Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Меня разбудил стук дождя. Как и обещал накануне отец, погода испортилась, и вылезать из постели не хочется. Но будильник настойчиво напоминает о паре, и приходится вставать. Ведь условием получения новой машины были не только встречи с Машей, но и примерная учеба в универе и никаких прогулов.
Выглянув в окно, я вижу, как «Майбах» отца выезжает за ворота. Эй, а кто меня до универа подкинет? Я вообще-то без тачки! И как насчет программы на вечер? Я уже привык, что отец планирует наши встречи с Машей, и мне интересно, что он придумает на этот дождливый день. Что ж, приглашу ее в киношку, на какой-нибудь блокбастер про супергероев.
Но, спустившись на завтрак, я нахожу не только гору сырников, приготовленных Оксаной, но и записку для меня. На вырванном листе из ежедневника уверенным отцовским почерком написано название музея и выставки, которая сейчас проходит.
– «Сказки русских художников»? – фыркаю я. – Серьезно?
Вопрос риторический. На кухне я один.
Делаю себе капучино в кофемашине и, пока завтракаю, на телефон прилетают электронные билеты в музей. Это чтобы у меня не было шансов отвертеться.
Ладно, в музей, так в музей. Там я точно не встречу никого из знакомых и никто не увидит меня в компании с Машей. Надеюсь, что удастся сохранить наши с ней встречи в тайне. А то ведь засмеют!
Вызываю такси и еду на лекции, по пути листая Инстаграм. До универа остается метров четыреста, когда у такси глохнет двигатель. Приходится мне выходить раньше и топать под дождем. Зонт я, конечно, взять не догадался. Так привык передвигаться на машине, что даже не подумал о нем.
Уже прохожу полпути, когда мимо на скорости проносится машина, обдав из лужи с головы до ног. Вот черт!
Пока я отряхиваюсь и чертыхаюсь, желтая иномарка сдает назад, и из окошка машет Доминика.
– Дэнни? А ты чего пешком?
– Чего-чего, а то не знаешь, – ворчу я.
Доминика приоткрывает дверь.
– Прыгай.
Я оглядываюсь – наших вроде нет, и сажусь в машину.
– Я соскучилась! – Доминика тянется ко мне и присасывается к губам.
– А я думал, ты не скучаешь. Как же вечеринка? – бормочу я, отстраняясь.
Почему-то ее поцелуй, настойчивый и грубый, неприятен и вспоминается вчерашний, с Машей на траве. Полураскрытые мягкие губы со вкусом лимонада, растерянный взгляд… Гораздо приятнее самому целовать девчонку и проявлять инициативу. Но Доминика всегда прет напролом.
– Как всегда, – Доминика отмахивается и жмет на газ.
– Не боишься, что нас увидят вместе? – замечаю я, глядя на идущих на занятия студентов. – Для всех мы ведь расстались.
– Никто не увидит! – Доминика прибавляет скорость, и здание универа пролетает мимо.
– Ты не идешь на лекцию? – удивляюсь я.
– Мы не идем, – весело говорит она, удаляясь от университета.
Машина несется сквозь дождь, Доминика болтает о вчерашней вечеринке и о модном рэпере, с которым там познакомилась. Я уже видел ее селфи с ним, которое она выложила в Инстаграме.
– Он очень талантливый, – восторженно трещит Доминика. – Но совсем не задается! Позвал меня на свой концерт.
– Я смотрю, ты без меня не скучаешь, – хмуро замечаю я.
Не то чтобы я ревную, но обидно, что Доминика совсем не изменила своим привычкам и продолжает веселиться, как обычно.
– Очень скучаю. И сейчас докажу это, – обещает Доминика.
Вскоре она тормозит на пустынной парковке у какого-то парка. Дождь льет стеной, вокруг ни души.
Доминика отстегивает ремень и наклоняется ко мне. Ее рука сжимает ширинку моих джинсов.
– Ты чего, солнце, – теряюсь я, – здесь?
