ГЛАВА 18
— Кэти!
— Поднимайтесь, наставница.
Шагнула в сторону, освобождая Кариффе место. На лестнице раздались легкие торопливые шаги, и через несколько минут старуха уже стояла рядом. В который раз подивилась прыти, с которой она взбиралась на самые высокие башни. И ведь даже не запыхалась.
— Так и знала, что найду тебя здесь. — Женщина недовольно поджала губы.
— Красиво, правда? — Я неопределенно махнула рукой.
Сама не понимала, зачем каждое утро упрямо поднимаюсь на каменную площадку, а потом, стоя в тени полуразрушенного портика, до рези в глазах вглядываюсь в развалины древней храмовой школы. Это место ничем не отличалось от любого другого в Эфраде. Отчего же меня так тянет сюда? Просто потому, что именно здесь начался наш разговор с Савардом? Объяснение, которое завершилось в загадочном пустом зале на странном живом алтаре. Кстати, ту комнату ни Крэаз, ни мы с Кариффой так до сих пор и не нашли.
— Может, ты слышишь зов? — потянула меня за рукав наставница. — Было видение? Предчувствие? — В ее голосе слышалась отчаянная надежда.
— Нет, ничего.
Мы жили в храмовой школе уже несколько дней. Савард после завтрака уходил в преподавательский корпус и возвращался лишь поздно вечером, к ужину. Даже на обед не являлся. А мы с Кариффой в сопровождении неизменных телохранителей кружили по развалинам, пытаясь хоть что-то ощутить. Уловить отголоски… Чего? И сами не знали.
Все оказалось бесполезно. Мертвая Эфрада не спешила делиться своими сокровенными тайнами. Кулон не давал о себе знать, притих, будто его и вовсе не существовало, и сны, на которые я так надеялась, тоже больше не приходили.
— Пора возвращаться, Кзти, — не сдержала разочарованного вздоха старуха, — скоро обед.
— Да-да, наставница, — откликнулась рассеянно, — идемте.
Начала разворачиваться и вдруг краем глаза уловила яркую вспышку света. Словно солнечный блик сверкнул, отражаясь в окне напротив. Тут же одернула себя — придет же в голову такая глупость, здесь давно уже нет никаких стекол. Тогда что же это такое?
Не обращая внимания на удивленный окрик Кариффы, прошла вперед, практически к самому краю уступа, и в ту же минуту день померк, теряя цвета. Закружилась голова, в глазах потемнело, а медальон мгновенно раскалился, нестерпимо обжигая грудь.
* * *
— Нэтта, — прорвался сквозь гул в ушах звонкий девичий голосок, — Нэтта!
Проморгалась, разгоняя серую пелену, и замерла потрясенная.
Не существовало больше мертвых развалин, щедро припорошенных красно-коричневым песком. И жгучего, безжалостного светила над ними тоже не было. Вокруг меня, нежась под ласковыми лучами утреннего солнца и подрагивая от легкого свежего ветерка, раскинулся чудесный розово-пурпурный город — целый и невредимый. До краев наполненный жизнью.
Внизу, где еще минуту назад простиралась лишь голая каменная пустошь, утопал в цветах благоухающий сад. В тени фруктовых деревьев петляли сложенные из разноцветных камешков узкие извилистые дорожки. Они вели к небольшим водоемам самой причудливой формы и ажурным павильонам, парящим над тихой прозрачной водой.
Изменились и фасады многоярусных зданий. Яркая белизна стройных колонн, прихотливо изгибающиеся карнизы, разнообразные по форме окна, стены, украшенные затейливым растительным орнаментом, позолота на завитках изящного лепного рисунка. Все это никак не вязалось в моем представлении с храмовой школой — казалось, я очутилась в королевском дворце из старой детской сказки, завораживающем своим великолепием и роскошью.
Многочисленные балконы и портики были соединены между собой хрупким полупрозрачным кружевом мостов и мостиков. А по ним в разные стороны шли, брели, спешили, бежали, весело переговариваясь на ходу, девочки всех возрастов.
— Нэтта, — в настойчивом голосе появились встревоженные нотки, — Нэтта! — И меня неожиданно потянули за локоть.
Медленно обернулась.
Передо мной стояла девчушка лет пятнадцати на вид. Невысокая, худенькая, темноволосая, с острым носиком и удивительно знакомыми яркими черными глазами. Круглыми. Птичьими.
