Божья Коровка
«Нельзя терять время на беспокойство», — сказала ему Мария. Но Нанао беспокоится. Он направляется в третий вагон и мучительно беспокоится всю дорогу.
Нанао думает о Мандарине и Лимоне. От этих мыслей его желудок начинает болеть. Он привык к опасной работе, но знает, какими грозными противниками могут быть профессионалы высокого уровня.
Когда дверь в третий вагон открывается, Нанао набирается решимости. «Они здесь. Веди себя естественно, — говорит он себе, — как будто ты всего лишь обычный пассажир, который возвращается из туалета; в тебе нет ничего подозрительного». Он старается выглядеть безучастным. В вагоне много пустых мест — просто идеально для того, чтобы выбрать, где ему сесть, но совсем не идеально, если он хочет смешаться с другими пассажирами. Нанао осматривается, сохраняя внешнее спокойствие. «Вон они». С левой стороны относительно него, примерно посередине вагона, на тройном ряде кресел сидят трое пассажиров. Мальчик возле окна прислонился к стене и спит как мертвый, но двое других бодрствуют. Тот, что сидит у прохода, выглядит очень серьезным. Он разговаривает с парнем, сидящим посередине, — судя по всему, засыпая того вопросами. Они одного роста и похожи друг на друга. У обоих длинные волосы, оба худощавые, оба с трудом помещают свои длинные ноги в пространстве перед сиденьями.
Нанао не может сказать, кто из них Мандарин, а кто Лимон.
Он принимает мгновенное решение сесть рядом с ними. Ряд позади них свободен. И следующий ряд позади него — тоже. Если он сядет от них подальше, то будет в большей безопасности, но если сядет поближе, то сможет лучше контролировать ситуацию. Мария совершенно сбила его с толку разговорами о Минэгиси, и Нанао чувствует себя неуверенно из-за своей череды неудач. Он представляет себе футболиста, решившегося на рискованный маневр, на который бы тот в другой ситуации никогда не пошел, чтобы разом исправить все ошибки, допущенные в игре ранее. Отчаянный гамбит, чтобы восстановить свою репутацию. Нанао ловит себя на мысли, что никогда не видел, чтобы это работало. Неудачи порождают только новые неудачи. Но игрок, загнанный в угол, должен попытаться…
Он садится на ряд позади них. Его успокаивает только то, что, когда он вошел в вагон, на мгновение встретился взглядом то ли с Мандарином, то ли с Лимоном и тот, судя по всему, его не узнал. «Слава богу, они обо мне ничего не слышали», — подумал Нанао с облегчением. К тому же, судя по его опыту, люди в принципе не обращают особенного внимания на тех, кто сидит у них за спиной.
Затаив дыхание и изо всех стараясь не привлекать к себе внимания, он вытаскивает из кармана в спинке переднего сиденья рекламный журнал и открывает его. Это оказывается каталог заказа товаров по почте с огромным количеством наименований. Листая его, Нанао пытается расслышать разговор Лимона и Мандарина. Слегка наклоняется вперед. Он не может разобрать и понять всего, о чем они говорят, но кое-что все-таки до него доносится.
Мужчина на центральном сиденье говорит что-то о Томасе и поездах. Мария сказала, что вроде бы тот, который любит Паровозика Томаса, — это Лимон. Значит, тот, который сидит рядом от него слева, — Мандарин, который любит литературу.
Нанао пытается вести себя как можно незаметнее, хотя его нервы буквально гудят от напряжения. Он переворачивает страницу каталога и видит предложенные на выбор чемоданы. «Если б они продавали чемодан Минэгиси, я бы его не раздумывая купил».
— Ну, значит, так. Ты говоришь, нам нужно найти того, кто убил мелкого Минэгиси, кто бы это ни сделал. Либо нам нужно найти чемодан. Потому что Минэгиси сердится на нас.