Она смеется и перелезает ко мне на колени, оседлав меня. А ее шаловливые пальцы нетерпеливо расстегивают молнию на моих джинсах и забираются под резинку трусов. Я мгновенно возбуждаюсь, и Доминика довольно улыбается:
– Вижу, ты тоже скучал по мне!
Я подхватываю ее под ягодицы и прижимаю к себе. Секс в машине? А почему бы и нет?
На миг перед глазами мелькает лицо Маши, лежащей на траве. Но затем Доминика жадно припадает ко мне губами, и я забываю обо всем на свете.
Дождь зарядил с самого утра. Даже не верится, что еще вчера мы с Дэном катались на роликах по ВДНХ и грелись в солнечных лучах. На смену почти летнему теплу пришел хмурый осенний день, напомнивший о том, что на календаре – сентябрь.
Кроссовки промокли насквозь, пока я по лужам шлепаю до метро. А сильный ветер вырывает зонт из рук.
На работу я заявляюсь в хлюпающих кроссовках и с мокрыми волосами. К счастью, в шкафчике есть не только сменная одежда, но и обувь – туфли на каблучках, которые я держу специально для работы в кафе. Купить их было ошибкой: ноги к концу смены гудят; опытные официантки выходят на работу в балетках. Но я вторую пару обуви себе позволить пока не могу, так что приходится терпеть.
Другая официантка Настя одалживает мне фен, и я привожу себя в порядок, прежде чем выйти в зал. А окончательно примиряет меня с погодой чашечка кофе, которую дает бармен. Другой официант ошибся с заказом – капучино вместо латте, и бариста угостил меня. Не пропадать же добру!
– Ты ему нравишься, – шепчет Настя, когда я допиваю последний глоток у стойки.
– Кому?
– Косте, – Настя кивает на бармена, который засыпает кофе в кофемашину.
Я бросаю быстрый взгляд на парня. Костя – симпатичный спортивный шатен, и в другой ситуации его внимание мне бы польстило. Но сейчас у меня нет времени на служебный роман.
– Не говори ерунду, – отвечаю я Насте, которая с любопытством смотрит на меня.
– Уверена? – уточняет Настя.
– Я тут работаю. И все остальное меня не интересует, – отрезаю я и, взяв меню, спешу к столику, чтобы обслужить новую клиентку.
В обеденный перерыв я перекусываю орешками и, просмотрев предложения о сдаче комнат, намечаю несколько вариантов на свой мизерный бюджет. Все – довольно далеко от работы, придется выезжать на час раньше. Но зато сэкономлю пару тысяч на аренде, что в моей ситуации лишним не будет.
От мажора пока вестей нет. Может, сегодня он и не объявится? Тогда можно будет съездить посмотреть комнаты и, если все устроит, внести залог… У меня еще оставалось несколько тысяч про запас, и я надеялась, что удастся договориться с новыми хозяевами о рассрочке за второй месяц. Погашу постепенно – деньгами мажора. Все-таки, лучше бы он сегодня позвонил! Иначе я за вечер ничего не заработаю.
Дэн объявляется за час до конца смены и назначает встречу у музея изобразительных искусств имени Пушкина.
– Мы идем в музей? – радуюсь я.
Я мечтала там побывать. Один раз даже проходила мимо, по пути на собеседование в кафе, и завернула в кассу. Но студенческого билета, чтобы получить скидку, у меня не было. А оплатить билет полностью мне не по карману – иначе бы я осталась без обеда и ужина.
Мажора, кажется, удивил мой энтузиазм. Мы договариваемся о времени, и я возвращаюсь к работе. Последний час пролетает незаметно, я порхаю по залу в предвкушении встречи с прекрасным и зарабатываю хорошие чаевые от клиентов, с которыми поделилась хорошим настроением.
К музею я подхожу, прыгая по лужам и борясь с ветром, который хочет вырвать из рук мой зонт. Стильный зонт с черно-белым принтом Парижа забыла в кафе одна из посетительниц. И когда через неделю за ним так никто и не вернулся, я забрала его себе.