— Да что с тобой сегодня? — воскликнула она расстроенно. — Заболела? Или, может, не выспалась?
— Все хорошо, — улыбнулась через силу.
— Да? Что-то не похоже, — буркнули мне в ответ. Девочка явно обиделась. — Ладно, не хочешь рассказывать — твое дело. — Она надула губы. — Все, пора бежать, наставница не терпит опозданий, сама знаешь. А дежурство вот-вот начнется.
— Дежурство? — переспросила растерянно.
— Опять забыла? — всплеснула руками черноглазая. — Сегодня наша очередь служить в покоях Матери-настоятельницы. Давай скорее.
И она сорвалась с места, обежала меня, спрыгнула на один из мостиков и заспешила на другую сторону, к зданию, что находилось напротив. Бросилась следом, стараясь не терять девчушку из виду.
Переход с одного мостика на другой. Поворот… следующий…
С нами кто-то сталкивался, здоровался, о чем-то спрашивал. Мы извинялись, приветствовали, отвечали, но не останавливались. Постепенно шум стихал, девочек становилось все меньше, а строгих женщин, шествующих спокойно и неторопливо, — все больше.
Ниже… еще ниже… и еще… Туда, к пышной зелени, душистым клумбам, цветным дорожкам и говорливым ручейкам.
Наконец голоса совсем смолкли, затерявшись где-то вверху, и мы, в полном одиночестве миновав последний пролет, вбежали на открытую круглую террасу, скользнули в высокие двери и остановились в большой просторной комнате.
— Доброе утро, Мать-настоятельница, — поздоровалась подружка, и я, склонив голову, торопливо подхватила приветствие.
— Здравствуйте, девочки. — В голосе, заполнившем комнату, удивительным образом сочетались строгость и ласка, сила и мягкость. — Спускайтесь.
— Пойдем. — Соседка дернула меня за руку и, наклонившись к уху, доверительно зашептала: — Все-таки нам ужасно повезло, Нэтка. Первыми из группы побываем в личной библиотеке настоятельницы. Говорят, там можно такое увидеть… такое… — Она восторженно закатила глаза. — Настоящие древние артефакты. Вот. Даже в преподавательской ничего подобного нет, что уж говорить о нашей общей школьной. — Я не отвечала, и черноглазка расстроенно буркнула: — Не веришь? Ну так сама сейчас убедишься.
Мы миновали комнату и стали спускаться по узкой каменной лестнице, спиралью уходившей вниз, пока не уткнулись в совершенно гладкую стену. Девчушка приложила к ней раскрытые ладони, и я быстро повторила ее жест.
Боль в груди вспыхнула с новой силой, как если бы туда плеснули расплавленным металлом, все поплыло перед глазами, мир колыхнулся, подернулся рябью и…
— Кэти!
Громкий окрик наставницы вернул ощущение реальности. Я сидела, привалившись спиной к потрескавшейся каменной кладке, и жадно хватала ртом воздух, а надо мной склонилась встревоженная Кариффа.
— Как же ты меня испугала, девочка! — Старуха резко выдохнула, неловким движением пригладила мои волосы и тут же отдернула пальцы, словно сама не ожидала от себя такого. — Побледнела, на вопросы не отвечаешь, ничего не замечаешь вокруг. Упала бы, если бы я не поддержала. Подожди, сейчас пошлю Идара за господином. Пусть срочно приводит Гарарда.
— Нет! — Сжала узкую сухую ладонь, вгляделась в круглые черные глаза, выразительные, яркие.
Неужели Кариффа — правнучка той девчушки, с которой мы совсем недавно бежали на дежурство в покои Матери-настоятельницы?
— Не глупи, Кэти, — строго одернула женщина. — Тебе действительно стало плохо, и мы должны понять…
— Это видение, — перебила я, решив не скрывать от наставницы то, что произошло.
— Что?! — Голос Кариффы дрогнул, выдавая ее смятение.
— Сон наяву. Мне пригрезилась школа, какой она была в древности, когда здесь еще учились будущие жрицы… — Тяжело опираясь на стену, поднялась на дрожащие ватные ноги. — Знаете, наставница, а мы ведь совсем не то ищем.
Пошатнулась. Старуха тут же подставила руку и вместе со мной подошла к краю уступа. Взгляд скользил по засыпанным песком, поврежденным временем руинам, но видела я сейчас сочную зелень, цветные дорожки, лепнину, орнамент розово-пурпурных стен, балконы, портики и невесомую паутину связывающих их мостиков. Слышала звонкие юные голоса, эхом разносящиеся над школьным двором.
Интересно, кто такая Нэтта? Та, что однажды станет Младшей и Нареченной Дня, а потом предаст свою богиню ради любви, ставшей ее наваждением? Это она?
— Нам не нужна школьная библиотека. И преподавательская, где целыми днями пропадает Савард, тоже. — Я выпрямилась, отыскала глазами остатки неприметной площадки далеко внизу, вспомнила, как выглядела комната в моем видении, и усмехнулась. — Мы должны найти личное хранилище Матери-настоятельницы. И я знаю, где оно находится.
Бросила еще один взгляд на обвалившуюся террасу. Мостов давно не было, добраться туда теперь можно лишь в обход. Но это не беда — мне прекрасно известно, как туда попасть. Бодро спустилась вниз — Кариффа догонит — махнула терпеливо дожидавшимся у лестницы телохранителям и устремилась вперед. Острое желание поскорее добраться до разгадки гнало меня к цели.
Скорее… скорее…
— Кэти, подожди. — Наставница поравнялась со мной, придержала за руку. — Успокойся. Ты же не хочешь, чтобы слуги и охрана доложили господину о необычном поведении его наиды? Или собираешься сама все рассказать Саварду? — Чужие пальцы нервно сдавили локоть.
— Рассказать? — Я даже притормозила от изумления. — Почему вы так решили?
— Ваши отношения в последнее время очень изменились. — Старуха осторожно выпустила мою руку. — Крэаз узнал правду, но не сообщил никому, даже Раиэссу, хотя раньше всегда безоговорочно доверял наставнику. Готов защищать тебя ото всех, если понадобится — даже ценой собственной жизни. Он дорожит тобой, это очевидно. Вдруг теперь ты не захочешь выполнить то, что однажды так опрометчиво пообещала? Бросить все, отказаться от покровительства одного из самых сильных дваждырожденных империи, бежать, искать храм, проходить непонятный ритуал… — в ее голосе звучала едкая горечь, — проще забыть и навсегда остаться рядом с господином. Ведь так, Кэти? Для меня все это странно, неестественно. Но я чувствую, тебя к нему тянет.
Тянет… Хм… Мягко сказано.
После того как я открылась Саварду, у меня точно гора с плеч упала. Не нужно больше притворяться, взвешивать каждое слово, изображать «правильно воспитанную» сирру. Теперь я могла, пусть хоть изредка, быть собой. Ненадолго и только наедине с сиятельным. Но после стольких недель опасений, сомнений, осторожного движения по самому краю общение с этим мужчиной стало для меня глотком свежего воздуха.
Прошедшие несколько дней, чем бы я ни занималась, что бы ни делала, подсознательно всегда ждала вечера. Той минуты, когда послышатся уверенные шаги и в гостиной появится Крэаз, найдет меня взглядом, улыбнется, и его уставшее мрачное лицо мгновенно преобразится.
Служанки торопливо накрывали на стол, а затем в сопровождении Кариффы тихо покидали комнату. Как только они переступали порог, Савард мгновенно оказывался рядом. Обнимал нетерпеливо, роняя шпильки, распускал мои волосы, целовал жадно, голодно. И все сомнения, сложности, нерешенные проблемы оставались там, за закрытой дверью, а здесь, сейчас оставались только мы. Просто мужчина и просто женщина, скучавшие друг без друга.
Мы ужинали, болтали обо всем и ни о чем, много смеялись. Сиятельный почти не интересовался миром, из которого я пришла, как будто его это совершенно не волновало. Зато настойчиво расспрашивал обо мне: о родителях, детстве, юности, образе жизни, интересах и пристрастиях. Только об Артеме, о наших с ним отношениях так и не задал ни одного вопроса, старательно обходя тему замужества. Впрочем, меня это устраивало — не хотелось говорить о том, что произошло на свадьбе.
А после ужина…
Наши ночи были наполнены страстью и нежностью, прикосновениями, ласками, объятиями, лихорадочным шепотом, яростной жаждой, стремлением раствориться друг в друге, восторгом единения. Радостью. Счастьем. Надеждой.
