Книга: Опала на поводке
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

«Совместный проект Франции и Италии! Первый океанический хабитат «Maison de la mer» планируется закончить в 3310-ом году!»

 

- Эмба-кун!

 

(вжух! БАМ!)

 

- Ой! Атта-та-та…

 

«Международная трагедия! На территории Венгрии был атакован с земли и сбит чешский транспортный дирижабль «Synu Vzduchu»! Погибло более 320 человек, поиски еще 15-ти ведутся! Ответственность взяла на себя группировка, принадлежащая к Турецкой Армии Халифата!»

 

- Эмбаааа-кууууун!

 

(вжух! БАМ!)

 

- Яйк!! Эттте!!!

 

«Наследник второй линии великого герцогства Люксембургского Клаус Бритц был найден мертвым в комнате отеля сети «Санта Фелличита». Инцидент произошел во Флоренции, власти Италии гарантировали, что бросят все силы на расследование этого кошмарного происшествия. Источник, пожелавший остаться неизвестным, сообщает, что для удачного покушения на особу королевской крови была использована миазменная бомба»

 

- ЭМБА-кууу…

 

(вжух! БАМ!)

 

(звуки страдания)

 

- Аристер-сан, может, ответите ей? – робко спросил сидящий на своей кровати и делающий вид, что готовится к учебному дню, Таканаши Кей.

 

Я оторвал взгляд от газеты и с недоумением посмотрел на будущего Героя поверх очков.

 

- Во-первых, Кей-кун, я не знаю никого, откликающегося на имя «Эмба». Во-вторых, я занят своим утренним кофе, газетой и тренировкой, - сообщил я соседу по комнате. Затянувшись сигаретой, переждал следующую «Эмба», звук удара и звук пострадавшего организма, затем продолжил, - В-третьих - приличные люди не орут на половину академии в половину седьмого утра!

 

- Тренировкой? – Кей недоуменно обозрел меня, газету, сигарету и чашку с кофе.

 

- Ты запах табачного дыма чувствуешь? – я наставительно помахал табачной палочкой в воздухе, демонстрируя тонкий поток дыма и частиц пепла, убегающих в окно и заворачивающих на крышу, - Я тренирую контроль.

 

- О… - удивился и одновременно приуныл Таканаши. Являясь простолюдином, которому буквально несколько дней назад сообщили, что он де «обладает какими-то скрытыми силами, посему достоин тут учиться», парень отчаянно хотел добиться проявления чего-нибудь, хотя бы приближающего его к аристократии, но уже третий день был совершенно обычным японским школьником элитной академии.

 

«Это твои последний нормальные выходные, парень. Проведи их достойно» - мысленно пожелал я своей будущей жертве, складывая газету и унося чашку. Сегодня был четверг, с понедельника я собирался заняться уничтожением мирной жизни несчастного простолюдина. Мысль о том, что сей бедный и эксплуатируемый подросток будет иметь непростительно много шансов отправить меня на тот свет, я от себя гнал.

 

Снаружи раздался еще один призывный вопль и удар, что заставило меня поморщиться. То, чем били, и тот, кому доставалось – оба вызывали неоднозначные эмоции.

 

Комендантами общежитий, а заодно и хранителями всей территории Якусейсшо, были собакоподобные материализованные духи - комаину. Обе особи, которых мне довелось увидеть, были ростом около двух метров, носили темно-синее кимоно, роскошные гривы волос и имели полное педагогическое право использовать на хулиганах и нарушителях режима свои метлы. Уборочные инструменты представляли из себя смесь веника на длинной ручке и жреческого японского посоха с медными кольцами и бумажными талисманами на древке, служа при этом жутко эффективным воспитательным инструментом. Ушибленный такой метлой студент тут же насильно жертвовал земле академии почти весь свой резерв энергии, начиная испытывать ощущения как от сильной морской болезни. Повторный удар по нарушителю делал ощущения куда серьезнее и болезненней – комендант не «осушал» хулигана, но использовал собранную с него же энергию для усиления ощущений.

 

По словам комаину, попросившего его звать просто Комендантом, до третьего удара не его не доводили уже лет двадцать. И то, последний раз был в тюрьме особо строгого режима.

 

ЭТА уже перенесла четыре удара карающей метлой, и я сомневался, что она сейчас лежит бездыханной. Держа небольшой портфель с парой учебников и тетрадей, я вышел во двор мужского общежития и обреченно закатил глаза. Так и есть.