Нанао едва не подпрыгивает, услышав слова Лимона. «Так, значит, у них тоже нет чемодана…» И от него не ускользает имя Минэгиси. Но нет, не Минэгиси. Лимон сказал «мелкого Минэгиси». «И кто это такой? Звучит так, будто это сын босса Минэгиси. А у Минэгиси есть сын? Разве Мария об этом что-нибудь говорила?» Нанао не может вспомнить. Но он точно расслышал, как Лимон сказал, что маленького Минэгиси убили. А это значит, что кто-то убил сына босса Минэгиси… По спине у Нанао пробегает дрожь. «Кто это сделал? Кто вообще мог совершить что-то настолько безумное?»
Он вспоминает, как однажды сидел в идзакая, и бармен сказал сидевшим у барной стойки посетителям:
— В этом мире есть два типа людей.
Такое начало всегда обещает довольно скучное продолжение, и Нанао криво улыбнулся, но все же вежливо кивнул, показывая, что ему очень интересно.
— И какие это два типа?
— Люди, которые никогда не слышали о Минэгиси, и люди, которые его боятся.
В баре воцарилась тишина. Заметив это, бармен добавил:
— И, конечно, сам Минэгиси.
Все тут же заявили, что это три типа людей.
И хотя Нанао смеялся вместе со всеми, когда они начали подшучивать над барменом, он отметил про себя, что все, кого он знал, до смерти боялись Минэгиси и что страх перед этим человеком был самым безопасным из подходов. Сильнее, чем когда-либо, Нанао ощущал, что должен держаться от Минэгиси подальше.
— Внимание, викторина! — говорит Лимон, поднимая вверх указательный палец и принимая значительный вид. Нанао не может разобрать всего, но до него долетают слова «виновного» и «назначь его».
Затем, после непродолжительного разговора — слишком тихого, чтобы его можно было расслышать, Мандарин встает, страшно перепугав этим Нанао.
— Мне нужно в туалет.
Он поворачивается лицом к голове поезда, собираясь пойти в тамбур между третьим и четвертым вагоном.
Лимон останавливает его:
— Нет, погоди. Что случилось?
— Мне просто нужно пописать. — отвечает Мандарин.
— А мне что делать, если представится возможность до того, как ты возвратишься? Ну, я имею в виду возможность поговорить с нашим другом, живущим по соседству? Что, если тебя не будет рядом?
— Тогда тебе придется справиться самому. Ты ведь в одиночку отлично справляешься, верно? И, возможно, выйдет тише, если это сделает один из нас.
— Да, хорошо.
— Только без лишнего шума. — С этими словами Мандарин отворачивается и уходит.
В салоне третьего вагона воцаряется мертвая тишина. По крайней мере, так кажется Нанао. Конечно, поезд все еще мчится по путям, раскачиваясь из стороны в сторону, и его колеса стучат по рельсам, пока за окнами стремительно проносятся городские пейзажи, но у Нанао странное ощущение, будто в тот самый момент, когда закончилась беседа Мандарина и Лимона, в вагоне стало абсолютно тихо и время остановилось.
Нанао переворачивает страницу каталога. Пробегает глазами по напечатанным там словам, но не может уразуметь их смысл. «Сейчас или никогда, — думает он, пока его взгляд скользит по странице. — Лимон сейчас один. Если я собираюсь поговорить с ним, то это мой шанс».
«И что даст тебе разговор с ним? — спрашивает его внутренний голос. — Тебе нужно найти чемодан, а у них его точно нет; так в чем смысл?»
«Но больше нет никого, кто мог бы мне помочь!»
«Ты действительно думаешь, что они тебе помогут?»
«Если я упомяну Минэгиси, они, может быть, выслушают меня. Есть же такое выражение: “Враг моего врага — мой союзник”».