Мажор уже на месте – подпирает плечом мраморную колонну, а другой рукой опирается на сложенный зонт-трость. Сегодня он одет в черную кожаную куртку, белую рубашку и джинсы и выглядит особенно нарядным.
Я взбегаю к нему по ступенькам и широко улыбаюсь, предвкушая поход в музей:
– Привет!
– Сколько энтузиазма! – Он иронически вздергивает бровь. – Это ты мне так радуешься или встрече с искусством?
– С искусством, конечно! – фыркаю, закрывая зонт, и окатываю его брызгами. Мажор отшатывается, а я сконфуженно бормочу: – Извини!
Мы входим внутрь, и я восторженно разглядываю холл с высокими потолками. У кассы толпится народ, но Дэн сразу направляется к сотруднице, проверяющей билеты, и показывает ей экран мобильного. В гардеробе мы сдаем вещи и зонты и налегке поднимаемся по широкой мраморной лестнице с красной ковровой дорожкой.
Я чувствую себя Золушкой, впервые попавшей во дворец, и сердце радостно трепещет в груди. Хоть на один вечер, но я попала в сказку! Жаль, что на мне нет красивого платья и хрустальных башмачков, а кроссовки промокли и хлюпают. Пусть рядом со мной не влюбленный принц, а насмешливый мажор, который еле меня терпит. Этот вечер особенный, и я его запомню навсегда.
Мы входим в высокие двери в зал, стены которого увешаны картинами в золотых рамах. Каждая – словно портал в волшебный мир. Дэн привел меня на выставку, посвященную русским сказкам. И переходя от одной картины к другой, я совершенно теряю счет времени. Одно дело – видеть их в Интернете и в альбомах по искусству, которые я листала в областной библиотеке, и другое – вживую.
Многие картины мне знакомы, и я пытаюсь рассказать Дэну историю их создания и интересные факты. Мажору явно скучно, и он развлекается тем, что снабжает картины ироническими комментариями, находит сходство между сказочными персонажами и звездами шоу-бизнеса, причем, не самое лестное. В Бабе Яге он увидел популярную советскую певицу, которую любит моя мама. А в Кощее – модного рэпера. Я жадно рассматриваю картины, мысленно зарисовывая их в памяти и разбирая на детали. Пару раз замечаю, как Дэн щелкает меня на телефон. Видимо, для отчета отцу. Ясно же, что мажор совершенно равнодушен к искусству и привести меня сюда – идея его отца.
– Сколько можно таращиться на картину? – не выдерживает Дэн, когда я застреваю у очередного экспоната.
– Ты же таращишься в Инстаграм часами, – возражаю я, неохотно отходя к следующей.
– Сравнила! В Инстаграме все меняется каждые полчаса. Новые фотки, новые посты…
– Новые селфи, новые губки уточкой и попки из спортзала, – продолжаю я. – Нетушки! Лучше я буду смотреть на картины знаменитых художников. Вот как у них так получается, а?
– Что? – не понимает Дэн.
– Они как будто живые. – Я завороженно разглядываю картину в человеческий рост, на которой изображена сказочная царевна в расшитом сарафане. – Смотри, она как будто сейчас шагнет из рамы прямо к нам!
Но Дэн только насмешливо качает головой:
– Ну ты и скажешь, мышка!
Чтобы не испытывать его терпение, я быстро прохожу оставшуюся часть выставки, нигде не задерживаясь, и мы покидаем помещение.
Я с любопытством смотрю на множество дверей, ведущих в другие залы музея. Мы побывали только в одном, а сколько же здесь еще интересного!
Судя по скучающему взгляду Дэна, он уже готов сбежать.
– Мы погуляем тут еще? – вырывается у меня.
– Ладно, – неохотно соглашается он. – Только недолго.
Мы проходим несколько залов и попадаем в античную эпоху. Копии древнегреческих и древнеримских скульптур застыли на постаментах, и я завороженно замираю, разглядывая их. Даже несмотря на повреждения, они совершенны.
– Я бы хотела побывать на раскопках древних городов, – признаюсь я.
– Ничего интересного, – Дэн пожимает плечами. – Я был в Афинах и в Риме.
