Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Нашу подругу Элинор, пятидесяти с небольшим лет, элегантную и уверенную в себе, можно узнать по стильной стрижке «боб» на серебристых волосах и красивому костюму-двойке с кардиганом. Однажды воскресным вечером она предвкушала чайную церемонию, которой обычно наслаждалась вместе с Гарольдом – они состояли в браке вот уже 25 лет. Элинор испекла кексы с голубикой из их собственного сада и с нетерпением ждала, когда же они сядут разгадывать кроссворд из «Нью-Йорк таймc»: так было заведено у супругов с тех пор, как их дочь Бри пять лет назад уехала в колледж. Гарольд, судья окружного суда, был внимательным и спокойным мужчиной. Такой же спокойной и размеренной была его речь – отпечаток, явно наложенный профессией.
– Дражайшая моя Элли, – начал он неторопливо, – мне нужно сказать тебе одну непростую вещь. Я много об этом думал. Я полагаю, наш брак уже давно изжил себя. Это я к тому, что, на мой взгляд, пора нам идти дальше разными дорогами. Я планирую…
Не успел Гарольд вынести свой вердикт о судьбе их брака, как Элинор схватила чашку из лиможского фарфора и швырнула ее о стену. Осколки брызнули во все стороны.
– Ты что, издеваешься?! – завопила она так громко, что услышали соседи. – Ты бросаешь меня? Я не верю!
С этими словами она выхватила из ящика кухонный нож и, хлопнув дверью, вылетела наружу. А потом искромсала ножом шины мужнина «Мерседеса». Проблема решена!
– Вот попробуй теперь уехать со спущенными колесами, – подначила она его.
Затем Элинор налила чаю в чашку и со стуком поставила ее перед Гарольдом.
– Тебе не нужен скандал, – заявила она мужу. – Достаточно хорошенько выспаться – и ты передумаешь. А теперь допивай свой чай, и хватит этой чепухи.
Гарольд оскорбленно взглянул на нее.
– Ты уже много лет мною недовольна. Мне даже странно, что ты так расстроилась, – тихо произнес он. – Я и раньше пытался поговорить с тобой о расставании. А теперь время пришло. Я люблю другую женщину, свою коллегу.
В ту ночь Элинор осталась одна в гигантской супружеской постели. Гарольд лег спать в гостевой спальне. Она не могла отделаться от мыслей об их разговоре. Ей пришлось признать, что муж и раньше не раз говорил, что хочет уйти, но она не обращала на это внимания, надеясь, что их проблемы – и его желание расстаться – как-нибудь рассосутся сами собой.
– Я не прислушивалась к его сомнениям и не воспринимала их всерьез, и от этого становилось только хуже, – говорит она теперь. – Словно страус, я прятала голову в песок. Считала, что он никуда не денется.
Элинор полночи смотрела в потолок, сознавая, что все сказанное Гарольдом было правдой. Она понимала, что их брак неидеален, но ей нравился их дом, городок, в котором они обосновались, и жизнь, которую вели. Да она просто никогда не думала, что у него хватит духу уйти!
Джина, американка с итальянскими корнями, парикмахерша тридцати с небольшим лет, беременная первым ребенком, любила поговорить за работой, выслушивая все свежие сплетни от клиенток, сидевших в ее кресле. И даже представить не могла, что однажды у нее появится собственная драматическая история для подобных рассказов.
Джина пыталась привести в порядок шкаф, до которого давно не доходили руки. Дело шло медленно, поскольку наклоняться на третьем триместре ей было трудно. И вдруг она заметила на задней стенке шкафа что-то вроде отошедшей доски, прорезанной посередине. Она наклонилась всем неподатливым телом, чтобы рассмотреть находку поближе. Подергала доску, представляя, что найдет за ней какие-нибудь игрушки, спрятанные детьми предыдущих владельцев в давно позабытом тайнике. А вместо этого наткнулась на стопку журналов гей-порно.
Проплакав весь вечер, Джина приступила с расспросами к мужу, стоило ему перешагнуть порог.
– На самом деле я не знала, что и думать, но надеялась, что это не его журналы. Или что у Клейтона, возможно, такой фетиш, но он по-прежнему меня любит, – вспоминает Джина.
Муж ее выслушал не моргнув глазом. Когда Джина выговорилась и умолкла, он вздохнул поглубже, посмотрел ей прямо в глаза и, казалось, собрал все силы, какие у него были. «Я люблю тебя и правда очень хотел, чтобы у нас все получилось, но не могу, – сказал он. – Я гей». Правда раскрылась, и обратного пути не было.