Он не знает, что конкретно происходит, но совершенно ясно, что Мандарин и Лимон перевозили чемодан для Минэгиси. И Минэгиси нанял Нанао, чтобы украсть тот же самый чемодан. А это значит, что все они работают по заказу одного клиента. Несложно себе представить, что у Минэгиси есть какой-то план. Нанао готов побиться об заклад, что если он скажет Лимону, что работает на Минэгиси — даже если Лимон отнесется к его словам с подозрением и не захочет ему верить, — они все равно смогут объединиться. У всех них общая цель — найти чемодан. И если Лимон и Мандарин согласятся закрыть глаза на тот факт, что Нанао сначала украл у них чемодан, они, возможно, смогут продолжить работать вместе. Они смогут стать командой, как пара, которая соглашается признать одну-единственную измену делом прошлого и построить новые отношения. По крайней мере, именно это он хочет им предложить.
Нанао закрывает каталог и тянется вперед, чтобы вернуть его в карман сиденья. Сначала тот туда никак не засовывается, но в конце концов Нанао запихивает его на место. Он старается успокоиться. Если сможет неожиданно напасть на Лимона, у него есть шанс хотя бы ненадолго его обездвижить. Затем он объяснит ситуацию. «Ну, вперед», — думает он и встает со своего места.
Чтобы тут же нос к носу столкнуться с Лимоном, который смотрит на него в упор.
— Ну, привет.
* * *
Сначала Нанао даже не понимает, что происходит. Он, вне всяких сомнений, узнает человека, стоящего перед ним.
— Привет, как твои дела? — Звучит так, будто тот, кто с ним разговаривает, его давний знакомый.
Лимон стоит в проходе вплотную к сиденью Нанао, отрезая тому путь к отступлению.
Прежде чем Нанао успевает ответить на его вопрос у себя в голове, его тело начинает двигаться. Сначала он пригибается — и очень вовремя, потому что кулак Лимона ударяет в воздух ровно там, где мгновение назад была голова Нанао. Если б он замешкался, получил бы хук прямо в челюсть.
Нанао выпрямляется, выбрасывает вперед руку, чтобы схватить Лимона за правое запястье, и заламывает ему руку за спину, пытаясь действовать максимально аккуратно, чтобы не привлечь к ним ничьего внимания. Из драки в поезде точно ничего хорошего не выйдет. А если в дело вмешается полиция или даже репортеры, ему будет еще труднее скрыть свой провал от Минэгиси. Ему просто необходимо выиграть себе еще немного времени.
К счастью, Лимон, похоже, тоже не хочет производить лишнего шума. Его рука слегка дрожит в захвате Нанао, как будто ее свело судорогой, и тому приходится ослабить хватку. Он понимает, что нельзя сейчас открываться для следующего удара, но так беспокоится о том, что их могут заметить, что позволяет себе окинуть взглядом салон вагона. Бо́льшая часть пассажиров спят либо смотрят в свои телефоны или журналы, но в дальнем конце вагона на сиденье стоит маленький ребенок и во все глаза смотрит на них. «Плохо». Он ударяет локтем в грудь Лимону — не для того, чтобы его травмировать, но только чтобы лишить его равновесия. Когда Лимон слегка покачивается, Нанао отпускает его и бросается назад и вниз — на сиденье у окна. Если они будут продолжать стоять, кто-нибудь рано или поздно обязательно их заметит.
Лимон тоже садится — на место у прохода, и они начинают обмениваться ударами через пустое центральное сиденье. Спинка центрального сиденья на ряду перед ними сильно откинута назад, мешая им прицеливаться, но оба они стараются изо всех сил. Ни один из них никогда раньше не дрался на кулаках, сидя в мягких креслах.
Они изворачиваются, пытаясь достать друг друга, бьют, уклоняются и ставят блоки. Лимон наносит жесткий апперкот Нанао под ребра, но тот с силой опускает поднятый подлокотник кресла, и кулак Лимона с размаху врезается в него с глухим стуком. Лимон издает тихий возглас разочарования. Нанао радуется своему преимуществу, но недолго — спустя мгновение он замечает в другой руке Лимона нож. Это совсем маленький нож, но его лезвие холодно поблескивает, когда он рассекает воздух. Нанао выхватывает журнал из кармана сиденья и раскрывает его на пути летящего в него ножа — лезвие с легкостью режет фотографии залитых солнцем рисовых полей. Нанао пытается как-то обернуть журнал вокруг лезвия, но Лимон мгновенно отдергивает его.