 

- Эмба-кун!

 

Буквально через несколько минут после общения со странным директором странной академии мы с Распутиным и еще несколькими десятками учеников приступили к процедуре заселения в одно из мужских общежитий Якусейсшо. Сама процедура была достаточно простой – нужны были две капли крови – одна на бумажный талисман, тут же убираемый Комендантом, вторая – на порог комнаты. Мазнув тогда кровью по порогу, я вышел из общежития и закурил, чувствуя, как с души упал камень, размером с гору.

 

Мир как будто протерли смоченной спиртом тряпкой – он заблестел, заискрился тысячами цветов и их оттенков. Воздух наполнили запахи и звуки живой природы. Я смаковал ощущение собственной безопасности как легкий послеобеденный десерт. В памяти всплыло бледно желтое кимоно директора, кокетливые ямочки на коленках у одноклассниц, вспомнился бледно-зеленый цвет глаз Распутина, а похабные шуточки Сент-Амора, которыми тот сыпал без перерыва, начали казаться всего лишь игривыми и совсем не вызывающими.

 

Именно в этот момент ко мне подскочил карлик и с размаху предложил дружить. Я, находясь в блаженно-возвышенном состоянии духа, уже дружил со всем миром, поэтому сначала принял предложение… а потом, почувствовав что-то неладное, полностью развернулся к карлику. Тот, разглядев мою исполосованную физиономию, отшатнулся и с вскриком упал на задницу, дав мне возможность себя рассмотреть.

 

Иеками Рейко не была карлицей, она была просто очень миниатюрной японской девочкой… моих лет. Правда, ни о каких японских стандартах женской красоты и поведения это… существо и слыхом не слыхивало всю свою сознательную и бессознательную жизнь! Маленькая, крепенькая, с огромным для ее лет бюстом, просто неестественно большими серыми глазами, совершенно детским лицом и категорически неаристократичной короткой прической темно-серых волос – она являлась моим полным антиподом. Шумная, непосредственная, эмоциональная, чрезвычайно подвижная, Рейко заставила меня ненавидеть себя через десять минут после знакомства. А через полчаса, когда, наконец, понял, что удостоился чести ее внимания потому, что спас это существо в поезде… я возненавидел и себя.

 

- Эмба-кун! Эмба-кун!

 

- Иеками-сан, я вам шестьдесят четвертый раз повторяю, что я вас НЕ спасал! Наоборот! Я хотел вас пристрелить!

 

- ПОЧЕМУ?!! – огромные серые глаза смотрят на меня совершенно шокировано, ручки прижаты к груди, нижняя губка дрожит. В шестьдесят четвертый раз.

 

Массирую виски одной рукой, во второй портфель.

 

- Потому что вы оказались ко мне слишком близко!

 

- Ай, ты все обманываешь! – мне улыбаются, скорее, скалятся даже, во все зубы, - Смотри, дедушке это моему не скажи! Он таких шуток не понимает!

 

Безнадежно непробиваема. Я горестно повесил нос и поволокся на занятия, одаряя каждого встречного мрачным взглядом. У них, этих негодяев, не было своих личных демонов! А я еще был приглашен в гости к родителям этого мелкого чудовища, способного так скакать после четырех ударов метлы Коменданта…

 

 

Интерлюдия

 

 

Таканаши Кей с самого раннего возраста привык к переменам. Родители так часто меняли место жительства, что мальчик к середине первого своего учебного года в младшей школе просто грустно вздохнул и перестал запоминать имена очередных одноклассников. Про налаживание каких-то отношений вообще речи не шло – месяц-два и отец сообщит семье за ужином, что они уезжают в новый город. Немногочисленные пожитки будут за день упакованы в несколько чемоданов, потом будет быстрый перелет на малом пассажирском дирижабле и обживание новой съемной квартиры. Иногда даже отец и мама вызывали частный воздухолет, от чего возникало странное чувство нереальности происходящего – с утра ты в Фукуоке чистишь зубы у себя дома, а вечером ты в Тандзуе делаешь перед сном тоже самое!