Неприятная правда об отношениях заключается в том, что мы на самом деле никак не можем знать, что думает другой человек, если он нас в это не посвятит. Айрис, американка китайского происхождения, «домашняя мама» в возрасте под сорок, знала, что муж проводит с ней не так много времени. Но и вообразить не могла, что он подумывает ее бросить… пока он этого не сделал.
Мир Айрис перевернулся вверх дном однажды в среду вечером, когда три ее дочери ужинали. В меню была курица, картофельное пюре и вареная кукуруза в початках. Флинт пришел домой с работы и присел к столу, не сняв пальто.
– Я так больше не могу, – сказал он.
– Трудный день? – сочувственно спросила Айрис, ставя на стол перед ним тарелку с едой.
– Я хочу развода! – вдруг выпалил он, не стесняясь детей. – Я встречаюсь с другой женщиной. Она бродвейская актриса. Мы любим друг друга.
Айрис была в шоке. Она не могла поверить своим ушам. Остаток вечера ей казалось, будто она под водой: все вокруг было размытым и плыло перед глазами. Больше всего ее поразило то, что эта женщина играла на Бродвее. Зачем ей, скажите на милость, такая информация?! Когда пару дней спустя потрясение прошло, Айрис стало казаться, что ее просто решили сдать в утиль после девяти лет брака. Она держала случившееся в тайне от всех, поскольку даже сама была не в силах посмотреть в лицо правде, не говоря уже о том, чтобы позволить другим ее жалеть. Это время она провела, не выходя из дома, плача над семейными фотографиями и ища в Интернете информацию о разлучнице.
«Я провела рядом с этим мужчиной большую часть своей взрослой жизни. У меня просто в голове не укладывалось, что, когда я думала о том, как мы с дочками проведем выходные, он собирался уехать от нас. Он все спланировал, а я и знать не знала».
– Айрис
Карлотта, голубоглазая блондинка, вполне сошедшая бы за сестру Риз Уизерспун, не один год подозревала, что ее муж Билл ходит «налево». Более того, она доводила до белого каления Сюзанну, с которой вместе ходила на спиннинг-тренировки, и других подруг, постоянно напрашиваясь на уверения, что ее муж ни с кем не путается. Больше ни о чем говорить Карлотта не хотела. В свои сорок она вела себя не лучше собственной пятнадцатилетней дочери Бейли, то и дело спрашивая: «Почему он так часто задерживается на работе? Почему он не хочет со мной разговаривать? Почему он всегда держит телефон под рукой, экраном вниз, с выключенным звуком?»
Осознав, что не видела Карлотту в фитнес-клубе уже почти месяц, Сюзанна послала ей несколько сообщений. Не получив ответа, она встревожилась и решила навестить ее лично. Сюзанне хватило одного взгляда на покрасневшие глаза и всклокоченные волосы подруги, чтобы понять, что худшие опасения Карлотты, судя по всему, оправдались.
– Не помню, что за сон мне тогда приснился, но я проснулась посреди ночи в полной уверенности, что должна проверить его телефон, – рассказывала Карлотта Сюзанне. – Не могу этого объяснить, но меня будто что-то под руку толкало. Я знала, что его пароль – либо любимая спортивная команда, либо кличка нашей собаки. Первое же открывшееся сообщение было от нее.
– От кого? – не поняла Сюзанна.
– От его шлюхи! – взорвалась Карлотта. – Ее зовут Эллисон. Эти ее чудовищные сообщения! Она писала: «Я безумно люблю тебя, малыш!» А он в ответ: «Я тебя тоже».
Когда на следующее утро Карлотта сказала мужу, что поймала его на горячем, он как будто даже испытал облегчение.
– Он хотел быть с ней, но ждал, пока Бейли окончит школу, – говорила Карлотта. – Он как будто отбывал со мной срок! – И разразилась рыданиями, когда Сюзанна обняла ее, уверяя, что она не одинока.
Когда Меган заметила, что ее любимый Джо самоустраняется из их отношений, она списала это на стресс, вызванный работой. Пышногрудая миниатюрная девушка двадцати с небольшим лет, со стрижкой «боб» на фиолетовых волосах и низкой, несмотря на многочисленные таланты, самооценкой, Меган только начала учиться лечебному массажу. Они были молодоженами и недавно перебрались в штат Мэн, где Джо предложили место шеф-повара в известном ресторане.
Они прожили в своем новом доме всего пару недель, когда Джо сам заговорил о том, что по городку пошли слухи, будто у него роман с Келли, бухгалтером ресторана. Джо уверил Меган, что это лишь пустые сплетни. «Люди бывают такими злыми! – возмущался он. – Стараются нагадить, поскольку я здесь новенький, и завидуют, потому что сами рассчитывали на повышение». Это казалось разумным объяснением.
Вскоре Меган заметила, что Джо стал чаще бывать в фитнес-клубе и у него усилился интерес к сексу. Кроме того, он перестал отвечать на телефонные звонки, когда был на работе.
Меган не понимала, что происходит, но боялась спрашивать. Когда через пару месяцев Джо сказал, что им нужно серьезно поговорить, Меган уже страшилась худшего.
– Я больше не хочу состоять в браке, – сказал Джо так же равнодушно, как говорил, что ему не понравилось особое чили, которое она придумала для нового обеденного меню. – Я снял дом у озера, чтобы подумать, как жить дальше.
Меган не хватало воздуха. Она вышла из дома, чтобы немного проветриться. Сама того не сознавая, она бродила по улице почти час. В голове у нее вертелся миллион вопросов, которые она хотела задать Джо.
– Я любила его. И не хотела, чтобы все закончилось, – рассказывала потом Меган. – Меня шокировало его признание.
Она не хотела терять Джо, особенно учитывая, что они только начали новую жизнь в незнакомом штате. Но когда Меган вернулась домой, Джо уже не было. Она села на пол и заплакала.
«Я чувствовала себя преданной. Я все делала ради Джо. Без него я не могу дышать. Я все время думаю о нем. Как он мог бросить меня?»
– Меган
После такой новости важно суметь удержать себя в руках. Иногда ярость берет верх, как это случилось с нашей подругой Амали. Индианка около тридцати, с черными как ночь волосами, заплетенными в тяжелую длинную косу, консультант по IT, Амали была порывиста, как мальчишка-сорванец. Для нее самым естественным было метнуться к компьютеру, когда она нашла оскорбительную записку, оставленную мужем на кухонном столе.
На клочке бумаги он нацарапал пару строк, полных типичных для него грубых ошибок:
«Я возвращаюсь в Чикаго. Брак – это не маё. Это просто слишком трудно. Тебе будет лутше без меня. Потом сообщу, куда переслать мои вещи. Можешь оставить сибе нашу калекцию по „Звёзным войнам“. Прости».
В ярости Амали немедленно запостила фото этой записки в Facebook и Instagram. В комментарии написала: «Суджи меня бросил. Если кто-нибудь увидит его в красной „Хонде“, отпишитесь мне, где он, чтобы я могла высказать ему все, что о нем думаю. Не стесняйтесь обругать его и сказать ему, что он трус».
У каждого в друзьях в Facebook найдется персонаж, выкладывающий только депрессивные посты. Не будь таким человеком! Наша подруга Карлотта как-то раз опубликовала такое обновление статуса: «Он говорит, что я наела себе жирную задницу и что он никогда меня не любил». Прежде чем выплескивать свои проблемы или отчаяние в Twitter, Facebook и иже с ними, пожалуйста, задай себе следующие вопросы:
1. Может ли этот пост как-то меня подставить? Клевещу ли я на своего бывшего? Обзываюсь? Выдаю конфиденциальную информацию? Публично угрожаю ему?
2. Пожалею ли я об этих словах, если прочту их через два месяца? Выглядит ли это так, словно я мелочно мщу ему? Выгляжу ли я удрученной или слетевшей с катушек?
3. Использую ли я Facebook, чтобы обидеть другого человека?
Не будь мстительной. Поднимись выше этого. Даже если тебя так и подмывает вести живую трансляцию своего расставания, поверь: это тот самый случай, когда чем меньше, тем лучше. Если не можешь запостить ничего хорошего, не пости вообще ничего. Заботься о том, чтобы твои обновления хотелось поддерживать, а не жалеть тебя. Через полгодика ты нас поблагодаришь.
А вот статус на «все сложно» смени обязательно, поскольку, поверь нам, сестренка, так оно и есть!
Творческое применение краудсорсинга с целью найти сбежавшего мужа? Это она, конечно, молодец. Но науськивать других людей, чтобы они вербально атаковали ее бывшего?
Это уже слишком! Пара кликов по клавиатуре, скриншот или старая добрая копипаста необдуманного поста – этого достаточно, чтобы вляпаться в неприятности. Ящик входящих Суджи быстро наполнился письмами от общих друзей и знакомых, сообщивших ему, что происходит. Амали в итоге точно узнала, где он был, – в офисе своего поверенного. Она получила письмо с требованиями о прекращении нарушений на следующий же день.
Войти с помощью соц. сетей: