Заключение
Сейчас
Дальше — самое важное
Не так давно мы с семьей переехали в идиллическое местечко. Вдоль улиц тянутся аккуратные белые заборы. Фонарей нет. Конных троп больше, чем автомобильных дорог. Поначалу наши дети часами бегали на улице со счастливой собакой, ездили верхом, играли в теннис. С утра мы гуляли пешком или катались на велосипедах. Иными словами, мы нашли для себя кусочек рая на земле.
Одной из наших дочерей, Еве, новый дом пришелся особенно по душе. Ева — тоненькая, кареглазая, светловолосая девчушка с лукавой улыбкой. Она просто не умеет долго злиться. Даже если дочь пытается поворчать, то вскоре не выдерживает и начинает смеяться. Она обожает природу. Наши друзья, например, до сих пор помнят, как Ева вскарабкалась на огромную пятнадцатиметровую ель перед их домом. После переезда она повсюду бегала босиком, часами дурачилась с младшим братом на батуте, придумывала имена цыплятам, осторожно ловила ящерок и, налюбовавшись, отпускала на волю.
Ева запоем читала книги о лошадях, пчелах и прочих живых существах. Больше всего ей нравились романы о приключениях молодого ветеринара в английском Йоркшире. О своих приключениях она каждый день писала в дневнике. Как-то раз я взял Еву с собой в деловую поездку; из аэропорта я позвонил жене и сообщил, что дочь всю дорогу не замолкала ни на минуту. У нас была весьма оживленная и познавательная беседа, перемежавшаяся взрывами смеха.
Потом Еве исполнилось четырнадцать. Она резко прибавила в росте, начала уставать, стала меньше с нами разговаривать, дольше возиться с любыми делами. В общем, типичное поведение подростка, думали мы.
Во время рутинного планового медосмотра терапевт заметил, что Ева слабо реагирует на проверку рефлексов. Он отвел мою жену в сторонку и шепнул: «Вам надо показать ее неврологу». Нам не пришлось говорить дважды.
С того дня болезнь начала быстро прогрессировать. Всего через несколько недель Ева могла разговаривать лишь короткими фразами; голос у нее стал монотонный, дикция неразборчивая. Мы заметили, что правая сторона ее тела двигается хуже левой. Вскоре ей требовалось полных две минуты, чтобы написать свое имя, и несколько часов, чтобы осилить обед. Внутренний свет, который всегда так ярко горел в нашей дочери, словно потускнел — и совсем погас, когда после сильного приступа ее положили в больницу. Хуже всего было то, что врачи не находили причины. Им никак не удавалось поставить диагноз, хоть приблизительный.
Каждый день мы возили дочь к именитым неврологам, которые глядели на нее, озадаченно нахмурившись. Один из них откровенно пожал плечами. Мы сдавали анализы. Потом еще. И снова. Все они были отрицательные. Врачи ничего не обнаруживали, ни малейшей зацепки. Видеть, как наша жизнерадостная дочь угасает с каждым днем, и даже не понимать почему, было мучительно. С каждым бесплодным визитом к врачу, с каждым неясным результатом анализа нам становилось все труднее смотреть в будущее. Предстоящая битва казалась не то что тяжелой, а безнадежной.
Мы хотели только одного: чтобы Ева поправилась. Это было не просто главное в жизни, а единственное, что было для нас важно. Перед нами лежали два возможных пути. Первый сделал бы мучительно тяжелую ситуацию еще более тяжелой. Второй сделал бы ее легче. И нам пришлось выбирать. Возможно, со стороны выбор кажется очевидным, но это обманчивое впечатление.
Первым нашим родительским порывом было наброситься на проблему всеми силами, атаковать ее со всех направлений: круглосуточно волноваться за Еву, по очереди прорываться ко всем неврологам страны, задавать им миллион вопросов, ночи напролет листать медицинские журналы и выискивать в интернете лекарство или хотя бы диагноз, на всякий случай обратиться к народным целителям. Серьезность положения требовала, как нам казалось, сверхчеловеческих усилий. Но такой подход быстро исчерпал бы наши силы, а результаты не оправдали бы надежд.
К счастью, мы выбрали второй путь, потому что поняли: невозможно помочь нашей дочери и всей семье справиться с тяжелым испытанием, выбиваясь из сил. Наоборот, нужно найти способ сделать каждый день немного легче. Почему? Потому что никто не знал, сколько продлятся тяжелые времена. Этот вопрос мы не обсуждали: мы просто не могли позволить себе перегореть — ни сейчас, ни потом. Ведь если костер надо поддерживать постоянно, нельзя сразу швырять в него все дрова. И мы решили, что некоторых вещей делать не будем. Их делать нельзя. Ситуация плоха сама по себе, и незачем ее усугублять.
Мы не будем изводить себя вопросами без ответа.
Мы не будем доводить себя до истерики, представляя худшее развитие событий.
Мы не будем жаловаться на незнание врачей.
Мы не будем ничего отрицать или уговаривать себя, что «все не так уж плохо».
Мы не будем торопить события.
Мы не будем спрашивать: «За что это нам?»
Мы не будем перечитывать каждую статью в медицинском журнале, которую пришлют добрые люди, желающие помочь.
Мы не будем пытаться справиться с бедой в одиночку.
Вместо всего этого мы решили сосредоточиться на простых и легких вещах, которые были нам по силам.
Мы собирались у пианино и пели.
Мы ходили гулять.
Мы читали книги.
Мы играли в игры.
Мы искали во всем позитивные моменты и указывали на них.
Мы молились вместе.
Мы поднимали тосты друг за друга.
Мы рассказывали истории.
Мы смеялись.
Мы были благодарны.
Мы делали все это каждый день, и жизнь почти сразу изменилась — словно по волшебству. Нести бремя стало легче. Мы меньше уставали. Силы у нас не кончались.
Конечно, тревога не отступила полностью. Нам по-прежнему нужно было ездить к врачам и ждать результаты анализов. Порой выдавались очень тяжелые дни. Было много слез. Но при этом были песни, смех, застолья, памятные моменты. Мы не просто справились, не просто преодолели черную полосу. Наш опыт стал гораздо богаче. С той минуты, когда мы решили выбрать легкий путь, нам всем жилось и проще, и вольготнее.
Если бы это был сюжет диснеевского фильма, сейчас я рассказывал бы о том, как Ева поправилась и все мы жили долго и счастливо. Увы, после цикла успешной терапии у нее случился рецидив болезни. Проблемы вернулись. Как бы мы смогли справиться с новыми трудностями, если бы исчерпали все силы еще в первый раз?
С тех пор прошло два года. Еве понемногу становится лучше. До полного выздоровления еще далеко, но на него есть твердая надежда. Наша дочь улыбается, смеется и шутит. Она ходит, бегает и возится с младшими. Она читает и пишет. Она снова похожа на себя.
Чему научил меня этот опыт? Что бы ни произошло с вами в жизни — любые тяготы, любые страдания, и какими бы мучительными они ни были, они меркнут по сравнению с данной вам властью — выбирать, что сделать сейчас. Слово «сейчас» означает «немедленно, безотлагательно». Сей же момент. Думаю, вывод ясен: каждый новый миг или час — это шанс начать сначала. Возможность сделать новый выбор.
Задумайтесь о том, как весь ход человеческой жизни может измениться в одно мгновение. В одно из тех мгновений, когда мы берем судьбу в свои руки и говорим: «Я выбираю», «Я обещаю», «Я принимаю решение» или «С этого момента...» В одно из тех мгновений, когда мы освобождаемся от гнета тяжких чувств и говорим: «Я прощаю тебя», «Я благодарен», «Я могу это принять». В одно из мгновений, когда мы исправляем свои ошибки и говорим: «Давай начнем все сначала», «Прости меня», «Я люблю тебя». В каждый новый миг в нашей власти решить, какими будут все последующие мгновения нашей жизни.
В любую минуту у нас есть выбор: путь потруднее или путь полегче.
Мы видели, как наша дочь превратилась в бледную тень самой себя — и как она вернулась к жизни. Этот опыт вдохновил меня написать книгу. Облечь в слова то, что мы осознали и обрели. Поделиться с вами принципами и приемами, облегчающими жизненный путь.
Надеюсь, мне удалось донести до вас главную мысль: жизни не обязательно быть такой сложной и запутанной, какой мы ее подчас делаем. Каждый из нас, как писал поэт Роберт Фрост, «Но должен я вернуться в срок / И до ночлега путь далек», . Какие бы трудности, невзгоды и преграды ни вставали у нас на пути, всегда можно поискать дорогу проще и легче.