«Остается радоваться тому, что он не выхватил пистолет». Может быть, Лимон считает, что нож гораздо удобнее пистолета в ближнем бою, или, возможно, у него его просто нет… Нанао не волнует конкретная причина.
Снова появляется нож. Нанао еще раз пытается поймать его журналом, но на этот раз не успевает — и получает удар в левую руку. Вспышка боли. Нанао бросает взгляд вниз — порез неглубокий. Его внимание вновь приковано к Лимону; он делает быстрый захват, ловя его за запястье руки, сжимающей нож. Дергает его руку на себя и наносит по ней сильный удар локтем свободной руки. Лимон стонет, и нож с приглушенным стуком падает на пол. Нанао решает закрепить свое преимущество, ударив двумя пальцами Лимону в глаза. Он больше не собирается сдерживаться и действительно намерен ослепить своего противника, но в последний момент Лимон уворачивается, и Нанао, промазав, попадает ему в углы глаз, а не в глазные яблоки. Лицо Лимона перекашивается от боли, и Нанао собирается попробовать еще раз, уже занеся руку для очередного удара, но в этот момент рука Лимона с силой влетает ему в грудь. Нанао ошарашенно моргает, и в это слепое мгновение в руке Лимона возникает пистолет. Лимон держит его низко, но дуло направлено прямо в Нанао.
— Я не хотел его использовать, но ты меня достал, — говорит он тихо.
— Если выстрелишь, ты себя выдашь.
— У меня нет выбора. Это экстренная мера. Мандарин поймет, когда я ему все объясню. В любом случае очень трудно драться, оставаясь незамеченными.
— Откуда ты узнал, кто я?
— Я заметил тебя сразу же, как только ты вошел в вагон, весь на нервяке. Можно сказать, ты кричал: «Вот он я, ваш жертвенный агнец!»
— Жертвенный агнец? Что ты имеешь в виду?
— Ты же тот парень, который работает с Марией-тян, верно?
— Ты знаешь Марию? — Говоря, Нанао переводит взгляд с лица Лимона на пистолет у своего бедра. Он знает, что в любой момент может получить пулю.
— Мы все занимаемся одним делом. «Макдоналдс» знает все про «Мосбургер», а «Ямада» знает о «Ёдобаси». То же самое. К тому же наш мир довольно маленький. Не так уж много людей, которые возьмутся за любую предложенную им работу. Я слышал о тебе и Марии от одного старого доброго посредника.
— От господина «Хорошие новости — Плохие новости»?
— Да, точно, от него. Хотя, когда имеешь с ним дело, по большей части это плохие новости. Но я постоянно слышал от него про Марию. И также слышал, что последние несколько лет она работает менеджером у Очкарика.
— И что люди говорят про Очкарика? — Нанао не спускает с него глаз ни на единое мгновение, но старается делать вид, будто он совершенно спокоен.
— Говорят, что он неплох. Если вспомнить «Томаса и его друзей», то я сказал бы, что он похож на Мёрдока.
— Это один из персонажей?
— Ага. Он довольно крут, этот Мёрдок, — Лимон задумывается на мгновение, потом добавляет: — Очень большой тендерный паровоз с десятью колесами. Он очень тихий и застенчивый, и любит сельскую местность и уединенные места. Но еще он любит поболтать со своими друзьями в депо.
— Что, извини?
— Это описание персонажа, Мёрдока.
