Глава 41
Спасение

Эдриенн вытащила нож из кармана куртки. Она двигалась осторожно, стараясь не шуршать одеждой и не производить шума, который мог бы привлечь труп, и попятилась к двери, ведущей в дом.

Акустика подвала не позволяла определить направление или удаленность щелчков. Эдриенн подняла нож перед собой и продолжила поворачиваться, двигаясь по кругу и проводя маленьким лучом фонарика по мириадам силуэтов, окружающих ее. Температура, и без того низкая, падала с каждой секундой, и холод проникал в ее сердце, заставляя чувствовать себя так, словно она больше никогда не сможет согреться.

– Элеонор? – щелканье прекратилось. Эдриенн сделала быстрый вдох и продолжила так ясно, как только позволял ее дрожащий голос. – Я не хочу быть твоим врагом, Элеонор. Я не могу себе представить, какими… ужасными… должны были быть эти последние восемьдесят лет. Я хотела бы помочь тебе, если ты позволишь.

Ответа не последовало. Через секунду щелчки возобновились. Эдриенн продолжала поворачиваться и щуриться сквозь пыль в поисках признаков жизни, пятясь назад к дверному проему. Звук стучащих друг о друга костей становился все громче, но, насколько Эдриенн могла видеть, она все еще была одна.

Внезапное и ужасное предчувствие охватило Эдриен. Она подняла фонарь к потолку. Между ней и деревянными досками было не так уж много пространства – чуть больше полуметра – но этого было достаточно для Элеонор.

Первое, что она увидела, были костлявые скрюченные ступни, зажатые между двумя балками. Пальцы ее ног были прижаты к дереву, чтобы удержать тело на месте. Когда она проследила за силуэтом, Эдриенн почувствовала, как в ней поднимается тяжелое, полное ужаса, тошнотворное ощущение. Свет ее фонаря танцевал по бедрам, ягодицам и грязной спине женщины, прежде чем, наконец, осветил два похожих на шары белых глаза прямо над ее головой.

Она даже не успела открыть рот, чтобы закричать, когда труп ослабил хватку и упал на нее. С ужасным хрустящим звуком высохшие кости ударили Эдриенн и выбили из нее дух. Мир превратился в размытое пятно из бесконечного движения, когда они обе рухнули на землю, представляя из себя путаницу брыкающихся, царапающихся конечностей. Эдриенн попыталась вонзить нож в труп, но Элеонор прижалась слишком тесно, чтобы она могла вложить достаточно силы в удар.

Зубы впились в нежную кожу чуть ниже горла. Эдриенн откинула голову назад, стараясь избежать укуса. В глазах вспыхнули искры, когда ее голова ударилась о пол подвала. Костлявые пальцы впивались в ее щеки, челюсть и шею, пока Элеонор пыталась найти, куда впиться зубами.

Затем давление резко ослабло, и труп отпрянул. Пронзительный истеричный вой заполнил подвал. Эдриенн попыталась отползти назад и рукой задела упавший фонарик. Тот закружился по спирали и остановился, зацепившись за ящик и отбрасывая лучи света на труп.

Вольфганг вцепился в голову Элеонор. Мех кота распушился, отчего он выглядел в два раза крупнее обычного, и он впивался в лицо Элеонор острыми когтями.

Густая гнилая кровь брызнула из порезов, когда Элеонор протянула свои цепкие пальцы к нападавшему. Вцепившись в шерсть Вольфганга, она отшвырнула его. Эдриенн вскрикнула, когда серый кот исчез из зоны видимости.

Элеонор упала на корточки. Фонарик осветил ее лицо и торс, и Эдриенн подавила стон. Когти Вольфганга разорвали тонкую кожу. Один глаз лопнул, и прозрачная жидкость потекла по остаткам ее щеки, которая раздувалась с каждым ее хриплым вздохом.

– Вольф? – взвизгнула Эдриенн.

Элеонор сделала шаг вперед, затем ее губы отлепились от десен и зубов, и она взвыла. Серый комок метнулся к ней, а затем бросился прочь, прежде чем она успела отреагировать. На ноге Элеонор, там, куда ее укусил Вольфганг, остались пятна крови.

Раздумывать было больше некогда. Она повернулась и побежала к маленькой двери, ведущей обратно в дом. Элеонор попыталась последовать за ней, но Вольф снова выскочил из тени, чтобы укусить ее, а затем с хриплым шипением ретировался. Элеонор, приготовившись на этот раз, ударила его. Ее когти едва коснулись его хвоста.

Очертания дверного проема были видны в тонком луче голубого лунного света, струившегося по коридору сквозь передние окна. У Эдриенн не было времени осторожно протиснуться в щель. Она выставила руки перед собой и бросилась к отверстию, словно гимнастка, прыгающая через обруч. Деревянная рама оцарапала ее плечи, заставив зашипеть от жалящей боли, но голова и туловище оказались снаружи. Она уцепилась за край ковровой дорожки, чтобы подтянуть ноги.

Чья-то рука схватила ее за раненую лодыжку и потянула. Эдриенн вскрикнула, когда раны вновь открылись, и уперлась рукой в стену, чтобы ее не затащили обратно в подвал. Раздался еще один вопль, за которым последовал гортанный, яростный рык Элеонор, и ее хватка ослабла достаточно, чтобы Эдриенн выскользнула и упала на пол коридора.

Из подвала донесся грохот. Эдриен молилась, чтобы упавший предмет, чем бы он ни был, не попал в цель. Она перекатилась на лестничную площадку, схватила лампу, стоявшую на столике рядом с ней, и попыталась снять стеклянную колбу. Плеснув масла в резервуар, она сунула металлическую бутылку в карман куртки на случай, если лампу нужно будет снова наполнить.

Что-то шевельнулось позади нее, и Эдриенн обернулась. Хотя луна и была полной, свет ее плохо освещал коридор. Но все же Эдриенн удалось различить высокий призрачный силуэт Эдит в отражении. Одетая в черное женщина прижалась к поверхности зеркала, жестом указывая на Эдриенн и беззвучно произнося слова.

– Я знаю, все в порядке! – Эдриенн попыталась открыть спичечный коробок. Ее пальцы онемели и дрожали. Спички рассыпались по полу, но ей удалось поймать одну из них. – У меня есть лампа!

Она чиркнула спичкой и смотрела, как разгорается пламя. Боковым зрением она замечала жесты Эдит, но сосредоточилась на том, чтобы зажечь фитиль. Когда лампа зажглась, золотое сияние распространилось вокруг нее, становясь все больше и ярче и создавая маленький безопасный круг.

– Это ведь сработает, правда? Ты говорила, что свет свечи причиняет ей боль. – Она повернулась к Эдит и почувствовала приступ тревоги. Лицо пожилой женщины было серьезным, на нем отражалось глубокое беспокойство. Она указывала пальцем на Эдриенн, повторяя одну и ту же фразу снова и снова. Эдриенн прищурилась, пытаясь прочесть по губам слова.

– Обернись… назад…

Она обернулась. У открытой двери подвала виднелась фигура. Давящая темнота и ошеломляющий страх помешали Эдриенн увидеть ее, когда она пробиралась через проем, но теперь мерцающий свет лампы отбрасывал блики на знакомое лицо.

– Мэрион?

Девушка ничего не ответила. Ее пустые, невидящие глаза слепо смотрели с бледного лица, пока она раскачивалась из стороны в сторону. На коже выступили капельки пота, а в руке поблескивал нож – тот самый нож, которым Эдриенн защищалась накануне и который потеряла на лужайке у дома.

Эдриенн оставила дверь в подвал открытой, планируя вернуться через нее, как только зажжет лампу. И хотя золотое сияние лампы помогало разглядеть Мэрион и лестницу, оно было бессильно против тяжелой черноты за дверью.

Голос шептал из темноты. Слова, медленные и тошнотворные, звучали на языке, который Эдриенн не знала. Они были такими тяжелыми и материальными, что Эдриенн почти ждала, что они примут физическую форму, вылезут из подвала и расползутся по полу.

Мэрион вздохнула, и выражение решимости вновь появилось на ее лице. Ее большие карие глаза уставились на Эдриенн, которая скорчилась на полу, хромая и безоружная, не считая лампы. Веко у Мэрион дернулось, затем нож описал дугу в воздухе, целясь в руку Эдриенн.

Атака была пугающе быстрой, но нервы Эдриенн были напряжены до предела, и она увернулась за долю секунды до того, как нож взмыл вверх. Если бы Мэрион целилась в какую-нибудь другую часть тела, она, вероятно, попала бы в цель, но клинок издал низкий свист, пролетев мимо Эдриенн, и вонзился в пол.

– Прости меня! – воскликнула Эдриенн, пнув Мэрион в ногу. Девушка упала, повернулась и схватила лампу.

Раздался хруст стекла, когда Мэрион сжала колбу руками. Эдриенн, зная, как жизненно важно пламя для ее безопасности, попыталась вырвать лампу, стараясь не опрокинуть ее и не погасить пламя. Лицо Мэрион исказила гримаса, в точности повторявшая гримасу Элеонор, когда ее пальцы крепче сжали стекло.

Это был нечестный бой. Мышцы Эдриенн уже были напряжены до предела, а у Мэрион было преимущество в росте. Лампа ударилась о пол. Стекло разбилось вдребезги, а металлический держатель согнулся.

– Нет! – стекло врезалось в руки Эдриенн, пока она пыталась спасти пламя, но было уже поздно. Чернильные тени окружили ее, настолько густые, что она почти могла ощутить их вкус, и сомкнулись вокруг.

Она знала, что будет дальше. Мэрион, сделав свое дело, отступила на шаг, и ее лицо снова приняло отсутствующее выражение. Элеонор, сантиметр за сантиметром, выползала из подвала. Ее ужасная фигура извивалась в проеме, а один-единственный глаз сверкал в лунном свете, пока она готовилась вонзить зубы в теплую плоть.

Эдриенн поежилась и оглянулась. Одно из прямоугольных окон в конце коридора было разбито, а дверь оставалась открытой. Наверное, Мэрион разбила стекло, чтобы попасть в дом. Ее машина должна была стоять на подъездной дорожке. Ключи даже могли оказаться в замке зажигания.

Но это означало бы бросить Вольфганга, и попытаться убежать от трупа… в прошлый раз это не очень-то хорошо сработало.

Если и так, то Эдриен не знала, где их искать. Камин был забит сажей, а растопка закончилась. Единственным источником огня в доме были…