Семья мистера Икс
1
— Мистер Икс давно так себя ведет?
— Прошу прощения, доктор?
Мы смотрели друг на друга в кабинете с пронумерованным черепом; на сей раз никто не садился. Сестра Брэддок стояла здесь же, являя собой третью вершину треугольника.
Пожалуй, лучше сказать «четырехугольника», потому что сцена не обошлась без присутствия миссис Мюррей, — сидя в своем углу, старушка вязала, вязала и слушала.
А еще она ела: миссис Мюррей то и дело протягивала руку к тарелке с пирожками от миссис Гиллеспи. Что абсолютно не мешало старухе внимательно следить за нашим разговором.
— Вы меня слышали. Я выражаюсь ясно. Ой, я не имел в виду, что всегда выражаюсь ясно, однако сейчас я выражаюсь ясно.
— Да, доктор.
— Вот и отвечайте. С каких пор он так себя ведет? Не притворяйтесь, что не понимаете моего вопроса, мисс. Несколько дней назад уличные мальчишки нарушили безопасность нашего пансиона и проникли на территорию. А сегодня сэр Лесли слышал детский плач в комнате мистера Икс. Сэр Лесли — человек со странностями, однако ему никогда не доводилось слышать детский плач без веских на то оснований. И последнее: мисс Брэддок, здесь присутствующая, утверждает, что, когда дети проникли в Кларендон, вы и доктор Дойл вели себя… встревоженно.
— И больше она, чем он, доктор, — уточнила Брэддок.
— Понсонби, я тебя предупреждала: этот человек — особенный, — высказалась миссис Мюррей, и — хвать — еще один пирожок исчез с тарелки.
— Я бы попросил, — призвал к порядку доктор, но извинения принесла только мисс Брэддок.
Я, как ни странно, была совершенно спокойна. Холодная голова, холодное сердце. Если они собираются меня уволить, пускай увольняют. Я знала, что провинилась, и знала, что ни в чем не провинилась. Вы, быть может, меня не поймете, ну и ничего страшного. Лучше объяснить я все равно не сумею.
Понсонби сурово смотрел на меня:
— Я спросил, давно ли он так себя ведет: разговаривает с посторонними — возможно, даже и с уличными мальчишками, — вступил в сообщничество с этим доктором и, что еще хуже, с вами.
— Доктор, я никогда не видела, чтобы он разговаривал с уличными мальчишками, — беззастенчиво солгала я. — Мне неизвестно, чем он занимается в мое отсутствие. А доктор Дойл — никакой не сообщник, по крайней мере, насколько я могу судить.
Я сама поражалась естественности, с какой произносила все эти лживые слова. Неужели я настолько переменилась? Это он заставил меня измениться?
— А сегодня? После жалобы от сэра Лесли мисс Брэддок предупредила меня, что вы надолго уединились с мистером Икс. Я захожу — и что я вижу? Чем вы занимались возле дивана, в такой… — Тут ход его мыслей помутился. Понсонби не мог подобрать подходящее слово. — Я не говорю, что это была непристойная поза, однако…
— Простите, доктор… — Я тоже не знала, что сказать. — Мне показалось, что мой пансионер впал в нервозность. Я пыталась его успокоить.
— Я еще не закончил. — Распрямившись и выпятив грудь, Понсонби чудесным образом исхитрился указать на меня кончиком подбородка. — Мистер Уидон беспрестанно жалуется, что его помощник Джимми постоянно выполняет какие-то поручения нашего пансионера. И последнее, хотя и не менее важное: после двух этих прискорбных преступлений наш пансионер отказывается принимать пищу. Вы знали об этом?
— Да, об этом я знала. Полагаю, его так удручили городские новости…
— Удручили? Мы все удручены, весь Портсмут удручен! Неужели у мистера Икс имеется привилегия на удрученность? Или, возможно… ой… возможно, дело в его нездоровом интересе к преступлениям? — Если бы кабинет доктора Понсонби был пещерой, эта фраза отозвалась бы от сводов гулким эхом. Я ничего не сказала. Мое молчание меня приговаривало: «Виновна!» — но ведь я и так это знала. — Он что, снова взялся за свое?
Я не отвечала. Брэддок и миссис Мюррей сделали это за меня: «Естественно», «Да разве ты сомневался?».
Главный врач еще больше выпятил грудь и принял решение:
— Оставьте меня ненадолго наедине с мисс Мак-Кари.
Брэддок, как всегда, двигалась бесшумно, словно бы ее тело, как буек, дрейфовало в невидимом море. У старшей медсестры проявился тик. Тик был только на правом веке, но из-за него дергалось все ее сплюснутое лицо. Проплывая по комнате под своим гигантским чепцом, Брэддок в какой-то момент обратила трясущееся лицо ко мне. Мне стало ее жаль. Бедняжка, подумала я. У меня-то, по крайней мере, был Роберт, но кто же мог быть у нее? Конечно же, ей нравится доктор Дойл, вот почему она привела Понсонби в комнату к мистеру Икс. Мне захотелось признаться Брэддок, что молодой доктор был со мною только вежлив и что его готовность сходить со мной в театр — это вообще не то, что она себе воображает. Я не обижалась на Брэддок за ее ревность. Она ведь так же одинока, как и я, заключенная в тюрьму страждущей плоти.
