

– Вот в этом и иди, – кивает мажор, когда я появляюсь из примерочной.

Я чувствую, что игра затянулась. Я не могу принять такие дорогие подарки от мажора. Я же с ним потом за всю жизнь не расплачусь! Поэтому я послушно киваю, а сама захожу в примерочную, чтобы переодеться в свои вещи. Но их нет!

Я перетряхиваю ворох одежды, которую перемерила. Наверное, мои джинсы, кофта и ветровка где-то под ними. Но они как сквозь землю провалились. Не может же быть, чтобы их кто-то украл отсюда!

– Дэн! – нервно зову я. – Мои вещи пропали!

– Твои обноски на помойке, – спокойно отвечает он.

– Что? – Я ахаю от его коварства и выглядываю из примерочной. – Когда ты успел?!

Пока я переодевалась и крутилась у зеркала, он как-то умудрился стащить мою одежду, и по его лицу я понимаю, что мне ее больше не видать.

– Было бы о чем жалеть. – Он спокойно пожимает плечами.

– Мне что теперь, голой идти? – возмущаюсь я.

– Почему голой? Говорю же – иди в этом!

Я бросаю взгляд в зеркало: на мне по-прежнему черные брючки и голубой свитер, которые стоят целое состояние. За моей спиной возникает продавщица с ножницами в руках. Ну просто фея! Только без волшебной палочки.

И мне не остается ничего, как позволить ей срезать бирки, а Дэну оплатить покупки.

Продавщица подбирает мне легкую невесомую курточку ценой в вертолет, модные серебристые кроссовки и кожаную сумку. Особенно я радуюсь сумке – наконец-то можно будет выкинуть свою старую из кожзама, порезанную коллекторами, а не таскать ее швом внутрь, чтобы никто не заметил.

Примеряю кроссовки, они такие мягкие и удобные, что даже не хочу их снимать. Но Дэн берет с полки ботильоны на умопомрачительной шпильке и протягивает мне.

– Эти тоже примерь!

– Я? Ты меня с Доминикой не перепутал?

В нашу первую встречу в кафе на ней были босоножки на таких же высоких каблуках.

– Примерь, – настаивает Дэн. – Это для завтрашней вечеринки.

Выбора у меня нет, и я опускаюсь на пуф, расшнуровывая кроссовки.

– Последний размер остался, – волнуется продавщица, подходя к нам.

Остается надежда, что размер не подойдет. Но модные ботильоны садятся, как влитые. А когда я прохожу несколько шагов туда-сюда, с удивлением понимаю, что я могу на них ходить и не падать!

– Они только вас ждали! – радуется продавщица. Так бурно, что я понимаю, что ее зарплата зависит от процента с покупок.

Пока Дэн расплачивается картой, я смотрю на наше с ним отражение в зеркале. Теперь мы выглядим парой мажоров, а не мажором с бедной родственницей. Но почему-то меня это совсем не радует. Как будто со своими вещами я потеряла часть себя…

– Чего такая хмурая? – окликает меня Дэн, забирая полные пакеты одежды и ведя меня к выходу.

– Устала.

Каблуки непривычно цокают по плитке, и от их звука мне не по себе.

– От шоппинга? – Дэн фыркает. – Ты как будто смену в кафе отпахала.

– Хуже. Работая в кафе, я хотя бы сделала что-то полезное. А так только время зря потратила.

Дэн в недоумении смотрит на меня, и я спохватываюсь. Вот же я неблагодарная!

– Это просто с непривычки. Спасибо тебе за обновки!

– А поцеловать? – насмешливо прищуривается мажор.

Приподнявшись на цыпочки, чмокаю его в щеку.

Дэн расплывается в довольной улыбке и вызывает такси. Стоя на улице, я чувствую на себе чужой настойчивый взгляд и оборачиваюсь, боясь увидеть коллекторов, которые меня выследили. Но их нет. По тротуару идут люди, кто-то с любопытством поглядывает на нас – два мажора с кучей пакетов у дорогого бутика вызывают интерес.

– Маша, – нетерпеливо зовет меня Дэн, открывая дверь подъехавшего такси.

И я с облегчением ныряю внутрь, прячась от чьего-то пристального взгляда.

МАЖОР

Каждый раз, когда Маша выходит из примерочной, я мысленно представляю ее на нашей вечеринке в компании приятелей. И, должен признать, она вписывается в наш круг. Маша довольно симпатичная: у нее стройная фигура, красивые и ухоженные волосы – между прочим, натуральные! А еще милое личико и большие голубые глаза, как у мультяшки.

Оказывается, если ее одеть в дорогие шмотки, как Доминику, она вполне сойдет за одну из нас. Разве что заметно, что носить такие вещи она не привыкла. Но это дело времени.

