Испытание на прочность
Заканчивался мой послеродовый длинный отпуск. Я должна была выходить на работу, а значит, надолго расставаться со своим сокровищем. Мама успокаивала меня, что она все сделает ради любимого внука. Ей было всего сорок восемь лет, но она страдала полиартритом, который часто обострялся так, что она даже боялась уронить мальчика — руки не слушались ее. Мама — человек любящий, ласковый и безмерно добросовестный, самая замечательная бабушка, готовая пожертвовать всем ради Димочки. Она никогда ничего не забывала, и, если нужно было сделать какую-нибудь процедуру или дать лекарство, все исполнялось точно, в нужное время. Жуткое «лечение» в раннем возрасте надолго оставило след — у Димы был очень плохой аппетит. Приходилось прибегать к хитростям, чтобы накормить его, дать витамины, соки, фруктовое пюре. Бабушка придумывала разные игры, показывала в окно на лошадку, собачку — на что угодно! — а сама закидывала в удивленно открытый ротик еду. К ее восторгу, такими сложными путями Димочку удавалось накормить, он рос и прибавлял в весе.
Дима с детства отличался чистоплотностью, не мог терпеть грязные ручки, мокрые рубашки, штанишки, залитые водичкой или другой жидкостью. Забавно расставив ручки в стороны, он издавал звуки возмущения и удивления. Это значило, что надо срочно менять ему одежду, мыть руки, наводить чистоту. Баба Маня, смеясь, бежала за чистой одеждой, мыла испачканные ручки, лицо. Дима рано начал понимать интонации. Когда с ним говорили весело, бодрым голосом, он радостно смеялся. Но стоило заговорить печальным или строгим голосом, как он становился серьезным, а потом, забавно вытянув нижнюю губку, начинал плакать.
Почти все лето 1963 года мы прожили на даче вместе с родителями Шуры. Днем работали, а вечером собирались всей семьей. Лето было очень теплое, солнечное, много цветов, зелени, свежих овощей, ягод. В ванночке на солнце нагревалась вода, и Дима плескался в ней с огромным удовольствием. Целые сутки он находился на чистом воздухе. На грядках поспевала душистая красивая клубника, малина, смородина. Мальчик с удовольствием лакомился ягодами, пил свежие соки, «навитаминивался». Нам всем он казался необыкновенно красивым и умненьким.
Моя работа требовала от меня полной отдачи. Заниматься ребенком не оставалось времени. Первое время после выхода на работу мне милостиво разрешили работать по четыре часа в день. Потом, недели через три, увеличили время до шести часов, а когда начались летние отпуска, забыли, что я кормящая мать. Я должна была работать полный рабочий день и с такой нагрузкой, что не было времени даже перекусить. Дача находилась далеко от моей работы, за городом, на другом берегу Енисея. Транспорт в Красноярске в то время ходил как придется, и попасть в нужный автобус было неслыханным счастьем. Приходилось добираться со многими пересадками. На дорогу уходило более часа, и от автобуса еще нужно было идти пешком минут двадцать пять — тридцать. Я выскакивала из автобуса и бегом бежала на дачу из последних сил, чувствуя, как по телу струится молоко. Мама с голодным ребенком встречала нас далеко от дома, на пригорке. Мальчик, издали увидев меня, нетерпеливо визжал, протягивая ко мне ручки.
Я хватала свое сокровище из рук мамы, прижимала к себе, покрывала поцелуями милое создание, по которому так стосковалась за день. Быстро помыв руки, блаженно садилась на диван с Димочкой на руках. Он ел, очаровательно чмокая губками. Я нежно гладила его тельце, трогала пальцем бархатную, уже пухленькую щечку. Это были самые счастливые минуты — словно награда за целый день ожидания свидания с самым дорогим человечком. Но боже мой! Почему этого счастья было так мало? Почему я была лишена общения с моим мальчиком? Только много лет спустя женщинам дадут право быть с ребенком до трех лет. Большая удача, что у меня была моя милая, моя родная мама, любящая всех нас, особенно Димочку. Мы все работали, и на ее плечи легла самая трудная и ответственная обязанность — растить ребенка и заботиться о семье. В то время не было памперсов, а о сегодняшней бытовой технике мы и мечтать не могли. Какая же трудная задача была постирать, посушить, погладить все детские вещи, содержать в чистоте и уюте квартиру, готовить еду!