Миссис Мюррей покинула комнату следом за Брэддок, вцепившись в тарелку с пирожками, точно в спасательный круг, и бросая на остающихся неодобрительные взгляды.
Понсонби долго ждал, прежде чем прервать молчание. Я подумала, что даже дверь уже позабыла, что ее закрывали, когда вновь прозвучал голос доктора. Я ожидала категорических распоряжений, однако главный врач заговорил мягко:
— Послушайте. Как вам известно или должно быть известно, мисс, ваш опыт работы в клинике весомо повлиял на решение принять вас в Кларендон. — Понсонби поправил узел галстука и пробежался пальцами по жилетным пуговицам. — С другими пансионерами у нас таких проблем не возникает, но вот мистер Икс… Скажем так, он сложный пансионер. И, должен признать, при вас с ним произошла некоторая перемена… Ой… я не имел в виду значительную перемену или перемену однозначно к лучшему, но это действительно перемена, какой бы крохотной она ни была, и определенно скорее к лучшему, нежели наоборот. Он сейчас более активный, более счастливый. Выходит на пляж. Все это мне нравится. Однако же остаются слабые места. И должен предупредить вас, мисс…
— Мак-Кари, — подсказала я.
— Мисс Мак-Кари. Я должен вас предупредить.
А затем он протянул руку к ящику своего стола. Я поняла, что наступил решительный МОМЕНТ. Вот в чем состояли цель и смысл всех его околичностей. Понсонби вызвал меня сюда, чтобы я увидела это (быть может, мое увольнение), и это оказалось бумажным прямоугольником, абсолютно ровным и абсолютно белым. Он одновременно выглядел — ну, в той степени, в какой так может выглядеть предмет, — крайне невинным и крайне опасным. Понсонби поместил бумагу на стол, на расстоянии вытянутой руки от меня — так игрок выкладывает выигрышную карту, — а сам продолжил свою речь.
— Семейство мистера Икс не совершенно о нем позабыло, — сказал он. Я непонимающе перевела взгляд с доктора на конверт. — Да-да, я помню, — согласился Понсонби, — я говорил, что его с детских лет держат в пансионах, что с тех пор о нем перестали беспокоиться, однако они беспокоятся. Главным образом потому, что они его знают. И теперь они желают, чтобы мистер Икс находился здесь, под нашей опекой. А я желаю, чтобы они продолжали этого желать. Ой… Семья мистера Икс весьма щедро поддерживает Кларендон-Хаус, но иногда, в свою очередь, выставляет определенные условия. Когда мистер Икс поступил к нам, эти условия казались мне ясными и определенными, однако недавний визит инспектора и новости, которые я получаю от мисс Брэддок, оживили во мне прежние опасения… Инспектор даже пытался, не ставя меня в известность, задавать вопросы непосредственно членам семьи, а такое поведение, естественно, совсем не понравилось этим высокопоставленным особам. Я получил это письмо. Ой, оно не содержит ничего компрометирующего… Не хочу сказать, что совершенно ничего, я имею в виду, что оно не содержит никаких имен, зато в нем есть полезная информация. Прошу вас прочитать его здесь и сейчас, вслух, и очень внимательно.
Я вытащила из конверта — дрожащими пальцами — сложенный вдвое лист бумаги. Я провела по нему ладонью и ощутила странную шероховатость. Развернув письмо, я разобралась, в чем дело: оно было напечатано с помощью одной из тех американских машинок, которые в нашей стране начинают использовать для деловой переписки, но за которыми лично я не вижу никакого будущего. Только американцу придет в голову писать с помощью машинки, ведь при этом бесследно исчезает красота каллиграфии, личный характер слов и рисунок мыслей. Как можно напечатать письмо о любимом человеке на страшной машине? Это говорило мне многое — и ничего хорошего — о тех самых «высокопоставленных особах».
Но содержание письма оказалось еще более невероятным.
Я прочитала его, как меня и просили, вслух, время от времени поглядывая на Понсонби, чтобы убедиться, что все это — не одна большая шутка.
ИНСТРУКЦИИ КАСАТЕЛЬНО ОБРАЩЕНИЯ С МИСТЕРОМ ИКС
(только для сведения квалифицированного персонала)
Поскольку данная семья (именуемая в дальнейшем «С») располагает сведениями о сложностях, каковые сопровождают проживание мистера Икс, ранее являвшегося одним из С, в его нынешнем пансионе (именуемом в дальнейшем «П»), господа С находят целесообразным снабдить персонал П нижеследующими правилами, каковые, будучи используемы в качестве инструкций (именуемых в дальнейшем «И») касательно обхождения с мистером Икс, способствуют устранению вышеуказанных сложностей. Вышеуказанные И должны надлежащим образом соблюдаться с момента принятия мистера Икс в П. И состоят из следующих пунктов:
1. Мистер Икс страдает психическим расстройством (именуемым в дальнейшем «ПР»). В компетенцию С не входит более точное определение ПР мистера Икс, однако вышеназванные господа считают целесообразным, чтобы персонал П, напрямую взаимо действующий с мистером Икс, выразил согласие с этим пунктом И, без чего нижеперечисленные пункты И не возымеют должного эффекта.
2. Одна из одержимостей (именуемых в дальнейшем «О») мистера Икс состоит в желании высказать свое мнение по поводу любого незаконного деяния, нераскрытой тайны или события криминального характера (именуемого в дальнейшем «КС»), известие о котором может достичь его ушей или же случайно появиться в свежей прессе.
3. Ни при каких обстоятельствах не следует ободрять, воодушевлять или же хвалить мистера Икс за всякого рода вывод, суждение, предположение либо мнимое открытие, которое вышеуказанный господин совершит по поводу КС, поскольку речь идет об одной из его О, вызванных его ПР.
4. Со скрипкой мистера Икс…
Здесь я была вынуждена прерваться и посмотреть в глаза доктору Понсонби, который все так же стоял выпрямившись, точно слушая гимн.
— Со скрипкой мистера Икс? — озадаченно повторила я.
— Продолжайте, — велел Понсонби.
4. Со скрипкой мистера Икс (именуемой в дальнейшем «СК») следует обращаться аккуратно, избегая резких движений, любовно и бережно, как с хрупким и чрезвычайно важным предметом. Хотя господам С хорошо известно, что СК — это еще одна О при ПР мистера Икс, им также небезызвестно благотворное и успокоительное воздействие, каковое ее воображаемое использование оказывает на мистера Икс.
5, и последнее. Принимая во внимание все О, связанные с ПР мистера Икс, господа С желают, чтобы в П исполнялись данные И. В противном случае О, обострившиеся вследствие КС (за исключением СК), повлекут за собой незамедлительный перевод мистера Икс в другой П, ко всеобщему неблагополучию.
(Без подписи)
ХВПД мистера Икс
Я встретилась взглядом с доктором Понсонби; мы оба моргнули.
— Я не понимаю последнюю строчку.
— «Хранить вне пределов досягаемости мистера Икс», — перевел Понсонби. — Мне уже приходилось видеть такое в других письмах. И каково ваше мнение?
— Не знаю, что и сказать… Я… я бы поставила им «отлично». Это похоже на экзамен.
Понсонби не улыбнулся. Он потер пальцем о палец — обычно такой жест означает «деньги».
— Соглашусь, им не хватает… Ой… Разумеется, не хватает какого-то проявления чувств… Я не говорю, что совершенно не хватает, но в чем-то — да. Хотя нужно учитывать и то, как сильно занята семья мистера Икс. Очень сильно. Кто-то может сказать, что это не оправдание, но лично я считаю это оправданием, достаточным, по крайней мере, чтобы извинить их нехватку эмоций. Представьте только, как они страдают из-за того, что член их семьи вынужден жить в таких обстоятельствах.
— Я пытаюсь, доктор.
Понсонби, не отводя от меня взгляда, забрал у меня листок, сложил вдвое почти без усилий — правильнее сказать, что листок сложился сам, — и аккуратно поместил его обратно в конверт. Не знаю, что Понсонби разглядел в моих глазах, но уверена, что он не разглядел и половины того, что я чувствовала. Доктор ровным шагом прошествовал к двери.
— Когда я брал вас на работу, мисс, мне казалось, что я принимаю одно из удачнейших решений для Кларендона — за последние годы. Не заставляйте меня раскаиваться. С настоящего момента не давайте никаких поблажек детективным одержимостям мистера Икс. — Я смиренно кивнула в ответ, а когда я была уже на пороге, доктор добавил: — И никаким другим одержимостям тоже.
— Да, доктор.
Но, проходя по коридору, я едва сдерживала ярость. Письмо заставило меня о многом задуматься — но вовсе не о том, что имели в виду его составители или составитель, кем бы они ни были. Да разве может существовать подобная семья? Разве можно с такой холодностью оформить документ, который касается любимого человека, больного, с самого детства заключенного в пансионы? Кто такой или кто такие эти «господа С», помимо того что они бездушные, расчетливые, абсурдные создания изо льда? Мне хотелось плакать. Бедный мистер Икс. После прочтения этого письма все дефекты его характера представлялись мне объяснимыми и даже логичными. Каковы бы ни были цели этого клана, начисто лишенного чувств, воспоминания о котором мистер Икс запер на замок в своем «Хрустальном Дворце», со мною они добились ровно противоположных результатов.
Теперь я была готова помогать мистеру Икс, готова поймать Убийцу Нищих.