 

Судьба вовсю диктовала Кею вырасти замкнутым и необщительным ребенком, но тот ее не слушал. Вместо этого мальчик закалился выпавшими на его долю тяготами кочевой жизни, полюбил прогулки с родителями, которые те устраивали на каждом новом месте, рано научился получать удовольствие от поверхностного общения с незнакомыми людьми. Более того, Таканаши Кей в своей последней нормальной школе сделал немыслимое с точки зрения обычного японского школьника – он поцеловал девочку! Без всяких любовных посланий, подкладываемых предмету обожания, без полугода томных вздохов, даже без предупреждения! Они просто пару дней обменивались улыбками, а потом он ее аккуратно зажал после уроков за шкафчиком уборщицы и долго жадно целовал. Весь месяц до следующего отъезда они обжимались и целовались при первой возможности! Кею это так понравилось, что он был полон решимости проворачивать подобное в каждой новой школе.

 

Но судьба тут же решила, что хорошего понемножку, пихнув бедного мальчика в одну из наиболее знаменитых академий Японии!

 

На Гаккошиме располагались далеко не самые элитные учебные академии Японии, настоящие наследники и наследницы учились в совершенно других местах, но это совсем не делало ситуацию лучше! Якудзёсейшин! Ясукарантей! Куросёбанаэн! Самые громкие, самые скандальные, самые возмутительные! В них учились самые необычные люди с самыми разными талантами!

 

…и почти все они были аристократами. А Кей? А он нет.

 

Какие девочки? Тут глаза поднять страшно!

 

Во всем цивилизованном мире, в том числе и в стране Восходящего Солнца, между простолюдинами и благородными общего было мало. Тонкая прослойка тех, кто работал на голубую кровь. Обычные люди считались подданными монархов, жили своей жизнью и со знатью не пересекались. Пока… не хотели изменить свою жизнь к лучшему. Получать больше денег. Перестать бояться Бурь. Многое можно было получить, если ты, конечно, достоин… но и риск был куда выше. Те, кому рисковать не хотелось, как и подчиняться кому-либо, включая даже королей и императоров, вполне могли уехать в любой из зеленых хабитатов. В этих хлебницах мира все решал лишь набор законов.

 

Таканаши Кей, несмотря на свою молодость, всерьез рассчитывал пробиться в слуги благородных. Отсутствие длительных отношений лишь помогало амбициозному молодому человеку налегать на учебники и корпеть за уроками. Об этом Кей не говорил даже родителям, но получить в паспортной книге пометку знатного рода рядом с гражданством, а с ней и престижную, высокооплачиваемую профессию…

 

Теперь, находясь на торжественной линейке среди детей богатых, знатных и знаменитых, Таканаши внутренне трясся. Ясукарантей! Гаккошима, Остров Психов! Достаточно случайно наступить на ногу одному из этих подростков, как тот скажет своим родителям! Те сделают отметку о непристойном поведении Таканаши в токийский или японский реестр – и все, на амбициях можно будет ставить крест! Стоя перед выступающим директором, Кей понял, что это худший день его жизни.

 

Как оказалось – нет.

 

Судьба определенно заставляла Таканаши расплачиваться по полной за одну зацелованную и защупанную вне правил хорошего тона девочку.

 

Алистер Эмберхарт – черный, смуглый, носатый и худой иностранец - был совершенно чуждым всему, что до этого знал Кей. Казалось, он не замечал, как половина класса вздрагивает от вида его изрезанного лица. Их новая староста, Инамори Миу, пару раз была вынуждена подойти к Эмберхарту для беседы по школьным делам, и Кей видел, как спрятанные в складках юбки кулачки девушки покрывались толстой коркой льда!

 

А после первой проведенной в общежитии ночи, почти весь класс дождался, пока Эмберхарт выйдет пугать учителей в курительной комнате, и насел на Таканаши, расспрашивая, как тот пережил такое событие! Причем, ученики класса «1-B» в ходе обсуждения озадачились еще сильнее – почему их пугает смуглый, но очень слабый англичанин, в то время, как огромный, тяжелый и очень сильный рус на задней парте совершенно не страшный? Хотя лицо у руса жестокое и грубое, а у Эмберхарта просто строгое и порезанное?

 

Жить с таким соседом оказалось легче, чем Таканаши опасался – англичанин в основном молчал и учился, пил кофе при любом удобном случае, зверски много куря при этом. Если бы не привычка этого мрачного типа совершенно внезапно срываться с места и быстрым шагом выходить в коридор каждый раз, когда ему приходит в голову телефонировать своей прислуге с очередным списком пришедшего в голову, то Кей бы даже сумел расслабиться и начать привыкать, однако… благородныйсам постоянно был собран и напряжен, и других неосознанно приводил в это состояние.