Я бракую несколько нарядов, которые ей не идут – продавщица как будто нарочно притащила их, чтобы изуродовать Машу. Как тот розовый шерстяной костюм – Маша в нем выглядит как деревенская дурочка, которая вышла копать картошку на огороде. А вот Доминике, на удивление, похожий костюм идет, и она носит его с королевским шиком. Правда, он у нее другого цвета – сливочно-бежевый. И к нему прилагаются шикарная тачка и бриллиантовый браслет от Картье, так что никто не усомнится в том, что Доминика – стильная штучка.

А вот желтый свитер оверсайз, который Маше не понравился, ей идет. Она в нем хрупкая и нежная, как цыпленок. И я молчком подсовываю его на кассу. Еще оценит мою щедрость потом!

Пока Маша устраивает для меня показ мод в рамках одного бутика, приходит сообщение от отца.

«Салон красоты?»

Получил уведомление из банка, когда я расплатился в салоне, и требует объяснений. Салон красоты – это же не зоопарк и не выставка, которые подойдут для свидания по его указке. Бесит отчитываться перед ним, но я собираюсь потратить на Машу еще уйму денег в бутике, поэтому лучше не злить отца.

«Сегодня в планах преображение Золушки. Салон, бутик, наряды. Не против?»

Отец молчит, и в этот момент выходит Маша в очередном наряде – приталенном платье-рубашке изумрудного цвета, похожая на примерную студентку. Я щелкаю ее на телефон и отправляю отцу в доказательство того, что Маша рядом и я трачу деньги на нее, а не на кого-то другого.

«Лучше синий», – прилетает ответ, и я не сразу понимаю, о чем речь. А когда доходит, спрашиваю у продавщицы, есть ли такое синего цвета.

– Есть синее, красное, черное, – заученно перечисляет она.

– Я же сказал – синее, – раздраженно перебиваю я.

Продавщица возвращается с платьем, и, когда Маша примеряет его, я вынужден признать, что этот оттенок ей идет гораздо больше. Мне у отца еще учиться и учиться.

По дороге в такси Маша выглядит задумчивой и нервно кусает губы.

– Да не грузись ты! – Я толкаю ее в бок, и она испуганно подпрыгивает.

– А?

– Говорю, эти деньги для моего отца ничего не значат. Считай, они пошли на благотворительность.

Маша рассеянно кивает, а я понимаю, что я кретин. Она думала не о покупках, вовсе не они ее тревожат. Тогда что заставляет ее хмурить лоб и закусывать губы? Она не рассказывает ничего о себе, а мне с каждым днем все больше хочется узнать ее секреты.

Мы уже подъезжаем к ее дому, когда мне внезапно звонит Майк.

– Дэн, можешь приехать прямо сейчас? – Он называет один из наших любимых клубов и, прежде чем я успеваю отказаться, добавляет: – Тут Доминика совсем с катушек слетела.

– А я при чем? – возражаю я и кошусь на Машу. Она отвернулась к окну, и, кажется, ей нет до меня никакого дела.

– Она перебрала с «Мохито» и хочет сесть за руль.

«Мохито» – кодовое слово для того, о чем не говорят вслух и по телефону. Доминика уже не раз экспериментировала с препаратами, и похоже, что ситуация и впрямь вышла из-под контроля, раз Майк звонит мне.

– Идиотка, – цежу я сквозь зубы.

– Приезжай, – в панике умоляет Майк. – Тебя она послушает.

– Скоро буду, – обещаю я. – А вы пока заберите у нее ключи.

– Остановите здесь, – просит Маша. – Я выйду.

Такси тормозит у обочины. Мы не доехали до дома Маши, и я удивленно поворачиваюсь к ней. Но она уже выходит на тротуар, забирая пакеты с покупками.

– Я дойду, тут недолго осталось. А ты езжай. Тебя ждут. – Она мягко улыбается мне и закрывает дверь, а я смотрю ей вслед и гадаю, много ли она слышала и поняла ли, о чем речь.

– Куда едем? – окликает меня таксист.

Я называю адрес клуба, и мы обгоняем Машу, идущую по тротуару с пакетами, оставляя ее далеко позади. Стоило помочь ей донести покупки, думаю я, но забываю о Маше, когда приходит сообщение от Майка.

«Бэмби вытащила у нее ключи. Доминика заперлась в туалете и грозится покончить с собой в прямом эфире Инстаграма».

– Можно быстрее? – тороплю я таксиста. – Вопрос жизни и смерти!

Уже совсем стемнело. Мы мчим по ночной Москве, и я молюсь, чтобы успеть.