Но самая трудная обязанность — даже не купить, а «достать» продукты. В продуктовых магазинах был постоянный дефицит. В нашем подъезде жила мамина приятельница Ида Исааковна Маршалик. Она каждое утро уходила «на разведку» по магазинам, находила места, где можно было купить продукты, занимала очередь на себя и мою маму, прибегала к маме, и они бежали с Димочкой на руках или в коляске в очередь, где надо было отстоять два или три часа. Покупали продукты на троих, потом делили их пополам. Когда Дима подрос, он любовно называл Иду Исааковну «наша разведчица». Спасибо ей за заботу о нас!
Грудным молоком я кормила Диму до десяти месяцев. Вынуждена была бросить кормление, когда меня начали ставить на ночные дежурства в роддоме и у меня пропало молоко. Мама говорила, что мои ночные дежурства — стихийное бедствие для семьи.
Что такое «ночные дежурства»? Это означало, что я уходила из дома на тридцать пять часов. После рабочего дня в женской консультации, не заходя домой, я шла на дежурство в роддом, после него, опять не заходя домой, шла на работу. Таких дежурств в месяц было четыре или пять — работа на так называемые полторы ставки врача. Когда кто-то из врачей болел, дежурства добавлялись, но не оплачивались — по закону больше чем на полторы ставки работать было нельзя. Мы противозаконно работали, но противозаконно платить никто не собирался! Значит, переработка оказывалась бесплатной. «Закон суров, но это — закон». Замечу здесь, что наши деньги все равно кто-то присваивал — но это уже тема совсем другого разговора.
Для роддома я была «ценный кадр», так как не брала больничные листы. Сама болела «на ногах», а когда болел Дима, с ним сидела моя мама. У других врачей таких мам не было, дети ходили в сады и ясли. Приходилось брать больничный — естественно, добавляя мне работы.
Шура учился в аспирантуре, работал над диссертацией. Работа сначала шла трудно — никак не находилась тема диссертации. Надо было сдавать вступительные экзамены, а позже кандидатский минимум. Постепенно стало вырисовываться направление исследований, вырабатывалась методика. Шура начал брать в помощь студентов, давать им дипломные исследовательские работы. Появлялся обширный материал, который уже мог лечь в основу диссертации. Шуре разрешили работать в лаборатории со второй половины рабочего дня до позднего вечера. Утром он был дома с Димочкой, а мама обходила магазины в поисках продуктов. Когда она возвращалась, он шел к себе в лабораторию, а позже появлялась дома я. Его аспирантской стипендии — семьдесят два рубля — и моей зарплаты молодого врача — сто рублей — на жизнь не хватало, и Шура нашел дополнительную работу пианиста в школе художественной гимнастики. Сейчас выступления гимнасток проходят под фонограмму, а тогда все выступали под «живую» музыку. В школах работали пианисты, в задачу которых входило подобрать музыку для каждой гимнастки, затем из выбранного произведения — концерта, сонаты, полонеза — составить музыкально сбалансированную композицию на заданное время. Потом составлялась композиция из гимнастических элементов, музыка и движения соединялись, разучивались пианистом и гимнасткой. Потом были соревнования. Работа была, конечно, очень интересная, хоть и трудоемкая, но, к сожалению, в случае Шуры — низкооплачиваемая, по причине отсутствия у него документа о музыкальном образовании. О его высокой квалификации как пианиста говорило то, что он играл для сборной команды Красноярского края, ездил с гимнастками на всесоюзные соревнования, побывал в Сочи, Краснодаре, Новосибирске, Владивостоке. Другого пианиста такого уровня в красноярском спорте не было. Зарплату тем не менее это ему не добавляло. Для того чтобы приносить домой приличные деньги, приходилось брать несколько ставок — благо дирекция спортивной школы шла на это, отдавая должное квалификации Шуры. Надо ли говорить, скольких усилий ему стоил такой режим работы!
Так красиво и счастливо начавшаяся жизнь в замужестве обрастала бытовыми сложностями и трудностями, которые появлялись вопреки нашим желаниям.