Нанао несколько сбит с толку этим неожиданным рассказом, но про себя не может удержаться от улыбки. «А ведь и правда, я люблю уединенные места. Все, чего мне хочется, — это немного мира и тишины. Но, — мысленно добавляет он с горечью и презрением к себе, — вот я здесь, и вот что со мной происходит».
— Я видел твое фото раньше, Очкарик. Но не ожидал встретить тебя здесь. Простое совпадение?
— Это что-то вроде совпадения, но на самом деле нет.
— А, погоди, до меня дошло, — на Лимона снисходит понимание. — Это ведь ты стащил чемодан? Ну и отлично. Мне теперь даже не нужно тебя подставлять, потому что ты действительно это сделал.
— Сначала выслушай меня. Минэгиси нанял вас, чтобы вы принесли ему чемодан, верно?
— Так ты и вправду замешан? Ты в курсе, что здесь происходит?
— Я тоже работаю на Минэгиси. Он нанял меня, чтобы я украл чемодан.
— О чем ты говоришь?
— Я не знаю почему, но Минэгиси нанял меня, ничего не сказав вам, ребята.
— Ты уверен насчет этого?
Лимон не приводит никаких контраргументов за исключением одного простого вопроса: «Ты уверен?» — но этого достаточно, чтобы сбить Нанао с толка. В конце концов, Нанао же действительно не знает наверняка, что он работает именно на Минэгиси.
— Зачем Минэгиси понадобилось, чтобы ты украл у нас чемодан? Мы же собирались привезти чемодан ему.
— Знаю, это звучит странно, да? — Нанао хочет подчеркнуть: что-то во всей этой истории не сходится.
— Ну, скажем, Томас должен перевезти какой-нибудь груз, но по пути он встречает другой паровоз, который забирает у него груз и перевозит его сам. Насколько я понимаю, на это могут быть две причины: либо Томас сломался, либо кто-то ему не доверяет.
— Разве ты или твой партнер сломались? Мне так не кажется. Так что причина не в этом.
Лимон раздраженно щелкает языком.
— То есть ты хочешь сказать, что Минэгиси нам не доверяет?
Ствол пистолета как будто немного напрягается. Совершенно очевидно, что Лимон недоволен, и его недовольство заставляет палец слегка сильнее надавливать на спусковой крючок.
— Тебе лучше отдать нам чемодан, и побыстрее. Где он? Я пристрелю тебя, понял? А пока ты будешь биться в конвульсиях, обыщу твои карманы и найду твой билет. Потом пойду на твое место и заберу чемодан. Верно? Так что лучше просто отдай мне чемодан, пока я тебя не пристрелил.
— Подожди, ты не понимаешь. Я тоже ищу чемодан. И он не на моем месте.
— Судя по всему, ты хочешь, чтобы я тебя пристрелил.
— Я говорю тебе правду. Если б чемодан был у меня, я не пришел бы сюда, чтобы найти тебя и твоего напарника. Я был уверен, что чемодан у вас. Потому-то и пришел в этот вагон, хотя знал, что это будет опасно. И это действительно оказалось очень опасным.
Нанао говорит тихо и про себя раз за разом повторяет, что должен сохранять спокойствие. Если он выкажет страх или нервозность, это только раззадорит Лимона. И хотя Нанао уже почти смирился со своими вечными неудачами, он привык смотреть на дула пистолетов. Они пугают его не так уж сильно.
Ясно, что Лимон не верит ему, но он, похоже, задумался над его словами.
— Ладно, тогда у кого он?
— Если б я знал, то не сидел бы здесь под дулом твоего пистолета. Но самый простой ответ — есть кто-то еще, или даже какая-то другая команда, которая тоже хочет его заполучить.
— Какая-то другая команда?
— Кроме меня и вас двоих. И теперь чемодан у них.
— И они тоже работают на Минэгиси? Да что у этого мужика в голове?
— Скажу еще раз: я не знаю, что здесь происходит. Я не самый умный.
«Я просто хорошо играю в футбол и выполняю опасную работу».
— А зачем очки нацепил, если ты такой тупица?
— А в твоем мультике нет паровозиков, которые носят очки?
— Да, Уифф. Паровозик, который носит очки, хороший парень. Он не выходит из себя, даже когда люди о нем сплетничают. Но да, думаю, он тоже не очень умный.
— Я думаю, что Минэгиси просто не доверяет наемникам вроде нас. — Нанао делится этой мыслью, едва та возникает у него в голове. Он догадывается, что, пока говорит, у него меньше шансов быть пристреленным. — Так что, возможно, он нанял несколько разных людей, чтобы быть уверенным, что чемодан точно к нему вернется.
— Зачем ему такие проблемы?
— Когда я был маленьким, у нас по соседству жил человек, который часто просил меня сходить для него в магазин.
— Какое это имеет отношение к нашему делу?
— Он говорил мне, что если я пойду на вокзал и куплю ему журналы, которые он читал, то он даст мне немного денег, так что я бежал со всех ног выполнять его просьбу. Когда я возвращался, он говорил: «Посмотри на этот журнал, он мятый; я тебе ничего не дам».
— Зачем он так поступал?
— Он изначально не хотел давать мне никакой мелочи, так что у него заранее была припасена отговорка. Держу пари, что Минэгиси задумал проделать то же самое с вами. Он как бы захочет узнать, что случилось с чемоданом. А потом скажет, что вы провалили задание и теперь должны заплатить за это.
— И поэтому он нанял тебя, чтобы ты украл у нас чемодан?
— Может быть, и так.
Сказав это, Нанао думает, что это действительно может оказаться правдой. Минэгиси может бесить одна только мысль о том, что он должен похвалить кого-то за отличную работу и заплатить за нее условленную цену. А устроив все таким образом, он сможет заставить всех, кого нанял, чувствовать себя виноватыми и обязанными ему, а не наоборот.
— «И теперь вы должны заплатить за это» — что, как ты думаешь, это конкретно значит?
— Возможно, он заставил бы вас заплатить ему деньгами или просто приказал бы вас пристрелить. Бьюсь об заклад, что он думает: «Я хочу, чтобы кто-нибудь другой сделал за меня всю грязную работу, но не хочу платить за это, так не лучше ли будет нанять кого-нибудь еще, а потом избавиться от них всех?»
— Но если он нанял кого-то еще, чтобы помешать нам выполнять нашу работу, разве это не будет тоже стоить ему денег? Какой в этом смысл?
— Если это более простая работа, то он может нанять кого-то за гораздо меньшие деньги. И в конце концов для него это выйдет гораздо дешевле.
— Если поезд хорошо поработал, нужно его порадовать, похвалить и сказать ему, что он — полезный поезд.
— Некоторые люди лучше удавятся, чем похвалят кого-нибудь. Что, если Минэгиси из таких?
Нанао все еще беспокоится о пистолете, стараясь сделать вид, что ему нет до этого никакого дела. Ему нужно во что бы то ни стало отвлечь Лимона от мысли о том, чтобы нажать на спусковой крючок.
— Твой партнер Мандарин, он все еще в туалете?
— Его нет довольно долго. — Но Лимон не бросает взгляд на двери в тамбур, он не отрывает глаз от Нанао. — Может, там очередь…
В голову Нанао мгновенно приходит мысль:
— А нет вероятности, что он тебя предал?
— Мандарин меня не предаст.
— Он мог где-нибудь спрятать чемодан. — Нанао рискует; он хочет немного спровоцировать Лимона, но не настолько, чтобы тот нажал на спусковой крючок.
— Не, Мандарин меня никогда не предаст. Даже не потому, что между нами есть какая-то особая доверительная связь или что-то в этом роде. Просто он настоящий профессионал и всегда мыслит хладнокровно. Он знает, что, если обманет меня, для него это обернется целой кучей проблем.