2
Однако на следующее утро мой план был нарушен непредвиденным обстоятельством — самим мистером Икс. Меня предупредила еще служанка, приносившая ему завтрак: мой пансионер вошел в очередной период апатии и одиночества, с задернутыми шторами и запретом на посещения. Когда я зашла в комнату, мистер Икс не поднял подбородка от груди и ничего мне не сказал. Понсонби не возражал против его просьбы об одиночестве, он всегда был готов удовлетворить более-менее приемлемые пожелания своих пансионеров.
Но я-то знала, что одно исключение существует: Джимми Пиггот точно к нему заходит. По нескольку раз в день.
Доктору Дойлу, тоже приходившему утром, не удалось увидеться с мистером Икс.
— Со мной он тоже не разговаривает, доктор, — сообщила я в холле. — И аппетита нет.
— Наш дорогой Шерлок… — Дойл улыбнулся и печально вздохнул. — Он, видимо, чувствует себя ответственным за то, что случилось с этим бедным мальчиком…
— Вчера, когда мы в последний раз разговаривали, он еще надеялся, что вот-вот поймает преступника…
— Он что, продолжает расследование?
— Сейчас он ничего не делает. Сидит в кресле и никого не хочет видеть.
Конечно, за исключением Джимми, но я не знала, зачем тот приходит. Быть может, он приносил газеты или письма или деньги от семьи. Я приняла решение это выяснить. И я приняла еще одно решение, и теперь мне был нужен Дойл.
— У него есть какая-то теория? — спросил доктор.
Я бы охотно передала ему все, что изложил мне мистер Икс, вот только я не знала, с чего начать. И мне было немного стыдно рассказывать о театре бесконечного наслаждения — эта история напоминала мне о чудотворцах, о «магическом театре» — все это сказочки для детей, но мой бедный пансионер, кажется, воспринимал их всерьез. Мне будет неприятно, если Дойл узнает, насколько болен мистер Икс.
— У него слишком много теорий. Он упоминал о другом больном, из Оксфорда, который рассказывал истории о некоей группе… или секте. Просто безумие. И он по-прежнему одержим мыслями о театре.
Дойл растирал лицо ладонями.
— Понятно. Возможно, кое-что из этого — плод его безумия, однако несомненно, что жертвы преступлений каким-то образом связаны с «Милосердием»…
И вдруг я вспомнила:
— Тейлор был машинистом сцены, а Дэнни репетировал в «Милосердии»!
— Снова «Коппелиус» и Петтироссо… — Дойл закивал, его голубые глаза так и сияли.
— Все жертвы имели отношение к театру «Милосердие»… Доктор, это неоспоримый факт.
— Безумный убийца в труппе «Коппелиус». Боже мой, звучит как газетный заголовок… Однако мы не можем идти в полицию без доказательств. И остается четыре дня до следующего… или следующих.
В конце концов я решилась.
— Доктор, вы помните ту закрытую дверцу за сценой? — тихо спросила я.
Он помнил. И ответил мне на удивление быстро:
— Да, вы мне показывали! Возможно, мисс Мак-Кари, там располагается подпольная сцена, не думаю, что это как-то связано. За кулисами многих театров есть комнатки, где устраивают маленькие представления для избранной публики. Театры зарабатывают на этом больше, чем на официальных спектаклях. Подпольная сцена, в общем-то, финансовый источник для их больших постановок. Но мне не кажется, что это как-то связано… — Дойл замолчал, глядя мне в глаза. — Хотя, быть может, кто-нибудь из посетителей…
Подпольные спектакли были мне хорошо знакомы, последний раз я посещала такой вместе с Робертом несколько дней назад. Они были непристойны, они выходили из печей адского воображения, но ведь это куда менее фатально, чем убийства. Они доставляли наслаждение. Мне снова вспомнились фантастичные идеи мистера Икс: может ли существовать театр, приносящий такое наслаждение, которое заставляет зрителей совершать поступки против своей воли?
— Доктор, простите, что спрашиваю… — Я покраснела. — Не могли бы вы устроить…
Дойл подверг меня внимательному осмотру и в результате ответил кивком. Вследствие чего я покраснела еще больше.
— Я понимаю, что́ вы пытаетесь мне предложить, мисс Мак-Кари. Да, я смог бы устроить. Но должен предупредить: такие спектакли — неподобающее зрелище для женщин…
Непристойность меня не тревожила. Я желала знать, что скрывает труппа «Коппелиус».
— Я могу пойти, — твердо заявила я. — Но я должна объясниться с доктором Понсонби.
— Проще всего будет, если с ним поговорю я. Я обладаю определенным влиянием, поскольку некоторые из моих пациентов — будущие кандидаты в пансионеры Кларендона.
Прощаясь с Дойлом, я заметила спускающегося по лестнице Джимми Пиггота. Он заскочил в кабинет Уидона, а вышел уже в шляпе. Проходя мимо нас, юноша поздоровался. Куда он направляется? Какие у него дела с моим пансионером? Погоди, я еще с тобой разберусь — решила я про себя.