Мы узнавали друг друга. Привыкали.
Сиятельный наконец-то перестал удивляться тому, что мы теперь можем быть вместе когда и сколько захотим — вечером, ночью, утром, а главное, поверил, что это доставляет мне не меньшее удовольствие, чем ему самому. А я…
Я все сильнее прикипала к Саварду.
Мы никогда не обсуждали, что Крэаз ищет в библиотеке преподавательского корпуса — единственной, доступной сейчас саэрам. Все ясно и так. Время второго ритуала неумолимо приближалось, и сиятельный спешил найти решение проблемы — способ, который помог бы Альфиисе успешно пройти следующий этап. Как бы Савард ко мне ни относился, что бы ни нашептывал в порыве желания, он не прекращал поисков, по-прежнему считал Фису своей невестой и собирался на ней жениться. Ночью он занимался со мной любовью, а днем устраивал собственную свадьбу.
Осознание этого убивало.
— Нет, наставница, я не передумала. Обещание выполню и о том, что видела, Саварду не скажу. Незачем ему об этом знать.
Несколько мгновений женщина пристально вглядывалась в мое лицо, потом удовлетворенно кивнула. Дальше мы шли уже в полном молчании.
— Ну вот, — я гостеприимно распахнула двери, — прошу.
— Но, Кэти, — Кариффа недоуменно замерла на пороге, — это же…
— Да, комнаты, в которых мы сейчас живем. А еще — бывшие покои Матери-настоятельницы храмовой школы Эфрады. — Прошла вперед, задумчиво оглядываясь. — Надо же, здесь почти ничего не изменилось.
— Стазис сохраняет предметы целыми и невредимыми бесконечно долго. Дело лишь в силе заклинания, — растерянно откликнулась наставница. И вдруг, словно собравшись с духом, быстро спросила: — А как все выглядело раньше?
— Тот выход, — я указала в сторону наглухо закрытой двери, — вел на просторную террасу и дальше в тенистый сад с прудами, цветниками, фруктовыми деревьями и прогулочными дорожками из ярких разноцветных камешков. А над ним вились, убегая высоко вверх, проложенные прямо в воздухе мостики.
Рассказывала и улыбалась своим воспоминаниям, а наставница слушала. Внимательно. Жадно. Завороженно.
— Когда Великая вернется, — старуха откашлялась, точно ей тяжело было говорить, — она обязательно возродит храмовую школу. Уверена.
И я согласилась. Внезапно мне тоже очень захотелось, чтобы в Эфраде снова расцвел сад, зазвучали звонкие голоса и по узеньким переходам заспешили с яруса на ярус юные ученицы.
— Нам очень повезло, наставница, что вход в хранилище ведет из личных покоев настоятельницы. Господин целыми днями отсутствует. Служанкам всегда можно поручить какое-нибудь дело подальше отсюда, а охрана в комнаты не заходит. Нам осталось лишь выбрать удобное время… А давайте сейчас? — перебила я сама себя. — Только посмотрим, и все. Вон там сбоку есть винтовая лестница. Савард еще удивлялся, что она никуда не ведет, обрывается, упираясь в глухую стену.
Мы осторожно спустились вниз и остановились перед монолитной каменной преградой.
— Что теперь, Кэти?
Глубоко вздохнула, закрыла глаза и положила ладони на гладкую поверхность.
А вдруг?
Чуда не произошло. Плита не сдвинулась с места, не раскололась надвое, освобождая проход. С той стороны нас никто не ждал. Не шепнул заветное слово. Не позволил войти.
Нет, мы, конечно, так сразу не сдались. Касались ладонями — вместе, попеременно и одной рукой каждая. Обстукали, общупали и чуть ли не обнюхали каждый квадратный сантиметр стены. Я даже попыталась мысленно дотянуться до амулета, старательно прислушиваясь к своим ощущениям. Все оказалось безрезультатно. Камни не дрогнули, а медальон не отозвался. День прошел, а Сим-Сим так и не захотел открыться.
* * *
— Что-то случилось, Кэти? — Савард накрыл мои пальцы своими, отвлекая от невеселых размышлений. — Ты почти ничего не ешь.