— И ты совсем не злишься на него за то, что, пока ты тут дрался со мной, он преспокойно стоял в очереди в туалет? — Нанао продолжает искать способ посеять в голове у Лимона сомнения и разделить его с товарищем.
Но Лимон отвечает ему пренебрежительной гримасой.
— Мандарин знает, что мы тут с тобой вдвоем, приятель.
— Что?
— Как только ты вошел, он сразу сказал, что наткнулся на одного знакомого, который живет по соседству. Прямо сразу же, представляешь? Это наша условная фраза — когда появляется кто-то, кого мы знаем. Мы так говорим, чтобы человек, которого мы знаем, не понял, что мы его узнали. А когда Мандарин пошел в туалет, он сказал, что поручает мне разобраться с тобой.
— А, вот оно как… — Нанао уязвлен ощущением собственной некомпетентности. Ну конечно, все в их бизнесе используют секретные коды и фразы. Он пытается восстановить в памяти подслушанную им беседу. Он не может вспомнить, чтобы что-то его насторожило, но понимает, что Лимон, скорее всего, говорит ему правду.
Его охватывает новый приступ волнения. Если Мандарин знает, что Нанао здесь, он может вернуться в любой момент, а двое против одного — это плохой расклад.
— Слушай, — неожиданно говорит Лимон. — А ты не ненавидишь, когда тебя будят?
— Когда меня будят?
— Я слышал кое о ком в нашем деле, кто ненавидел, когда его поднимали с постели. Говорят, он был настоящим монстром. Я на какую-то секунду подумал, что вдруг это ты, но, думаю, все-таки нет.
Нанао никогда не слышал ни о ком подобном. И это показалось ему довольно глупой чертой, по которой можно узнавать профессионального киллера.
— Он был очень крут, да?
— Да, он был как легендарный поезд Город Труро. Даже Гордон был слишком медленным, чтобы победить Город Труро.
— Извини, я не знаю, о чем речь…
— Слушай, я к тому, что ты не сможешь победить меня, приятель. И даже если как-нибудь у тебя получится убить меня, я все равно не умру.
— Что ты под этим имеешь в виду?
— Я имею в виду, что великий Лимон бессмертен! Даже если умру, я вернусь. Я явлюсь к тебе и напугаю тебя до усрачки.
— Прекрати это, пожалуйста, — говорит Нанао, болезненно скривившись. — Я не люблю думать о загробной жизни и терпеть не могу призраков.
— Я намного страшнее любого призрака!
В этот момент Нанао замечает в окнах противоположной стороны другой синкансэн, мчащийся во встречном направлении. Он с шумом проносится мимо, и кажется, будто два поезда хотят столкнуть друг друга с путей, словно говоря, что невозможно спокойно прожить свою жизнь и каждый шаг — это борьба.
— Наверное, это Мёрдок, — отрешенно бормочет Нанао себе под нос, не собираясь сказать ничего определенного. Это не уловка, и он вообще не ожидал, что это могло бы сработать. Он просто заметил другой поезд и подумал, что это может быть за модель, и высказал свои мысли вслух.
Но Лимон, тотчас потеряв всякую осторожность, взволнованно вскрикивает: «Где?!» — и оборачивается посмотреть. Нанао потрясен. У Лимона в руке пистолет, направленный на него, но он смотрит через плечо, как будто они ведут дружескую беседу. «У меня не будет другого шанса». Нанао хватает пистолет и направляет его вниз, одновременно ударяя кулаком Лимону в подбородок. Удар в подбородок снизу — противник получает сотрясение мозга и мгновенно теряет сознание. Это еще одна техника, которую Нанао многократно отрабатывал, будучи десятилетним подростком, точно так же, как практиковался в футболе. Он слышит звук, похожий на резкий хлопок разорвавшейся мышцы или на щелчок большого выключателя. Глаза Лимона закатываются, и он падает на сиденье. Нанао переворачивает его долговязое тело, усаживает на сиденье возле окна и прислоняет к стене. Мгновение размышляет, не должен ли он сломать Лимону шею, но что-то его останавливает. После Волка слишком рискованно убивать кого-то снова. И если он убьет Лимона, ему, вне всяких сомнений, придется иметь дело с разъяренным Мандарином. Нужно во что бы то ни стало избежать того, чтобы эти двое стали его врагами. Трудно представить, что когда-нибудь они смогут стать союзниками, но он не хочет провоцировать их больше, чем это необходимо.