Меня почти насмешило новое открытие: я, в общем-то, вхожу в роль детектива именно в то время, когда мистер Икс от нее, по-видимому, отказывается.
3
Джимми Пиггота я поймала на следующий день. Я специально поднялась пораньше и снова увидела, как юноша стремительно спускается по лестнице. Джимми вошел в кабинет своего шефа (Уидона в этот ранний час еще не было), не замечая, что я за ним слежу. Моя теория подтверждалась: Джимми выполнял все поручения мистера Икс как можно раньше с утра, пока мистер Уидон еще не появился в Кларендоне. Я подкралась к двери и заглянула внутрь. Джимми опять держал в руке шляпу, готовый выбежать из кабинета. При виде меня его чуть инфаркт не хватил.
— Ради бога и ради всего святого, мисс Мак-Кари! Как вы меня напугали!
— Новое поручение от человека в кресле, Джимми?
Он схватил со стола лист бумаги и спрятал в карман:
— Что вы имеете в виду, мисс?
— Я имею в виду, что в последнее время ты работаешь исключительно на него. Полагаю, он дает тебе больше, чем платят в Кларендоне. Кому он пишет?
— Пожалуйста, вы же знаете, мистер Икс не любит…
— А ты знаешь, Джимми, что я его медсестра. Мистер Икс — душевнобольной.
— Нет, он не…
— Не знаю, что за чертовщину он вдолбил тебе в голову, но, каким бы умником он ни был, он нуждается в помощи. В помощи, а не в том, чтобы ему во всем потакали. Говори, кому он пишет.
Мне было почти что жалко юного клерка. Джимми удрученно смотрел в пол:
— Я не могу об этом говорить…
— Зато я могу, — пригрозила я. — Я могу поговорить, например, с доктором Понсонби. О коробках с печеньем и о записочках. Да, я потеряю работу, но ведь не только я!
— Пожалуйста, мисс Мак-Кари!.. Вы этого не сделаете!
— Если ты расскажешь то, что мне нужно знать, я обо всем позабуду.
Лицо Джимми Пиггота как будто сделалось полем борьбы добра и зла — или хитрости и глупости, или, быть может, здравого смысла и необходимости. Как бы то ни было, Джимми избрал самое практичное решение. В конце концов ему и самому очень хотелось выговориться.
— Да, он сумасшедший! — выкрикнул Джимми. — Но он мне платит хорошие деньги за несложные поручения! Заставляет меня читать газеты… Старые номера «Портсмут ай»… А теперь он взялся переписываться с католическим священником из Госпорта! Секретные послания, записанные каким-то шифром… Я ничего не понимаю! Пожалуйста, мисс Мак-Кари, только бы он не узнал, что я вам об этом рассказывал!..
Такого я не ожидала. Что еще за священник?..
И вдруг я вспомнила:
— Отец Филпоттс?
— Он самый. Вы его знаете? Католический священник из прихода Госпорт. Теперь, перед открытием этого собора, у нас тут полно католиков…
Джимми имел в виду папский собор в Портсмуте. Это было прекрасное здание, открытие намечалось в августе, и вокруг этого события уже сейчас было много шума.
— Кажется, мы с ним знакомы, — отметила я. — Что это за письма?
— Сам дьявол их не разберет! Я читаю мистеру Икс вслух, он диктует мне ответы.
— Но о чем они?
— Клянусь, я не знаю. Тут проставлено его имя… а потом другие буквы и цифры.
— Его имя?
— Икс. На некоторых письмах проставлен Икс. Я полагаю, это его имя.
— А Игрек тоже встречается? — спросила я, но Джимми покачал головой.
Ну допустим, мистер Икс окончательно лишился рассудка — но как же отец Филпоттс? Почему он движется по тому же безумному пути?
— Умоляю вас, мисс Мак-Кари, — ныл Джимми Пиггот. — Он взял с меня клятву, что я не скажу…
— Успокойся, Джимми, я сохраню все в тайне… если ты поступишь точно так же с нашим разговором.
Джимми был такой же, какой всегда была и я: из той породы людей, что до сих пор верят в слова, верят, что мир неуклонно движется в сторону добра, что единственное обстоятельство, мешающее всем передружиться со всеми, — это что мы недостаточно общаемся между собой. Юноше хватило моего согласия и моего обещания, чтобы снова сделаться доверчивым и счастливым Джимми Пигготом. А вот моя тревога не унялась. Отправлять письма незнакомому священнику — это значит выносить свои абсурдные идеи за пределы Кларендона. А еще это письмо от членов его влиятельного семейства. Одно дело — это частное помешательство мистера Икс: секта Десяти, «чудотворцы», «мистер Игрек», скрипка, — и совсем другое дело — реальность, которая может обрушиться на нас на всех, включая и Джимми, и, возможно, несчастного доктора Дойла, если фокусы моего пансионера приведут к серьезным последствиям.