 

Таканаши посмотрел вслед уходящей в сторону корпуса долговязой фигуре, вокруг которой прыгал маленький человекообразный шарик, и сам начал собираться на занятия. Алистер хоть и делал вид, что его ничего не волнует, но вышел на уроки раньше, чем большинство парней, уводя с собой громогласное чудовище, явно насобиравшее проклятий на голову. «Не такой уж и плохой этот тип» - про себя решил японец, запихивая учебники в портфель и выходя в коридор. Вежливо поздоровавшись поклоном с Комендантом, недоуменно разглядывающим свою метлу, Таканаши быстрым шагом припустил на учебу. Четверг – последний день.

 

Следующие три дня нужно обязательно провести с родителями. Ведь отца точно скоро переведут, а он, Таканаши Кей, останется здесь, в Токио. Один.
* * *
- Хабитаты спасали человечество с 2 888-го года. После Второй Эры Магов большая часть планеты, за исключением территорий Африки и Австралии, была опустошена. После полутысячелетия диктата и войн магов осталось их многочисленное наследство – хищные твари, некроконструкты, автоматоны и жизнеспособные химеры. Для большей части этих существ люди служили ресурсом, высококалорийным топливом или просто пищей. Изобретение великого Хъодвига Лютера Брамса, хабитат, позволил людям спокойно жить в безопасности, развиваться, растить детей. В современности хабитаты являются условно независимым агрокомплексами с одним сводом законов и правил, действующим для каждого гражданина. Эти законы так же определяют регламент взаимодействия, продуктовые и товарные квоты между хабитатом и городами, ставшими индустриальными центрами.

 

- Очень хорошо, Хасегава-кун. Эмбертхарт-кун, можете к этому что-то добавить?

 

- Да, Нишима-сенсей, - я встал с места, - В первую очередь, хочу заметить, что хабитаты гораздо старше, чем их принято считать, и раньше назывались иначе – Фермами. В хрониках Викса Афарийского можно найти упоминание о Фермах, датированное 493-им годом от смерти Меритта. Рядом специалистов-историков этот нюанс считается чрезвычайно важным, так как может объяснить регулярные и частые погромы сервофобов…

 

- Достаточно-достаточно! – быстро остановил меня учитель, начавший терять краски лица после упоминания Афарийского, - Это вы будете проходить лишь на пятом курсе! Садитесь, Эмберхарт-кун.

 

Рефлекс собаки Павлова из памяти прошлой жизни будет применен ко всем и каждому. Не хотите услышать что-то мрачное, гнусное и откровенно циничное – не трогайте меня. А тем вроде давней проблемы хабитатов, в которые чуть ли не три тысячелетия жили представители вида homo servus – полно! Искусственно выведенные магами из обычного человека, сервы были сильны, чрезвычайно выносливы, неприхотливы до безобразия и универсальны. До шестнадцати лет представителей этой искусственно выведенной расы нельзя было отличить от людей, но при взрослении, они начинали меняться, превращаясь в человекоподобных существ, с грубыми чертами лица, плотной толстой кожей сероватого оттенка и выступающей вперед нижней челюстью. Самым же большим достижением сотворившего их мага было то, что вместе с внешними трансформациями менялась и психика – взрослый серв был молчалив, покорен приказам, но умел лишь то, чему его обучили в подростковые годы. Надо ли говорить, что прибывающие в хабитаты крестьяне с удовольствием мешали свою кровь с сервами, в надежде получить выносливое и послушное потомство?

 

О да, каждый раз, когда в следствие каких-либо событий происходит миграция горожан в хабитаты, обязательно начинаются трения и обвинения в нечистой крови. Одна из маленьких хитростей, как мир незаметно сбрасывает излишек людей, дабы не начинать воины. Та же вечная грызня с Халифатом из той же оперы.

 

Я прикрыл глаза, слушая преподавателя вполуха – необходимо было спланировать каждую минуту «выходных». Баркер с Уокером за эти четверо суток уже достаточно поколесили по Токио, чтобы гомункул начал ориентироваться в городе, поэтому мне придется нанести несколько визитов… особого толка. Обязательства нужно выполнять. Визит к родителям этого порождения кошмаров, откликающегося на имя Рейко, как и поход за покупками, я отложу на другую неделю.