– Правда? – Я оборачиваюсь к нему в надежде, что он поделится своими впечатлениями.
– Скука смертная.
Он снова утыкается в Инстаграм, а я отворачиваюсь к скульптурам, мечтая их зарисовать. Но при Дэне я на это никогда не решусь.
Щелчок камеры привлекает мое внимание. Дэн убирает телефон и ухмыляется.
– Ты такая одухотворенная, когда рассматриваешь эти каменюки.
Я не успеваю ответить. Ему кто-то звонит, и он бросает:
– Выйду поговорить!
Я провожаю его взглядом, а рука тянется за блокнотом, лежащим в сумке. Я записала там адреса комнат для аренды, но сейчас быстро пролистываю эти страницы до чистой и достаю карандаш, который прихватила с работы в кафе. Кто знает, выдастся ли мне еще шанс побывать в музее. А мне так понравилась одна из статуй, что захотелось зарисовать ее на память. К тому же, мажор отлучился и не станет надо мной смеяться.
Серый грифель заскользил по белому листу, намечая силуэт, рисуя профиль, выделяя детали… Я так увлеклась, что останавливаюсь только тогда, когда рисунок закончен. Наношу последние штрихи и слышу за плечом звучный мужской голос:
– Браво!
Обернувшись, вижу статного седого джентльмена в коричневом костюме и очках, который с интересом разглядывает мой рисунок.
– Отличная работа, – хвалит он. – Вы художница?
– Что вы, – смущаюсь я, прижимая блокнот к груди. – Просто рисую для себя.
– Такой талант надо развивать. – Он протягивает мне визитку. – Я преподаю в художественной академии, нам нужны одаренные студенты.
Я растерянно беру визитку и вижу, что к нам быстро направляется Дэн.
– Милая! Я вижу, ты тут не скучаешь.
Он с вызовом смотрит на мужчину и кладет руки мне на плечи. С какой стати вообще? Неужели ревнует?
– Вашей девушке нужно обязательно учиться живописи, – улыбается преподаватель. – Такой талант нельзя зарывать в землю. Надеюсь увидеть вас среди моих студенток, – обращается он уже ко мне и отходит.
Мажор иронизирует:
– Поздравляю! Уже старичков клеить начала. Это что за хрен?
– Преподаватель художественной академии, – ошеломленно бормочу я, разглядывая визитку.
А мажор выхватывает у меня блокнот, который я по-прежнему прижимаю к груди другой рукой.
– Это ты нарисовала? – Он удивленно разглядывает фигуру атлета.
– Ну да, – я пытаюсь забрать у него блокнот.
Но он не отдает и пристально смотрит на меня:
– А ты полна сюрпризов, Маша.
– Отдай! – Я протягиваю руку за блокнотом.
– Отдам, если нарисуешь меня.
У меня темнеет перед глазами, и пол уходит из-под ног. Кажется, я вернулась в тот день, который разрушил мою жизнь, и тот же парень стоит передо мной, насмешливо требуя нарисовать его портрет.
Вне себя от гнева, я выхватываю блокнот, толкаю парня в грудь и выбегаю из зала, расталкивая посетителей.
Прихожу в себя, только когда выскакиваю на крыльцо музея. В последний момент меня отрезвляет стена дождя, под которую я чуть не сбежала со ступеней.
Я шумно дышу, вдыхая свежий воздух, и пытаюсь успокоиться, прижимая блокнот к груди. Надо вернуться в гардероб за ветровкой и зонтом.
– Ты куда так рванула? – Мажор выбегает за мной из музея и останавливается, разглядывая с недоумением. – Что случилось-то?
– Ничего.
Сейчас мне неловко за свой срыв. Ни с того ни с сего налетела на парня, сбежала. Мажор ведь совсем ни при чем…
– Просто душно стало, – вру я.
– Ага, я именно так и подумал, – он с недоверием смотрит на меня. – Хочешь вернуться? Или хватит на сегодня искусства?
– Хватит, – я отвожу глаза, пряча блокнот в сумку.