Мне было все равно, что может случиться со мной, но я не желала зла всем остальным.
4
В то утро я вошла к нему в комнату, ожидая застать его в той же унылой атмосфере, однако мистер Икс приготовил мне новый сюрприз: он пребывал в хорошем настроении. Шторы раздвинуты, голос мягкий.
— Ах, мисс Мак-Кари, небо прояснилось, кхе, вас прислало само Провидение, сегодня почему-то запаздывают с завтраком, кхе-кхе… было бы целесообразно немного поторопить миссис Гиллеспи, у меня волчий аппетит, не могли бы вы за этим проследить? Я знаю, что вы справитесь, вы лучшая из всех сиделок, которые у меня были, кхе…
— Вы кашляете, — заметила я. — Вы что-нибудь разгадали?
Вместо ответа мой пансионер улыбнулся и еще раз слегка кашлянул. В руке он держал трость и теперь поигрывал ею, глядя в окно. Что бы все это значило? Я решила поубавить ему самодовольства.
— Доктор Понсонби получил письмо от вашей семьи, — сообщила я. Кресло не издало ни звука. Тогда я продолжила: — Инспектор Мертон, кажется, на вас нажаловался. Члены семьи ругают Понсонби за то, что вы расследуете дело об убийствах.
— А каково ваше мнение, мисс Мак-Кари? — наконец отозвался мистер Икс.
— Буду с вами откровенна, и не из желания оскорбить. Я считаю это письмо очень странным. Если у вас такие родственники, то я… В общем, теперь я понимаю вас лучше.
— Ах, ну я же говорил: вы просто чудо. — И мистер Икс кашлянул.
— Но это не означает…
— …что вы мне верите, — закончил за меня мистер Икс. — Разумеется, что нет, но не судите и их слишком сурово, у них не было времени на любовь. Да они и не знают, как ее проявлять, что мне отчасти и нравится, поскольку они отодвигают чувства в сторону и сводят все к логическим рассуждениям и следствиям.
— Как и вы.
— Нет, никоим образом, я ведь вам говорил, какое значение придаю интуиции: сами по себе рассуждения и логика не позволяют ни в чем разобраться, тут следует добавить чуточку безумия…
— Доктор Понсонби считает, что вы добавляете слишком много, — не удержалась я.
— Доктор Понсонби заботится только лишь о добром имени Кларендона, что и приводит сюда клиентов, в которых он нуждается, но меня он терпит, поскольку моя семья платит, вот и все.
— И все же ваши родственники вам некоторым образом помогают.
— Им это ничего не стоит… Их ежемесячные взносы позволяют мне жить без забот, а именно это мне и нужно. Да и вам тоже. — Мистер Икс помолчал, кашлянул еще два раза и отставил в сторону трость. — Наш мир — это непроглядный мрак, но вы в нем — один из неожиданных и немногочисленных огоньков.
Я притворилась, что его похвала для меня ничего не значит. Стараясь — да, ценой немалых усилий — не растрогаться, я подумала, что и сама могла бы сказать то же самое об этом человеке. Безумном, но удивительно проницательном. Холодном, но удивительно нежном. Загадочная смесь исключительных в своем роде ингредиентов. Я была уверена, что, если однажды кто-то — доктор Дойл, к примеру, — решит написать об этом человеке (зовись он хоть Шерлок Холмс, хоть еще как-нибудь), ему придется совершить невероятное деяние, достойное Шекспира или Диккенса. Каков же на самом деле мистер Икс? Душевнобольной или здравомыслящий? Холодный или чувствительный?
— И то и другое, — неожиданно изрек он.
Я вздрогнула.
— Нет и еще раз нет, — непонимающе пробормотала я. — Вы не можете знать, о чем я думаю…
— Поверьте, мисс Мак-Кари, я этого и не знаю, но вы надолго замолчали, а когда мы о чем-то надолго задумываемся, это всегда означает, что мы выбираем из двух возможностей. А решение на самом деле почти всегда представляет собой их сочетание. Противоположные мнения суть лишь компоненты истины — можете называть это законом Холмса. Истина — это всегда смесь; сказанное справедливо и для нашей великой загадки.
— Вам удалось продвинуться в деле об Убийце Нищих?
— Разумеется, мисс Мак-Кари, разумеется, да, эта загадка великолепна, а наш убийца — хитрый и искуснейший игрок, однако шах и мат уже близится.
— Простите, если я признаюсь, что ничего не понимаю.
— Если рассудок вам не помогает, отодвиньте его в сторону. А сейчас я нуждаюсь в отдыхе. Пожалуйста, мисс Мак-Кари, подайте мне мою скрипку.
Его маленькие руки с тонкими пальцами зависли в воздухе.
Он никогда меня о таком не просил, и не знаю почему, но мне пришло в голову, что именно поэтому он сейчас и просит: еще один шаг в нашем взаимном доверии. Нечто вроде проверки, которую еще предстояло пройти, как и в тот раз, когда при мне в его комнате впервые появились дети.
У меня закружилась голова.
— Где… где ваша скрипка?
— На столике.
На столике, естественно, не было ничего, кроме стакана с водой. Но пока я шла к столику, я успела подумать: притворяться необходимо — если вообще необходимо, — только когда я к нему поворачиваюсь, а сейчас он видит меня со спины, но это ведь будет как ложь! Поэтому я провела руками по воздуху, пытаясь вообразить лакированную древесину, тугие струны, затейливые украшения на деке. Мне вспомнился один из пунктов пресловутого семейного письма: «Со скрипкой обращаться аккуратно». Хрупкая вещь. Я как будто держу что-то на весу. Я обернулась к мистеру Икс:
— Она совсем легкая.
— Благодарю, мисс Мак-Кари, это свидетельство ее хорошего качества.
Мои пальцы почти встретились с его руками, я как будто передавала свое безумие ему.
— Я что-нибудь сыграю для вас.
Мистер Икс, как и раньше, принялся водить руками по воздуху, комично изображая скрипача. Но пока я на него смотрела, я осознала, что никто никогда не играл для меня ничего более прекрасного. Никогда в жизни. Что было одновременно и правдой и ложью.
А сейчас я скажу, что, когда мистер Икс опустил руки, наступила тишина. Считайте меня сумасшедшей, но клянусь вам: я почувствовала разницу с предыдущей тишиной. Если рассудок вам не помогает, отодвиньте его в сторону. И вот посреди этого духовного преображения — или припадка безумия — я вновь услышала его голосок:
— Не забудьте, кхе, распорядиться насчет завтрака.
Быть может, мистер Икс все-таки прав: совершенство таится в беспорядочной смеси компонентов. Закон Холмса.
5
Конечно же, я ничего ему не сказала. Таков был мой план. К тому же я подумала, что он так или иначе обо всем узнал — или почувствовал, с его-то сверхъестественной способностью догадываться о чужих делах. А если я поняла все верно, мистер Икс не попытался меня разубедить, что было воспринято мною как знак: он хочет, чтобы я продолжала расследование, раз уж его дети-лазутчики теперь помочь не в силах. Дойл к этому времени успел пообщаться с доктором Понсонби, и, как он и предсказывал, ему без труда удалось добиться от директора разрешения. Проблемы пришли с неожиданной стороны — от моих товарок. У Нелли Уоррингтон и Джейн Уимпол набралось много работы, они не захотели брать на себя еще и мистера Икс. Я надеялась, что меня снова выручит Сьюзи Тренч, но случилось так, что наша старшая медсестра как раз взяла отгул на полдня, и, следовательно, Сьюзи пришлось бы в одиночку отвечать за весь пансион. Просить ее о такой жертве было бесполезно. И все-таки я это сделала — ну и получила предсказуемый отказ. Мы обе расстроились — я знаю, Сьюзи не притворялась. И все-таки она не удержалась от своих вопросиков:
— Он снова тебя пригласил?.. — (Я кивнула в ответ.) — Это уже серьезно…
— Клянусь, это не то, что ты думаешь.
Сьюзи недоверчиво хихикнула как раз в тот момент, когда из комнаты лорда Альфреда появилась Брэддок с подносом, заваленным использованными бинтами. Мы всполошились, как голубки на окошке.
— Что здесь происходит? Вы что-то затеваете?
Сердце мое ёкнуло, а я застыла на месте. И Сьюзи тоже. Я догадывалась, что Сьюзи осталась не только из-за старшей медсестры, но еще и из-за меня, в качестве поддержки, однако присутствие Сьюзи вовсе не пошло мне на пользу: при ней у меня пропала всякая охота врать и отпираться. Я была готова просто взять и объявить, что доктор Дойл снова пригласил меня вечером в театр.
Я помолчала, а потом взглянула ей в глаза. На лице Брэддок было написано презрение, с которым она, вероятно, появилась на свет. Тик на глазу сильно портил картину… Прощай, разрешение доктора Понсонби, подумала я.
— Сьюзи, ты не оставишь нас на минутку? — попросила старшая сестра. В Кларендоне не было предусмотрено место для приватных бесед, посему мы уединились на лестничной площадке. — Энни, после того разговора с Понсонби ты считаешь, что я настроена против тебя.
Это был не вопрос, но я все-таки ответила учтивой ложью:
— О нет, мисс Брэддок, ни в коем случае.
— У тебя есть основания, чтобы так думать, — продолжала Брэддок, оставив мои слова без внимания. — Но Энни, верь или не верь, я отношусь к Кларендону и к своей работе очень серьезно. И хотя, с одной стороны, я вижу, что при тебе мистер Икс в чем-то улучшился, с другой стороны, я не совсем в этом уверена. Ты чересчур увлеклась… Дай мне закончить. Этот человек очень хитер, он, сидя в своем кресле, добивается от других всего, что ему нужно… Когда тебе кажется, что ты изобрела новый способ ему помочь, на самом деле это он чего-то пожелал. Он заставляет тебя верить, что это твои мысли, но на самом деле это его мысли. Этот человек — дьявол.
— Но ведь он болен, мисс Брэддок, — мягко ответила я, а про себя добавила: «Она права, и если я не признаю, что она права, так это из гордости».
— По-твоему, я не знаю? У тебя, конечно, есть опыт работы в лечебнице, но я занимаюсь этим делом дольше твоего. Он сумасшедший. Вот почему я считаю, что ты чересчур увлеклась.
«Я чересчур увлеклась? — повторила я про себя. — Но кем? Дойлом или моим пансионером?» Сейчас мне было горько думать, что слова Брэддок правдивы, но, даже несмотря на боль, я различала за ними ревность.
— Он вас использует, тебя и Дойла. Он использует, кого ему заблагорассудится. — Я так на нее посмотрела, что Брэддок добавила: — Скажи мне, что сегодняшний поход с Дойлом в театр никак не связан с убийствами. Поклянись.
Я покачала головой и что-то забормотала. Мое «умение» лгать, кажется, меня покинуло. Я предпочла перейти на полуправду:
— Мисс Брэддок, мистер Икс многое знает. Сумасшедший или нет, он… он многое предчувствует.
— Я знаю.
— А доктор Дойл склонен доверять его интуиции…
Брэддок кивнула тихо и неторопливо, глядя на меня из самого центра своего круглого лица. Но сейчас я смотрела на эту женщину иначе: я начала понимать, что ее работа — это ее жизнь, точно так же как и для меня. Если в Брэддок и была ревность, то она жила в ней как подземный огонь. Быть может, ревность пламенела еще и сейчас, только никто об этом не знал. Она сама постаралась ее спрятать.
— Доктор и мистер Икс расследуют убийство этого паренька, ведь так? — Старшая сестра прищурилась, пресекая любую попытку обмана. Я кивнула. — Но при чем же здесь ты, Энн?
— Я им нужна… Они вышли на след и попросили меня о помощи.
Вообще-то, дело обстояло не совсем так. Это я попросила Дойла о помощи. Это было мое расследование — даже мистер Икс был ни при чем, дело, с которым я решила справиться сама для себя.
— А это не опасно?
Этот вопрос меня удивил, я сумела только покачать головой.
Брэддок отвернулась, теперь она смотрела в окно. Все черты ее лица собрались для выражения необычного чувства.
— Нищеброды — это одно, а вот ребенок — совсем другое, — сказала Брэддок. — Моему отцу не нравились нищие, даже нищие дети, но я-то считаю, что ребенок-попрошайка — это в первую очередь ребенок. Если ты думаешь, что твое присутствие каким-то образом поможет, я останусь в Кларендоне.
Это неожиданное предложение помощи меня ошеломило.
— Нет! Ваш отгул… Мисс Брэддок, вы ведь собирались в театр…
— Ой, да это всего лишь кукольная постановка, «Мореход Пинтопп уходит навсегда», в театре «Ройял», но я не сильно-то и хочу. Мне никогда не нравился театр с живыми людьми, и моему отцу тоже, но теперь даже марионетки меня не радуют. Я собиралась составить компанию своей приятельнице, весьма докучливой особе, так что теперь я спасу себя от двух часов беспримерной скуки… — Мы улыбнулись друг дружке. — Помоги Дойлу, только не попадись в сети мистера Икс. Да, я пожаловалась на тебя доктору Понсонби и нажалуюсь снова, если увижу, что твой пансионер слишком сильно на тебя влияет. Энни, я не хочу, чтобы тебя уволили; я хочу, чтобы тебе поменяли пациента. Этот человек опасен. Будь осторожна.
Я была так ошарашена ее словами, что последовавшие за ними объятия восприняла как дело почти естественное. Брэддок уходила по коридору медленно и одиноко, бочкообразная фигура с громадным кузнечиком на голове.
Этот человек опасен. Вот о чем я размышляла, когда подошло время отправляться в театр.
Я поднялась в его комнату и, стоя на пороге, объявила, что сегодня у меня свободный вечер. Он ничего не ответил. Я решила, что ему просто неинтересно. Мне бы только порадоваться, что он не вмешивается в мои дела, но полюбуйтесь на нашу Энни! В тот момент мне хотелось, чтобы он сказал то же самое, что сказала Брэддок: «Будь осторожна».
С тех пор как Роберт ушел из моей жизни, я нуждаюсь в людях, с этим не поспоришь.
Кстати, а где сейчас Роберт? — подумалось мне на пороге Кларендон-Хауса. Уже вернулся на «Неблагодарный»? Стоит, опершись о борт, посреди открытого моря и проклинает медсестру из Портсмута?
Я пожелала Роберту всего самого хорошего, где бы он ни находился.
Назад: Шерлок Холмс в Хрустальном Дворце
Дальше: Кукольная мелодрама