 

Якусейсшо начинала мне понемногу нравиться. Попервоначалу я боялся, что это будет сущий дурдом с беготней, хаосом и малолетками, швыряющимися друг в друга энергетическими конструктами… но все было совсем не так. Студенты всегда студенты, даже если они аристократы, но буйствовать они предпочитали вне острова. У каждого пола каждого курса было свое общежитие, занятия, и возможность выйти в город… подобие города. На Гаккошиме жили все преподаватели и обслуживающий персонал, а так же владельцы магазинчиков, бутиков и небольших кафешек. В общей сложности на искусственном острове постоянно проживало около двадцати тысяч человек, из которых целая тысяча принадлежала к службам безопасности.

 

Какое-то общение пока было лишь с четырьмя из всего класса – Сент-Амором, Распутиным, Таканаши и старостой Инамори. Последняя подходила ко мне несколько раз, раздавая и собирая анкеты, интересовалась, какими видами физического спорта я занимаюсь, и в какой кружок или клуб планирую поступать. Замечательная и открытая девушка, хотя я не совсем понимаю ее излишнюю приветливость… как и причину, почему она распространяет холодную свежесть. Делает атмосферу в классе приятнее? Как-то это… не аристократично.

 

Распутин большую часть времени молчал…и прислушивался, не проявляя инициативы к близкому знакомству с другими детьми. В целом я его тактику одобрял – он давал окружающим время привыкнуть к себе. С ним мне общаться нравилось, пока рус не включал «Иванушку-дурачка», начиная скрыто потешаться над окружающими. Ну, будь у него рязанская морда, я бы еще купился, но с настолько нордическими лицом княжичу да косить под лапотника? Не говоря уж о том, что гигант спалился чуть ли не в первый день, высказав свое очень обдуманное мнение о котировках зерновых культур на восточных биржах.

 

Сент-Амор выполнял нормы общения за весь класс. Хитрый и пронырливый, он проникал везде и всюду, сглаживая любые острые углы непередаваемым французским шармом. Если бы я наблюдал подобное в шотландском университете, куда как-то раз ездил с отцом или в немецком, то воспринял бы нормально, но француз умудрялся вливаться в японское и на своих правилах! Раз и он стоит возле двух начинающих хмуриться японских подростков со второго курса, два – и они уже зовут его на следующей перемене с собой! Раз, и староста Инамори леденеет на глазах, выслушивая какую-то его шутку, два – ты видишь, как она украдкой, тихонько, но улыбается в спину откланявшегося француза! Потрясающе! А ведь при нас с Распутиным Жерар только и делает, что сыпет сплошными пошлостями.

 

Герой-Таканаши на их фоне был самым обычным японским школьником-простолюдином, чем изыскал мою симпатию. Парень исправно робел и боялся, был замкнут, краснея, когда к нему приближались девочки. То, что он уважал покой соседа по комнате, не досаждая мне многочисленными вопросами, тоже было замечательно. Единственной ненормальной странностью, что я заметил, было то, что японская часть класса с ним общалась удивительно приветливо, не чураясь подходить к парте или звать к себе. Они же не знают, что он потенциальный Герой – откуда такая либеральность нравов?

 

Много вопросов - мало ответов. Нужно будет… точно.

 

Я отошел в коридоре к стене, доставая ежедневник и делая памятку поручить Уокеру найти мне преподавателя по защите бытовыми предметами или их аналогами. Чем меньше ресурсов моего мозга будет выделено на текущую безопасность, тем больше внимания смогу уделить миссии и окружению.

 

Звук хлесткой пощечины достиг ушей, вырвав меня из задумчивости. Я поднял глаза – в десятке метров от меня стоял Жерар Сент-Амор и держался за щеку, а от него с идеально выпрямленной спиной удалялась черноволосая девочка наших лет. Белоснежная гладкая кожа, длинные черные волосы, ярко-алая радужка глаз, но довольно обычная фигура с легким намеком на будущую грудь. Она проплыла мимо меня, одарив презрительным взглядом, и скрылась на лестнице. Я вздернул бровь, телепатируя держащемуся за щеку французу нечто вроде «Ты совсем дурак – клеиться к настолько юным аристократкам?», брюнет в ответ поиграл бровями, закатил глаза и немного покачал головой, сигнализируя «Это не то, о чем ты подумал!».

 

Да? Ну ладно. Задери он юбку дворянке даже молодого рода – у ее отца точно будет новая обивка для домашнего стула. Причем кожу для нее сдерут родители Жерара – собственноручно.
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8