Как ни пыталась я к приходу сиятельного успокоиться и настроиться на общение, не получилось. Он почти сразу заметил мою рассеянную отстраненность.
Вяло отодвинула от себя креманку.
— Все в порядке. Просто нет аппетита.
Еда, что доставляли нам из усадьбы Арвитов к завтраку, обеду и ужину, была выше всяческих похвал. Повар Адана изумительно готовил. Но несмотря на прекрасно сервированный стол, великолепный вид и запах блюд, аппетит сегодня так и не разыгрался.
Савард продолжал внимательно смотреть на меня, и тогда я начала торопливо рассказывать. Первое, что пришло в голову:
— В детстве мы с родителями каждые выходные ходили в нашу любимую кондитерскую на Покровке есть мороженое. Вернее, папа не ел, он сладкое терпеть не мог и посещал ее только ради нас с мамой. А мы, — я невольно улыбнулась воспоминаниям, — как настоящие сладкоежки перепробовали все. Каких сортов там только не было! С дольками фруктов, ягодами, домашним вареньем, орехами, семечками и нежным медовым печеньем. Маме очень нравилось с черным шоколадом, да и мне тоже. — Запнулась и грустно добавила: — У вас шоколада нет. Много чего есть невероятно вкусного, а вот шоколада…
Я замолчала.
— Скучаешь по своему миру? — Голос Саварда звучал глухо.
— Скучаю по своему дому, — ответила честно.
По тому, каким он всегда оставался при жизни родителей, — уютному, теплому, родному. Настоящему.
— Теперь твой дом здесь, — сверкнул глазами сиятельный.
Угу, с Фисой в роли жены и тремя, а может и четырьмя наложницами в качестве приложения. Такая типичная счастливая эргорская семья. После воспоминаний — ярких, радостных, дорогих — о родителях, о том, как они любили и ценили друг друга, это прозвучало… В общем, ничего хуже Крэаз сейчас сказать просто не мог.
— Да, — не стала спорить, — конечно.
Заснули мы в тот вечер неожиданно рано. После ужина меня внезапно «развезло», голова стала тяжелой, веки закрывались сами собой — никаких желаний не осталось. Савард, неожиданно чутко уловив мое настроение, ни на чем не настаивал. Окинул внимательным взглядом, отнес в купальню, а затем на кровать. Лег рядом, обнял и коротко приказал:
— Спи.
А ночью впервые за много дней я увидела сон.
Длинная комната, отделанная светлыми деревянными панелями, казалась бесконечной, противоположный конец ее терялся где-то вдали, в чуть мерцающем таинственном полумраке. Вдоль стен — шкафы от пола до потолка, одни открытые, заполненные книгами, другие наглухо закрытые. В центре — кресла, массивные письменные столы и большие круглые столики пониже, с рукописями, сферами, фолиантами и какими-то непонятными предметами. Возле одного из них я сейчас и стояла.
— Нэтта, ну что ты застыла? — раздалось откуда-то сбоку раздраженное. — Мать-настоятельница просила поторопиться, а нам еще вон сколько всего нужно на место убрать. Дай мне «Драконов».
Осторожно погладила бархатный темно-вишневый переплет, обложку, украшенную золотым тиснением, обвела большие рельефные буквы — «Далгхарэл» — и протянула книгу черноглазой девушке, стоявшей у высокого книжного шкафа.
Выглядела она сейчас на пару лет старше, чем в моем дневном видении.
— Жаль, что мы не можем их прочитать. — Почему у меня вдруг вырвались эти слова, и сама не поняла.
— Пока не можем, — тут же откликнулась черноглазка, аккуратно размещая поданный том на полке. — Сама знаешь, книги открываются только посвященным. Вот станем Старшими, тогда все это богатство окажется нашим, — она широко развела руки и смешно сморщила нос, — кроме дневников Великих, разумеется. Они доступны лишь избранным.
— Думаешь, станем?
Девушка покосилась на меня и снова вернулась к рукописям.
— Конечно. Ты — так уж точно. Наставница много раз подчеркивала, что у тебя невероятно высокий потенциал, — последнее слово подружка проговорила четко и торжественно, явно подражая кому-то. — Все, готово. — Она сдула упавшие на потный лоб волосы. — Идем.
Мы были уже почти у выхода, как вдруг черноглазая неожиданно затормозила возле одного из столиков.
— Ты так и не убрала Дневник владычицы Иравит! — с осуждением воскликнула она, указывая на лежащую там неприметную книжицу в темном переплете. — А ведь Нареченная Ночи вернула его еще вчера. Так нельзя, Нэтта! — Я виновато вздохнула, а девушка деловито продолжила: — Ладно, я побегу к Матери-настоятельнице, доложу, что на сегодня мы работу закончили, а ты поставь Дневник на место и догоняй.
Она указала на соседнюю полку и, не глядя на меня, скрылась за небольшой дверью между двумя книжными шкафами, а я медленно подошла к столу. Дотронулась до обложки — шершавой, странно теплой — и тут же отдернула руку. Мне показалось, что книга дрогнула.
Нет, не показалось. Действительно дрогнула. Еще раз… еще… Беззвучно раскрылась и замерла, открывая взгляду страницы, исписанные четким летящим почерком…
Резко распахнула глаза, всматриваясь в темноту ночи. Сердце неистово колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Я знаю, как попасть в хранилище. Теперь точно знаю. Осталось лишь выбрать удобное время.
Долго ждать не пришлось. Возможность представилась уже на следующий день.
— Кэти…
Это утро началось не как обычно. Я привыкла просыпаться на рассвете от легких быстрых поцелуев, с каждым прикосновением становящихся все более жадными и настойчивыми. Обнаженной кожей ощущать, как пылает сильное напряженное тело, чувствовать возбуждение, страсть Саварда и с готовностью подаваться навстречу, принимая своего мужчину.
Сейчас же за окном едва начало светать, а сиятельный, сосредоточенный и суровый, уже стоял посреди комнаты. Официальный черный костюм с тонкой серебряной вышивкой по краю воротника, манжет и бортов. Никаких украшений, кроме личного артефакта главы рода — большого медальона, в котором клубилась-переливалась первозданная Тьма. В общем, форма одежды — парадная.
У них что, с утра пораньше объявлено выездное заседание Малого Совнаркома?
— Кэти, — в низком уверенном голосе проскальзывали еле заметные нотки недовольства, — я ухожу в Альбирру. Вернусь завтра к вечеру, не раньше.
С меня моментально слетели остатки сна. Села, кутаясь в покрывало.
— Что-то случилось?
— Ничего серьезного. — Сиятельный нахмурился. — Сегодня после полудня саэр Ритан Эктар проходит ритуал взыскания истины. Он не просто дваждырожденный, а глава высшего рода, поэтому судить его должны пятеро равных. Мое присутствие обязательно. Хотел сообщить об этом за завтраком, но, боюсь, позавтракать вместе мы уже не успеем. — На его лице снова промелькнула гримаса недовольства. Собой или ситуацией — не знаю. — Повелитель требует, чтобы я немедленно прибыл в Альбирру, есть срочные дела. С учетом времени на подготовку и проведение ритуала на их решение уйдет дня два, не меньше. Я отдал необходимые распоряжения слугам, предупредил Кариффу, усилил охрану. Гарард уже здесь, он останется в Эфраде до моего возвращения. Надеюсь, неожиданностей не будет, но если понадобится, мэтр, Гарден или Идар сразу же меня вызовут.
— Император может связаться с тобой, маг и телохранители тоже. А я?
— Сила сирр запечатана и закрыта даже от них самих. — Крэаз подошел к кровати, опустился со мною рядом. — Знаешь, есть легенда о том, что когда-то дваждырожденные умели общаться со своими женщинами на расстоянии, просто так, без всяких артефактов. Но в подобные сказки верят только маленькие девочки, мальчики с детства знают, что это не так. Амулеты ментального зова доступны только самым сильным магам и саэрам.
Вспомнила серый кристалл, который достал Циольф перед тем, как послать Мори к своему помощнику. Отблески серебристого сияния под длинными пальцами целителя. Так вот что это такое!
Сиятельный взял мою руку, сжал пальцы. Потом произнес:
— Не хочу уходить. — Вскинул голову, пристально посмотрел в глаза. — Я буду скучать, Кэти.
Порывисто обнял, так крепко, что не вдохнуть. Жадно поцеловал, тихо шепнул в губы:
— До встречи.
Еще один поцелуй, долгий и бесконечно нежный. Прощальный. И Савард ушел.