«И что мне теперь делать? Что делать? Что делать?!»
У него такое чувство, будто его голова разогревается оттого, что все шестеренки в ней вращаются все быстрее и быстрее.
Нанао забирает пистолет у Лимона и засовывает его за пояс под курткой. Он также забирает его мобильный телефон. Затем наклоняется и смотрит на нож на полу. Раздумывает, стоит ли взять и нож тоже, но решает его оставить.
«Что дальше?» Шкивы и блоки его мыслей работают как бешеные, выдавая одну идею за другой. Варианты появляются и тотчас исчезают. «Что ты будешь делать?» — шепчет его внутренний голос.
«Пойти вперед или назад? Мандарин будет здесь с минуты на минуту». Как только Нанао думает об этом и вспоминает, откуда должен будет появиться Мандарин, он понимает, что не может пойти вперед. Единственный вариант — это пойти назад, в сторону хвоста поезда.
Его голова буквально гудит от обилия разных возможностей и обрывков планов побега. «Даже если я пойду назад, Мандарин просто придет за мной. Оба пути ведут в тупик». Ему нужно придумать, как обойти Мандарина.
Он открывает свою поясную сумку. Сначала достает оттуда тюбик кровоостанавливающего крема, отвинчивает крышечку и наносит немного на то место, где Лимон его порезал. Кровотечение не очень сильное, но лучше попробовать остановить его, каким бы оно ни было. Рука пульсирует от боли — от раны и от блоков, которые он ставил против ударов Лимона; там, куда пришлись эти удары, уже проявляются синяки. Лимон несколько раз хорошо его достал, так что теперь каждое движение причиняет жгучую боль, но с этим он уже ничего не может поделать.
Затем Нанао достает из поясной сумки электронные наручные часы. «Нет времени раздумывать». Он устанавливает громкость сигнала будильника на максимум и время срабатывания. «Сколько времени мне потребуется? Слишком рано — плохо, слишком поздно — тоже ничего хорошего». На всякий случай он решает установить будильник на вторых часах на десять минут позже, чем на первых. Кладет первые часы на пол под сиденье Лимона, а другие — на багажную полку над его го- ловой.
Нанао уже собирается уйти, когда его взгляд падает на тройной ряд сидений спереди, где изначально сидели Лимон и Мандарин и где до сих пор сидит их спутник, неподвижно прижавшийся головой к стеклу окна. В его позе как будто есть что-то неестественное, так что Нанао подходит ближе, перегибается через пустые сиденья и осторожно дотрагивается до его плеча. Реакции нет. «Не может быть», — думает Нанао. Он прижимает пальцы к шее молодого человека. Пульса нет. Молодой человек мертв. «Кто он?» Нанао нервно вздыхает, ошеломленный очередной загадкой, но понимает, что не может больше задерживаться. За мгновение до того, как он уходит, замечает на месте Лимона наполовину пустую пластиковую бутылку с водой, торчащую из кармана спинки переднего сиденья. Ему в голову тотчас приходит идея, и он достает из своей поясной сумки пакетик с порошком. Растворимое снотворное. Нанао надрывает пакетик и высыпает его содержимое в бутылку, затем встряхивает ее и засовывает обратно в карман. Он не знает наверняка, будет ли Лимон ее пить, и вообще сработает ли это лекарство, но решает, что нужно использовать любую возможность.
Затем Нанао спешит в сторону второго вагона. «Хорошо. Что теперь? Что мне теперь делать?»