Жаль, что я так и не осмотрела весь музей, но сейчас у меня нет настроения продолжать экскурсию.
– Тогда схожу за вещами, – мажор кивает мне и скрывается за дверями.
А я отхожу к белой мраморной колонне и вспоминаю о визитке, которую дал мне преподаватель. Должно быть, я обронила ее, когда бежала из зала. А впрочем, какой в ней смысл? Пока я не расплачусь с долгами, нечего и мечтать об учебе в художественной академии.
– Пройдемся? – предлагаю я, раскрывая зонт-трость на ступенях музея.
Маша тянется за своим зонтиком, но я поднимаю над ее головой свой, который купил сегодня по пути в музей. Купол большой, как раз для двоих. Маша прижимается ко мне плечом, и мы сходим под дождь.
Я теряюсь в догадках, что произошло там, в зале. Когда я в шутку попросил ее нарисовать мой портрет, она взглянула на меня с такой ненавистью, как будто увидела смертельного врага. Но когда я нагнал ее на крыльце, она больше не сердилась, а выглядела растерянной и несчастной.
Дождь размывает очертания улиц и домов, превращая центр Москвы в какой-то незнакомый город. И кажется, что мы оказались внутри картины современного художника, где влюбленные идут под одним зонтом сквозь ливень.
Уже стемнело, и зажглись фонари. Мимо нас проносятся машины, и я провожаю взглядом одну из них – той же модели, на которой катался я наперегонки с Доминикой, пока не разбил. Еще недавно, сидя за рулем в комфортном салоне, я смеялся над неудачниками, которые шли по тротуарам и мокли под дождем. Но сейчас мне даже нравится идти под зонтом с Машей, вдыхая прохладную свежесть и глядя на пузырящиеся под ногами лужи. Было в этом что-то новое и непривычное для меня. Или забытое старое – вспомнилось, как ребенком я любил прыгать по лужам, доводя до ужаса своих нянь. Отец тогда уже пропадал на работе и занимался разработкой своих первых компьютерных программ по защите данных, их продажа дала ему стартовый капитал и позволила открыть маленькую фирму, которая со временем выросла в крупнейшую IT-компанию и обеспечила ему позицию в русском списке «Форбс».
Шум дождя успокаивает. Маша молчит, и я этому рад. Представляю, что если бы рядом была Доминика, она бы уже вовсю стрекотала, не затихая ни на минуту. Хотя о чем это я? Доминика ни за что бы не пошла со мной гулять под дождем. А уже давно бы спряталась от непогоды в салон своего авто или под крышу кафе. Сегодня мы с Доминикой прогуляли первую пару, а на вторую заявились порознь. Для конспирации она высадила меня за углом от универа, чтобы никто из сокурсников не увидел нас вместе.
После бурного секса с Доминикой Маша больше не вызывает у меня желания ее поцеловать. У меня ощущение, что я выгуливаю бедную родственницу, навязанную мне отцом. И мне хочется ее обогреть и накормить, такой бледной и неприкаянной она выглядит.
– Ты голодная? – окликаю я Машу, заметив впереди вывеску кафе.
– Не очень, – после заминки отвечает она.
Значит, точно голодная, хмыкаю я про себя. А вслух говорю:
– А я бы выпил кофе и поужинал!
Мы заходим в кафе, и я оглядываю полный зал. Те заведения, в которые хожу я, обычно полупусты, а тут столика свободного нет.
– Мест нет! – кидается к нам замученный официант. – Но вы можете подождать. – Он кивает на очередь из нескольких человек у двери.
Я? Подождать? Да я, на минуточку, могу купить все это кафе вместе с персоналом! Отец даже несильно обеднеет.
– Пойдем отсюда, – Маша тянет меня за рукав.
При этом она с такой жадностью провожает взглядом официантку, несущую чашку капучино и салат, что я понимаю, как сильно ей хочется остаться.
– Вы не поняли, – я преграждаю путь официанту, который уже хочет сбежать. – У нас заказано.
Сую парню крупную купюру. Тот воровато оборачивается – не видел ли кто? Прячет ее в карман и суетится:
– Пройдемте!
Столик, к которому он нас провожает, находится в уютном углу, отгороженном книжным стеллажом. Официант убирает табличку «Забронировано» и кладет на стол меню.
А деньги значительно облегчают жизнь. Спасибо папе!
Повесив куртку на спинку стула, я сажусь за стол и напарываюсь на острый взгляд Маши.
– А деньги значительно облегчают жизнь, да? – спрашивает девушка.
Я вздрагиваю. Она что, читает мои мысли?
– А ты чем-то недовольна? – Мажор с вызовом отвечает на мой вопрос, и я прикусываю язык.
В самом деле, что мне возмущаться? Парень меня в музей сводил, в кафе пригласил, даже договорился о столике. На взятку, которую он сунул официанту, я могла бы купить себе кроссовки. Он так легко раздает деньги направо и налево, что сразу понятно – он их не зарабатывает.
– Просто интересно, – не выдерживаю я, – ты хоть раз в жизни заработал деньги сам?
Глупый вопрос! Мажор удивленно смотрит на меня:
– А зачем?
– Действительно. Забудь.
Уж если на кого и стоит злиться, то на его отца, который избаловал своего единственного наследника.
– Схожу помыть руки. – Я поднимаюсь с места, оставив на стуле свою сумку – уродливым швом к спинке, чтобы мажор не заметил.
А когда возвращаюсь, вижу, как он держит мой блокнот и рассматривает рисунок с атлетом.
– Ты его так натурально изобразила, – ничуть не смущаясь, говорит он.
– Ты что, шарился в моей сумке? – Я возмущенно вырываю блокнот у него из рук.
– Чего сразу шарился? – обиженно возражает он. – Твоя сумка со стула упала, из нее блокнот выпал, я поднял.
Я осекаюсь. В самом деле, что я сегодня завелась?
– Ты что, комнату ищешь? – спрашивает мажор, когда я сажусь напротив.
– А ты весь мой блокнот пролистал? – снова возмущаюсь я.
– Ты же мне ничего о себе не рассказываешь.
– А ты и не спрашиваешь.
– Почему ты согласилась со мной встречаться?
– А разве непонятно? – Я невесело усмехаюсь. – Мне нужны деньги.
– Зачем?
– Зачем? – взрываюсь я. – И это спрашивает тот, кто сорит деньгами направо и налево? На жизнь, на аренду жилья, на еду, на проездной.
Я уж молчу про кроссовки, которые вымокли насквозь и которые тоже по-хорошему стоит поменять, чтобы не заболеть.
– Тебе явно нужно больше. – Мажор проницательно смотрит на меня, и я отвожу глаза. – У тебя кто-то болен? Мама, папа, сестра? Если нужны деньги на лечение, я могу поговорить с отцом. Он жертвует на благотворительность.
– У меня только мама, и та, к счастью, здорова, – отрезаю я.
Стоило сказать про мать, как лицо Дэна мгновенно каменеет.
– Ладно, не хочешь, не говори, – он утыкается в меню.
Разговор не клеится. Мне хочется обсудить с ним выставку, но мажору она до лампочки. Я задаю несколько вопросов о его путешествии в Рим и Афины, но парень отвечает односложно, явно не желая продолжать тему. Так что мы ужинаем молча, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Не знаю, на что рассчитывает Громов, но никакой романтики между нами нет и не будет. Хотя впереди еще три недели встреч, сомневаюсь, что это что-то изменит.
В конце вечера мажор вызывает такси, довозит меня до дома и платит за вечер. Если вчера мне было неудобно брать его деньги, сейчас, вспомнив, сколько он заплатил за столик официанту, я без стеснения забираю купюры.
Стоит выйти на тротуар, как такси с мажором сразу же скрывается за пеленой дождя. А я шагаю к подъезду, оглядываясь, не поджидают ли меня коллекторы. Но, видимо, в такую погоду даже им неохота запугивать людей. Ни у дома, ни в подъезде их нет, и я благополучно добираюсь до квартиры и запираю замок.
Войти с помощью соц. сетей: